Говард Филлипс Лавкрафт

КНИГА

(The Book)
Напи­са­но в 1933 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод Л. Воло­дар­ской

////

Мои вос­по­ми­на­ния в выс­шей сте­пе­ни нена­деж­ны. Я даже не знаю, когда они начи­на­ют­ся, пото­му что ино­гда мне ста­но­вит­ся страш­но при мыс­ли о бес­ко­неч­ной чере­де остав­ших­ся поза­ди лет, а ино­гда насто­я­щее кажет­ся изо­ли­ро­ван­ной точ­кой в серой бес­фор­мен­ной бес­ко­неч­но­сти. Я даже не пони­маю, как пишу это. Знаю толь­ко, что, пока я гово­рю, у меня­есть неяс­ное ощу­ще­ние, буд­то мне необ­хо­дим некий стран­ный и, не исклю­че­но, гроз­ный посред­ник, что­бы доне­сти мои сло­ва туда, где я хотел бы быть услы­шан­ным. Кто я такой, тоже совер­шен­но непо­нят­но. Ско­рее все­го, мне при­шлось пере­жить страш­ный шок… веро­ят­но, из-за како­го-то воис­ти­ну чудо­вищ­но­го резуль­та­та мое­го уни­каль­но­го, немыс­ли­мо­го опы­та.

Его цик­лы, есте­ствен­но, зави­сят от изъ­еден­ной жуч­ка­ми кни­ги. Я пом­ню, когда нашел ее… в тем­ной лав­чон­ке воз­ле чер­ной мас­ля­ни­стой реки, над кото­рой веч­но клу­бит­ся туман. Лав­чон­ка была ста­рая, с пол­ка­ми до само­го потол­ка, устав­лен­ны­ми гни­ю­щи­ми тома­ми и ухо­дя­щи­ми во внут­рен­ние ком­на­ты без окон. И это не счи­тая огром­ных книж­ных куч на полу и в гру­бо ско­ло­чен­ных ларях. В одной из них я и отыс­кал мою кни­гу. Загла­вие мне неиз­вест­но, пото­му что в ней нет началь­ных стра­ниц, но, когда она слу­чай­но рас­кры­лась где-то бли­же к кон­цу, я уви­дел нечто такое, отче­го у меня голо­ва пошла кру­гом.

Я уви­дел фор­му­лу, пере­чис­ле­ние того, что надо ска­зать и сде­лать, и узнал в ней то чер­ное и запрет­ное, о чем читал преж­де в тай­ных текстах, кото­рые вызы­ва­ют омер­зе­ние и любо­пыт­ство, и запер­ты стран­ны­ми людь­ми про­шлых вре­мен в охра­ня­е­мые тай­ны все­лен­ной, но кото­рые я очень любил читать. Это был ключ, путе­во­ди­тель к неко­то­рым пере­ме­ще­ни­ям, веч­ной мечте мисти­ков с самых ран­них лет чело­ве­че­ства, состав­ляв­шей пред­мет их таин­ствен­ных пере­шеп­ты­ва­ний. Он дол­жен был дать сво­бо­ду и откры­тия за пре­де­ла­ми трех изме­ре­ний той жиз­ни и тех пред­ме­тов, кото­рые нам извест­ны. В тече­ние мно­гих сто­ле­тий ни один чело­век не мог вспом­нить, как она выгля­дит и где ее най­ти, но эта кни­га и вправ­ду была очень ста­рой. Тогда еще не при­ду­ма­ли печат­ный ста­нок, поэто­му какой-то полу­су­ма­сшед­ший монах сво­ей рукой пере­пи­сал одну за дру­гой все зло­ве­щие латин­ские фра­зы ини­ци­а­ла­ми почтен­ной ста­ри­ны.

Я пом­ню, как ста­рик хит­ро смот­рел на меня и хихи­кал, а потом изоб­ра­зил рукой непо­нят­ный знак, когда я унес кни­гу с собой. Он не взял с меня пла­ту, и толь­ко гораз­до позд­нее я понял поче­му. Пока же я почти бежал по заби­тым тума­ном узким изви­ли­стым, при­пор­то­вым ули­цам и со стра­хом при­слу­ши­вал­ся к яко­бы пре­сле­до­вав­шим меня осто­рож­ным мяг­ким шагам. Сто­лет­ние раз­ру­ша­ю­щи­е­ся дома по обе сто­ро­ны неожи­дан­но обре­ли зло­ве­щий вид, слов­но пере­кры­тый до сих пор путь стал сво­бод­ным для злых сил. Ячув­ство­вал, что сте­ны и нави­са­ю­щие фрон­то­ны из осы­па­ю­ще­го­ся кир­пи­ча и изъ­еден­ных гриб­ком бре­вен со сле­дя­щи­ми за мной круг­лы­ми окош­ка­ми-гла­за­ми едва удер­жи­ва­ют­ся, что­бы не под­мять меня под собой… а ведь я про­чи­тал лишь неболь­шой фраг­мент про­кля­тый руны, преж­де чем закрыл кни­гу и унес ее с собой.

Пом­ню, как, нако­нец, я взял­ся за чте­ние – блед­ный, запер­тый в ман­сар­де, кото­рую дав­но при­спо­со­бил для необыч­ных иссле­до­ва­ний. Боль­шой дом затих, ибо я под­нял­ся в нее лишь после полу­но­чи. Кажет­ся, у меня в то вре­мя была семья, хотя точ­но не могу ска­зать, и, насколь­ко мне пом­нит­ся, боль­шое коли­че­ство слуг. Но что это был за год, не знаю, пото­му что с тех пор познал мно­го эпох и мно­го изме­ре­ний, отче­го мое­пред­став­ле­ние о вре­ме­ни ста­ло совсем дру­гим. Я читал при све­те све­чей; пом­нит­ся, бес­пре­рыв­но капал воск, и вре­мя от вре­ме­ни слы­шал зво­нив­шие где-то дале­ко коло­ко­ла. По-мое­му, я с не совсем понят­ным мне само­му напря­же­ни­ем вслу­ши­вал­ся в звон, слов­но боял­ся услы­хать в нем чужую ноту.

А потом кто-то поскреб­ся в окно, кото­рое было выше всех город­ских крыш. Это слу­чи­лось, когда я про­чи­тал вслух девя­тый стих дав­не­го закля­тья, и, содрог­нув­шись, я все понял. Тот, кто вышел на волю, пред­по­чи­тал тьму и не желал оста­вать­ся в оди­но­че­стве. Его выз­во­лил я… но без кни­ги это было бы мне не по силам. В ту ночь я вышел навстре­чу вих­рю неве­до­мо­го вре­ме­ни и виде­ний, а утром, застав­шим меня в ман­сар­де, я уви­дел сте­ны и пол­ки, и все осталь­ное совсем не таким, каким при­вык видеть рань­ше.

Отныне мир стал для меня дру­гим. Что бы ни попа­да­лось мне на гла­за, в этом все­гда было немнож­ко от про­шло­го и немнож­ко от буду­ще­го, и даже при­выч­ные пред­ме­ты ста­ли незна­ко­мы­ми в новой пер­спек­ти­ве мое­го рас­ши­рен­но­го виде­ния. С тех пор я обре­тал­ся в фан­та­сти­че­ском сно­ви­де­нии, в кото­ром все было мне чужим или полу­чу­жим. И чем боль­ше я пере­хо­дил рубе­жей, тем хуже узна­вал пред­ме­ты в той кро­шеч­ной сфе­ре, к кото­рой так дол­го был при­вя­зан. То, что я видел вокруг себя, не видел никто дру­гой, поэто­му мне при­хо­ди­лось мол­чать и отда­лять­ся от людей, ина­че я сошел бы с ума. Соба­ки меня боя­лись, пото­му что чуя­ли запре­дель­ную тень, теперь меня не поки­дав­шую. Но я про­дол­жал читать… забы­тые тай­ные кни­ги и свит­ки, к кото­рым меня влек­ло новое виде­ние мира… и одо­ле­вал все новые пути в про­стран­стве и жиз­ни, стре­мясь к серд­це­вине неиз­вест­но­го кос­мо­са.

Я пом­ню ту ночь, когда начер­тил огнем пять кон­цен­три­че­ских кру­гов на полу и, встав в цен­тре, запел чудо­вищ­ную лита­нию, при­не­сен­ную послан­цем из Тар­та­ра. Сте­ны исчез­ли. Меня под­хва­тил чер­ный ветер и понес в суме­реч­ном про­стран­стве над иголь­ча­ты­ми вер­ши­на­ми неве­до­мых гор. Потом насту­пи­ла непро­гляд­ная тьма, а потом мири­а­ды све­тя­щих­ся звезд соста­ви­ли неве­до­мые мне созвез­дия. Нако­нец, дале­ко вни­зу я уви­дел зеле­ную рав­ни­ну и рас­по­ло­жен­ный на ней город с искрив­лен­ны­ми баш­ня­ми, постро­ен­ны­ми в сти­ле, кото­ро­го я не толь­ко нико­гда не видел, но о кото­ром нико­гда не читал и кото­рый даже не мог вооб­ра­зить.

При­бли­зив­шись, я раз­гля­дел на откры­том месте боль­шое квад­рат­ное зда­ние из кам­ня и почув­ство­вал, как мерз­кий страх сжал мне серд­це. Тогда я закри­чал, стал бить рука­ми и нога­ми, про­ва­лил­ся в пусто­ту и очнул­ся опять в сво­ей ман­сар­де, рас­про­стер­тый на пяти све­тя­щих­ся кру­гах на полу. То ноч­ное путе­ше­ствие было похо­же на мно­гие дру­гие совер­шен­ные мной путе­ше­ствия, одна­ко в пер­вый раз я испы­тал подоб­ный страх,ибо понял, что нахо­жусь гораз­до бли­же к запре­дель­ным про­стран­ствам и мирам, чем когда-либо рань­ше. В буду­щем я ста­рал­ся вести себя осто­рож­нее, пото­му что не испы­ты­вал жела­ния навсе­гда ото­рвать­ся от мое­го тела и от зем­ли и остать­ся в неве­до­мом пре­де­ле, из кото­ро­го нет воз­вра­та…