Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с August Derleth

ТЕНЬ В МАНСАРДЕ

(The Shadow In the Attic)
Напи­са­но в 1959 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод В. Доро­го­куп­ли

////

I

Мой дво­ю­род­ный дед Урия Гар­ри­сон был не из тех людей, кому вам захо­те­лось бы стать попе­рек доро­ги – веч­но угрю­мый, тем­но­ли­цый, с кос­ма­ты­ми бро­вя­ми и коп­ной жест­ких чер­ных волос, он являл­ся неиз­мен­ным и весь­ма дея­тель­ным участ­ни­ком всех моих дет­ских ноч­ных кош­ма­ров. Мне дове­лось встре­чать­ся с ним лишь в очень юном воз­расте. Позд­нее он и мой отец круп­но повздо­ри­ли по како­му-то пово­ду, и вско­ро­сти отец умер – умер вне­зап­но и стран­но, задох­нув­шись в соб­ствен­ной посте­ли за сот­ню миль от Арк­хэ­ма, где жил дво­ю­род­ный дед. Моя тет­ка София откры­то пори­ца­ла послед­не­го и после это­го про­жи­ла недол­го – бед­няж­ка сва­ли­лась с лест­ни­цы, запнув­шись о какое-то неви­ди­мое пре­пят­ствие. Кто зна­ет, сколь­ко еще людей подоб­ным же обра­зом попла­ти­лись за соб­ствен­ную неосто­рож­ность? Рас­ска­зы о тем­ных силах, с кото­ры­ми яко­бы знал­ся Урия Гар­ри­сон, пере­да­ва­лись из уст в уста с огляд­кой и толь­ко опас­ли­вым шепо­том.

Я не берусь судить, в какой сте­пе­ни эти рас­ска­зы име­ли под собой реаль­ные осно­ва­ния, а в какой были все­го лишь пусты­ми зло­на­ме­рен­ны­ми сплет­ня­ми. Никто из чле­нов нашей семьи не видел­ся с ним после смер­ти отца, а моя мать с тех пор и до кон­ца сво­их дней пита­ла к род­но­му дяде глу­бо­кую непри­язнь, даже нена­висть; но при этом она нико­гда не забы­ва­ла о его суще­ство­ва­нии. Не забы­вал и я – как его само­го, так и его ста­рин­ный особ­няк­на Эйл­с­бе­ри-Стрит, в той части Арк­хэ­ма, что лежит на южном бере­гу реки Мис­ка­то­ник непо­да­ле­ку от извест­но­го При­гор­ка Пала­ча с его зарос­шим веко­вы­ми дере­вья­ми клад­би­щем. Ручей, беру­щий нача­ло на этом при­гор­ке, про­те­ка­ет через

зем­ли мое­го деда, так­же почти сплошь заня­тые лесом. Он жил один в сво­ей обшир­ной усадь­бе, если не счи­тать какой-то жен­щи­ны, кото­рая – как пра­ви­ло, по ночам – дела­ла убор­ку в доме. Я хоро­шо пом­нил эти ком­на­ты с высо­ки­ми потол­ка­ми, неболь­шие окна, из кото­рых в боль­шин­стве слу­ча­ев были вид­ны толь­ко густые зарос­ли дере­вьев и кустар­ни­ка; пом­нил полу­круг­лый окон­ный про­ем над вход­ной две­рью и веч­но запер­тую глухую ман­сар­ду, куда поче­му- то никто не решал­ся захо­дить в днев­ное вре­мя и где стро­го запре­ща­лось появ­лять­ся с лам­пой или све­чой после наступ­ле­ния тем­но­ты. Дома, подоб­ные это­му, не могут не оста­вить след в дет­ском созна­нии, и, дей­стви­тель­но, все вре­мя, пока я в нем жил, меня тре­во­жи­ли стран­ные фан­та­зии, а порой и кош­мар­ные сно­ви­де­ния, спа­са­ясь от кото­рых, я обыч­но бежал в мами­ну спаль­ню.

В одну из таких ужас­ных ночей я, свер­нув по ошиб­ке не в тот кори­дор, наткнул­ся на дедуш­ки­ну эко­ном­ку; мы мол­ча уста­ви­лись друг на дру­га, ее непо­движ­ное лицо не выра­жа­ло ника­ких эмо­ций – мне оно пока­за­лось как бы вися­щим в бес­ко­неч­ной дали пусто­го про­стран­ства. Опра­вив­шись от пер­во­го потря­се­ния, я раз­вер­нул­ся и бро­сил­ся нау­тек, под­го­ня­е­мый новым кош­ма­ром вдо­ба­вок к тем, что уви­дел во сне.

Я нико­гда не ску­чал по сво­е­му дво­ю­род­но­му деду. Мы не были с ним осо­бо близ­ки в ту пору, когда я жил в его доме; позд­нее же наши кон­так­ты сво­ди­лись к еже­год­ной отправ­ке мною двух корот­ких поздра­ви­тель­ных откры­ток – в день рож­де­ния ста­ри­ка и на Рож­де­ство, – кото­рые неиз­мен­но остав­ля­лись им без отве­та.

Тем боль­шим сюр­при­зом яви­лось для меня сооб­ще­ние о том, что имен­но я по заве­ща­нию уна­сле­до­вал всю его соб­ствен­ность, при­чем без каких-либо усло­вий и ого­во­рок, кро­ме раз­ве что одно­го пунк­та, кото­рый обя­зы­вал меня про­ве­сти лет­ние меся­цы пер­во­го года после смер­ти Урии Гар­ри­со­на в его усадь­бе. Выпол­не­ние этой ста­ри­ков­ской при­чу­ды не долж­но было доста­вить мне осо­бых хло­пот – он неда­ром преду­смот­ри­тель­но упо­мя­нул о лет­них меся­цах, пре­крас­но зная, что в осталь­ное вре­мя я буду занят сво­ей пре­по­да­ва­тель­ской рабо­той вда­ли от Арк­хэ­ма.

Я не делал сек­ре­та из сво­их пла­нов отно­си­тель­но это­го неожи­дан­но­го наслед­ства. Арк­хэм к тому вре­ме­ни замет­но раз­рос­ся, и город­ская чер­та, неко­гда уда­лен­ная от дедов­ско­го дома, ныне подо­шла к нему почти вплот­ную, так что в жела­ю­щих при­об­ре­сти эту зем­лю недо­стат­ка не было. Я не питал осо­бой люб­ви к Арк­хэму, хотя он и пред­став­лял для меня опре­де­лен­ный инте­рес бла­го­да­ря сво­ей ста­рин­ной архи­тек­ту­ре, в кото­рой, каза­лось, ожи­ва­ли ново­ан­глий­ские леген­ды двух­ве­ко­вой дав­но­сти. В любом слу­чае, пере­би­рать­ся сюда надол­го я не соби­рал­ся. Но преж­де, чем про­дать усадь­бу ста­ро­го Гар­ри­со­на, я дол­жен был, соглас­но усло­ви­ям заве­ща­ния, про­ве­сти в ней три лет­них меся­ца.

И вот в июне 1928 года я – невзи­рая на про­те­сты и прось­бы сво­ей мате­ри, уве­ряв­шей, что над Ури­ей Гар­ри­со­ном и всей его соб­ствен­но­стью тяго­те­ет какое-то ужас­ное про­кля­тье – пере­се­лил­ся в ста­рый дом на Эйл­с­бе­ри-Стрит. Мне не потре­бо­ва­лось мно­го вре­ме­ни для обу­строй­ства – по при­ез­де из Братл­бо­ро я застал в доме чисто­ту и по рядок. Оче­вид­но, ста­рой эко­ном­ке в свое вре­мя были даны соот­вет­ству­ю­щие ука­за­ния.

Разъ­яс­не­ния на этот счет я наде­ял­ся полу­чить у мисте­ра Сэл­тон­стол­ла, пове­рен­но­го в делах мое­го дво­ю­род­но­го деда, к кото­ро­му я напра­вил­ся, дабы изу­чить все подроб­но­сти заве­ща­ния. Одна­ко пре­ста­ре­лый адво­кат, по сей день сохра­нив­ший при­вер­жен­ность к высо­ким ворот­нич­кам и стро­гим чер­ным костю­мам, отго­во­рил­ся пол­ным неве­де­ни­ем.

– Я нико­гда не бывал внут­ри дома, мистер Дун­кан, – ска­зал он. Если ваш дед рас­по­ря­дил­ся содер­жать дом в поряд­ке, он дол­жен был пере­дать кому-то вто­рой ключ. У меня имел­ся толь­ко один – тот самый, что я пере­слал вам. О суще­ство­ва­нии дру­гих клю­чей от дома мне ниче­го не извест­но.

Что каса­лось послед­ней воли Урии Гар­ри­со­на, то здесь все было пре­дель­но ясно. Я дол­жен был про­ве­сти в доме три меся­ца – июнь, июль и август – либо девя­но­сто дней с момен­та мое­го при­ез­да, если дела задер­жат меня в Братл­бо­ро после пер­во­го июня. Ника­ких иных усло­вий, огра­ни­чи­ва­ю­щих мою сво­бо­ду дей­ствий, в заве­ща­нии ука­за­но не было – в том чис­ле и запре­та напо­се­ще­ние таин­ствен­ной ман­сар­ды.

– Пер­вое вре­мя у вас, воз­мож­но, будут нела­ды с сосе­дя­ми, пре­ду­пре­дил меня мистер Сэл­тон­столл. – Ваш дво­ю­род­ный дед был чело­ве­ком стран­ным и мало­при­ят­ным в обще­нии. Он не поз­во­лял нико­му появ­лять­ся вбли­зи дома, сосе­ди же, в свою оче­редь, порва­ли с ним зна­ком­ство – в послед­ние годы он прак­ти­че­ски не выхо­дил за пре­де­лы усадь­бы, если не счи­тать регу­ляр­ных про­гу­лок на ста­рое клад­би­ще. Злые язы­ки пого­ва­ри­ва­ли, что он пред­по­чи­та­ет ком­па­нию мерт­ве­цов обще­ству живых людей.

– А как он выгля­дел в послед­нее вре­мя? – спро­сил я.

– Вы же зна­е­те, это был очень креп­кий, энер­гич­ный ста­рик, – ска­зал адво­кат, – но, как это часто быва­ет, одна­жды забо­лев, он очень быст­ро сдал и умер неде­лю спу­стя. “Умер от ста­ро­сти”, как заявил мест­ный док­тор, не най­дя ино­го опре­де­ле­ния для диа­гно­за.

– А его рас­су­док?

Сэл­тон­столл натя­ну­то улыб­нул­ся.

– Ну, мистер Дун­кан, коль уж речь зашла о его рас­суд­ке, вам долж­но быть извест­но, что у людей име­лись на сей счет серьез­ные сомне­ния. Взять хотя бы его инте­рес к ведь­мам, кол­дов­ству и про­чей демо­ни­че­ской дре­бе­де­ни.

На одно толь­ко иссле­до­ва­ние Салем­ско­го про­цес­са он истра­тил целую кучу денег. Впро­чем, вы и сами убе­ди­тесь, когда загля­не­те в его биб­лио­те­ку – она заби­та кни­га­ми подоб­но­го сор­та. А в осталь­ном, если не брать во вни­ма­ние эти его при­чу­ды, он был доста­точ­но разум­ным, я бы даже ска­зал, рас­чет­ли­вым чело­ве­ком.

Судя по это­му опи­са­нию, Урия Гар­ри­сон нисколь­ко не изме­нил­ся с того вре­ме­ни, когда я видел его послед­ний раз, еще в дале­ком дет­стве. Не изме­нил­ся и дом. При виде его мне поче­му-то при­шло в голо­ву срав­не­ние с куч­кой сгру­див­ших­ся под дождем людей, напря­жен­но вгля­ды­ва­ю­щих­ся вдаль, отку­да вот-вот дол­жен появить­ся поч­то­вый дили­жанс – имен­но дили­жанс, посколь­ку ника­кое дру­гое, более совре­мен­ное сред­ство пере­дви­же­ния не вяза­лось с этим двух­сот­лет­ним домом, где по сей день отсут­ство­ва­ли такие обыч­ные ныне вещи, как элек­три­че­ское осве­ще­ние и водо­про­вод. За исклю­че­ни­ем мебе­ли и кое-каких эле­мен­тов отдел­ки, ста­рое зда­ние не пред­став­ля­ло ни малей­шей цен­но­сти – дело было в самом земель­ном участ­ке, к кото­ро­му с каж­дым годом все бли­же при­дви­га­лись город­ские квар­та­лы.

Ста­рин­ная мебель из виш­не­во­го, оре­хо­во­го и крас­но­го дере­ва срав­ни­тель­но непло­хо сохра­ни­лась, и я был почти уве­рен в том, что Рода моя неве­ста

–поже­ла­ет пере­вез­ти ее в наш новый дом, кото­рый я наме­ре­вал­ся постро­ить на сред­ства, выру­чен­ные от про­да­жи арк­хэм­ской усадь­бы. Наших сов­мест­ных дохо­дов

– я рабо­тал на факуль­те­те англий­ско­го язы­ка и лите­ра­ту­ры, а Рода пре­по­да­ва­ла фило­ло­гию и архео­ло­гию – вполне хва­ти­ло бы на содер­жа­ние при­лич­но­го особ­ня­ка.

Я решил, что в тече­ние трех меся­цев как-нибудь про­жи­ву без­элек­три­че­ства и водо­про­во­да; труд­нее было обой­тись без теле­фо­на, поэто­му я в пер­вый же день отпра­вил­ся в Арк­хэм и дого­во­рил­ся о ско­рей­шем про­ве­де­нии в усадь­бу теле­фон­ной линии. По пути я завер­нул на теле­граф и отпра­вил посла­ния моей мате­ри и Роде, в кото­рых сооб­щил о сво­ем бла­го­по­луч­ном все­ле­нии в дом Гар­ри­со­на и, кро­ме того, при­гла­сил Роду при­е­хать сюда на досу­ге и осмот­реть мою ново­об­ре­тен­ную соб­ствен­ность. Плот­но пообе­дав в ресто­ране, я заку­пил еще кос-каких про­дук­тов, не желая возить­ся с рас­топ­кой ста­рин­ной кухон­ной пли­ты, и поехал обрат­но в свою вре­мен­ную рези­ден­цию.

В то вре­мя я рабо­тал над док­тор­ской дис­сер­та­ци­ей и захва­тил с собой необ­хо­ди­мые кни­ги и доку­мен­ты; кро­ме того, к моим услу­гам была биб­лио­те­ка Мис­ка­то­ник­ско­го уни­вер­си­те­та, рас­по­ло­жен­но­го все­го лишь в миле от усадь­бы – там я мог най­ти все недо­ста­ю­щие све­де­ния о Тома­се Хар­ди и топо­гра­фии Уэс­сек­са. Про­си­дев за рабо­той до вече­ра, я почув­ство­вал уста­лость и отпра­вил­ся в спаль­ню деда, кото­рая, в отли­чие от ком­на­ты для гостей, нахо­ди­лась на вто­ром эта­же. Так завер­шил­ся пер­вый день мое­го пре­бы­ва­ния в доме Урии Гар­ри­со­на.

II

Рода при­ят­но уди­ви­ла меня, при­е­хав уже на сле­ду­ю­щий день – без пред­ва­ри­тель­но­го уве­дом­ле­ния, сама за рулем двух­мест­но­го род­сте­ра. Рода Прен­тис – это чопор­ное имя никак не шло столь жиз­не­ра­дост­ной и энер­гич­ной девуш­ке. Я не слы­шал шума дви­га­те­ля и скри­па отво­ряе

мой две­ри и вздрог­нул от неожи­дан­но­сти, когда в хол­ле раз­дал­ся зна­ко­мый голос:

– Адам! Ты здесь?

Вый­дя из каби­не­та, где я сидел за кни­га­ми – при све­те лам­пы, посколь­ку день был пас­мур­ным и надви­га­лась гро­за – я уви­дел ее: дож­де­вые кап­ли бле­сте­ли в рас­пу­щен­ных по пле­чам свет­лых воло­сах, тон­кие губы были полу­от­кры­ты, а голу­бые гла­за с любо­пыт­ством огля­ды­ва­ли обста­нов­ку дома.

Обни­мая свою неве­сту, я почув­ство­вал, как по телу ее про­бе­жа­ла лег­кая дрожь.

– Неуже­ли ты дол­жен будешь три меся­ца жить в этом доме?! – вскри­ча­ла она.

– Он как буд­то спе­ци­аль­но пред­на­зна­чен для напи­са­ния док­тор­ских дис­сер­та­ций, – улыб­нул­ся я. – Здесь никто меня не бес­по­ко­ит.

– Но меня бес­по­ко­ит сам дом, – ска­за­ла Рода с необыч­ной для нее мрач­ной серьез­но­стью. – Здесь как-то жут­ко.

– Все, что было здесь жут­ко­го, теперь уже мерт­во. Я гово­рю о сво­ем дво­ю­род­ном деде. Когда он был жив, этот дом и впрямь казал­ся мне сре­до­то­чи­ем зла.

– Он кажет­ся таким и сей­час.

– Ты что, дей­стви­тель­но веришь в при­зра­ков?

Она хоте­ла ска­зать что-то еще, но я сме­нил тему раз­го­во­ра.

– Ты подо­спе­ла как раз к обе­ду. Едем в Арк­хэм, там непо­да­ле­ку от Фран­цуз­ско­го Хол­ма есть очень при­лич­ный ста­ро­мод­ный ресто­ран­чик.

Она про­мол­ча­ла, хотя по ее нахму­рен­ным бро­вям я видел, что ей не тер­пит­ся выска­зать какую-то мысль. За обе­дом ее настро­е­ние улуч­ши­лось, и мы доб­рых два часа про­си­де­ли в ресто­ране, гово­ря о сво­ей рабо­те и о наших пла­нах на буду­щее. По воз­вра­ще­нии в усадь­бу я предо­ста­вил Роде на ночь ком­на­ту для гостей, кото­рая нахо­ди­лась как раз под моей спаль­ней, так что она мог­ла про­сто посту­чать в пото­лок, если ей, как я выра­зил­ся, “будут слиш­ком уж доса­ждать вся­кие при­зра­ки”.

Шут­ки шут­ка­ми, но я и впрямь почув­ство­вал, как после при­ез­да моей неве­сты в атмо­сфе­ре дома появи­лась какая-то напря­жен­ность. Каза­лось, дом осво­бо­дил­ся от спяч­ки и теперь вни­ма­тель­но сле­дил за каж­дым моим шагом, слов­но был осве­дом­лен о моих наме­ре­ни­ях про­дать дедов­скую соб­ствен­ность и дога­ды­вал­ся об опас­но­сти, гро­зив­шей ему в этом слу­чае, ибо новый вла­де­лец почти навер­ня­ка рас­по­ря­дил­ся бы о его сно­се. Ощу­ще­ние это необъ­яс­ни­мым обра­зом завла­де­ва­ло мной, уси­ли­ва­ясь на про­тя­же­нии все­го вече­ра. Впро­чем, если поду­мать, здесь не было ниче­го осо­бо стран­но­го – любой дом с года­ми накап­ли­ва­ет сво­е­го рода энер­гию, полу­чая ее от людей, кото­рые поко­ле­ние за поко­ле­ни­ем живут и уми­ра­ют в его сте­нах. Соот­вет­ствен­но, чем стар­ше дом, тем силь­нее про­яв­ля­ет­ся его энер­ге­ти­че­ское поле. Имен­но оби­лие ста­рин­ных зда­ний при­да­ёт Арк­хэму его непо­вто­ри­мую атмо­сфе­ру, и дело здесь не толь­ко в архи­тек­ту­ре горо­да, но и в людях, чьи дела, помыс­лы и судь­бы нало­жи­ли незри­мый отпе­ча­ток на дома и вещи, окру­жав­шие их при жиз­ни.

В этот момент мои мыс­ли при­ня­ли иной обо­рот – а что, если тре­во­жив­шие меня ощу­ще­ния были вызва­ны не про­сто импуль­сив­ной реак­ци­ей Роды на мрач­ную обста­нов­ку дома, а самим фак­том ее появ­ле­ния здесь, уско­рив­шим раз­ви­тие собы­тий, кото­рые при иных обсто­я­тель­ствах под­го­тав­ли­ва­лись бы испод­воль, мед­лен­но и неза­мет­но?..

Было уже доволь­но позд­но, когда мы разо­шлись по сво­им ком­на­там. Я уснул почти сра­зу, бла­го дом нахо­дил­ся в сто­роне от про­ез­жей доро­ги; кро­ме того, насколь­ко я успел заме­тить, здесь нико­гда не было шоро­хов и скри­пов, обыч­ных для боль­шин­ства ста­рых домов. Засы­пая, я слы­шал, как Рода вни­зу бес­по­кой­но ходит по ком­на­те – она еще не ложи­лась.

Дале­ко за пол­ночь я вне­зап­но открыл гла­за.

Несколь­ко секунд я лежал непо­движ­но, силясь понять, что послу­жи­ло при­чи­ной мое­го про­буж­де­ния. Зву­ки соб­ствен­но­го дыха­ния? Чье-то посто­рон­нее при­сут­ствие? Или то и дру­гое вме­сте?

Я вытя­нул руку и тот­час наткнул­ся – ошиб­ки быть не мог­ло – на обна­жен­ную жен­скую грудь. Одно­вре­мен­но я почув­ство­вал рядом с собой жар­кое пре­ры­ви­стое дыха­ние – еще миг, и кро­вать опу­сте­ла, и я ско­рее угадал,чем услы­шал, как кто-то открыл дверь и вышел прочь из моей спаль­ни.

Окон­ча­тель­но проснув­шись, я сбро­сил лег­кую про­сты­ню – ночь была душ­ной и влаж­ной, и я спал без оде­я­ла, – выбрал­ся из посте­ли, слег­ка тря­су­щи­ми­ся рука­ми зажег лам­пу и дол­го в одних тру­сах сто­ял посре­ди ком­на­ты, не зная, что пред­при­нять даль­ше.

При­знать­ся, я спер­ва поду­мал было о Роде, что лишь дока­зы­ва­ет сте­пень моей рас­те­рян­но­сти, посколь­ку подоб­ный посту­пок был совсем не в ее духе – поже­лай она про­ве­сти ночь в моей посте­ли, она бы пря­мо так и ска­за­ла; это слу­ча­лось меж­ду нами уже не раз. И потом, жен­ская грудь, кото­рую я нащу­пал рукой, была не упру­гой и вос­хи­ти­тель­но округ­лой, как у моей неве­сты, а ста­рой и вялой, с боль­ши­ми дряб­лы­ми сос­ка­ми. При­кос­но­ве­ние к ней не вызва­ло у меня ника­ких чувств, кро­ме ужа­са и отвра­ще­ния.

Взяв лам­пу, я вышел из ком­на­ты, наме­ре­ва­ясь обыс­кать дом. В тот момент, когда я достиг цен­траль­но­го хол­ла, где-то высо­ко ввер­ху и – как мне пока­за­лось – вне дома раз­дал­ся истош­ный жен­ский вопль, в кото­ром явствен­но слы­ша­лись боль и страх. Звук этот, мед­лен­но уга­сая, про­плыл над домом и вско­ре окон­ча­тель­но рас­та­ял в вышине. Все это про­дол­жа­лось не более трид­ца­ти секунд, в тече­ние кото­рых я сто­ял совер­шен­но непо­движ­но, а затем, раз­вер­нув­шись, мед­лен­но отсту­пил в свою спаль­ню.

Про­шло еще око­ло часа, преж­де чем я вновь задре­мал, а когда на рас­све­те проснул­ся, вос­по­ми­на­ния о ноч­ных собы­ти­ях пере­ме­ша­лись в моей голо­ве с обрыв­ка­ми сно­ви­де­ний, так что я уже готов был усо­мнить­ся в их реаль­но­сти.

Одна­ко, появив­шись на кухне, где Рода была заня­та при­го­тов­ле­ни­ем зав­тра­ка; я по выра­же­нию ее лица сра­зу дога­дал­ся, что здесь не все лад­но.

– Этой ночью в доме была посто­рон­няя жен­щи­на! – ска­за­ла она, даже не отве­тив на мое при­вет­ствие.

– Зна­чит, это мне не при­сни­лось! – вскри­чал я.

– Кто она такая? – Рода смот­ре­ла на меня в упор.

– Поня­тия не имею.

– Что за при­чу­да – зате­вать убор­ку в доме сре­ди ночи, – про­дол­жи­ла она. – Эта жен­щи­на…

– Так ты ее виде­ла?

– Виде­ла, разу­ме­ет­ся. А что, тебя это удив­ля­ет? – И как она выгля­де­ла?

– Она пока­за­лась мне доволь­но моло­дой, но толь­ко сна­ча­ла – потом у меня воз­ник­ло впе­чат­ле­ние, буд­то я вижу перед собой древ­нюю ста­ру­ху. Ее лицо было лише­но вся­ко­го выра­же­ния – слов­но ока­ме­не­ло, и толь­ко гла­за каза­лись живы­ми.

– А она тебя заме­ти­ла?

– Вряд ли. По край­ней мере, я в этом не уве­ре­на.

– Все точ­но! – вос­клик­нул я. – Это была эко­ном­ка мое­го дво­ю­род­но­го деда! Когда я сюда при­е­хал, в доме была чисто­та, ни одной пылин­ки. Да и сей­час – посмот­ри вокруг. Ста­рик не отме­нил сво­их преж­них рас­по­ря­же­ний, и она про­дол­жа­ет при­хо­дить сюда каж­дую ночь. Одна­жды в дет­стве я ее уже видел…

– Чушь какая-то! Урия Гар­ри­сон умер в мар­те – боль­ше трех меся­цев назад. Самый послед­ний дурак дав­но бы уже сооб­ра­зил, что раз хозя­и­на нет в живых, при­хо­дить сюда неза­чем. В кон­це кон­цов, кто ей пла­тит?

И дей­стви­тель­но – кто? Я ниче­го не мог на это отве­тить.

Разу­ме­ет­ся, я не стал рас­про­стра­нять­ся обо всех подроб­но­стях ноч­ных собы­тий. Я толь­ко заве­рил Роду, что ни разу не видел этой жен щины со вре­ме­ни той пер­вой и един­ствен­ной встре­чи, когда еще мало­лет­ним ребен­ком застал ее за ноч­ной убор­кой.

– Я хоро­шо запом­нил ту же самую осо­бен­ность, о кото­рой гово­ри­ла ты

– стран­ную невы­ра­зи­тель­ность ее лица.

– Адам, это было более два­дца­ти лет назад, – ска­за­ла Рода. – Вряд ли мы с тобой виде­ли одну и ту же жен­щи­ну.

– Поче­му бы нет? Во вся­ком слу­чае, я не исклю­чаю такой воз­мож­но­сти. Как бы то ни было, у неё име­ют­ся клю­чи от дома. А мистер Сэл­тон­столл уве­рял меня в обрат­ном.

– Сей­час это не так уж важ­но. Мне хоте­лось бы знать дру­гое… Впро­чем, ты при­е­хал сюда лишь нака­нуне и про­сто не успел бы нанять при­слу­гу.

– Я и не пытал­ся.

– В это я верю. Ты не поше­ве­лишь и паль­цем, что­бы убрать пыль, даже если, будешь сидеть в ней по самые уши. – Она пожа­ла пле­ча­ми. Обя­за­тель­но выяс­ни, кто эта жен­щи­на, и запре­ти ей здесь появ­лять­ся. Вовсе неза­чем давать людям лиш­ний повод для спле­тен.

Покон­чив с этой темой, мы, нако­нец, при­сту­пи­ли к зав­тра­ку, после кото­ро­го Рода долж­на была отправ­лять­ся в обрат­ный путь.

За едой мы почти не раз­го­ва­ри­ва­ли, Рода каза­лась чем-то оза­бо­чен­ной и отве­ча­ла на мои вопро­сы лишь одно­слож­ны­ми репли­ка­ми, а потом ни с того ни с сего вос­клик­ну­ла:

– О, Адам! Раз­ве ты не чув­ству­ешь это?

– Чув­ствую что?

– Что этот дом хочет тобой завла­деть. Не ты им, а он тобой – я это чув­ствую. Он тебя как буд­то под­сте­ре­га­ет.

После минут­но­го заме­ша­тель­ства, я начал с самым серьез­ным видом втол­ко­вы­вать ей, что дом этот явля­ет­ся неоду­шев­лен­ным объ­ек­том и кро­ме меня

– да еще, быть может, каких-нибудь мышей – здесь нет ни одно­го живо­го суще­ства, а само по себе зда­ние не может хотеть или не хотеть чего бы то ни было.

Как ни стран­но, ее мои сло­ва не убе­ди­ли, и когда час спу­стя она собра­лась уез­жать, я вдруг услы­шал ее умо­ля­ю­щий голос.

– Адам, поеха­ли вме­сте – пря­мо сей­час.

– Ты хочешь, что­бы я лишил нас обо­их цело­го состо­я­ния ради одной тво­ей при­хо­ти?

– Это вовсе не при­хоть, Адам. Будь осто­ро­жен.

На том мы и рас­ста­лись. Рода обе­ща­ла заехать ко мне еще через неко­то­рое вре­мя и попро­си­ла писать ей чаще и подроб­ней обо всем, что здесь будет про­ис­хо­дить.

III

Собы­тия этой ночи про­бу­ди­ли во мне вос­по­ми­на­ния дале­ко­го дет­ства я вновь живо пред­ста­вил себе зло­ве­щий и мрач­ный облик Урии Гар­ри­со­на и при­пом­нил свои дет­ские фан­та­зии и стра­хи, свя­зан­ные с наглу­хо закры­той ман­сар­дой, куда не смел вхо­дить никто из нашей семьи за исклю­че­ни­ем дво­ю­род­но­го деда. И вот я решил, что наста­ла пора про­ник­нуть в ман­сар­ду и разо­брать­ся, нако­нец, со все­ми дедов­ски­ми сек­ре­та­ми.

Вче­раш­няя дожд­ли­вая пого­да сме­ни­лась ярким солн­цем, кото­рое, вры­ва­ясь в рас­кры­тые окна, при­да­ва­ло внут­рен­не­му убран­ству дома отте­нок спо­кой­ной и бла­го­род­ной ста­ри­ны, не имев­шей ниче­го обще­го с теми зло­ве­щи­ми обра­за­ми, что преж­де рисо­ва­ло мне вооб­ра­же­ние. Этот день был как буд­то спе­ци­аль­но создан для того что­бы раз и навсе­гда покон­чить с тем­ны­ми загад­ка­ми про­шло­го. Не дол­го думая, я взял связ­ку клю­чей, пере­дан­ную мне мисте­ром Сэл­тон­стол­лом, и отпра­вил­ся наверх, при­хва­тив с собой керо­си­но­вую лам­пу, посколь­ку в лишен­ной окон ман­сар­де не было ника­ко­го есте­ствен­но­го осве­ще­ния.

Что каса­ет­ся клю­чей, то они не пона­до­би­лись. Ман­сар­да была не запер­та.

“И пуста”, – поду­мал я, пере­шаг­нув порог и огля­ды­ва­ясь по сто­ро­нам. Впро­чем, не совсем пуста. Посре­ди ком­на­ты сто­ял один-един­ствен­ный стул, на кото­ром лежа­ли пред­ме­ты жен­ской одеж­ды и рези­но­вая мас­ка – из чис­ла тех, что отли­ва­ют по фор­ме чело­ве­че­ско­го лица. Поста­вив лам­пу на пол, я при­бли­зил­ся, что­бы вни­ма­тель­но рас­смот­реть эти вещи.

Вот что я обна­ру­жил: про­стое домаш­нее пла­тье из хлоп­ча­то­бу­маж­ной тка­ни очень ста­ро­мод­но­го фасо­на и рас­цвет­ки с пре­об­ла­да­ни­ем серых и тем­ных тонов, перед­ник, пару рези­но­вых пер­ча­ток, чул­ки с под­вяз­ка­ми, ком­нат­ные туфли и, нако­нец, мас­ку. Послед­няя ока­за­лась вполне обыч­ным изде­ли­ем подоб­но­го рода, если не счи­тать при­креп­лен­но­го к ней пари­ка – необыч­ным был лишь сам факт нахож­де­ния ее сре­ди этих вещей. Одеж­да ско­рее все­го при­над­ле­жа­ла эко­ном­ке Урии Гар­ри­со­на – веро­ят­но, она поль­зо­ва­лась этой ком­на­той для пере­оде­ва­ния. С дру­гой сто­ро­ны, если это дела­лось с ведо­ма ста­ри­ка, мне было непо­нят­но, поче­му он поз­во­лял убор­щи­це так запро­сто вхо­дить в ман­сар­ду, являв­шу­ю­ся запрет­ной зоной даже для его близ­ких род­ствен­ни­ков.

С мас­кой тоже было не все ясно. Вряд ли она зава­ля­лась здесь по чистой слу­чай­но­сти; на ощупь рези­на была не затвер­дев­шей, а мяг­кой и гиб­кой – ста­ло быть, ею поль­зо­ва­лись еще срав­ни­тель­но недав­но. Потро­гав рукою пол, я убе­дил­ся, что ман­сар­да, как и весь дом в целом, содер­жа­лась в без­уко­риз­нен­ной чисто­те.

Закон­чив осмотр одеж­ды, я под­нял лам­пу повы­ше и толь­ко сей­час заме­тил рядом со сво­ей тенью дру­гую, огром­ную тень, захва­ты­вав­шую всю высо­ту сте­ны и часть ско­шен­но­го потол­ка ман­сар­ды – тем­ное рас­плыв­ча­тое пят­но, как буд­то выжжен­ное на дере­ве язы­ка­ми пла­ме­ни. При­гля­дев­шись, я обна­ру­жил в ее очер­та­ни­ях сход­ство с чело­ве­че­ской фигу­рой, точ­нее – с урод­ли­во иска­жен­ной чело­ве­че­ской фигу­рой, посколь­ку на месте голо­вы у нее было какое-то непро­пор­ци­о­наль­но малень­кое бес­фор­мен­ное пят­но.

Когда я попы­тал­ся подой­ти к стене побли­же, кон­ту­ры тени рас­плы­лись и почти исчез­ли. Насколь­ко я мог судить, дере­во в этом месте и впрямь было опа­ле­но чем-то похо­жим на струю пла­ме­ни. Отсту­пив на несколь­ко шагов, я при­ки­нул угол паде­ния тени и, сде­лав нехит­рый рас­чет, при­шел к выво­ду, что источ­ник пла­ме­ни дол­жен был нахо­дить­ся где-то на уровне пола.

Повер­нув­шись кру­гом, я тща­тель­но иссле­до­вал про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну ком­на­ты и обна­ру­жил в иско­мой точ­ке, пря­мо напро­тив тени, неболь­шое отвер­стие в том месте, где пол ман­сар­ды схо­дил­ся с кры­шей – в этой части дома меж­ду полом и ска­том кры­ши не было про­ме­жу­точ­ной пере­го­род­ки. Отвер­стие по раз­ме­рам не пре­вос­хо­ди­ло обыч­ную мыши­ную нор­ку, да оно и не мог­ло быть ничем иным; куда боль­ше меня заин­те­ре­со­ва­ли начер­тан­ные на полу крас­ным мелом или мас­ля­ной крас­кой стран­ные гео­мет­ри­че­ские фигу­ры, рас­по­ло­жен­ные таким обра­зом, что мыши­ная нора ока­зы­ва­лась как бы при­тя­ги­ва­ю­щим их цен­тром. Я вспом­нил о чер­ной магии, к кото­рой, по слу­хам, был нерав­но­ду­шен мой покой­ный род­ствен­ник, одна­ко, в этих рисун­ках не было ниче­го похо­же­го на пен­та­грам­мы, тет­ра­эд­ры и кру­ги, свя­зан­ные в моем пред­став­ле­нии с раз­лич­ны­ми кол­дов­ски­ми дей­стви­я­ми – ско­рее наобо­рот.

Я под­нес лам­пу побли­же и уви­дел лишь бес­по­ря­доч­ное пере­пле­те­ние линий, кото­рые – сто­и­ло мне отой­ти на несколь­ко шагов назад, к само­му цен­тру ман­сар­ды – вновь сло­жи­лись в рису­нок, рас­по­ло­жен­ный как буд­то в иной про­стран­ствен­ной плос­ко­сти. Когда был сде­лан рису­нок – трид­цать, а может, и сорок лет назад – опре­де­лить я не смог, хотя его дав­нее про­ис­хож­де­ние было вполне оче­вид­ным.

По мере того, как я обсле­до­вал сна­ча­ла огром­ную тень, а после зага­доч­ные линии на полу перед мыши­ной норой, я чув­ство­вал посте­пен­но нарас­тав­шее напря­же­ние, кото­рое, каза­лось, исхо­ди­ло ото­всю­ду; у меня воз­ник­ло впе­чат­ле­ние, буд­то ман­сар­да – как ни стран­но это зву­чит – ЗАТАИЛА ДЫХАНИЕ, наблю­дая за мои­ми дей­стви­я­ми. Ого­нек фити­ля задро­жал и начал коп­тить, тем­но­та вокруг замет­но сгу­сти­лась. На какой-то миг я ощу­тил себя как бы вися­щим в без­дон­ном про­стран­стве кос­мо­са, тогда как Зем­ля, вра­ща­ясь в обрат­ную сто­ро­ну, исче­за­ла где-то дале­ко вни­зу – но этот момент про­шел, нор­маль

ное вра­ще­ние Зем­ли вос­ста­но­ви­лось, ком­на­та вновь была осве­ще­на, фитиль горел ярко и ров­но.

Мое отступ­ле­ние из ман­сар­ды силь­но сма­хи­ва­ло на бег­ство; в памя­ти вновь ожи­ли фан­та­сти­че­ские чудо­ви­ща из моих дет­ских кош­ма­ров – каза­лось, буд­то они пре­сле­ду­ют меня по пятам. Очу­тив­шись на лест­ни­це, я отер со лба и вис­ков кап­ли холод­но­го пота, пога­сил лам­пу, и, поне­мно­гу при­хо­дя в себя, начал спус­кать­ся вниз. На сей раз тре­вож­ные пред­чув­ствия моей неве­сты уже не пред­став­ля­лись мне лишен­ны­ми вся­ко­го пово­да. Тем не менее, я не соби­рал­ся отка­зы­вать­ся от дедов­ско­го наслед­ства и пото­му дол­жен был про­ве­сти в ста­ром доме все три дол­гих лет­них меся­ца, каких бы тре­вог и вол­не­ний мне это не сто­и­ло.

Я не без осно­ва­ний гор­жусь сво­им мето­ди­че­ским скла­дом ума. Ино­гда в шут­ку Рода назы­ва­ет меня “малень­ким педан­том” – имея в виду, разу­ме­ет­ся, мое при­стра­стие к абсо­лют­но точ­но­му и досто­вер­но­му изло­же­нию фак­тов, каса­ю­щих­ся книг, писа­те­лей и вооб­ще всех обсто­я­тельств лите­ра­тур­ной жиз­ни. Если уж я за что-то берусь, то не успо­ка­и­ва­юсь, пока не дово­жу дело до кон­ца. И вот теперь пере­до мной сто­я­ла зада­ча – най­ти разум­ное объ­яс­не­ние ноч­но­му про­ис­ше­ствию и тому, что мне дове­лось уви­деть и пере­жить в ман­сар­де. Неуже­ли я в обо­их слу­ча­ях ока­зал­ся жерт­вой гал­лю­ци­на­ций?

Преж­де все­го, сле­до­ва­ло разо­брать­ся с эко­ном­кой.

Теле­фон­ный раз­го­вор с мисте­ром Сэл­тон­стол­лом не внес в это дело ясно­сти. Он лишь еще раз под­твер­дил то, что ска­зал мне нака­нуне он ни разу не слы­шал, что­бы Урия Гар­ри­сон нани­мал кого-нибудь для ухо­да за домом, и ниче­го не знал о нали­чии вто­ро­го клю­ча.

– Впро­чем, вам, мистер Дун­кан, долж­но быть извест­но, – ска­зал он напо­сле­док, – что ваш дво­ю­род­ный дед был очень скрыт­ным и необ­щи­тель­ным чело­ве­ком. Если он не хотел, что­бы люди зна­ли о каких-то его делах, то – може­те не сомне­вать­ся – имен­но так оно и слу­ча­лось. Хотя, поче­му бы вам не поспра­ши­вать у сосе­дей? Я‑то бывал в доме лишь пару раз, а они год за годом тор­чат побли­зо­сти. Сосе­ди, зна­е­те ли, народ любо­пыт­ный – от них мало что может укрыть­ся.

Побла­го­да­рив его за совет, я попро­щал­ся и пове­сил труб­ку.

С сосе­дя­ми все обсто­я­ло не так уж про­сто. К ним нуж­но было най­ти осо­бый под­ход. Я уже отме­чал, что усадь­ба Гар­ри­со­на сто­я­ла как бы на отши­бе; бли­жай­ший дом нахо­дил­ся в сотне мет­ров отсю­да и пер­вое вре­мя казал­ся мне вооб­ще необи­та­е­мым. Одна­ко на сей раз, выгля­нув из окна, я заме­тил на его крыль­це чело­ве­ка, кото­рый грел­ся на сол­ныш­ке, сидя в крес­ле-качал­ке.

Так и не при­ду­мав ника­ко­го под­хо­дя­ще­го пово­да для зна­ком­ства, я решил вести раз­го­вор напря­мик. Вый­дя из дома, я быст­рым шагом пере­сек лужай­ку, раз­де­ляв­шую две усадь­бы. Чело­век в качал­ке ока­зал­ся глу­бо­ким стар­цем.

– Доб­рое утро, сэр, – при­вет­ство­вал я его. – Не мог­ли бы вы помочь мне в одном вопро­се?

– А кто вы, соб­ствен­но, такой? – про­зву­ча­ло в ответ.

Я пред­ста­вил­ся, объ­яс­нив, что явля­юсь наслед­ни­ком мисте­ра Гар­ри­со­на. Мой собе­сед­ник тот­час ожи­вил­ся.

– Дун­кан, гово­ри­те? Ста­рик ни разу вас не поми­нал. Да и, ска­зать по прав­де, бесе­до­вал-то я с ним все­го раз десять за эти годы. Чем могу быть поле­зен?

– Я бы хотел най­ти жен­щи­ну, кото­рая при нем зани­ма­лась убор­кой в доме. Он быст­ро взгля­нул на меня из-под при­щу­рен­ных век.

– Моло­дой чело­век, я и сам был бы не прочь взгля­нуть на нее побли­же – из чисто­го любо­пыт­ства. Она не появ­ля­ет­ся нигде, кро­ме дома ваше­го деда.

– Вы виде­ли, когда она при­хо­дит?

– Нет. Видел ее толь­ко в окнах, по ночам.

– А когда она поки­да­ет дом?

– Не знаю. Я не видел ее ни вхо­дя­щей, ни выхо­дя­щей. Вооб­ще не видел ее при све­те дня. Может, она живет где-то внут­ри – отку­да мне знать?

Его сло­ва меня поряд­ком оза­да­чи­ли. Спер­ва я поду­мал было, что ста­рик наме­рен­но вво­дит меня в заблуж­де­ние, но вско­ре отбро­сил эту мысль, убе­див­шись в его искрен­но­сти.

– Это еще не все, Дун­кан. Вы уже виде­ли голу­бые огни? – Нет.

– А слы­ша­ли что-нибудь стран­ное? Я замеш­кал­ся с отве­том.

– Зна­чит, слы­ша­ли, – ухмыль­нул­ся ста­рик. – Ну-ну, ста­рый Гар­ри­сон любил зани­мать­ся эта­ки­ми веща­ми. Не удив­люсь, если он и сей­час зани­ма­ет­ся ими.

– Мой дво­ю­род­ный дед скон­чал­ся еще в мар­те, – напом­нил я.

– А чем вы мне это дока­же­те? – спро­сил он. – Нет, конеч­но, я видел, как из дома выта­щи­ли гроб и отнес­ли его на клад­би­ще – но это все, что мне извест­но. Я не знаю, кто или что нахо­ди­лось в гро­бу.

Ста­рик про­дол­жал раз­гла­голь­ство­вать в том же духе, но, кро­ме сво­их дога­док и подо­зре­ний, не смог сооб­щить ниче­го кон­крет­но­го. Мно­гое из ска­зан­но­го я уже слы­шал рань­ше — о нелю­ди­мо­сти мое­го деда, о его заня­ти­ях “дья­воль­ски­ми штуч­ка­ми”, и о том, что мерт­вый Урия Гар­ри­сон гораз­до луч­ше живо­го – “если толь­ко он и вправ­ду мертв”. Ста­рик назвал усадь­бу деда “дур­ным местом” и в заклю­че­ние при­знал, что, если ее хозя­и­на остав­ля­ли в покое, тот не при­чи­нял ника­ко­го

вре­да сосе­дям. А бес­по­ко­ить его опа­са­лись с тех пор, как ста­рая мис­сис Бар­тон одна­жды взду­ма­ла пой­ти к нему в дом и выбра­нить его за то, что он тай­ком от людей дер­жит у себя какую-то жен­щи­ну. На сле­ду­ю­щее утро мис­сис Бар­тон была най­де­на мерт­вой в сво­ей спальне – “раз­рыв серд­ца от испу­га”, как объ­яс­нил ее смерть мой собе­сед­ник.

На при­ме­ре это­го раз­го­во­ра я убе­дил­ся, что обра­щать­ся за инфор­ма­ци­ей к сосе­дям не име­ло смыс­ла. Оста­вал­ся еще один источ­ник – лич­ная биб­лио­те­ка мое­го покой­но­го деда, где я обна­ру­жил весь­ма солид­ную под­бор­ку книг, древ­них и совре­мен­ных, так или ина­че свя­зан­ных с чер­ной маги­ей и кол­дов­ством. Там были ста­рин­ные изда­ния Олау­са Вели­ко­го, Евна­пия, де Роха­са, а так­же “Malleus Maleficarum” и мно­же­ство иных сочи­не­ний, назва­ния кото­рых мне ров­ным сче­том ниче­го не гово­ри­ли – “De Natura Daemonum” Ана­ния, “Quaestio de Lamiis” де Винья­та, “Fuga Satanae” Стам­па и мно­гие дру­гие.

О том, что мой дед вни­ма­тель­но про­чел все эти кни­ги, сви­де­тель­ство­ва­ли бес­чис­лен­ные помет­ки и заме­ча­ния, сде­лан­ные его рукой на полях. Я с тру­дом раз­би­рал ста­рин­ный шрифт, но глав­ное было ясно Урия Гар­ри­сон инте­ре­со­вал­ся не про­сто демо­но­ло­ги­ей и кол­дов­ством в их рас­про­стра­нен­ном пони­ма­нии, но в первую оче­редь всем, что было свя­за­но с сук­ку­ба­ми, а так­же с пере­хо­дом некой “сущ­но­сти” из одно­го состо­я­ния в дру­гое – пере­во­пло­ще­ни­я­ми, двой­ни­ка­ми и тому подоб­ны­ми веща­ми. Нема­ло поме­ток было сде­ла­но напро­тив маги­че­ских фор­мул и закли­на­ний, имев­ших сво­ей целью при­чи­не­ние смер­ти кому-либо в отмест­ку за нане­сен­ную оби­ду.

Пере­ли­сты­вая стра­ни­цу за стра­ни­цей, я посте­пен­но пере­стал обра­щать вни­ма­ние на сам текст, сосре­до­то­чив­шись на заме­ча­ни­ях и снос­ках, в кото­рых из кни­ги в кни­гу повто­ря­лась одна и та же тема – о “сущ­но­сти”, “душе” или “жиз­нен­ной силе”, как по раз­но­му име­но­ва­лось это поня­тие, о воз­мож­но­сти обре­те­ния новой телес­ной обо­лоч­ки путем изгна­ния отту­да преж­ней “души” и все­ле­ния на ее место иной, чуже­род­ной “сущ­но­сти”. Нель­зя ска­зать, что­бы я был очень удив­лен, раз­би­рая дедов­ские кара­ку­ли – в кон­це кон­цов, мало ли какой еще вздор может прий­ти в голо­ву пре­ста­ре­ло­му оди­но­ко­му чело­ве­ку, нахо­дя­ще­му­ся на самом поро­ге смер­ти.

Я все еще возил­ся с кни­га­ми, когда раз­дал­ся теле­фон­ный зво­нок. Это была Рода, и зво­ни­ла она из Босто­на.

– Бостон! – я был в недо­уме­нии. – Не очень-то дале­ко ты успе­ла отъ­е­хать к это­му вре­ме­ни.

– Я задер­жа­лась здесь, что­бы посмот­реть в биб­лио­теч­ных архи­вах неко­то­рые ред­кие кни­ги. Это каса­ет­ся тво­е­го покой­но­го род­ствен­ни­ка.

– А кни­ги, навер­ное, о кол­дов­стве, – дога­дал­ся я.

– Да. Адам, я думаю, тебе луч­ше будет уехать из это­го дома.

– И ни за что ни по что отка­зать­ся от цело­го состо­я­ния? Бла­го­да­рю покор­но.

– Не будь таким упря­мым. Я тут про­ве­ла неболь­шое иссле­до­ва­ние и кое-что выяс­ни­ла. Толь­ко не пере­би­вай, послу­шай меня серьез­но. Твой дед неспро­ста выдви­нул такое усло­вие – ты был нужен ему для какой-то впол­не­опре­де­лен­ной цели. Добра из это­го не вый­дет, вот уви­дишь. Как ты там вооб­ще?

– Я в пол­ном поряд­ке.

– Ниче­го ТАКОГО не слу­ча­лось? Ты пони­ма­ешь, о чем я гово­рю.

Я в подроб­но­стях опи­сал все собы­тия это­го дня. Она слу­ша­ла меня мол­ча, а когда я закон­чил, сно­ва взя­лась за свое.

– Ты дол­жен немед­лен­но уехать отту­да, Адам.

По мере того, как она гово­ри­ла, во мне нарас­та­ло раз­дра­же­ние. С какой ста­ти она взя­ла на себя пра­во рас­по­ря­жать­ся мои­ми поступ­ка­ми? Она все­рьез уве­ре­на, буд­то луч­ше меня само­го зна­ет, что идет мне во бла­го, а что во вред. Нет, это уж слиш­ком!

– Я оста­юсь здесь, – ска­зал я твер­до.

– Но, Адам, эта тень в ман­сар­де – ты раз­ве не понял? Отту­да, из отвер­стия, появ­ля­ет­ся что-то неве­до­мое и ужас­ное. Имен­но его тень выжже­на на стене.

Я не выдер­жал и рас­сме­ял­ся:

– Я все­гда гово­рил, что жен­щи­ны – созда­ния нера­ци­о­наль­ные.

– Адам, то, что бро­дит ночью по дому – это не чело­век. Я боюсь.

– При­ез­жай ко мне, – ска­зал я, – и не бой­ся. Я буду тебя защи­щать. Она пове­си­ла труб­ку.

IV

Сле­ду­ю­щая ночь ока­за­лась бога­той на то, что я с недав­них пор решил счи­тать гал­лю­ци­на­ци­я­ми. Все нача­лось со зву­ка шагов на лест­ни­це вско­ре после того, как я лег в постель. Несколь­ко секунд я при­слу­ши­вал­ся, а затем, встав, осто­рож­но про­крал­ся к две­ри и, слег­ка при­от­крыв ее, выгля­нул нару­жу.

Жен­щи­на толь­ко что мино­ва­ла мою дверь, направ­ля­ясь на пер­вый этаж. Я бро­сил­ся назад к сво­е­му чемо­да­ну, выта­щил из него халат – кото­рым до сей­по­ры еще не имел слу­чая вос­поль­зо­вать­ся – и поспе­шил вниз, наде­ясь застать ее за рабо­той.

Я ста­рал­ся дви­гать­ся как мож­но тише, нащу­пы­вая нога­ми сту­пе­ни. Лам­пу я не взял, но лун­ный свет, про­ни­кая в окна, отча­сти рас­се­и­вал мрак и поз­во­лял мне ори­ен­ти­ро­вать­ся. На пол­пу­ти вниз я начал испы­ты­вать уже зна­ко­мое мне ощу­ще­ние – как буд­то за мной сле­ди­ли.

Я обер­нул­ся.

В тем­ной про­па­сти поза­ди и чуть выше меня непо­движ­но висел при­зрак Урии Гар­ри­со­на – зарос­шее боро­дой лицо, горя­щие гла­за, коп­на густых волос, высо­кие, туго обтя­ну­тые кожей ску­лы – оши­бить­ся было невоз­мож­но. С мину­ту мы мол­ча смот­ре­ли друг на дру­га, а затем виде­ние исчез­ло, сжа­лось, как про­ко­ло­тый булав­кой воз­душ­ный шарик; оста­лась лишь тон­кая лен­та из како­го-то тем­но­го веще­ства, кото­рая, змее­по­доб­но изви­ва­ясь, поплы­ла вниз по лест­ни­це и рас­та­я­ла без сле­да в несколь­ких мет­рах от того места, где я сто­ял.

Вый­дя из оце­пе­не­ния, я попы­тал­ся рас­суж­дать здра­во и, в конеч­ном сче­те, при­шел к выво­ду, что в дан­ной гал­лю­ци­на­ции не было ниче­го неожи­дан­но­го, посколь­ку в тече­ние цело­го дня мои мыс­ли, так или ина­че, вра­ща­лись вокруг дво­ю­род­но­го деда и его кол­дов­ских заня­тий. Стран­но толь­ко, что при­зрак явил­ся мне наяву – или это все же был сон? Я дол­го сооб­ра­жал, как и зачем я очу­тил­ся на лест­ни­це, и уже напра­вил­ся было обрат­но в спаль­ню, когда, нако­нец, вспом­нил о ноч­ной жен­щине. Я дол­жен был ее высле­дить. Собрав­шись с духом, я заша­гал по сту­пе­ням вниз.

На кухне горел свет – лам­па была зажже­на, но све­ти­ла туск­ло и как-то неров­но. Я под­крал­ся к две­ри и загля­нул, внутрь.

Жен­щи­на была здесь и, как все­гда, зани­ма­лась убор­кой. Настал момент заго­во­рить с ней и потре­бо­вать объ­яс­не­ний.

Я уже открыл было рот, но что-то меня задер­жа­ло. Эта жен­щи­на вызы­ва­ла во мне инстинк­тив­ное отвра­ще­ние. Я вдруг вспом­нил преж­нюю эко­ном­ку, с кото­рой одна­жды встре­чал­ся в дет­стве, и, при­гля­дев­шись, узнал в нынеш­ней ту же самую жен­щи­ну. Ее непо­движ­ное, лишен­ное выра­же­ния лицо нисколь­ко не изме­ни­лось за два­дцать про­шед­ших лет, дви­же­ния были столь же раз­ме­рен­ны и одно­об­раз­ны – и даже пла­тье ее пока­за­лось мне тем же самым! Я уже не сомне­вал­ся в том, что имен­но она про­шлой ночью была у меня в посте­ли.

С тру­дом пре­одо­ле­вая отвра­ще­ние, я шаг­нул через порог, с моих губ уже готов был сорвать­ся сер­ди­тый окрик.

Но я не издал ни зву­ка. Она мед­лен­но повер­ну­ла голо­ву, и на несколь­ко мгно­ве­ний наши взгля­ды скре­сти­лись – я уви­дел страш­ную огнен­ную без­дну, гла­за, не имев­шие ниче­го обще­го с чело­ве­че­ски­ми. Это было что-то непе­ре­да­ва­е­мое — голод и похоть, нена­сыт­ная, все­по­гло­ща­ю­щая зло­ба пыла­ли в ее взо­ре. В осталь­ном эта встре­ча точь-в-точь повто­ря­ла ту, что запом­ни­лась мне с дет­ских лет – жен­щи­на сто­я­ла совер­шен­но непо­движ­но, лицо ее, за исклю­че­ни­ем глаз, не выра­жа­ло ни малей­ших эмо­ций. Не в силах более выдер­жать этот взгляд, я попя­тил­ся за порог, в спа­си­тель­ную тем­но­ту хол­ла.

Одним духом взбе­жав вверх по лест­ни­це, я закрыл за собой дверь ком­на­ты и замер, при­сло­нясь к ней спи­ной. По лицу мое­му стру­ил­ся пот, мыс­ли были в ужас­ном смя­те­нии — да, конеч­но, это суще­ство не мог­ло быть обык­но­вен­ной жен­щи­ной; меж­ду ней и покой­ным дедом суще­ство­ва­ла какая-то осо­бая связь, в силу кото­рой она до сих пор каж­дую ночь при­хо­дит в дом и меха­ни­че­ски выпол­ня­ет свою рабо­ту. Но вот отку­да при­хо­дит – это оста­ва­лось загад­кой.

Я все еще сто­ял за две­рью, когда на лест­ни­це вновь раз­да­лись шаги. Спер­ва я поду­мал, что она опять – как в про­шлую ночь – направ­ля­ет­ся ко мне в спаль­ню, и весь похо­ло­дел от ужа­са. Но шаги мино­ва­ли вто­рой этаж и нача­ли под­ни­мать­ся по лест­ни­це, веду­щей в ман­сар­ду.

По мере ее уда­ле­ния ко мне воз­вра­ща­лась былая реши­мость, и, в кон­це кон­цов, я отво­рил дверь и выгля­нул нару­жу.

Повсю­ду была тем­но­та. Но нет – навер­ху, там, где закан­чи­вал­ся лест­нич­ный про­лет, из-под две­ри ман­сар­ды про­би­ва­лось голу­бо­ва­тое све­че­ние. Я мед­лен­но дви­нул­ся вверх, с каж­дым моим шагом све­че­ние как буд­то осла­бе­ва­ло.

Дой­дя до две­ри ман­сар­ды, я при­жал­ся к ней ухом. Ни зву­ка. Я рыв­ком рас­пах­нул дверь.

Жен­щи­ны в ком­на­те не было. И толь­ко у само­го пола, в том месте, где он смы­кал­ся с кры­шей, раз­ли­ва­лось пят­но голу­бо­го све­та, кото­рый, слов­но вода из рако­ви­ны, стре­ми­тель­но выте­кал нару­жу через мыши­ную нору! В то же вре­мя окру­жав­шие ее каб­ба­ли­сти­че­ские рисун­ки све­ти­лись сами по себе, и свет их так­же мед­лен­но уга­сал.

Я зажег спич­ку и огля­дел­ся. Жен­ское пла­тье, как и в про­шлый раз, лежа­ло на сту­ле. Здесь же была и мас­ка.

Подой­дя к сту­лу, я дотро­нул­ся рукой до мас­ки. Она была еще теп­лой. Спич­ка дого­ре­ла и обо­жгла мои паль­цы.

Теперь меня обсту­па­ла сплош­ная сте­на мра­ка. Но с той сто­ро­ны, где была рас­по­ло­же­на мыши­ная нора, исхо­ди­ло необъ­яс­ни­мое при­тя­же­ние, столь силь­ное, что я неволь­но опу­стил­ся на коле­ни и едва не устре­мил­ся вслед за исчез­нув­шим голу­бым сия­ни­ем. Вновь Зем­ля подо мной пере­ста­ла вра­щать­ся, вре­мя оста­но­ви­лось, и дикий, безум­ный страх окон­ча­тель­но пара­ли­зо­вал мою волю.

Я замер, не в силах дви­нуть­ся с места.

И тогда из глу­би­ны мыши­ной норы в ком­на­ту сно­ва хлы­нул поток ярко­го голу­бо­го све­та. С его появ­ле­ни­ем я враз осво­бо­дил­ся от ско­вы­вав­ших меня незри­мых пут и, как был, на карач­ках, бро­сил­ся прочь из ман­сар­ды. В две­рях я обер­нул­ся, ожи­дая уви­деть пре­сле­ду­ю­щее меня по пятам сверхъ­есте­ствен­ное чудо­ви­ще.

Но поза­ди меня была лишь тем­но­та – непо­движ­ная, непро­ни­ца­е­мая тем­но­та.

Добрав­шись до сво­ей ком­на­ты, я упал на кро­вать и уста­вил­ся в про­стран­ство перед собой, ожи­дая даль­ней­ших собы­тий. Я пони­мал, что Рода была пра­ва – мне сле­до­ва­ло уехать – но одно­вре­мен­но что-то во мне сопро­тив­ля­лось отъ­ез­ду; это была уже не про­сто боязнь лишить­ся наслед­ства, а нечто иное, какая-то жут­кая связь, воз­ник­шая меж­ду мной и этим домом.

Ожи­да­ние затя­ну­лось, ника­кие посто­рон­ние зву­ки не нару­ша­ли тиши­ны, если не счи­тать шума вет­ра за сте­на­ми дома и хрип­ло­го пла­ча совы где-то в рай­оне ста­ро­го клад­би­ща.

В кон­це кон­цов, я задре­мал и уви­дел во сне, как голу­бое сия­ние запол­ня­ет ман­сар­ду, течет вниз по сту­пе­ням лест­ни­цы, про­ни­ка­ет в мою спаль­ню, а из мыши­ной норы навер­ху одна за дру­гой вырас­та­ют фигу­ры жен­щи­ны-эко­ном­ки – то оде­той и с мас­кой на лице, то в виде без­об­раз­ной ста­ру­хи или же пол­но­стью обна­жен­ной, осле­пи­тель­но кра­си­вой девуш­ки – и вслед за ней мой дво­ю­род­ный дед Урия Гар­ри­сон, запол­ня­ю­щий собою весь дом, мою ком­на­ту и, нако­нец, меня само­го. Я проснул­ся в холод­ном поту уже на исхо­де ночи — небо за окна­ми начи­на­ло свет­леть.

А раз­бу­дил меня гром­кий стук в парад­ную дверь дома. Я чув­ство­вал себя совер­шен­но обес­си­лен­ным и не без тру­да спу­стил­ся вниз.

На крыль­це перед две­рью сто­я­ла Рода.

– Что слу­чи­лось, Адам?! – вскри­ча­ла она. – Ты выгля­дишь ужас­но. Уби­рай­ся, – ска­зал я ей. – Ты нам не нуж­на.

В пер­вый момент я сам уди­вил­ся сво­им сло­вам, но я и вправ­ду был воз­му­щен ее несвое­вре­мен­ным появ­ле­ни­ем — мож­но было поду­мать, я не смо­гу обой­тись без ее дурац­ких нази­да­ний.

– Ста­ло быть, я опоз­да­ла, – вздох­ну­ла она.

– Уби­рай­ся, – повто­рил я. – Оставь нас в покое.

Она оттолк­ну­ла меня и вошла в дом. Я после­до­вал за ней. Она сра­зу напра­ви­лась в каби­нет и вско­ре вышла отту­да с мои­ми днев­ни­ка­ми и руко­пи­сью дис­сер­та­ции о Тома­се Хар­ди.

– Тебе это уже не пона­до­бит­ся? – спро­си­ла она. – Заби­рай, – ска­зал я. – Заби­рай это все.

Она пошла к две­ри.

– До сви­да­ния, Адам.

– До сви­да­ния, Рода.

К мое­му удив­ле­нию, она и впрямь без­ро­пот­но уда­ли­лась. Не ска­жу, что я вовсе не был этим встре­во­жен, но где-то в глу­бине души я испы­тал удо­вле­тво­ре­ние – такой обо­рот дела меня устра­и­вал.

V

Боль­шую часть дня я про­вел в пол­ном без­дей­ствии, с нетер­пе­ни­ем ожи­дая при­хо­да ночи. Сей­час я затруд­ня­юсь опи­сать тогдаш­нее мое состо­я­ние. Стра­ха не было и в помине, оста­ва­лось лишь любо­пыт­ство и страст­ное жела­ние новой встре­чи.

День тянул­ся бес­ко­неч­но. Часть его я про­спал; есть совсем не хоте­лось – у меня разыг­рал­ся аппе­тит ино­го рода, но это обсто­я­тель­ство меня­ни­сколь­ко не тре­во­жи­ло.

Нако­нец, насту­пи­ла ночь. Я зара­нее пред­вку­шал гря­ду­щие собы­тия и, не в силах уси­деть на месте, дол­го рас­ха­жи­вал по пер­во­му эта­жу, то и дело бро­сая взгляд на лест­ни­цу, веду­щую наверх, пока не сооб­ра­зил, что мне сле­ду­ет нахо­дить­ся в ком­на­те мое­го деда и там ждать появ­ле­ния ноч­ных гостей.

Вре­мя шло, часы в хол­ле про­би­ли девять, потом десять, один­на­дцать. Я сидел и ждал – вот-вот на лест­ни­це послы­шат­ся шаги, шаги жен­щи­ны, кото­рую, как я знал, зовут Лилит; но преж­де воз­ник­ло голу­бое сия­ние, оно про­со­чи­лось в щель под две­рью и запол­ни­ло собой всю ком­на­ту, как это уже быва­ло во сне.

Толь­ко на сей раз я не спал, чув­ства мои были обостре­ны до пре­де­ла.

Голу­бой свет, ста­но­вясь все ярче, сле­пил гла­за, и я едва раз­ли­чал фигу­ру обна­жен­ной жен­щи­ны, появив­шу­ю­ся в цен­тре ком­на­ты. Рядом с ней обо­зна­чи­лись хоро­шо зна­ко­мые чер­ты мое­го дво­ю­род­но­го деда тем­ная змее­по­доб­ная лен­та, плав­но изги­ба­ясь, потя­ну­лась от него к моей посте­ли…

Но тут, к мое­му ужа­су и отча­я­нию, ход собы­тий был гру­бей­шим обра­зом пре­рван. Я почув­ство­вал запах дыма, а затем харак­тер­ный треск горя­ще­го дере­ва.

С ули­цы донес­ся голос Роды. – Адам! Адам! – кри­ча­ла она.

Виде­ние нача­ло на гла­зах рас­па­дать­ся. Послед­нее, что я успел заме­тить, было выра­же­ние дикой яро­сти на при­зрач­ном лице Урии Гар­ри­со­на; его спут­ни­ца из оча­ро­ва­тель­ной девуш­ки в один миг пре­вра­ти­лась в кипя­щую от бешен­ства ста­рую кар­гу. Но мне теперь уже было не до них. Бро­сив­шись к окну, я рас­пах­нул его настежь и что было силы заво­пил:

– Рода!

Моя тре­во­га ока­за­лась напрас­ной – она поза­бо­ти­лась обо всем. К

под­окон­ни­ку была при­став­ле­на садо­вая лест­ни­ца.

Ста­рый дом сго­рел дотла вме­сте со всем содер­жи­мым. Пожар, одна­ко, не внес изме­не­ний в поря­док насле­до­ва­ния. Мистер Сэл­тон­столл под­вел под это дело юри­ди­че­скую базу, пояс­нив, что я исправ­но выпол­нял послед­нюю волю мое­го деда вплоть до момен­та, когда не зави­ся­щие от меня сти­хий­ные обсто­я­тель­ства сде­ла­ли даль­ней­шее ее выпол­не­ние невоз­мож­ным. Итак, я уна­сле­до­вал земель­ный уча­сток, тут же выгод­но сбыл его с рук, и вско­ре мы с Родой поже­ни­лись, несмот­ря на все, вполне оче­вид­ные недо­стат­ки ее харак­те­ра.

– Я сама подо­жгла дом, – ска­за­ла она мне после. Ока­зы­ва­ет­ся, в тот день, при­хва­тив мои запи­си, она отпра­ви­лась в биб­лио­те­ку Мис­ка­то­ник­ско­го уни­вер­си­те­та, зна­ме­ни­то­го сво­ей кол­лек­ци­ей ред­ких ста­рин­ных книг. Про­смот­рев те из них, кото­рые име­ли отно­ше­ние к кол­дов­ству и демо­но­ло­гии, она заклю­чи­ла, что при­зрак, насе­ля­ю­щий дом, являл­ся духом Урии Гар­ри­со­на. По ее сло­вам, тот самый пункт был вне­сен в заве­ща­ние един­ствен­но для того, что­бы какое-то вре­мя дер­жать меня в пре­де­лах дося­га­е­мо­сти поту­сто­рон­них сил, посколь­ку ста­рый Гар­ри­сон наме­ре­вал­ся – ни мно­го, ни мало – завла­деть моим телом, изгнав из него мою “сущ­ность” и заме­нив ее сво­ею соб­ствен­ной. Жен­щи­на эта яко­бы была сук­ку­бом, воз­мож­но, его пове­ли­тель­ни­цей, а мыши­ная нора явля­лась выхо­дом в дру­гое изме­ре­ние.

Вот уж воис­ти­ну – доверь­те дело жен­щине, и она вмиг состря­па­ет вам роман­ти­че­скую исто­рию даже из тако­го, каза­лось бы, совсем не под­хо­дя­ще­го мате­ри­а­ла. Сук­куб – это же надо при­ду­мать!

Вре­ме­на­ми ее рас­суж­де­ния начи­на­ют дей­ство­вать мне на нер­вы. А ино­гда яи впрямь сомне­ва­юсь – кто я, в кон­це кон­цов, такой: Адам Дун­кан или Урия Гар­ри­сон? С Родой на эту тему луч­ше не заго­ва­ри­вать. Один раз я попро­бо­вал, и вот что она мне отве­ти­ла:

– Зна­ешь, Адам, тебе этот опыт в чем-то даже пошел на поль­зу.

Нет, что там не гово­ри­те, жен­щи­ны – созда­ния нера­ци­о­наль­ные. Рода упря­мо не жела­ет отка­зы­вать­ся от этих неле­пых суе­ве­рий. К сожа­ле­нию, я не могу пред­ло­жить ей более разум­ную, науч­но обос­но­ван­ную вер­сию про­ис­шед­ше­го. Я все ищу и не нахо­жу отве­та на те вопро­сы, что порой задаю сам себе, сидя в оди­но­че­стве и вспо­ми­ная стран­ные собы­тия, участ­ни­ком – или жерт­вой? – кото­рых мне одна­жды слу­чи­лось стать.