LUTIN: ДОЖДЬ КРОВАВЫХ СЛЁЗ

Я пла­ка­ла сле­за­ми Анге­лов, взи­ра­ю­щих на брен­ность не оправ­дав­ше­го надежд чело­ве­че­ства и погуб­лен­но­го людь­ми мира. И кровь моих слез сме­ши­ва­лась с кро­вью дождя, ибо Небе­са пла­ка­ли со мной, вби­вая послед­ние гвоз­ди в гроб мерт­во­рож­ден­ных душ, хоро­ня детей, кото­рым ока­за­лось не под силу стать бога­ми.

Я пою песнь, кото­рую не понять ни одно­му чело­ве­ку, ибо люди забы­ли язык Ено­ха, но я знаю, что во Все­лен­ной отзву­ки этой пес­ни одна­жды услы­шат те, кому суж­де­но не повто­рить наших оши­бок. Я знаю это, ибо мно­го лун слы­ша­ла пес­ни дев из мири­ад погиб­ших миров, дев, что лили кро­ва­вые сле­зы до меня, и дев, что спо­ют свои пес­ни поз­же, ибо над язы­ком Анге­лов вре­мя не власт­но.

Всё нача­лось, едва я роди­лась. Боль, кровь и сле­зы. Это было нача­лом моей жиз­ни, раз­ве мог­ла она закон­чить­ся чем-то дру­гим? Каж­дый чело­век рож­да­ет­ся через боль, кровь и сле­зы, так сто­ит ли удив­лять­ся, что всё закон­чи­лось так?

Мы жили на Юге. Хотя в рам­ках Все­лен­ной, раз­ве это место име­ет пра­во назы­вать­ся “Югом”, ведь даже на Зем­ле было мно­же­ство куда более южных мест?

За такие “глу­пые” вопро­сы отец меня и нена­ви­дел. Меня все нена­ви­де­ли. И часто били ни за что. Вер­нее, за мои вопро­сы, сло­ва и мыс­ли. Но раз­ве вино­ват соло­вей, что поет, если он не может не петь на зака­те и всю ночь напро­лет?

У меня были бра­тья и сест­ры. Боль­шая семья. Но ни один из них не был мне род­ным чело­ве­ком. Все они изде­ва­лись надо мной, все они пре­зи­ра­ли меня, как пре­зи­рал и отец. Да и мать моя не пита­ла ко мне осо­бой люб­ви. Она без­успеш­но пыта­лась делать вид, что любит всех детей оди­на­ко­во, но в ито­ге по сути выхо­ди­ло, что она не люби­ла нико­го. Но осо­бен­но она не люби­ла меня, ведь кто любит детей, созда­ю­щих про­бле­мы? Но раз­ве я хоте­ла про­блем, про­из­но­ся свои сло­ва, вопро­сы и мыс­ли?

Я рано научи­лась читать и мно­го чита­ла о вере, люб­ви и надеж­де. Но чем боль­ше я рос­ла, тем силь­нее пони­ма­ла, что всё это ложь. Я зна­ла наше­го пас­то­ра, что про­по­ве­до­вал сло­ва из Биб­лии, кни­ги, напи­сан­ной сло­вам веры, люб­ви и надеж­ды, но сам он был полон лишь пре­зре­ния, нена­ви­сти и отча­я­ния. Он пил боль­ше, чем пили все муж­чи­ны наше­го город­ка, пото­му что знал всю гниль испо­ве­до­вав­ших­ся ему душ. Одна­жды отец при­вел меня к нему, счи­тая, что мои сло­ва нашеп­ты­ва­ют мне бесы. Так я и пере­ста­ла быть девой. Кровь про­ли­лась на про­сты­ню, а сле­зы – на подуш­ку.

С тех пор я ста­ла видеть лун­ные сны. Сны, в кото­рых девы погиб­ших миров пели пес­ни, опла­ки­ва­ю­щие наро­ды, что не оправ­да­ли Божьих надежд. И я напе­ва­ла эти пес­ни сквозь сон, хоть не пони­ма­ла тогда этот язык.

Меня отда­ли в боль­ни­цу. Там всё было не луч­ше и не хуже, чем дома. Так же пло­хо, как и повсю­ду в гни­ю­щем мире мерт­во­рож­ден­ных душою людей. Сани­та­ры счи­та­ли нас веща­ми, вра­чи – игруш­ка­ми, а паци­ен­ты грыз­лись друг с дру­гом и всем миром, управ­ля­е­мые беса­ми, что жили в их душах. Но в моей душе не было бесов, лишь пес­ни Анге­лов. Мне было отвра­ти­тель­но здесь, я стра­да­ла от того, что со мной здесь тво­ри­ли. Впро­чем, я стра­да­ла всю жизнь, ведь моя жизнь нача­лась с боли, кро­ви и слез, как, впро­чем, и жизнь каж­до­го рож­ден­но­го на этой зем­ле.

Я моли­лась каж­дое мгно­ве­ние, моли­лась и днем, и ночью. Моли­лась, про­ся пре­кра­тить всё это. И во снах, под лун­ное пение пла­чу­щих дев, ко мне ста­ли при­хо­дить Анге­лы, на чьем язы­ке девы и пели.

Ни один чело­век не смо­жет вооб­ра­зить и, тем более, опи­сать Анге­ла. Все сло­ва Биб­лии и иных свя­тых книг о них – ложь от нача­ла и до кон­ца. Пото­му что в язы­ке людей нету слов, что мог­ли бы опи­сать исти­ну, а язык Анге­лов люди забы­ли, если вооб­ще когда-либо зна­ли.

Анге­лы выпи­ва­ли мою боль, и мне ста­но­ви­лось лег­че. Я со сле­за­ми бла­го­да­ри­ла их за это, а затем моли­ла выпить меня до дна, опу­сто­шить чашу скор­би и раз­бить её на сот­ню оскол­ков, ибо лишь из скор­би состо­ит моя жизнь.

Пона­ча­лу Анге­лы не пони­ма­ли меня, а затем ста­ли учить сво­е­му язы­ку. Чело­век не спо­со­бен понять язык Анге­лов, но чело­ве­ком было лишь мое тело, во снах же пре­бы­ва­ла моя очи­щен­ная стра­да­ни­я­ми душа. И я ста­ла пони­мать язык Анге­лов.

И тогда Анге­лы ска­за­ли, что теперь моя жизнь в моих руках, вер­нее, на моем язы­ке. Ибо если я хочу, что­бы Они испи­ли всю скорбь мира людей, нуж­но толь­ко спеть пес­ню, что при­зо­вет их в чело­ве­че­ский мир. Но долж­на я пони­мать, что после это­го надеж­ды не будет, ибо при­ле­тят они, что­бы похо­ро­нить лишен­ный надеж­ды мир скор­би.

Я сомне­ва­лась мно­го лун, а затем поня­ла. В этом мире из гни­ли и гря­зи дав­но нет надеж­ды. А может и не было нико­гда. Воз­мож­ном, мы – ошиб­ка, мерт­во­рож­ден­ная ошиб­ка Бога-Твор­ца. И у нас нет шан­са достичь чего-то, кро­ме стра­да­ний. И тогда я нача­ла свою песнь. Песнь на Ангель­ском язы­ке.

Небо про­ли­ло кро­ва­вые сле­зы, и я пла­чу с Ним. Мы видим, как хоро­нят мир людей, кото­рым ока­за­лось не суж­де­но стать бога­ми. Мы видим, как пла­ча сле­за­ми из кро­ви, Анге­лы хоро­нят мерт­вых душою детей Бога-Твор­ца. А я пою песнь о сво­ем похо­ро­нен­ном мире, и мой голос сли­ва­ет­ся с пес­ня­ми про­чих дев, чьи голо­са услы­шат те, кто видит лун­ные сны.

Автор: L U T I N