Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с August Derleth

ПРИШЕЛЕЦ ИЗ КОСМОСА

(The Shadow Out Of Space)
Напи­са­но в 1957 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод О. Сквор­цо­ва

////

I

“Разу­му труд­нее погру­жать­ся в самое себя, чем идти впе­ред, но и этот путь, в силу наше­го неве­же­ства, вряд ли будет дол­гим…”

Если спра­вед­ли­во утвер­ждать, что чело­ве­ку суж­де­но жить с таким ощу­ще­ни­ем, буд­то он сто­ит на краю про­па­сти, то прав­да и то, что боль­шин­ство людей в кри­ти­че­ские момен­ты жиз­ни испы­ты­ва­ет нечто вро­де про­зре­ния – когда таин­ствен­ные и без­дон­ные глу­би­ны, лежа­щие за пре­де­ла­ми малень­ко­го мира, насе­лен­но­го людь­ми, вдруг ста­но­вят­ся близ­ки­ми и доступ­ны­ми. Это зна­чит, что вы вку­си­ли из колод­ца зна­ния, а это ред­ко кому уда­ет­ся. Но подоб­но­е­при­кос­но­ве­ние к неве­до­мо­му не про­хо­дит бес­след­но, напол­няя ужа­сом серд­це даже самых отваж­ных. Раз­ве может кто-то из ныне живу­щих допод­лин­но знать, как появил­ся чело­век и како­во его место в этом мире, или с доста­точ­ной долей уве­рен­но­сти утвер­ждать, что чело­ве­че­ству уго­то­ван бес­слав­ный конец? Есть ужа­сы, кото­рые посе­ща­ют вас во сне и напол­ня­ют мир ваших грез, ужа­сы, кото­рые в дей­стви­тель­но­сти рож­де­ны окру­жа­ю­щей вас повсе­днев­но­стью. В послед­нее вре­мя меня неот­вяз­но пре­сле­ду­ют виде­ния иных миров, и я уже не берусь кате­го­ри­че­ски утвер­ждать, что все это не более чем обыч­ные гал­лю­ци­на­ции. Но так было не все­гда. Все изме­ни­лось в тот самый миг, когда я впер­вые повстре­чал Амо­са Пай­пе­ра.

Меня зовут Ната­ни­эль Кори. Более пяти­де­ся­ти лет сво­ей жиз­ни я посвя­тил пси­хо­ана­ли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Я явля­юсь авто­ром одно­го учеб­ни­ка и боль­шо­го чис­ла ста­тей по этой дис­ци­плине. После уче­бы в Вене я дол­го прак­ти­ко­вал в Бостоне, но десять лет назад в силу пре­клон­но­го воз­рас­та был вынуж­ден оста­вить прак­ти­ку и пере­ехать в неболь­шой уни­вер­си­тет­ский горо­док Арк­хэм, рас­по­ло­жен­ный непо­да­ле­ку от сто­ли­цы шта­та, где и по сей день про­дол­жаю свою дея­тель­ность. У меня хоро­шая про­фес­си­о­наль­ная репу­та­ция, кото­рую, впро­чем, опи­сы­ва­е­мые ниже собы­тия могут поста­вить под сомне­ние, чего я, при­знать­ся, весь­ма опа­са­юсь. Во вся­ком слу­чае, я наде­юсь, что это будет не един­ствен­ным и дале­ко не самым важ­ным след­стви­ем пуб­ли­ка­ции моих заме­ток.

Неяс­ное гне­ту­щее пред­чув­ствие застав­ля­ет меня сесть и подроб­но опи­сать самую инте­рес­ную и одно­вре­мен­но самую спор­ную про­бле­му из всех, с каки­ми мне дове­лось столк­нуть­ся за мно­гие годы сво­ей прак­ти­ки. Не в моих пра­ви­лах делать все­об­щим досто­я­ни­ем све­де­ния, каса­ю­щи­е­ся моих паци­ен­тов. Но в силу осо­бых обсто­я­тельств я вынуж­ден нару­шить это пра­ви­ло и осве­тить несколь­ко кон­крет­ных фак­тов из исто­рии болез­ни Амо­са Пай­пе­ра. Эти фак­ты в све­те иных, внешне никак не свя­зан­ных с ними собы­тий, могут при­об­ре­сти для мно­гих людей гораз­до боль­шую зна­чи­мость, чем даже для меня в момент мое­го пер­во­го зна­ком­ства с ними. Есть силы разу­ма, кото­рые мы не раз­ли­ча­ем во тьме, но, воз­мож­но, суще­ству­ют силы тьмы, кото­рые не спо­со­бен вос­при­нять наш разум. И это отнюдь не ведь­мы и кол­ду­ны, духи и гобли­ны или подоб­ные им порож­де­ния фан­та­зии пред­ста­ви­те­лей при­ми­тив­ных куль­тур, а силы несрав­ни­мо более могу­чие и страш­ные, выхо­дя­щие дале­ко за рам­ки наше­го пони­ма­ния.

Имя Амо­са Пай­пе­ра долж­но быть зна­ко­мо тем, кто инте­ре­су­ет­ся вопро­сом про­ис­хож­де­ния чело­ве­ка. Они, воз­мож­но, пом­нят сбор­ник докла­дов по антро­по­ло­гии, опуб­ли­ко­ван­ный око­ло деся­ти лет назад и снаб­жен­ный его ком­мен­та­ри­я­ми. Моя пер­вая встре­ча с Амо­сом Пай­пе­ром про­изо­шла в 1933 году. В сопро­вож­де­нии сво­ей сест­ры Аби­гейл он появил­ся в моем каби­не­те. Это был высо­кий муж­чи­на доволь­но при­ят­ной наруж­но­сти, про­из­во­див­ший впе­чат­ле­ние неко­гда очень пол­но­го, но за корот­кое вре­мя силь­но поте­ряв­ше­го в весе чело­ве­ка. Слу­чай был дей­стви­тель­но инте­рес­ным и на пер­вый взгляд тре­бо­вал не столь­ко пси­хи­ат­ри­че­ско­го, сколь­ко обще­го меди­цин­ско­го обсле­до­ва­ния. Одна­ко­из пояс­не­ний его сест­ры я понял, что все вра­чи, к кото­рым они ранее обра­ща­лись, схо­ди­лись во мне­нии, что его болезнь про­те­ка­ет в сфе­ре мен­таль­ной и нахо­дит­ся вне их ком­пе­тен­ции. И несколь­ко моих кол­лег реко­мен­до­ва­ли меня в каче­стве кон­суль­тан­та-пси­хо­ана­ли­ти­ка.

Пока Амос Пай­пер гото­вил­ся в при­ем­ной, его сест­ра в несколь­ких сло­вах очень тол­ко­во и чет­ко обри­со­ва­ла мне ситу­а­цию. Пай­пер ока­зал­ся жерт­вой устра­ша­ю­щих гал­лю­ци­на­ций, кото­рые, сто­и­ло ему закрыть гла­за – будь то днем или ночью – начи­на­ли немед­лен­но его пре­сле­до­вать. Он лишил­ся сна и силь­но сба­вил в весе, что не мог­ло не вызвать бес­по­кой­ства у его близ­ких. Мисс Пай­пер так­же упо­мя­ну­ла, что три года назад во вре­мя посе­ще­ния теат­ра ее брат неожи­дан­но – ско­рее все­го, на нерв­ной поч­ве – впал в кома­тоз­ное состо­я­ние, от послед­ствий кото­ро­го окон­ча­тель­но изба­вил­ся лишь око­ло меся­ца назад, а спу­стя еще неде­лю нача­ли появ­лять­ся гал­лю­ци­на­ции.

Мисс Пай­пер пред­по­ла­га­ла, что суще­ству­ет некая логи­че­ская связь меж­ду про­шлой болез­нью ее бра­та и постиг­шим его новым несча­стьем. Лекар­ство на неко­то­рое вре­мя воз­вра­ща­ло сон, но даже оно не мог­ло изба­вить его отви­де­ний, кото­рые вну­ша­ли док­то­ру Пай­пе­ру такой ужас, что он не решал­ся даже гово­рить о них.

Мисс Пай­пер откро­вен­но отве­ча­ла на все постав­лен­ные мной вопро­сы, демон­стри­руя при этом отсут­ствие како­го-либо глу­бо­ко­го пони­ма­ния состо­я­ния сво­е­го бра­та. Она утвер­жда­ла, что у него нико­гда не было при­сту­пов яро­сти, но он часто бывал рас­се­ян­ным и отре­шен­ным от мира сего, при­чем грань эта про­смат­ри­ва­лась совер­шен­но чет­ко, ипо­рой он напо­ми­нал улит­ку, отго­ро­див­шу­ю­ся от окру­жа­ю­щих проч­ны­ми стен­ка­ми сво­ей рако­ви­ны. Вско­ре мисс Пай­пер уда­ли­лась, и я взгля­нул на вошед­ше­го паци­ен­та. Он сел воз­ле мое­го сто­ла, гла­за его были широ­ко откры­ты и излу­ча­ли какую-то гип­но­ти­че­скую энер­гию мне пока­за­лось, что удер­жи­вать их откры­ты­ми сто­и­ло ему огром­но­го уси­лия воли; бел­ки были нали­ты кро­вью, а зрач­ки зату­ма­не­ны. Он пре­бы­вал в воз­буж­ден­ном состо­я­нии и начал немед­лен­но изви­нять­ся за свой визит ко мне, за реши­тель­ную настой­чи­вость сво­ей сест­ры, кото­рую он не ра делял, пони­мая, что помочь ему не было ника­кой воз­мож­но­сти.

Я осто­рож­но заме­тил, что мисс Аби­гейл вкрат­це уже опи­са­ла его про­бле­му, и попы­тал­ся несколь­ко успо­ко­ить его. Я гово­рил так, как это быва­ет необ­хо­ди­мым в подоб­ных слу­ча­ях. Пай­пер слу­шал с подо­ба­ю­щим ува­же­ни­ем, оче­вид­но, начи­ная под­да­вать­ся моим уго­во­рам, и когда я, нако­нец, спро­сил его, поче­му он не спит, он без коле­ба­ний отве­тил, что боит­ся.

– Как толь­ко я смы­каю веки, пере­до мною воз­ни­ка­ют виде­ния страш­ных гео­мет­ри­че­ских фигур и рисун­ков; появ­ля­ет­ся туман­ное све­че­ние, а затем – огром­ные и страш­ные суще­ства, каких нор­маль­но­му чело­ве­ку и вооб­ра­зить-то невоз­мож­но. Но самым чудо­вищ­ным явля­ет­ся то, что они разум­ны, хотя разум их бес­ко­неч­но далек от наше­го пони­ма­ния.

Я сде­лал попыт­ку под­ве­сти его к тому, что­бы он опи­сал их. Но это ока­за­лось невоз­мож­ным. Его опи­са­ние было неопре­де­лен­ным, хотя и весь­ма впе­чат­ля­ю­щим. Ни одно из этих существ как буд­то не име­ло чет­кой фор­мы, за исклю­че­ни­ем, пожа­луй, мор­щи­ни­стых кону­со­об­раз­ных созда­ний то ли рас­ти­тель­но­го, то ли живот­но­го про­ис­хож­де­ния. Он так живо и непо­сред­ствен­но рас­ска­зы­вал о пре­сле­ду­ю­щих его гал­лю­ци­на­ци­ях, что я неволь­но про­ник­ся его вол­не­ни­ем. Когда я упо­мя­нул о его про­шлой болез­ни, он стал гово­рить сво­бод­нее, но при этом то и дело­по­вто­рял­ся, путал­ся и как бы предо­став­лял мне само­му выстра­и­вать по поряд­ку хао­ти­че­ское нагро­мож­де­ние его мыс­лей.

Это несча­стье про­изо­шло с ним на сорок девя­том году жиз­ни, когда, нахо­дясь в теат­ре на пре­мье­ре моэмов­ско­го “Пись­ма”, он в сере­дине вто­ро­го акта вне­зап­но поте­рял созна­ние. Его пере­нес­ли в слу­жеб­ное поме­ще­ние, где попы­та­лись при­ве­сти в чув­ство, а затем на каре­те меди­цин­ской помо­щи доста­ви­ли домой, и там в тече­ние несколь­ких часов под­ряд над ним без­успеш­но бились вра­чи. В конеч­ном сче­те, Пай­пер был гос­пи­та­ли­зи­ро­ван. Кома­тоз­ное состо­я­ние про­дол­жа­лось три дня, после чего созна­ние вер­ну­лось к нему.

С пер­вых же минут ста­ло замет­но, что он несколь­ко “не в себе” лич­ность его под­верг­лась неожи­дан­но глу­бо­кой транс­фор­ма­ции.

Вра­чи, наблю­дав­шие за ним, схо­ди­лись во мне­нии, что это был при­ступ пара­ли­ча, но симп­то­мы, пря­мо под­твер­жда­ю­щие диа­гноз, выяв­ле­ны не были. Забо­ле­ва­ние ока­за­лось настоль­ко серьез­ным, что неко­то­рые вполне эле­мен­тар­ные опе­ра­ции дава­лись ему с огром­ным тру­дом. В его общем физи­че­ском состо­я­нии не было отме­че­но серьез­ных нару­ше­ний, орга­ны арти­ку­ля­ции в целом рабо­та­ли нор­маль­но, но в то же вре­мя дви­же­ния, кото­ры­ми он пытал­ся взять какой-либо пред­мет, боль­ше напо­ми­на­ли кра­бьи; кро­ме того, ему вновь при­хо­ди­лось учить­ся ходить и гово­рить. Вме­сто зву­ков у него полу­ча­лось нечто напо­ми­на­ю­щее свист, при этом было замет­но, что он очень обес­по­ко­ен сво­ей неспо­соб­но­стью всту­пить в кон­тактс окру­жа­ю­щи­ми. Одна­ко его интел­лек­ту­аль­ные спо­соб­но­сти серьез­но не постра­да­ли, сви­де­тель­ством чему может слу­жить тот факт, что он смог все­го за неде­лю вос­ста­но­вить утра­чен­ные навы­ки.

Гораз­до хуже обсто­я­ли дела с его памя­тью. Здесь был сплош­ной про­бел. Он не узна­вал сест­ру, кол­лег по уни­вер­си­те­ту, город, в кото­ром жил, и почти ниче­го не пом­нил о Соеди­нен­ных Шта­тах Аме­ри­ки. Таким обра­зом, его нуж­но было учить все­му зано­во. Как ни фан­та­стич­но это зву­чит, но Пай­пе­ру потре­бо­ва­лось менее меся­ца (уди­ви­тель­но корот­кий срок), для того что­бы овла­деть все­ми необ­хо­ди­мы­ми зна­ни­я­ми об окру­жа­ю­щем мире, демон­стри­руя при этом воис­ти­ну фено­ме­наль­ные спо­соб­но­сти.

Толь­ко три года спу­стя Пай­пер начал осо­зна­вать в пол­ной мере всю стран­ность сво­е­го тогдаш­не­го пове­де­ния и опре­де­лил его как “нечто­не­объ­яс­ни­мое”. В тот пери­од он оста­вил рабо­ту в уни­вер­си­те­те и увлек­ся путе­ше­стви­я­ми, вос­по­ми­на­ния о кото­рых, одна­ко, пол­но­стью изгла­ди­лись из его памя­ти после окон­ча­тель­но­го “исце­ле­ния”. По его рас­ска­зам, он побы­вал в самых уда­лен­ных угол­ках пла­не­ты — в Ара­вий­ской пустыне, на про­сто­рах Внут­рен­ней Мон­го­лии, за Поляр­ным Кру­гом, на ост­ро­вах Поли­не­зии, в гор­ной стране Инков и во мно­гих дру­гих местах. Он не пом­нил, чем зани­мал­ся во вре­мя сво­их путе­ше­ствий; мало что мог­ли под­ска­зать и те ред­кие суве­ни­ры, кото­рые были обна­ру­же­ны в его бага­же. В боль­шин­стве сво­ем они пред­став­ля­ли собой оскол­ки кам­ней с иеро­гли­фи­че­ски­ми пись­ме­на­ми на них, кото­рые явля­ют­ся атри­бу­то­мчуть ли не каж­дой кол­лек­ции путе­ше­ствен­ни­ка, воз­вра­ща­ю­ще­го­ся из даль­них стран­ствий.

Во вре­мя корот­ких пере­ды­шек меж­ду поезд­ка­ми он быст­ро и мно­го читал в самых извест­ных биб­лио­те­ках мира. Начав с биб­лио­те­ки Мис­ка­то­ник­ско­го уни­вер­си­те­та, извест­ной сво­им бога­тым собра­ни­ем ред­ких ста­рин­ных книг, он позд­нее добрал­ся аж до Каир­ской биб­лио­те­ки в Егип­те. Боль­шую же часть сво­бод­но­го вре­ме­ни он про­во­дил в биб­лио­те­ке Бри­тан­ско­го Музея и Наци­о­наль­ной биб­лио­те­ке Фран­ции, не гово­ря уже о мно­го­чис­лен­ных част­ных книж­ных собра­ни­ях, куда обра­щал­ся за кон­суль­та­ци­я­ми по тому или ино­му вопро­су.

Запи­си, кото­рые он вел, сви­де­тель­ство­ва­ли о том, что круг его чте­ния состав­ля­ли исклю­чи­тель­но древ­ние ману­скрип­ты, о мно­гих из кото­рых до сво­ей болез­ни он не имел ни малей­ше­го пред­став­ле­ния. При­ве­ду пере­чень этой лите­ра­ту­ры: “Пна­ко­ти­че­ские руко­пи­си”, “Некро­но­ми­кон” безум­но­го ара­ба Аль-Хаз­ре­да, “Unaussprechlichen Kulten” фон Юнц­та, “Cultes des Goules” гра­фа д’Эр­лет­та, “Vermiis mysteriis” Людви­га Прин­на, “Тек­сты Р’Лайх”, “Семь Сокро­вен­ных Книг Хса­на”, “Пес­ни Дхо­ла”, “Liber ivoris”, “Запис­ки Челе­но” и ряд дру­гих; при­чем мно­гое из того, что он читал, сохра­ни­лось толь­ко в отрыв­ках, кото­рые были раз­бро­са­ны по раз­ным частям све­та. Поря­док рабо­ты с кни­га­ми был неиз­ме­нен — сна­ча­ла леген­ды, кни­ги о сверхъ­есте­ствен­ном, зате­мкни­ги по исто­рии и антро­по­ло­гии. Это не мог­ло не наво­дить на мысль о том, что Пай­пер инте­ре­со­вал­ся исто­ри­ей чело­ве­че­ства с неза­па­мят­ных вре­мен и искал све­де­ния об этом в кни­гах, содер­жа­щих уче­ния оккульт­но­го свой­ства.

Заме­чу, что во вре­мя сво­их путе­ше­ствий он общал­ся с людь­ми, кото­рых преж­де не знал. Встре­чи эти про­ис­хо­ди­ли как бы по зара­нее наме­чен­ной схе­ме. Люди эти были оди­на­ко­вых с ним убеж­де­ний, зани­ма­лись стран­ны­ми науч­ны­ми изыс­ка­ни­я­ми и пре­по­да­ва­ли либо в кол­ле­джах, либо в уни­вер­си­те­тах. Впо­след­ствии, обща­ясь с ними по теле­фо­ну, Пай­пер выяс­нил, что все они пере­жи­ли недуг во мно­гом схо­жий с его соб­ствен­ным.

Подоб­ный образ жиз­ни ни в коей мере не был свой­ствен Пай­пе­ру до нача­ла болез­ни. Путе­ше­ствия дли­лись дол­гих три года. Два меся­ца на Пона­пе, месяц в Анг­кор-Вате, три меся­ца в Антарк­ти­ке, кон­фе­рен­ция в Пари­же и корот­кие при­ез­ды в Арк­хэм на отдых – в таком режи­ме про­шли три года его жиз­ни, пред­ше­ство­вав­шие пол­но­му выздо­ров­ле­нию, за кото­ры­ми вновь после­до­ва­ла болезнь, стер­шая из его памя­ти все выше­опи­сан­ные собы­тия.

II

Мне потре­бо­ва­лось три встре­чи с Амо­сом Пай­пе­ром, что­бы хоть как-то разо­брать­ся в при­чи­нах, лишив­ших его покоя и сна. Виде­ния, кото­рые посто­ян­но его пре­сле­до­ва­ли, как пра­ви­ло, похо­ди­ли одно на дру­гое, но все они были фраг­мен­тар­ны и отры­воч­ны, что, впро­чем, ничуть не ума­ля­ло их зна­че­ния. Чаще все­го Пай­пер видел кар­ти­ну одно­го и того же места. Я попы­та­юсь в точ­но­сти вос­про­из­ве­сти то, что он мне рас­ска­зал.

“Я рабо­тал в пора­жа­ю­щем сво­ей вели­чи­ной зда­нии биб­лио­те­ки. Зал, в кото­ром я пере­пи­сы­вал что-то на непо­нят­ном мне язы­ке, был настоль­ко велик, что нахо­див­ши­е­ся в нем сто­лы были раз­ме­ром с обыч­ную ком­на­ту. Сте­ны были из базаль­та, а книж­ные стел­ла­жи вдоль них – из како­го- то тем­но­го дере­ва неиз­вест­ной мне поро­ды. Кни­ги явля­ли собой не типо­граф­скую про­дук­цию, а голо­гра­фи­че­ские изоб­ра­же­ния, в боль­шин­стве сво­ем содер­жав­шие тек­сты на уже упо­мя­ну­том стран­ном язы­ке. Одна­ко часть тек­стов была напи­са­на на язы­ках хоро­шо мне зна­ко­мых или вдруг став­ших понят­ны­ми – на сан­скри­те, гре­че­ском, латин­ском, фран­цуз­ском и на раз­лич­ных вари­ан­тах англий­ско­го – от

язы­ка пер­вых сак­сон­ских хро­ник до совре­мен­но­го. Осве­ща­лась ком­на­та шаро­вид­ны­ми кри­стал­ли­че­ски­ми лам­па­ми, рядом с кото­ры­ми на сто­лах воз­вы­ша­лись неяс­но­го назна­че­ния устрой­ства, состо­яв­шие из стек­ло­вид­ных­тру­бок и круг­лых метал­ли­че­ских стерж­ней.

Несмот­ря на огром­ное коли­че­ство книг на стел­ла­жах, ком­на­та каза­лась голой и неуют­ной. На поверх­но­сти базаль­то­вых про­стен­ков вид­не­лись при­чуд­ли­вые мате­ма­ти­че­ские диа­грам­мы и над­пи­си, сде­лан­ные на том же непо­нят­ном язы­ке. Клад­ка зда­ния напо­ми­на­ла клад­ку древ­них куль­то­вых соору­же­ний – боль­шие камен­ные бло­ки выгну­той фор­мы были уло­же­ны один на дру­гой выпук­лой сто­ро­ной вверх. Пол ком­на­ты был вымо­щен вось­ми­уголь­ны­ми­ба­заль­то­вы­ми пли­та­ми. Кро­ме уже упо­мя­ну­тых рисун­ков на сте­нах какие-либо иные деко­ра­тив­ные укра­ше­ния отсут­ство­ва­ли. Меж­ду огром­ны­ми, от пола до потол­ка, стел­ла­жа­ми, раз­ме­ща­лись сто­лы, за кото­ры­ми мы рабо­та­ли стоя. В биб­лио­те­ке не было сту­льев, да и жела­ния при­сесть, по прав­де ска­зать, тоже не было.

Днем за окна­ми вид­нел­ся лес, состо­яв­ший из папо­рот­ни­ко­об­раз­ных дере­вьев, а по ночам я наблю­дал звез­ды, кото­рые не мог узнать, так как ни одно из созвез­дий не похо­ди­ло на те, кото­рые явля­ют­ся при­выч­ны­ми ноч­ны­ми спут­ни­ка­ми Зем­ли. Это при­во­ди­ло меня в ужас, ибо я пони­мал, что нахо­жусь в абсо­лют­но чужом мне месте, на огром­ном уда­ле­нии от сво­ей род­ной пла­не­ты, кото­рая явля­лась мне теперь толь­ко в вос­по­ми­на­ни­ях. Одна­ко меня не остав­ля­ло ощу­ще­ние раз­дво­ен­но­сти, как буд­то одна часть меня при­над­ле­жа­ла окру­жа­ю­ще­му, а дру­гая – нет. Меня при­во­дил в сму­ще­ние еще и тот факт, что мате­ри­ал, над кото­рым я рабо­тал, был посвя­щен совре­мен­ной исто­рии Зем­ли, а имен­но – ХХ сто­ле­тию. Я запи­сы­вал все в мель­чай­ших подроб­но­стях, как буд­то соби­рал­ся про­во­дить на эту тему науч­ное иссле­до­ва­ние.

Цель дан­ной рабо­ты неко­то­рое вре­мя оста­ва­лась для меня тай­ной веро­ят­но, речь шла о попол­не­нии новы­ми све­де­ни­я­ми это­го гигант­ско­го хра­ни­ли­ща. Но цель эта, как выяс­ни­лось впо­след­ствии, была не един­ствен­ной и дале­ко не глав­ной. Из раз­го­во­ров, кото­рые велись вокруг меня, я понял, что под­не­воль­ные исто­ри­ки тру­ди­лись на бла­го воз­вра­ще­ния на Зем­лю Вели­кой Расы – расы, к кото­рой при­над­ле­жа­ли окру­жав­шие меня созда­ния и, отча­сти, я сам. Зем­ля была местом ее исто­ри­че­ско­го про­жи­ва­ния еще до нача­ла вой­ны с Вла­сти­те­ля­ми Древ­но­сти, кото­рая и послу­жи­ла при­чи­ной ухо­да Вели­кой Расы в глу­би­ны кос­мо­са.

Тре­во­га и откро­вен­ный страх посто­ян­но сопут­ство­ва­ли мне в рабо­те. Я боял­ся смот­реть на свое тело, дабы не испы­тать ужас­но­го разо­ча­ро­ва­ния. Мне каза­лось, что нечто подоб­ное я уже пере­жи­вал когда-то в про­шлом. Воз­мож­но, меня пуга­ла моя внеш­няя схо­жесть с сосе­дя­ми по биб­лио­те­ке. Все они пред­став­ля­ли собой огром­ные – деся­ти футов высо­той – мор­щи­ни­стые кону­сы, по струк­ту­ре тка­ней напо­ми­нав­шие рас­те­ния. Их голо­вы и клеш­не­об­раз­ные конеч­но­сти рас­по­ла­га­лись в верх­ней части кону­са. Пере­ме­ща­лись они, сжи­мая ирас­ши­ряя тол­стую вис­коз­ную “подош­ву” в осно­ва­нии кону­са. Обще­ние шло на неиз­вест­ном мне язы­ке, кото­рым я, к сво­е­му удив­ле­нию, овла­дел очень быст­ро бук­валь­но в пер­вый же день мое­го пре­бы­ва­ния там. Их речь даже отда­лен­но не напо­ми­на­ла чело­ве­че­ский голос – это было стран­ное соче­та­ние посви­стов, щел­ка­ю­щих зву­ков и скре­же­та огром­ных клеш­ней, рас­по­ло­жен­ных на кон­цах двух из четы­рех гиб­ких отрост­ков, начи­нав­ших­ся у вер­ши­ны кону­са.

Осо­бен­но угне­тал меня тот факт, что я, по сути, был узни­ком вдвойне – узни­ком, заклю­чен­ным в чужое кону­со­об­раз­ное тело, кото­рое, в свою оче­редь, было обре­че­но томить­ся в сте­нах этой гигант­ской биб­лио­те­ки. Я тщет­но пытал­ся обна­ру­жить там какую-нибудь зем­ную вещь. Но ничто вокруг меня не напо­ми­на­ло Зем­лю. Вре­мя от вре­ме­ни появ­ля­лись над­зи­ра­те­ли, или, пра­виль­нее ска­зать, кон­тро­ле­ры. Хотя внешне они и выгля­де­ли точ­но так же, как все осталь­ные, но власт­ная осан­ка сра­зу же выде­ля­ла ихиз тол­пы. Они мед­лен­но про­ха­жи­ва­лись меж­ду нами и зача­стую помо­га­ли в рабо­те. От них не исхо­ди­ло угроз, напро­тив, они были очень обхо­ди­тель­ны, но в то же вре­мя по-сво­е­му настой­чи­вы и непре­клон­ны.

Кон­тро­ле­рам запре­ща­лось всту­пать с нами в раз­го­вор, но сре­ди них был один, на кото­ро­го этот запрет, по всей види­мо­сти, не рас­про­стра­нял­ся. Веро­ят­но, он был у них стар­шим. В его дви­же­ни­ях чув­ство­ва­лось боль­ше, важ­но­сти, и я заме­тил, что осталь­ные кон­тро­ле­ры отно­си­лись к нему с почте­ни­ем, не толь­ко вви­ду зани­ма­е­мой им долж­но­сти, но и от того, что, как я узнал впо­след­ствии, ему было суж­де­но уме­реть преж­де, чем Вели­кая Раса дви­нет­ся в обрат­ный путь. Кро­ме меня – новень­ко­го, – он хоро­шо знал всех рабо­та­ю­щих здесь и поэто­му частень­ко задер­жи­вал­ся воз­ле мое­го сто­ла, пона­ча­лу огра­ни­чи­ва­ясь одоб­ря­ю­щи­ми заме­ча­ни­я­ми, а затем всту­пая со мной во все более дол­гие бесе­ды.

От него я узнал, что Вели­кая Раса насе­ля­ла Зем­лю и пла­не­ты дру­гих систем еще за мил­ли­о­ны лет до появ­ле­ния чело­ве­ка. Фор­му мор­щи­ни­стых кону­сов они при­ня­ли толь­ко несколь­ко сто­ле­тий назад. В дей­стви­тель­но­сти же их внеш­ний облик подо­бен лучу све­та, так как они явля­ют­ся расой сво­бод­но­го созна­ния, и могут вслед­ствие это­го суще­ство­вать в рам­ках любо­го физи­че­ско­го тела.

Они оби­та­ли на Зем­ле до тех пор, пока не ока­за­лись втя­ну­ты­ми в вой­ну меж­ду Вла­сти­те­ля­ми Древ­но­сти и Бога­ми Седой Ста­ри­ны за гос­под­ство в кос­мо­се, кото­рая нашла свое отра­же­ние в хри­сти­ан­ских мифах, но в силу огра­ни­чен­но­сти чело­ве­че­ско­го вооб­ра­же­ния, опи­сы­ва­лась в них как борь­ба меж­ду Доб­ром и Злом. С Зем­ли Вели­кая Раса отпра­ви­лась в кос­мос, спер­ва на Юпи­тер, а потом еще даль­ше – к пла­не­те, на кото­рой они нахо­ди­лись сей­час, тем­ной пла­не­те созвез­дия Тау­рус, где им посто­ян­но при­хо­дит­ся опа­сать­ся напа­де­ния враж­деб­ных сил с бере­гов озе­ра Хали, став­ше­го местом изгна­ния Хасту­ра – одно­го из Вла­сти­те­лей Древ­но­сти. Сей­час пла­не­та уми­ра­ла, и они гото­ви­лись к мас­со­во­му исхо­ду на новую пла­не­ту с одно­вре­мен­ным пере­ме­ще­ни­ем впе­ред или назад во вре­ме­ни, что­бы вопло­тить­ся в тела существ, име­ю­щих луч­шие пер­спек­ти­вы суще­ство­ва­ния и раз­ви­тия, неже­ли ныне насе­ля­е­мые ими кону­сы.

Под­го­тов­ка заклю­ча­лась во вре­мен­ной замене созна­ний существ, насе­ляв­ших Все­лен­ную во все вре­ме­на – сре­ди “плен­ни­ков”, наря­ду со мной, здесь были созна­ния дре­во­по­доб­ных людей с Вене­ры и полу­ра­с­ти­тель­ной расы с Антарк­ти­ки, пред­ста­ви­те­лей вели­кой циви­ли­за­ции Инков и пред­ста­ви­те­лей чело­ве­че­ской расы; кото­рая будет жить на Зем­ле после ядер­ной ката­стро­фы, под­верг­нув­шись жут­ким мута­ци­ям в резуль­та­те выпа­де­ния радио­ак­тив­ных осад­ков после взры­вов водо­род­ных и кобаль­то­вых бомб; людей-мура­вьев с Мар­са, древ­них рим­лян и людей, кото­рые будут жить на Зем­ле еще толь­ко через пять­де­сят тысяч лет. Одним сло­вом, там были пред­ста­ви­те­ли огром­но­го чис­ла рас, всех форм жиз­ни, из миров, о кото­рых я знал, и миров, отсто­яв­ших от меня на тыся­че­ле­тия впе­ред.

Все мы, рабо­та­ю­щие в огром­ной биб­лио­те­ке, попол­ня­ли ее архи­вы све­де­ни­я­ми о том исто­ри­че­ском пери­о­де вре­ме­ни, в кото­ром жил каж­дый из нас. Отправ­ляя сво­их послан­цев в кос­мос, Вели­кая Раса мог­ла воочию убе­дить­ся, какой была жизнь в иные вре­ме­на и на иных пла­не­тах, и одно­вре­мен­но полу­чить отчет от существ, чьи созна­ния были вре­мен­но заме­ще­ны созна­ни­я­ми послан­цев и пере­не­се­ны в обрат­ном направ­ле­нии на пла­не­ту в созвез­дии Тау­рус, где они нахо­ди­лись в чужих им телах вплоть до завер­ше­ния мис­сии.

Вели­кой Расой была созда­на маши­на, с помо­щью кото­рой они пере­ме­ща­лись во вре­ме­ни и про­стран­стве. Маши­на эта ничем не похо­ди­ла на маши­ну вре­ме­ни, создан­ную вооб­ра­же­ни­ем чело­ве­ка. Она отде­ля­ла созна­ние от тела и пере­ме­ща­ла его в выбран­ную точ­ку Вре­ме­ни и про­стран­ства. Они отправ­ля­лись в путь, ничем не отя­го­щен­ные – все оста­ва­лось в про­шлом, в точ­ке, кото­рую они поки­ну­ли. На новом месте вновь начи­на­лось сози­да­ние циви­ли­за­ции, в надеж­де избе­жать ката­стро­фы, кото­рая неми­ну­е­мо после­до­ва­ла бы, если Вла­сти­те­ли Древ­но­сти – Хастур Невы­ра­зи­мый, поко­я­щий­ся в мор­ских глу­би­нах Ктул­ху, Ньяр­ла­то­теп Послан­ник, Аза­тот, Йог-Сотот и их при­спеш­ни­ки, осво­бо­див­шись от пут, вновь всту­пи­ли бы в борь­бу с Бога­ми Седой Ста­ри­ны где-то в без­бреж­ных про­стран­ствах кос­мо­са”.

Тако­вы были гал­лю­ци­на­ции, посто­ян­но пре­сле­до­вав­шие Пай­пе­ра. На самом деле это был один и тот же повто­ря­ю­щий­ся сон – отдель­ные, обры­воч­ные виде­ния, кото­рые изо дня в день обрас­та­ли допол­ни­тель­ны­ми дета­ля­ми и в резуль­та­те при­ня­ли логи­че­ски завер­шен­ный вид. По воз­вра­ще­нии в свое нор­маль­ное состо­я­ние у него пер­вое вре­мя наблю­да­лись реак­ции, сход­ные с теми, что наблю­да­лись в началь­ный пери­од болез­ни – он пытал­ся раз­го­ва­ри­вать жеста­ми и брать пред­ме­ты таким обра­зом, как буд­то вме­сто рук у него были клеш­ни. Примечательно,что эти реак­ции име­ли место сра­зу после выздо­ров­ле­ния, еще до того, как у Пай­пе­ра нача­ли появ­лять­ся гал­лю­ци­на­ции, и, сле­до­ва­тель­но, не могут быть объ­яс­не­ны их воз­дей­стви­ем.

Дру­гой пове­дан­ный им сон являл­ся логи­че­ским про­дол­же­ни­ем преды­ду­ще­го.

“Одна­жды я спро­сил кон­тро­ле­ра, каким обра­зом им уда­ет­ся хра­нить в тайне свои пла­ны, вре­мен­но обме­ни­ва­ясь созна­ни­ем с дру­ги­ми раса­ми. Кон­тро­лер отве­тил, что это дости­га­ет­ся дву­мя путя­ми. Во-пер­вых, у “плен­но­го созна­ния” уни­что­жа­ют­ся все участ­ки памя­ти, свя­зан­ные с местом его вре­мен­но­го пре­бы­ва­ния, неза­ви­си­мо от того, из про­шло­го или буду­ще­го оно было сюда пере­ме­ще­но. Во-вто­рых, если какие-то сле­ды и сохра­ня­ют­ся, то увя­зать их в еди­ное целое не пред­став­ля­ет­ся воз­мож­ным, но если даже допу­стить и это, то все рав­но окру­жа­ю­щи­ми подоб­ные фак­ты будут вос­при­ни­мать­ся лишь как игра боль­но­го вооб­ра­же­ния. Послан­цам Вели­кой Расы поз­во­ля­ет­ся самим выби­рать себе вре­мен­ную телес­ную обо­лоч­ку. Заме­щен­ное же созна­ние направ­ля­ет­ся по обрат­но­му марш­ру­ту в тело пред­ста­ви­те­ля Вели­кой Расы. Созна­ние при­шель­ца меж­ду тем начи­на­ет при­спо­саб­ли­вать­ся к жиз­ни в новых усло­ви­ях и зани­мать­ся поис­ка­ми сле­дов древ­ней куль­ту­ры, суще­ство­вав­шей до нача­ла вой­ны Вла­сти­те­лей Древ­но­сти с Бога­ми Седой Ста­ри­ны. Ино­гда уже после воз­вра­ще­ния “плен­но­го созна­ния” на свое преж­нее место за ним вслед направ­лял­ся еще один посла­нец, дабы убе­дить­ся, что в памя­ти его не сохра­ни­лось ника­ких све­де­ний о Вели­кой Расе. В про­тив­ном слу­чае осу­ществ­лял­ся повтор­ный пере­нос созна­ния и более тща­тель­ная “чист­ка” его памя­ти.

Кон­тро­лер водил меня по под­зем­ным поме­ще­ни­ям биб­лио­те­ки. Повсю­ду были кни­ги – все как на под­бор голо­гра­фи­че­ские. Они были уло­же­ны акку­рат­ны­ми стоп­ка­ми и пере­вя­за­ны лен­та­ми из неиз­вест­но­го мне све­тя­ще­го­ся метал­ла. Архи­вы рас­по­ла­га­лись в поряд­ке услож­не­ния форм жиз­ни. Я заме­тил, что кону­со­по­доб­ные суще­ства сто­я­ли на поря­док выше, чем чело­век; а чело­век нахо­дил­ся рядом с реп­ти­ли­я­ми – сво­и­ми пред­ше­ствен­ни­ка­ми на Зем­ле.

Он пояс­нил, что кон­такт с Зем­лей под­дер­жи­вал­ся по одной при­чине она неко­гда была глав­ной аре­ной бит­вы Богов и Вла­сти­те­лей, и что потом­ки Древ­них про­дол­жа­ли незри­мо при­сут­ство­вать на Зем­ле: Мор­ские Боги – в оке­а­ни­че­ских глу­би­нах, глу­бо­ко­вод­ные – в Поли­не­зии и в рай­оне Иннс­му­та в шта­те Мас­са­чу­сетс, страш­ный народ чо-чо –. в Тибе­те, шан­та­ки – в Када­те Ледя­ной Пусты­ни и иные, столь же таин­ствен­ные наро­ды – в дру­гих труд­но­до­ступ­ных местах Зем­ли. Эти све­де­ния были осо­бен­но важ­ны для Вели­кой Расы, так как она соби­ра­лась воз­вра­щать­ся на свою зеле­ную Роди­ну. Еще вче­ра, про­дол­жал кон­тро­лер, с Мар­са при­был один из наших раз­вед­чи­ков и сооб­щил, что пла­не­та быст­ро гиб­нет, тем самым мы лиша­ем­ся еще одно­го воз­мож­но­го при­ста­ни­ща.

Из под­зем­ных поме­ще­ний мы напра­ви­лись на верх­ний этаж огром­ной баш­ни со стек­ло­вид­ным купо­лом, отку­да мож­но было наблю­дать про­сти­ра­ю­щий­ся вни­зу пей­заж. Толь­ко там я понял, что папо­рот­ни­ко­вый лес, види­мый мною преж­де, состо­ял толь­ко из сухих ство­лов и листьев, а вда­ли, за кром­кой леса, лежа­ла мрач­ная пусты­ня, про­сти­рав­ша­я­ся до тем­но­го зали­ва ныне уже несу­ще­ству­ю­ще­го оке­а­на. Их солн­це попа­ло в сфе­ру при­тя­же­ния новой звез­ды и теперь мед­лен­но уми­ра­ло. Как

стран­но было видеть все это – дере­вья, оста­но­вив­ши­е­ся в росте, гигант­ские мега­ли­ти­че­ские зда­ния, и ни одной про­ле­та­ю­щей пти­цы, ни облач­ка, ни дым­ки. Едва дохо­дя­щие до пла­не­ты лучи солн­ца остав­ля­ли ее веч­но погру­жен­ной в небы­тие.

Я содрог­нул­ся при виде все­го это­го”.

Еще одна тема, зву­чав­шая несколь­ко раз в его рас­ска­зе, была свя­за­на с огром­ной круг­лой ком­на­той в самом низу гигант­ской баш­ни, в кото­рую он, яко­бы, одна­жды попал. В ком­на­те нахо­ди­лась маши­на, испус­кав­шая блед­ный и неров­ный голу­бой свет, отча­сти напо­ми­нав­ший элек­три­че­ский. Отдель­ные ее дета­ли соеди­ня­лись меж­ду собой каким-то непо­нят­ным обра­зом, без помо­щи про­во­дов. Когда пуль­са­ция све­та на машине уси­ли­ва­лась, то нахо­див­ше­е­ся на сто­ле перед ней кону­со­об­раз­ное суще­ство впа­да­ло в состо­я­ние комы, в кото­ром и пре­бы­ва­ло неко­то­рое вре­мя, пока не исче­зал свет и не пре­кра­щал­ся гул маши­ны. Затем конус при­хо­дил в себя и немед­лен­но начи­на­лась вак­ха­на­лия сви­стя­щих и щел­ка­ю­щих зву­ков. Пай­пер пони­мал все, что сооб­ща­лось, и счи­тал, что видел соб­ствен­ны­ми гла­за­ми воз­вра­ще­ние пред­ста­ви­те­ля Вели­кой Расы и отправ­ку назад его “дуб­ле­ра”. Суть сооб­ще­ний сво­ди­лась во всех слу­ча­ях к одно­му – доклад в сжа­той фор­ме о собы­ти­ях за пре­де­ла­ми Тем­ной звез­ды. В одном из слу­ча­ев пред­ста­ви­тель вер­нул­ся с Зем­ли, где в тече­ние пяти лет пре­бы­вал в обли­ке англий­ско­го антро­по­ло­га и буд­то бы обна­ру­жил несколь­ко мест, где зата­и­лись до поры до вре­ме­ни при­спеш­ни­ки Вла­сти­те­лей Древ­но­сти. Неко­то­рых из них уда­лось уни­что­жить – к при­ме­ру, на каком-то ост­ро­ве неда­ле­ко от Пона­пе в Тихом оке­ане, на Рифе Дья­во­ла вбли­зи Иннс­му­та, или в гор­ной рас­се­лине и озе­ре близ Мачу-Пик­чу, а осталь­ные, хоть и раз­об­щен­ные, пока оста­ва­лись живы. Сами же Вла­сти­те­ли Древ­но­сти, остав­ши­е­ся на Зем­ле, нахо­ди­лись в зато­че­нии под пяти­ко­неч­ной звез­дой зна­ком Богов Седой Ста­ри­ны. Сре­ди пла­нет, о кото­рых сооб­ща­лось как о потен­ци­аль­но воз­мож­ном при­бе­жи­ще Вели­кой Расы, Зем­ля зани­ма­ла одно из пер­вых мест, несмот­ря даже на угро­зу ядер­но­го кон­флик­та.

В целом со слов Пай­пе­ра мож­но было заклю­чить, что Вели­кая Раса­го­то­ви­лась к мигра­ции на дале­кую пла­не­ту или звез­ду и что без­люд­ные места Зеле­ной пла­не­ты — ее сне­га и пес­ки – каза­лись ей раем по срав­не­нию с нынеш­ним оби­та­ли­щем.

В меди­цин­ском заклю­че­нии я отме­тил у Пай­пе­ра серьез­ные нару­ше­ния пси­хи­ки, неспо­соб­ность соот­но­сить сон и реаль­ность, вымы­сел и дей­стви­тель­ность. Я не был дово­лен до кон­ца сде­лан­ны­ми выво­да­ми. Ана­сколь­ко я был прав, поста­вив под вопрос свои сооб­ра­же­ния, мне пред­сто­я­ло вско­ре узнать.

III

Амос Пай­пер был моим паци­ен­том толь­ко три неде­ли. За этот пери­од я мог лишь кон­ста­ти­ро­вать ухуд­ше­ние его состо­я­ния; гал­лю­ци­на­ции или

то, что я счи­тал тако­вы­ми, нача­ли раз­ви­вать­ся в направ­ле­нии пара­но­и­даль­ной шизо­фре­нии. Подоб­ное раз­ви­тие болез­ни мак­си­маль­но про­яви­ло себя в пись­ме Пай­пе­ра ко мне, пере­дан­ном с посыль­ным. Веро­ят­но, оно писа­лось в боль­шой спеш­ке.

“Доро­гой док­тор Кори. В свя­зи с невоз­мож­но­стью уви­деть Вас вновь, спе­шу сооб­щить Вам, что я не питаю ника­ких иллю­зий насчет сво­е­го выздо­ров­ле­ния. Я заме­тил, что с неко­то­рых пор вновь нахо­жусь под наблю­де­ни­ем пред­ста­ви­те­лей Вели­кой Расы, ибо теперь я окон­ча­тель­но убе­дил­ся в том, что мои сны явля­ют­ся отго­лос­ка­ми мое­го дей­стви­тель­но­го трех­лет­не­го пре­бы­ва­ния в чужой телес­ной фор­ме – пре­бы­ва­ния “вне себя”, как выра­жа­ет­ся моя сест­ра. Вели­кая Раса суще­ству­ет поми­мо моих снов. Она суще­ству­ет доль­ше, чем это может себе пред­ста­вить чело­век. Я не знаю, где она сей­час – на тем­ной пла­не­те в созвез­дии Тау­рус или где-то еще. Но они соби­ра­ют­ся вер­нуть­ся, и, по край­ней мере, один из них уже здесь. В про­ме­жут­ках меж­ду наши­ми встре­ча­ми я не сидел сло­жа руки и обна­ру­жил мас­су свя­зей меж­ду мои­ми сна­ми и повсе­днев­но­стью. Как по-ваше­му, что в дей­стви­тель­но­сти про­изо­шло в Иннс­му­те в 1928 году? Что заста­ви­ло пра­ви­тель­ство про­ве­сти серию под­вод­ных взры­вов воз­ле рифа Дья­во­ла в том рай­оне? Что послу­жи­ло при­чи­ной аре­ста и после­ду­ю­щей высыл­ки поло­ви­ны жите­лей это­го город­ка? Како­ва связь меж­ду поли­не­зий­ца­ми и жите­ля­ми Иннс­му­та? Что же на самом деле обна­ру­жи­ла Антарк­ти­че­ская экс­пе­ди­ция Мис­ка­то­ник­ско­го­уни­вер­си­те­та в 1930–1931 годах в Горах Безу­мия? Что застав­ля­ло их дер­жать в тайне от чело­ве­че­ства это откры­тие? Какое иное объ­яс­не­ние может быть дано сооб­ще­нию Иохан­се­на, кро­ме того, что оно напря­мую свя­за­но с леген­да­ми о Вели­кой Расе? И нет ли чего-нибудь подоб­но­го в древ­них уче­ни­ях инков и. ацте­ков?

Я мог бы про­дол­жить этот спи­сок, но на это нет вре­ме­ни. Я обна­ру­жил десят­ки подоб­ных вза­и­мо­свя­зан­ных фак­тов, боль­шин­ство из кото­рых замал­чи­ва­ют­ся, хра­нят­ся в тайне или вовсе поза­бы­ты, дабы еще боль­ше не будо­ра­жить и без того взвол­но­ван­ный мир. Чело­век, в конеч­ном сче­те, явля­ет­ся лишь одним – и дале­ко не самым зна­чи­тель­ным – из про­яв­ле­ний жиз­ни в Кос­мо­се. Толь­ко Вели­кая Раса зна­ет сек­рет веч­ной жиз­ни, пере­ме­ща­ясь во вре­ме­ни и про­стран­стве, меняя одно место оби­та­ния на дру­гое, ста­но­вясь то живот­ным, то рас­те­ни­ем, то насе­ко­мым – как того тре­бу­ют обсто­я­тель­ства.

Но я дол­жен спе­шить – у меня так мало вре­ме­ни. И поверь­те мне, доро­гой док­тор, уж я‑то знаю, о чем пишу…”

Меня не уди­ви­ло то, что сооб­щи­ла мисс Аби­гейл Пай­пер, а имен­но вско­ре после того, как ее брат напи­сал мне это пись­мо, он на несколь­ко часов погру­зил­ся в кома­тоз­ное состо­я­ние. Я тот­час же поспе­шил домой к Пай­пе­ру – и уви­дел сво­е­го паци­ен­та встре­ча­ю­щим меня у две­рей. Но это был совер­шен­но дру­гой чело­век. Он демон­стри­ро­вал пере­до мной такую само­уве­рен­ность, какую я не заме­чал в нем с само­го нача­ла наше­го зна­ком­ства. Он уве­рял меня, что нако­нец-то спра­вил­ся со сво­ей болез­нью, что виде­ния исчез­ли, и он может теперь спо­кой­но спать и ничто его отныне не тре­во­жит. Я все боль­ше убеж­дал­ся в том, что дело шло на поправ­ку. Одна­ко меня по-преж­не­му сму­ща­ло одно обсто­я­тель­ство: поче­му, если верить запис­ке мисс Пай­пер, момент исце­ле­ния сов­пал с новым при­сту­пом комы. Исце­ле­ние это выгля­де­ло еще более уди­ви­тель­ным на фоне все уве­ли­чи­ва­ю­щих­ся стра­хов, гал­лю­ци­на­ций, уси­ли­ва­ю­щей­ся нер­воз­но­сти, и, нако­нец, его послед­не­го пись­ма, сви­де­тель­ство­вав­ше­го о том, что он был уже бли­зок к пол­ной поте­ре рас­суд­ка.

Я был рад его исце­ле­нию и поздра­вил его с этим собы­ти­ем. Он при­нял мои поздрав­ле­ния со сла­бой улыб­кой, а затем, сослав­шись на заня­тость, начал про­щать­ся. Я пообе­щал наве­стить его где-нибудь через неде­лю-дру­гую для того, что­бы спра­вить­ся о состо­я­нии его здо­ро­вья – на пред­мет появ­ле­ния преж­них симп­то­мов болез­ни.

Десять дней спу­стя я побы­вал у него в послед­ний раз. Он был при­вет­лив и любе­зен. Мисс Аби­гейл Пай­пер тоже при­сут­ство­ва­ла при нашем раз­го­во­ре; выгля­де­ла она немно­го стран­ной, но ни на что не жало­ва­лась. Пай­пе­ра боль­ше не мучи­ли сны и виде­ния, и он мог откро­вен­но гово­рить о сво­ем “забо­ле­ва­нии”; при этом он начи­сто отри­цал воз­мож­ность каких-либо “пере­се­ле­ний” и “пере­ме­ще­ний” созна­ния и сове­то­вал мне выбро­сить из голо­вы эти мыс­ли с настой­чи­во­стью, какой я ранее не мог в нем пред­по­ла­гать. Мы про­ве­ли за весь­ма ожив­лен­ной бесе­дой целый час, и я поки­нул его дом с одним убеж­де­ни­ем: боль­ной Пай­пер, разу­ме­ет­ся, был чело­ве­ком неза­у­ряд­ных спо­соб­но­стей, но “выздо­ро­вев­ший” Пай­пер обла­дал пря­мо-таки фено­ме­наль­ным интел­лек­том, намно­го пре­вос­хо­дя в этом плане меня само­го.

Во вре­мя визи­та он уди­вил меня сво­им заяв­ле­ни­ем о том, что соби­ра­ет­ся в экс­пе­ди­цию, направ­ля­ю­щу­ю­ся в Ара­вий­скую пусты­ню. Тогда мне и в голо­ву не при­шло соот­не­сти его пла­ны с тем, о чем он мне рас­ска­зы­вал ранее. Но после­ду­ю­щие собы­тия заста­ви­ли меня это сде­лать.

Спу­стя двое суток, сре­ди ночи, в моем каби­не­те была совер­ше­на кра­жа. Исчез­ли все бума­ги, свя­зан­ные с Амо­сом Пай­пе­ром. К сча­стью, в свое вре­мя я успел сде­лать копии всех доку­мен­тов, в том чис­ле и пись­ма, кото­рое тоже исчез­ло. До этих бумаг, как мне каза­лось, нико­му не было дела, кро­ме раз­ве что само­го Пай­пе­ра. Одна­ко Пай­пер ныне был в здра­вом уме, и посе­му най­ти раци­о­наль­ное объ­яс­не­ние этой стран­ной кра­же было делом чрез­вы­чай­но затруд­ни­тель­ным. Вдо­ба­вок ко все­му, я узнал, что Пай­пер дол­жен был отпра­вить­ся в экс­пе­ди­цию уже на сле­ду­ю­щий день, что, впро­чем, не мог­ло поме­шать ему высту­пить в роли ору­дия (я упо­треб­ляю сло­во “ору­дие” наме­рен­но) это­го, на пер­вый взгляд, неле­по­го пре­ступ­ле­ния.

Но для выздо­ро­вев­ше­го Пай­пе­ра эти бума­ги вряд ли пред­став­ля­ли какую-то цен­ность. С дру­гой сто­ро­ны, вновь забо­лев­ший Пай­пер вполне мог желать того, что­бы бума­ги были уни­что­же­ны. Не про­изо­шел ли и впрямь вто­рич­ный пере­нос созна­ния, с той толь­ко раз­ни­цей, что новый при­ше­лец был уже ранее зна­ком с обра­зом мыс­лей и дей­стви­я­ми обыч­но­го чело­ве­ка и ему не было нуж­ды овла­де­вать эти­ми навы­ка­ми с само­го нача­ла? Как бы то ни было, я решил про­ве­сти свое соб­ствен­ное рас­сле­до­ва­ние и най­ти отве­ты на постав­лен­ные в пись­ме вопро­сы. Я пла­ни­ро­вал потра­тить на это неде­лю, от силы две, а потра­тил меся­цы, и к кон­цу года пре­бы­вал в еще боль­шей рас­те­рян­но­сти, чем преж­де. Более того, я нахо­дил­ся на краю той же про­па­сти, кото­рая погло­ти­ла Пай­пе­ра.

В 1928 году в рай­оне Иннс­му­та дей­стви­тель­но про­изо­шло что-то необы­чай­ное – не зря же эти собы­тия при­влек­ли столь при­сталь­ное вни­ма­ние вла­стей. Об этом ходи­ли толь­ко слу­хи – о каких-то похо­жих на лягу­шек людей, яко­бы при­быв­ших туда с ост­ро­ва Пона­пе, но ника­ких офи­ци­аль­но при­знан­ных вер­сий не суще­ство­ва­ло. Не так дав­но в хра­ме Анг­кор-Ват были сде­ла­ны какие-то потря­са­ю­щие вооб­ра­же­ние откры­тия, ука­зы­ва­ю­щие на связь куль­тур поли­не­зий­цев и севе­ро­аме­ри­кан­ских индей­цев. Так­же не ста­ли до сих пор досто­я­ни­ем глас­но­сти откры­тия, совер­шен­ные экс­пе­ди­ци­ей Мис­ка­то­ник­ско­го Уни­вер­си­те­та в Горах Безу­мия.

Суще­ству­ют десят­ки подоб­ных фак­тов, оку­тан­ных покро­вом мол­ча­ния и неиз­вест­но­сти. А кни­ги, запре­щен­ные кни­ги, о кото­рых упо­ми­нал Пай­пер, и на самом деле содер­жа­ли в себе фак­ты, во мно­гом схо­жие с его “безум­ны­ми” рас­суж­де­ни­я­ми. Все это неволь­но наво­ди­ло на мысль, что где-то и впрямь­су­ще­ству­ет раса, дале­ко пре­вос­хо­дя­щая нас по уров­ню раз­ви­тия – назо­вем ее Расой Богов или Вели­кой Расой, дело не в назва­нии, – кото­рая может посы­лать созна­ния путе­ше­ство­вать во Вре­ме­ни и про­стран­стве. Если это при­нять на веру, то мож­но дей­стви­тель­но пред­по­ло­жить, что созна­ние Пай­пе­ра повтор­но было­за­ме­не­но дру­гим, дабы на сей раз уже окон­ча­тель­но сте­реть в нем вся­кое вос­по­ми­на­ние о пре­бы­ва­нии сре­ди Вели­кой Расы.

Но самые инте­рес­ные фак­ты ста­ли всплы­вать на свет толь­ко недав­но. Я не посчи­тал за боль­шой труд озна­ко­мить­ся с соста­вом участ­ни­ков экс­пе­ди­ции, к кото­рой при­мкнул Пай­пер. Сре­ди них были англий­ский антро­по­лог, пале­он­то­лог-фран­цуз, фило­соф-кита­ец, извест­ный егип­то­лог и мно­го дру­гих. Но всех их объ­еди­ня­ло одно – за послед­нее деся­ти­ле­тие все они, так или ина­че пере­жи­ли про­це­ду­ру “заме­ны созна­ния” подоб­но Пай­пе­ру.

И где-то на даль­ней гра­ни­це Араб­ской пусты­ни они все разом исчез­ли с лица Зем­ли.

Вполне воз­мож­но, что про­во­ди­мое мною рас­сле­до­ва­ние мог­ло встре­во­жить пред­ста­ви­те­лей Вели­кой Расы. Вче­ра ко мне в кли­ни­ку при­хо­дил чело­век – его взгляд напо­ми­нал взгляд Пай­пе­ра, когда я видел его в послед­ний раз: та женад­мен­ность, само­уве­рен­ность, пло­хо скры­ва­е­мое чув­ство соб­ствен­но­го пре­вос­ход­ства… Я так­же отме­тил – и это заста­ви­ло меня мыс­лен­но содрог­нуть­ся – стран­но нелов­кие дви­же­ния его рук. Про­шлой ночью я уви­дел его вновь, про­гу­ли­ва­ю­щим­ся под фона­рем близ мое­го дома. Затем еще раз этим утром – эта слеж­ка была слиш­ком уж откро­вен­ной для того, что­бы наме­ча­е­мая жерт­ва ее не заме­ти­ла…

А сей­час я вижу, как он пере­хо­дит через ули­цу, направ­ля­ясь к две­ри мое­го дома…

Раз­бро­сан­ные в бес­по­ряд­ке стра­ни­цы про­чи­тан­ной вами руко­пи­си были обна­ру­же­ны на полу каби­не­та док­то­ра Ната­ни­э­ля Кори, когда, встре­во­жен­ная шумом за две­рью мед­сест­ра была вынуж­де­на вызвать поли­цию. Ворвав­шись в каби­нет, стра­жи поряд­ка ста­ли сви­де­те­ля­ми сле­ду­ю­щей кар­ти­ны: док­тор Кори и неиз­вест­ный паци­ент сто­я­ли на коле­нях и тщет­но ста­ра­лись пере­дви­нуть раз­бро­сан­ные по полу лист­ки бума­ги в сто­ро­ну горя­ще­го ками­на.

Каза­лось, они не мог­ли захва­тить листы паль­ца­ми и вме­сто это­го тол­ка­ли их впе­ред неук­лю­жи­ми дви­же­ни­я­ми, напо­ми­на­ю­щи­ми дви­же­ния кра­ба. Не обра­щая ника­ко­го вни­ма­ния на поли­цей­ских, они про­дол­жа­ли в сума­сшед­шей спеш­ке дви­гать по полу рас­пав­ши­е­ся стра­ни­цы руко­пи­си. Никто из дво­их не мог вра­зу­ми­тель­но отве­тить на вопро­сы поли­цей­ских и при­быв­ших вслед за ними вра­чей. От них вооб­ще не уда­лось добить­ся сколь­ко-нибудь связ­ной речи.

Тща­тель­ное обсле­до­ва­ние обо­их выяви­ло у них пол­ней­шую транс­фор­ма­цию лич­но­сти, после чего они были отправ­ле­ны на дли­тель­ное лече­ние в инсти­тут Лар­ки­на – зна­ме­ни­тую част­ную лечеб­ни­цу для ума­ли­шен­ных…