Зверь в пещере / Перевод Е. Бабаевой

Леде­ня­щее пред­чув­ствие, назой­ли­во кру­жив­шее в моем сму­щен­ном, но еще спо­соб­ном про­ти­вить­ся созна­нии, пере­шло в уве­рен­ность. Я был один, окон­ча­тель­но и без­на­деж­но один в лаби­рин­те широ­кой пасти Мамон­то­вой пеще­ры. Топ­чась на месте, я обво­дил про­стран­ство напря­жен­ным взгля­дом, но ни в одной сто­роне мне не открыл­ся знак, кото­рый ука­зал бы путь к спа­се­нию. Не узреть мне боль­ше бла­го­сло­вен­но­го све­та дня, не лас­кать взо­ром милые хол­мы и доли­ны пре­крас­но­го мира, остав­ше­го­ся дале­ко, — мое созна­ние не мог­ло далее леле­ять даже тень надеж­ды. Она поки­ну­ла меня. Одна­ко жизнь при­об­щи­ла меня к касте фило­со­фов, и я испы­тал нема­лое удо­вле­тво­ре­ние от бес­стра­стия мое­го пове­де­ния: хотя мне при­хо­ди­лось читать о неукро­ти­мом бешен­стве, в кото­рое впа­да­ют несчаст­ные, ока­зав­ши­е­ся в подоб­ной­си­ту­а­ции, я не испы­ты­вал ниче­го даже близ­ко­го к тако­му состо­я­нию и оста­вал­ся в той же мере невоз­му­тим, в какой осо­зна­вал пол­ную поте­рю ори­ен­та­ции.  
Мысль о том, что, долж­но быть, я вышел за пре­де­лы, отве­ден­ные для про­гу­лок, ни на мину­ту не лиши­ла меня хлад­но­кро­вия. Если смерть ждет меня, рас­суж­дал я, то эта ужас­ная, но вели­че­ствен­ная пеще­ра, став моим скле­пом, ока­жет мне столь же радуш­ный при­ем, что и клад­би­ще; и это сооб­ра­же­ние ото­зва­лось во мне вол­ной­спо­кой­ствия, а не отча­я­ния. 
Я был уве­рен: впе­ре­ди меня ждет послед­ний знак состо­яв­шей­ся судь­бы — голод. Я знал, что уде­лом мно­гих, чей путь я повто­рял, было безу­мие; но я чув­ство­вал — меня ждал дру­гой конец. Мне неко­го было винить в моем бед­ствии, без ведо­ма гида я поки­нул послуш­ные ряды люби­те­лей досто­при­ме­ча­тель­но­стей и уже более часа блуж­дал по запо­вед­ным пере­хо­дам; а теперь ясно понял, что мне не отыс­кать в кру­же­нии лаби­рин­та пути, по кото­ро­му я ушел от сво­их спут­ни­ков.  
Луч фона­ри­ка блед­нел; бли­зил­ся момент, когда кро­меш­ная тем­но­та зем­но­го зева долж­на была оку­тать меня. Внут­ри таю­ще­го невер­но­го кру­га све­та я оце­пе­не­ло рисо­вал себе точ­ную кар­ти­ну при­бли­жа­ю­щей­ся смер­ти. Мне при­шел на ум услы­шан­ный­до­клад о коло­нии боль­ных тубер­ку­ле­зом, кото­рые посе­ли­лись в этом гигант­ском гро­те, упо­вая вер­нуть здо­ро­вье в целеб­ном кли­ма­те под­зем­но­го мира, с его неиз­мен­ной тем­пе­ра­ту­рой, чистым воз­ду­хом, уми­ро­тво­ря­ю­щим поко­ем, но обре­ли лишь смерть, и были най­де­ны око­че­нев­ши­ми в стран­ных и ужас­ных позах. Груст­ное зре­ли­ще дефор­ми­ро­ван­ных остан­ков я лице­зрел вме­сте с осталь­ной груп­пой и теперь гадал, каки­ми при­чуд­ли­вы­ми урод­ства­ми ска­жет­ся дол­гое пре­бы­ва­ние в огром­ной и мол­ча­ли­вой­пе­ще­ре на таком здо­ро­вом и силь­ном чело­ве­ке, как я. Что ж, зло­ве­ще ска­зал я себе, если голод не обо­рвет мою жизнь черес­чур поспеш­но, мне пред­ста­вит­ся ред­кая воз­мож­ность раз­ре­шить эту загад­ку.  
Лучи све­та све­ло послед­ней судо­ро­гой, и их погло­тил мрак. Я решил испро­бо­вать все воз­мож­но­сти спа­се­ния, не пре­не­бре­гая даже самой при­зрач­ной; поэто­му собрал всю мощь сво­их лег­ких в тщет­ной надеж­де при­влечь вни­ма­ние про­вод­ни­ка зал­пом глу­хих кри­ков. Да, испус­кая вопли, в глу­бине души я наде­ял­ся, что они не достиг­нут цели, и мой голос, гул­кий, отра­жен­ный бес­ко­неч­ны­ми изло­ма­ми погло­тив­ше­го меня чер­но­го лаби­рин­та, вольет­ся лишь в мои ушные рако­ви­ны.  
Тем не менее я насто­ро­жил­ся, когда вдруг мне почу­ди­лось, что я улав­ли­ваю при­бли­жа­ю­щи­е­ся шаги, мяг­ко вдав­ли­ва­ю­щи­е­ся в камен­ный пол пеще­ры. 
Неуже­ли осво­бож­де­ние при­шло так быст­ро? Неуже­ли вопре­ки мое­му кош­мар­но­му пред­чув­ствию про­вод­ник заме­тил мое пре­ступ­ное отсут­ствие и дви­нул­ся по моим сле­дам, что­бы отыс­кать меня в пута­ном цар­стве извест­ня­ка? Эти вопро­сы осе­ни­ли меня радо­стью, кото­рая рос­ла, и я готов был воз­об­но­вить кри­ки, что­бы при­бли­зить мину­ту спа­се­ния, как вдруг мой вос­торг сме­нил­ся ужа­сом; слух мой, все­гда чут­кий, а теперь еще более обострен­ный пол­ным без­мол­ви­ем пеще­ры, донес до оце­пе­не­ло­го созна­ния уве­рен­ность, что шаги не похо­жи на шаги чело­ве­ка. В мрач­ной­не­по­движ­но­сти под­зе­ме­лья поступь про­вод­ни­ка ото­зва­лась бы отчет­ли­вой острой­дро­бью. Звук шагов был мяг­ким, по-коша­чьи кра­ду­щим­ся. При­слу­шав­шись, я раз­ли­чил в поход­ке четы­ре так­та вме­сто двух.  
Я уже не сомне­вал­ся, что сво­и­ми кри­ка­ми про­бу­дил ото сна како­го-то дико­го зве­ря, может быть, пуму, слу­чай­но заблу­див­шу­ю­ся в пеще­ре. Может быть, думал я, Все­выш­ний­гро­зит мне не голо­дом, а дру­гой, более быст­рой и мило­серд­ной смер­тью? Инстинкт само­со­хра­не­ния, еще теп­лив­ший­ся во мне, шевель­нул­ся в моей гру­ди, и, хотя надви­га­ю­ща­я­ся злая сила нес­ла избав­ле­ние от мед­лен­но­го и жесто­ко­го кон­ца, я решил, что рас­ста­нусь с жиз­нью толь­ко за самую высо­кую пла­ту. Как это ни стран­но, но по отно­ше­нию к при­шель­цу я не испы­ты­вал ниче­го, кро­ме враж­деб­но­сти. Оце­нив ситу­а­цию, я при­та­ил­ся, наде­ясь, что зага­доч­ный зверь, не раз­ли­чая ни зву­ка, утра­тит ори­ен­та­цию, как это про­изо­шло со мной, и прой­дет мимо. Одна­ко моим надеж­дам не суж­де­но было сбыть­ся; нече­ло­ве­че­ская поступь неуклон­но надви­га­лась, види­мо, зверь чуял мой запах, запо­ло­нив­ший нетро­ну­тое про­стран­ство пеще­ры.  
Я огля­нул­ся по сто­ро­нам в поис­ках ору­жия, кото­рое защи­ти­ло бы меня от напа­де­ния неви­ди­мо­го в жут­ком мра­ке пеще­ры про­тив­ни­ка. Мне уда­лось нащу­пать самый боль­шой­ка­мень из тех, что валя­лись повсю­ду, и я вце­пил­ся в г его обе­и­ми рука­ми, гото­вясь к отпо­ру и сми­рив­шись с неиз­беж­но­стью. Меж­ду тем наво­дя­щий ужас шорох слы­шал­ся уже совсем близ­ко. Впро­чем, повад­ки чуди­ща были стран­ны­ми. При­слу­ши­ва­ясь к его посту­пи, я не сомне­вал­ся, что дви­га­ет­ся чет­ве­ро­но­гое суще­ство, пере­ме­ща­ю­ще­е­ся с харак­тер­ным пере­бо­ем меж­ду зад­ни­ми и перед­ни­ми лапа­ми; одна­ко на про­тя­же­нии несколь­ких корот­ких и нере­гу­ляр­ных интер­ва­лов мне каза­лось, что я раз­ли­чаю поход­ку дву­но­го­го. Я ломал голо­ву над тем, что за живот­ное надви­га­ет­ся на меня; долж­но быть, думал я, несчаст­ное суще­ство запла­ти­ло за свое любо­пыт­ство, толк­нув­шее его иссле­до­вать вход в мрач­ный грот, пожиз­нен­ным зато­че­ни­ем в бес­ко­неч­ных нишах и про­хо­дах. Ему при­шлось питать­ся незря­чи­ми рыби­на­ми, лету­чи­ми мыша­ми и кры­са­ми и, может быть, рыбеш­кой, кото­рая попа­да­ет­ся в раз­ли­вах Зеле­ной­ре­ки, каким-то непо­сти­жи­мым обра­зом сооб­ща­ю­щей­ся с вода­ми пеще­ры. Я запол­нял свое мрач­ное бде­ние раз­ду­мья­ми о том, как ковер­ка­ет пре­бы­ва­ние в пеще­ре физи­че­ское стро­е­ние живых существ, вызы­вая в памя­ти омер­зи­тель­ный внеш­ний вид умер­ших здесь чахо­точ­ных: ведь мест­ная тра­ди­ция свя­зы­ва­ла урод­ства имен­но с про­дол­жи­тель­ной­под­зем­ной жиз­нью. Вне­зап­но меня осе­ни­ло: даже если мне удаст­ся столк­нуть­ся с про­тив­ни­ком, я нико­гда не уви­жу его обли­ка, посколь­ку мой фона­рик дав­ным- дав­но погас, а спи­чек я не взял. Мой мозг был напря­жен до пре­де­ла. Рас­стро­ен­ное вооб­ра­же­ние выдер­ги­ва­ло из тьмы, окру­жав­шей меня и все с боль­шей силой давив­шей­на меня, кош­мар­ные пуга­ю­щие силу­эты. Бли­же, бли­же — ужас­ные шаги раз­да­ва­лись совсем рядом. Каза­лось, прон­зи­тель­ный вопль рвал­ся нару­жу, но, даже если бы я решил­ся крик­нуть, вряд ли мой голос послу­шал­ся бы меня. Я ока­ме­нел от ужа­са. Я не был уве­рен, что моя пра­вая рука спра­вит­ся со сна­ря­дом, когда наста­нет момент мет­нуть его в надви­га­ю­ще­е­ся чуди­ще. Рав­но­мер­ный звук шагов слы­шал­ся рядом, теперь уже дей­стви­тель­но рядом. Я раз­ли­чал тяже­лое дыха­ние зве­ря и, несмот­ря на шок, все же понял, что он при­брел изда­ле­ка и изму­чен. Вне­зап­но кол­дов­ские чары рас­се­я­лись. Моя пра­вая рука, без­оши­боч­но направ­лен­ная слу­хом, выбро­си­ла изо всей силы ост­ро­ко­неч­ный кусок извест­ня­ка, кото­рый она сжи­ма­ла, в сто­ро­ну тем­но­го про­стран­ства — источ­ни­ка дыха­ния и шеле­ста, и уди­ви­тель­ным обра­зом сна­ряд сра­зу же достиг цели: я услы­шал, как некто отпрыг­нул и замер.  
При­но­ро­вив­шись, я бро­сил вто­рой камень, и на этот раз удар пре­взо­шел все мои ожи­да­ния; радость захлест­ну­ла меня — я услы­шал, как суще­ство рух­ну­ло всей сво­ей­тя­же­стью и оста­лось про­стер­тым и недви­жи­мым. Почти слом­лен­ный охва­тив­шим меня упо­е­ни­ем, я при­ва­лил­ся к стене. До меня доно­си­лось дыха­ние — тяже­лые вдо­хи и выдо­хи, — и я вдруг осо­знал, что у меня под рукой боль­ше нет ниче­го, что мог­ло бы ранить зве­ря. Я не испы­ты­вал преж­не­го жела­ния выяс­нить, кто есть этот некто. В кон­це кон­цов что-то близ­кое к бес­при­чин­но­му суе­вер­но­му стра­ху запо­ло­ни­ло меня, я не решал­ся при­бли­зить­ся к телу, вме­сте с тем я более не думал о новой ата­ке, боясь окон­ча­тель­но погу­бить еще теп­ля­щу­ю­ся жизнь. Вме­сто это­го я при­пу­стил со всей ско­ро­стью, на какую толь­ко был еще спо­со­бен, в том направ­ле­нии, отку­да я при­шел. Вне­зап­но я уло­вил звук, ско­рее даже регу­ляр­ную после­до­ва­тель­ность зву­ков. Через мгно­ве­ние она рас­па­лась на ост­рые метал­ли­че­ские дро­бин­ки. Прочь сомне­ния. Это был про­вод­ник. И тогда я заво­пил, я закри­чал, заре­вел, даже завыл от вос­тор­га, так как заме­тил в свод­ча­том про­ле­те мут­ный мер­ца­ю­щий блик, кото­рый, насколь­ко я пони­мал, не мог быть ничем иным, как при­бли­жа­ю­щим­ся отра­жен­ным све­том фона­ри­ка. Я бежал навстре­чу бли­ку, и вдруг, не успев понять, как это про­изо­шло, ока­зал­ся про­стер­тым у ног про­вод­ни­ка. При­льнув к его ботин­кам, я, отри­нув свою хва­ле­ную сдер­жан­ность и пута­ясь в сло­вах, бес­связ­но изли­вал на оше­лом­лен­но­го слу­ша­те­ля свою страш­ную повесть, пере­ме­шан­ную с пото­ком высо­ко­пар­ных изъ­яв­ле­ний­бла­го­дар­но­сти. Посте­пен­но я почув­ство­вал, что рас­су­док воз­вра­ща­ет­ся ко мне. Про­вод­ник заме­тил мое отсут­ствие, толь­ко когда груп­па ока­за­лась у выхо­да из пеще­ры, и, инту­и­тив­но выбрав направ­ле­ние, углу­бил­ся в лаби­ринт про­хо­дов, беру­щих нача­ло в том месте, где он послед­ний раз раз­го­ва­ри­вал со мной; ему уда­лось обна­ру­жить меня после четы­рех­ча­со­во­го поис­ка.  
Слу­шая рас­сказ про­вод­ни­ка, я, обод­рен­ный све­том и тем, что я уже не один, стал раз­мыш­лять о стран­ном суще­стве, ранен­ном мной, кото­рое, скры­тое мра­ком, лежа­ло в двух шагах от нас. Мною овла­де­ло иску­ше­ние про­рвать лучом све­та пеле­ну тай­ны, скры­вав­шую облик моей жерт­вы. Чув­ство лок­тя подо­гре­ло мое муже­ство, и я сде­лал несколь­ко шагов в сто­ро­ну аре­ны мое­го испы­та­ния. Вско­ре мы обна­ру­жи­ли нечто опро­ки­ну­тое, белое — белее, чем излу­ча­ю­щий белиз­ну извест­няк. Про­дви­га­ясь со все­йо­сто­рож­но­стью, мы, слов­но в еди­ном поры­ве, вскрик­ну­ли от изум­ле­ния: некто никак не отве­чал ни одно­му мыс­ли­мо­му пред­став­ле­нию о суще­ствах- мон­страх. Перед нами лежа­ла гигант­ская чело­ве­ко­об­раз­ная обе­зья­на, отбив­ша­я­ся, долж­но быть, от бро­дя­че­го зве­рин­ца. Ее шерсть была бело­снеж­ной — выбе­лен­ной конеч­но же чер­ниль­ной­чер­но­той под­зем­ных чер­то­гов, и на удив­ле­ние тон­кой; ред­кая на теле, она рос­кош­ной­коп­ной покры­ва­ла голо­ву и нис­па­да­ла на пле­чи. Чер­ты лица это­го суще­ства, пова­лив­ше­го­ся нич­ком, были скры­ты от нас. Его конеч­но­сти были стран­но рас­ки­ну­ты, впро­чем, в них таи­лась раз­гад­ка сме­ны посту­пи, на кото­рую я обра­тил вни­ма­ние рань­ше: оче­вид­но, живот­ное пере­дви­га­лось, исполь­зуя то все четы­ре, то лишь две опо­ры. Длин­ные, по кры­си­но­му ост­рые ког­ти нави­са­ли над поду­шеч­ка­ми паль­цев. Конеч­но­сти не выгля­де­ли цеп­ки­ми — ана­то­ми­че­ский факт, объ­яс­ни­мый оби­та­ни­ем в пеще­ре, как и без­уко­риз­нен­ная, почти мисти­че­ская белиз­на, о чем я уже упо­ми­нал. Суще­ство было бес­хво­стым.  
Дыха­ние сла­бе­ло, и про­вод­ник взял­ся за писто­лет, что­бы при­кон­чить зве­ря, но тот неожи­дан­но издал звук, заста­вив­ший опу­стить ору­жие. Труд­но опи­сать при­ро­ду это­го зву­ка. Он не похо­дил на крик обе­зьян, его неесте­ствен­ность мог­ла объ­яс­нять­ся лишь воз­дей­стви­ем без­гра­нич­ной и могиль­ной тиши­ны, потре­во­жен­ной теперь бли­ка­ми све­та, утра­чен­но­го стран­ным суще­ством с тех пор, как оно углу­би­лось в пеще­ру. Звук, глу­бо­кий и дро­жа­щий, не укла­ды­ва­ю­щий­ся ни в одну из извест­ных мне клас­си­фи­ка­ций, зами­рал.  
Неожи­дан­но едва уло­ви­мый спазм про­бе­жал по его телу. Перед­ние конеч­но­сти дер­ну­лись, зад­ние све­ло судо­ро­гой. Кон­вуль­сия под­бро­си­ла бело­снеж­ное тело и обра­ти­ла к нам лицо чуди­ща. Ужас, застыв­ший в его гла­зах, ранил меня и на какой- то момент пара­ли­зо­вал мое вни­ма­ние. Чер­ные, жгу­че- уголь­ные гла­за чудо­вищ­но кон­тра­сти­ро­ва­ли с белиз­ной тела. Как у вся­ких плен­ни­ков пеще­ры, гла­за его, лишен­ные радуж­ной обо­лоч­ки, глу­бо­ко запа­ли. При­гля­дев­шись вни­ма­тель­нее, я обра­тил вни­ма­ние на не слиш­ком раз­ви­тые челю­сти и необыч­ную для при­ма­тов глад­кость лица без сле­дов шер­сти. Линии носа были ско­рее пра­виль­ны­ми. Слов­но заво­ро­жен­ные, мы не мог­ли ото­рвать взгля­да от жут­ко­го зре­ли­ща. Тон­кие губы раз­жа­лись, выпу­стив уже тень зву­ка, после чего некто успо­ко­ил­ся навсе­гда.  
Про­вод­ник вце­пил­ся в лац­ка­ны мое­го пла­ща, и его затряс­ло так силь­но, что фона­рик беше­но задро­жал, и на сте­нах запля­са­ли при­чуд­ли­вые тени. Рас­пря­мив­шись, я сто­ял недви­жим, не отво­дя глаз от пола.  
Страх ушел, усту­пив место изум­ле­нию, состра­да­нию и бла­го­го­вей­но­му тре­пе­ту; ибо зву­ки, кото­рые изда­ла жерт­ва, сра­жен­ная мной и про­стер­тая на кам­нях, откры­ли леде­ня­щую кровь исти­ну. Тот, кого я убил, стран­ный оби­та­тель жут­ко­го под­зе­ме­лья, был, по край­ней мере когда-то дав­но, чело­ве­ком.  

Примечания:

Дата напи­са­ния: 21 апре­ля 1905 года. Рас­сказ был сохра­нен мате­рью писа­те­ля. Опуб­ли­ко­ва­но в июне 1918 в The Vagrant, No. 7, p. 113–20 
На рус­ском язы­ке впер­вые опуб­ли­ко­ва­но в кни­ге “Локон Меду­зы” в 
1993 году. Пере­вод осу­ще­ствил: Е. Баба­е­ва