Антон Коненков / Огни и знаки

Небо крас­ное игра­ет –
буд­то там брус­ни­ку соби­ра­ет.
Мажет ею огнен­ные тучи
став­ший на дыбы мед­ведь могу­чий…
Пля­шет золо­ти­сты­ми стол­ба­ми,
пле­щет­ся искри­сты­ми цве­та­ми
над зем­лёю радуж­ное пла­мя.

Ненец­кая загад­ка

Когда ты юн и горяч, дол­гая ночь тянет­ся так тоск­ли­во и мучи­тель­но, что к весне с тру­дом пом­нишь вре­мя до её нача­ла. Длин­ные осен­ние пере­хо­ды на юг помо­га­ют не про­щать­ся с солн­цем и укрыть­ся за часто­ко­лом тай­ги от про­ни­зы­ва­ю­щих до костей вет­ров, рож­да­ю­щих­ся в чёр­ном лоне неба мер­ным дыха­ни­ем спя­ще­го оке­а­на. Одна­ко, дава­е­мые таким путе­ше­стви­ем крат­кие часы густых, но в тоже вре­мя зыб­ких суме­рек не заме­ня­ют вели­чие и радость насто­я­ще­го дня.

Онер был охот­ни­ком в этом пле­ме­ни. Не таким опыт­ным, что­бы пой­ти с осталь­ны­ми на юг, искать места для сле­ду­ю­щих сто­я­нок, но доста­точ­но уме­лым, что­бы добыть любо­го зве­ря даже в таких усло­ви­ях. Он знал, что про­кла­ды­ва­ют новые тро­пы лишь луч­шие из луч­ших, и гор­дил­ся тем, что его стар­ший брат из их чис­ла. Но так­же Оне­ру не тер­пе­лось и пре­взой­ти его во всем, дока­зав, что он не про­сто не хуже, а может быть пер­вым сре­ди всех. Поэто­му он не теряя вре­мя без уста­ли охо­тил­ся, упраж­нял­ся в силе и ско­ро­сти, отта­чи­вал уме­ния масте­рить всё что мог, от ору­жия до обе­ре­гов. Не всё полу­ча­лось иде­аль­но и сра­зу, но при­ло­жив доста­точ­но упор­ства, мож­но одо­леть любые труд­но­сти, сно­ва и сно­ва поне­мно­гу при­бли­жа­ясь к недо­сти­жи­мо­му совер­шен­ству.

Посто­ян­ные вылаз­ки в лес ничуть его не утом­ля­ли, жив­ность здесь была непу­га­ная и охо­та про­хо­ди­ла быст­ро и при­ят­но, хотя и труд­но было не заме­тить, как немно­го­чис­лен­ные зве­рьё и пти­цы с каж­дым днём пере­ме­ща­лись к запа­ду, вынуж­дая ходить за добы­чей всё даль­ше.

Их нынеш­няя сто­ян­ка была в ста шагах от урма­на – доста­точ­но близ­ко, что­бы густой часто­кол тай­ги защи­щал от север­но­го вет­ра, но доста­точ­но дале­ко, что­бы слу­чай­ные вол­ки или мед­ведь-шатун, выско­чив из лесу не успе­ли бы добрать­ся до чумов, пока их не заме­тят соба­ки. Несмот­ря на всё ухуд­шав­шу­ю­ся пого­ду, и ску­де­ю­щую добы­чу, быт пле­ме­ни был ничем осо­бо не омра­чён­ной, при­выч­ной и сла­жен­ной рути­ной.

В сво­бод­ные мину­ты Онер никак не мог налю­бо­вать­ся длин­ным охот­ни­чьим луком, пода­рен­ным ему отцом на совер­шен­но­ле­тие. Его эле­мен­ты из трёх сор­тов дре­ве­си­ны были иде­аль­но подо­гна­ны друг к дру­гу и накреп­ко стя­ну­ты сухо­жиль­ны­ми нитя­ми. Окле­ен­ный выва­рен­ной в рыбьем клее бере­стой, с костя­ной руко­я­тью, изре­зан­ной сим­во­ла­ми рода и пле­ме­ни, он был насто­я­щим про­из­ве­де­ни­ем искус­ства. Лук был доста­точ­но боль­шим и тугим, что­бы поз­во­лять име­ю­ще­му хоро­шие стре­лы пора­зить само­го круп­но­го зве­ря. У стар­ше­го бра­та был лук не хуже – их отец был пре­вос­ход­ным ремес­лен­ни­ком, и всё же, имен­но оклей­ка и резь­ба на его луке каза­лись самы­ми изящ­ны­ми и вну­ши­тель­ны­ми из всех, что он когда-либо видел.

Впро­чем, пле­мя в пред­две­рии длин­ных пере­хо­дов сде­ла­ло доста­точ­но запа­сов, поэто­му охо­тить­ся при­хо­ди­лось немно­го и мож­но было в сво­бод­ное вре­мя пра­вить зату­пив­ши­е­ся нако­неч­ни­ки стрел, пере­вя­зы­вать сети, изно­шен­ные после сезо­на рыб­ной лов­ли. Мож­но было выта­чи­вать костя­ные ножи, нако­неч­ни­ки стрел и копий и даже рыбо­лов­ные крюч­ки – не луч­ший мате­ри­ал для колю­ще-режу­ще­го инвен­та­ря, зато все­гда под рукой в избыт­ке. Ста­ри­ки масте­ри­ли рез­ные игруш­ки для дети­шек, жен­щи­ны забо­ти­лись о чумах и гото­ви­ли, пока не насту­па­ло вре­мя ново­го пере­хо­да.

Зача­стив­шие к сере­дине зимы мете­ли, слой за сло­ем укры­ва­ли всё вокруг сугро­ба­ми, делая эти зем­ли почти непро­хо­ди­мы­ми. Ещё три-четы­ре дня, мак­си­мум неде­ля на сбо­ры и пле­мя дви­нет­ся даль­ше на юг, туда, где оле­ни смо­гут добы­вать ягель, не уто­пая в снеж­ных нано­сах.

В одну из без­лун­ных ночей люди уви­де­ли дале­ко в лесу отсве­ты блед­но-зелё­ных огней, то ярко отблёс­ки­вав­ших рябью искр на сне­гу, то таких туск­лых, что их сия­ние было еле замет­но в пере­пле­те­ни­ях вет­вей. Эти «свет­ля­ки» явно пере­ме­ща­лись, про­плы­вая то в одну, то в дру­гую сто­ро­ну, то почти исче­зая, то ста­но­вясь ярче. Всё это про­ис­хо­ди­ло в пол­ной тишине, и вся при­ро­да, каза­лось, зами­ра­ла в без­мол­вии во вре­мя этих стран­ных явле­ний. Лишь соба­ки нару­ша­ли без­мол­вие, начи­ная истош­но завы­вать, как толь­ко в чаще зажи­га­лись огни. Им даже не нуж­но было видеть мер­но­го све­че­ния за дере­вья­ми – сто­и­ло зеле­но­ва­то­му све­ту появил­ся в глу­бине леса даже остав­лен­ные в одном из чумов, соба­ки зали­лись воем, лаем и бес­но­ва­лись все часы, что вере­ни­ца огней, то при­бли­жа­ясь, то отда­ля­ясь, мед­лен­но плы­ла из глу­би­ны леса куда-то на юго-запад.

Огни сно­ва появ­ля­лись за пол­ночь и пла­ва­ли в чаще леса мно­го часов, исче­зая до пер­вых при­зна­ков све­та на небе. Кто-то гово­рил, что это отго­лос­ки небес­ных сия­ний, но они нико­гда не спус­ка­лись так низ­ко, что­бы стру­ить­ся меж­ду дере­вьев… Дру­гие дума­ли, не сто­ян­ка ли это дру­го­го пле­ме­ни – но ни одна лам­па или лучи­на не горе­ла таким ров­ным, да ещё и зеле­ным све­том. К тому же – что в такую суро­вую зиму было делать людям так глу­бо­ко­го в непро­лаз­ной чаще урма­на?

Шаман, впер­вые уви­дев све­че­ние, ска­зал, что то не небо и не люди, а духи леса заня­ты сво­и­ми дела­ми и нам не сле­ду­ет им мешать. Когда ста­ло све­тать, он раз­ло­жил целый мешок заго­во­рен­ных аму­ле­тов через каж­дые шест­на­дцать шагов вдоль опуш­ки леса и дюжи­ну дымо­ку­ров вокруг сто­ян­ки.

Спать из-за схо­див­ших с ума собак было невоз­мож­но, и на утро было реше­но пере­не­сти их при­вя­зи вме­сте с одним из чумов за сот­ни шагов от сто­ян­ки, на под­вет­рен­ную сто­ро­ну огром­ной ска­лы, тор­чав­шей из зем­ли посре­ди поля.

Когда через несколь­ко часов, где-то дале­ко в непро­гляд­ной тьме леса вновь ста­ло раз­ли­вать­ся мер­ное, то изу­мруд­ное, то почти белё­сое све­че­ние, шаман напом­нил, что духи заня­ты чем-то очень важ­ным в этих кра­ях, и смерт­ным не сто­ит совать в это нос. Нале­тав­шие сно­ва и сно­ва мете­ли и так гна­ли нас на юг, так что его напут­ствию начи­нать сбо­ры зара­нее, никто не воз­ра­жал, тем более что даже пытать­ся охо­тить­ся ста­ло невоз­мож­но, так как при­бли­жать­ся к лесу он стро­го всем запре­тил даже днём. Соба­ки с появ­ле­ни­ем огней про­дол­жа­ли изво­дить себя и людей всё более неисто­вым воем, впа­дая от их вида в такое исступ­ле­ние, что при­став­лен­ные за ними сле­дить охот­ни­ки уже бес­по­ко­и­лись, не бешен­ство ли это. Пере­нос при­вя­зей изба­вил от нестер­пи­мо­го не давав­ше­го спать шума, но теперь, когда све­че­ние из леса каким-то обра­зом погру­жа­ло в тиши­ну всё вокруг, отда­лён­ный ярост­ный вой цело­го хора собак с про­ти­во­по­лож­ной от леса сто­ро­ны делал это без­мол­вие ещё более зло­ве­щим.

Нуж­но было дождать­ся ушед­ших на юг раз­ве­дать марш­рут охот­ни­ков, поэто­му сбо­ры шли неспеш­но, день за днём. На тре­тью-чет­вёр­тую ночь к огням немно­го попри­вык­ли, выстав­ля­е­мые на вся­кий слу­чай дозор­ные ску­ча­ли, но почти бес­сон­ные ночи изма­ты­ва­ли и собак, и людей. Стра­хи уси­ли­лись, когда в абсо­лют­ной тишине леса, сопро­вож­дав­шей эти явле­ния, ста­ли отчёт­ли­во слы­шать­ся треск и шум лома­е­мой дре­ве­си­ны. Зву­ки были при­глу­ше­ны рас­сто­я­ни­ем и отде­ляв­шим наш лагерь от них лесом, но их гром­кость и рез­кость не поз­во­ля­ла их спу­тать с чем-то дру­гим, про­ры­ва­ясь даже сквозь непре­рыв­ный зали­ви­стый вой собак вда­ле­ке. Это уже пуга­ло даже быва­лых охот­ни­ков. Невнят­ные отсве­ты и туман­ные речи шама­на о духах леса тре­во­жи­ли, но не более. Теперь же, что бы там не про­ис­хо­ди­ло, оно обре­та­ло для всех вполне мате­ри­аль­ную фор­му – фор­му нечто, спо­соб­но­го, судя по зву­кам, ломать, валить и пере­ма­лы­вать веко­вые дере­вья.

Из все­го, зна­ко­мо­го в жиз­ни про­стым людям, такое мог делать раз­ве что мед­ведь-шатун, каким-то обра­зом вырос­ший в несколь­ко раз боль­ше сво­их собра­тьев. Одна­ко, ника­кой мед­ведь не объ­яс­нил бы ни све­че­ния, ни того, что в его при­сут­ствии смол­кал даже ветер.

Бес­по­кой­ство пере­рас­та­ло в насто­я­щую нер­воз­ность. Никто боль­ше не пел вече­ра­ми у кост­ров ни о дея­ни­ях геро­ев про­шло­го, ни о даль­них кра­ях, лишь мате­ри успо­ка­и­ва­ли детей тихи­ми колы­бель­ны­ми и сказ­ка­ми. Шаман сно­ва собрал пле­мя перед зака­том и успо­ко­ил, заве­рив, что под защи­той пред­ков все в без­опас­но­сти, пока не отхо­дят за изго­родь из аму­ле­тов и дыма в сто­ро­ну леса. В про­шлые ночи он не раз выхо­дя из чума окли­кал людей, что муча­ясь от бес­сон­ни­цы подол­гу заво­ро­жен­но смот­ре­ли на блуж­дав­шие в глу­бине леса огни, ино­гда сту­пая чуть бли­же к без­молв­ным ство­лам дере­вьев. Те, вздра­ги­ва­ли, слов­но раз­бу­жен­ные и не мог­ли объ­яс­нить, поче­му не нахо­ди­ли в себе сил отвер­нуть­ся от сла­бо под­све­чен­ной чащи.

Шаман отверг пред­ло­же­ния выста­вить дозор­ных – это мог­ло как навре­дить самим смель­ча­кам, так и про­гне­вать духов леса излиш­ним вни­ма­ни­ем. Реше­но было осво­бо­дить несколь­ко чумов, ноче­вать в остав­ших­ся по две-три семьи и при­смат­ри­вать друг за дру­гом по оче­ре­ди. Тем­не­ло в это вре­мя года быст­ро, поэто­му соби­ра­ли чумы и пере­но­си­ли вещи в сооб­ща и в боль­шой спеш­ке. Часть вещей упа­ко­вы­ва­лись сра­зу на сани к буду­ще­му отъ­ез­ду, что­бы всем хва­ти­ло места.

Пере­но­ся на одни из саней свёр­ну­тые шку­ры от оче­ред­но­го разо­бран­но­го чума, Онер кра­ем гла­за заме­тил в спус­кав­ших­ся на зем­лю глу­бо­ких сумер­ках смут­ные отблес­ки со сто­ро­ны леса. Ста­ра­ясь не смот­реть в ту сто­ро­ну, он уско­рил шаг, что­бы ско­рее закон­чить дела, все вокруг тоже спе­ши­ли ско­рее завер­шить сбо­ры и укрыть­ся от таин­ствен­ной угро­зы.

Шаман всё тороп­ли­вее ходил меж­ду дымо­ку­ра­ми, сле­дя, что­бы заве­са вяз­ких клу­бов была как мож­но гуще и бор­мо­ча закля­тия на ходу. В чаще где-то пра­вее рас­пол­за­лись чуть све­тя­щи­е­ся зелё­ные вспо­ло­хи, слов­но при­зра­ки без­жиз­нен­но­го пла­ме­ни, пыта­ю­щи­е­ся стать подоб­ным север­но­му сия­нию, но с пер­во­го взгля­да выда­ю­щие свою пор­че­ную при­ро­ду. Кри­ком велев всем бро­сить свои при­го­тов­ле­ния и раз­бе­жать­ся по чумам, шаман встал лицом к лесу, неесте­ствен­но выпря­мил­ся и начал чуть пока­чи­ва­ясь хрип­ло рас­пе­вать что-то на неиз­вест­ном, гру­бом и пре­ры­ви­стом язы­ке.

Онер бро­сил оче­ред­ной свёр­ток в сани и заша­гал в сто­ро­ну чума, по пути огля­ды­ва­ясь по сто­ро­нам и сле­дя, что­бы никто не остал­ся сна­ру­жи. Зай­дя внутрь послед­ним, он вни­ма­тель­но огля­дел­ся, но так и не успел задать вопрос.

- Сэй­ко ушёл в лес!!! — ворвав­шись в чум, зады­ха­ясь про­кри­ча­ла Хадне, его млад­шая сест­ра. Чуть не сбив его с ног, она почти упа­ла, повис­нув, креп­ко дер­жась за ворот­ник шубы Оне­ра. – Про­сти! Я толь­ко отвер­ну­лась и он сбе­жал!! Он всё вре­мя огля­ды­вал­ся на эти про­кля­тые огни! Он побе­жал пря­мо к ним, по пра­вую руку, где све­ти­лось бли­же все­го… Я хоте­ла его догнать, но он был уже дале­ко, а я не смог­ла побе­жать к ним! – девуш­ка гото­ва была раз­ры­дать­ся, но про­ва­ли­ва­лась в сту­пор от нахлы­нув­ше­го на неё ужа­са. Сэй­ко был их две­на­дца­ти­лет­ним пле­мян­ни­ком, за кото­рым она при­смат­ри­ва­ла, сын их стар­ше­го бра­та, отпра­вив­ше­го­ся на юг.

- Будь здесь, нику­да не ухо­ди. Поня­ла? – он смот­рел сест­ре пря­мо в гла­за, а она отве­ча­ла ему совер­шен­но отсут­ству­ю­щим вопро­си­тель­ным взгля­дом. Вре­ме­ни не было, вер­нуть маль­чи­ка нуж­но было немед­лен­но. – Оста­вай­ся тут! – повто­рил он гром­че, с боль­шим тру­дом отры­вая от ворот­ни­ка её руки и пере­да­вая девуш­ку в объ­я­тия род­ных. – Поста­рай­тесь её покор­мить, когда ста­нет луч­ше. – бро­сил он при­сут­ству­ю­щим, маши­наль­но хва­тая лук и стре­лы, перед тем как выбе­жать в ночь.

Он не дол­жен боять­ся. Он муж­чи­на. Охот­ник. Защит­ник. Его кровь все­гда заки­па­ла от пого­ни, и сей­час, хотя целью была не жерт­ва, эмо­ции гро­зи­ли захлест­нуть, что помо­га­ло побо­роть страх.

Пере­хо­дя на бег, Онер видел, что сна­ру­жи не оста­лось нико­го, кро­ме шама­на, всё энер­гич­нее пля­сав­ше­го под свои заго­во­ры и уда­ры уско­ряв­ши­е­ся неболь­шо­го бара­ба­на. Он не сво­дил глаз с леса, пере­ме­ща­ясь в тан­це вдоль уплот­няв­шей­ся и под­ни­мав­шей­ся всё выше сте­ны дыма. Онер прыж­ком пре­одо­лел заве­су почти у само­го края и не ощу­тив ника­кой пре­гра­ды, рва­нул в ука­зан­ную сест­рой сто­ро­ну, пря­мо к лени­во раз­ли­вав­шим­ся по чер­но­те ночи зелё­ным вспо­ло­хам. Сэй­ко был там, ина­че не мог­ло быть — он слов­но зара­нее чув­ство­вал и нуж­ное направ­ле­ние, и раз­де­ля­ю­щее их рас­сто­я­ние, а уви­дев места­ми сле­ды в взры­тый снег, убе­дил­ся в сво­ей право­те навер­ня­ка.

Выбе­жав на откры­тое место, даже не поля­ну, а неболь­шую про­га­ли­ну в несколь­ких сот­нях шагов от лаге­ря, он оста­но­вил­ся как вко­пан­ный. Маль­чик сто­ял впе­ре­ди, спи­ной к нему, и тянул­ся рукой к завис­ше­му над ним у самых крон сосен мут­но­му шару цве­та толи моло­дой тра­вы, толи яркой пле­се­ни, осве­щав­ше­му всё вокруг туск­лым све­том, пре­вра­щав­шим окру­жа­ю­щее про­стран­ство в калей­до­скоп теней от пере­пле­тён­ных вет­вей древ­них дере­вьев. Поверх­ность шара то зами­ра­ла и туск­не­ла, ста­но­вясь похо­жей на гряз­ное стек­ло, то вся при­хо­ди­ла в вол­не­ние, буд­то состо­я­ла из какой-то вяз­кой жид­ко­сти, всё вре­мя пере­те­ка­ю­щей вокруг неви­ди­мо­го цен­тра, то вспы­хи­ва­ла ярче, колеб­лясь, слов­но гас­ну­щее на вет­ру пла­мя. Но вет­ра не было. Как и зву­ков. Тиши­на обво­ла­ки­ва­ла всё вокруг, каза­лось скра­ды­вая даже хруст шагов по сне­гу.

Не в силах поше­ве­лить­ся, Онер смот­рел как заво­ро­жен­ный на мер­ца­ю­щий сгу­сток све­та, пока тот, почти неза­мет­но, опу­стил­ся в воз­ду­хе чуть ниже. Но рас­сто­я­ние меж­ду ним и тяну­щи­ми­ся вверх паль­ца­ми Сэй­ко умень­ша­лось на гла­зах. И толь­ко теперь Онер понял, что тянув­ша­я­ся к невер­но­му све­ту фигу­ра? окру­жён­ная пляс­кой теней, уже не каса­лась нога­ми зем­ли. Он чув­ство­вал, что не успе­ет побо­роть ско­вав­шее ноги оце­пе­не­ние и под­бе­жать доста­точ­но быст­ро, что­бы успеть схва­тить пле­мян­ни­ка. Пани­ка на дол­гий миг захлест­ну­ла его с голо­вой, а затем инстинкт одним мощ­ным уда­ром серд­ца отклю­чил и голо­ву и чув­ство вре­ме­ни. Со ско­ро­стью, от кото­рой тяну­ло мыш­цы, он выхва­тил потя­же­лев­ший лук, дру­гой рукой нало­жил на него стре­лу, и натя­нув тети­ву так, что затре­ща­ли кор­пус лука и пле­чо, схо­ду выпу­стил глу­хо зазве­нев­шую сквозь воз­дух стре­лу пря­мо в центр све­че­ния.

Эхом раз­да­лось гром­кое потрес­ки­ва­ние, как толь­ко стре­ла исчез­ла, кос­нув­шись цен­тра сия­ю­ще­го шара. Маль­чик упал на снег с высо­ты сво­е­го роста, и сидел на зем­ле, всё так­же уста­вив­шись вверх. Пере­бо­ров сту­пор, Онер под­бе­жал к нему, схва­тил за шиво­рот и рыв­ком отта­щил за одно из бли­жай­ших дере­вьев.

- Как ты? Очнись! Это я – Онер! – досту­чать­ся до пле­мян­ни­ка, неви­дя­щим взгля­дом про­дол­жав­ше­го всмат­ри­вать­ся в несу­ще­ству­ю­щее нечто над голо­вой было не про­сто – Очнись же ты! – гру­бо­ва­то про­ры­чал Онер, злой ско­рее на себя, чем на ребён­ка, рас­ти­рая его лицо сне­гом и хло­пая по щекам.

- Дядя? – испу­ган­но ото­звал­ся нако­нец Сэй­ко, хло­пая гла­за­ми и пыта­ясь сооб­ра­зить где он и что про­ис­хо­дит .- Дядя!! — слиш­ком гром­ко вскрик­нул он, изо всех сил обнял спа­си­те­ля и рас­пла­кав­шись бор­мо­тал в его пле­чо какие-то совер­шен­но не тре­бо­вав­ши­е­ся изви­не­ния

- Тихо! – впол­го­ло­са, но очень отчёт­ли­во ска­зал Онер ему на ухо, не отры­вая взгля­да от пляс­ки све­та и тени за дере­вом.

Тем вре­ме­нем, свер­ху раз­да­вал­ся звук, слов­но бы кто-то тёр кам­нем о камень. Мерт­вен­но-блед­ный зелё­ный шар чуть замет­но потуск­нел на долю секун­ды и из него, мед­лен­но потя­ну­лось к зем­ле что-то длин­ное, бле­стя­щее и почти чёр­ное. При­гля­дев­шись, Онер раз­ли­чил в стран­ном отрост­ке урод­ли­вое подо­бие руки или ноги. Сло­жен­ные узло­ва­тые паль­цы дли­ной с чело­ве­че­скую руку посте­пен­но раз­де­ля­лись, искрив­ля­лись и тяну­лись к зем­ле. Не успе­ла конеч­ность дли­ной в три чело­ве­че­ских роста кос­нуть­ся изры­то­го сне­га, как из мер­цав­ше­го шара потя­ну­лись в раз­ные сто­ро­ны такие же болез­нен­но-синие, почти чёр­ные «руки» или «лапы». Тол­щи­ной чуть мень­ше ство­ла дере­ва, они каза­лись неесте­ствен­но тон­ки­ми из-за сво­ей несу­раз­ной дли­ны. Коли­че­ство паль­цев на них было раз­ным, от четы­рёх до семи, что толь­ко уси­ли­ва­ло стран­ность кар­ти­ны. Тяну­щи­е­ся из шара све­та во все сто­ро­ны руки нача­ли сле­по ощу­пы­вать всё вокруг, сколь­зя паль­ца­ми по вет­вям и ство­лам дере­вьев, зары­ва­ясь в сугро­бы, раз­ры­вая под­ле­сок под сне­гом и пери­о­ди­че­ски хва­тая всё, до чего дотя­нут­ся. Суще­ство (или суще­ства?) буд­то сили­лось понять, где оно и что его окру­жа­ет. Ухва­тив­шись за осо­бо креп­кую ветвь бли­жай­шей сос­ны, одна из рук с силой потя­ну­ла за неё, от чего весь шар под треск дре­ве­си­ны при­бли­зил­ся вплот­ную к дере­ву. Тут же боль­шин­ство «рук» вце­пи­лись в ствол и вет­ви и при­ня­лись накло­нять, под­ни­мать и выкру­чи­вать дере­во. Было непо­нят­но, лише­ны эти конеч­но­сти суста­вов вовсе, или наобо­рот пол­но­стью из них состо­ят, соче­тая отвра­ти­тель­ную гиб­кость с неве­ро­ят­ной силой. Всё новые руки изги­ба­ясь вокруг шара све­та и друг дру­га, впи­ва­лись мёрт­вой хват­кой в скри­пев­ший ствол сос­ны, рас­ка­чи­вая и накло­няя его, от чего всё вокруг беле­ло в осы­па­ю­щем­ся с крон воро­хе сне­га. Под хруст лома­е­мых веток, «руки», слов­но решив, нако­нец, дей­ство­вать сооб­ща, одним дви­же­ни­ем пере­ло­ми­ли ствол у само­го кор­ня и отбро­си­ли в сто­ро­ну. После это­го, они, ещё боль­ше удли­ня­ясь, пополз­ли в раз­ные сто­ро­ны под снег, увле­кая шар све­та ниже к зем­ле.

- Сей­час точ­но до нас добе­рёт­ся! – поду­мал Онер про себя, что­бы не напу­гать Сэй­ко, даже не зная, что перед ним за созда­ние. Вре­ме­ни раз­би­рать­ся и думать сно­ва не было, он одним рыв­ком схва­тил и пере­бро­сил через пле­чо пле­мян­ни­ка, выско­чил из укры­тия и что было сил побе­жал в сто­ро­ну сто­ян­ки. От рез­ко пре­рван­но­го оце­пе­не­ния, маль­чик лишил­ся чувств и обмяк на пле­че у Оне­ра. Лишь на мгно­ве­ние обер­нув­шись через пару десят­ков шагов, он уви­дел, как руки с шумом под­ни­ма­ют­ся в воз­дух, взме­тая клу­бы сне­га и про­шло­год­ней лист­вы, под­бра­сы­вая шар све­та к кро­нам дере­вьев вверх и впе­рёд. — Заме­ти­ло! – успел поду­мать он и чуть не рух­нул плаш­мя, спо­ткнув­шись о вет­ку. Выбро­шен­ная наугад рука успе­ла про­ве­сти паль­ца­ми по сво­бод­но­му пред­пле­чью. Леде­ня­щий холод полос­нул по телу впе­ре­меш­ку с жгу­чей болью, мол­нией вспых­нув­шей во всём теле и по позво­ноч­ни­ку устре­мив­шей­ся к голо­ве. Рукав и пле­чо одеж­ды, мгно­вен­но сде­лав­шись слов­но бы насквозь мок­ры­ми, тут же ста­ли рас­сы­пать­ся в тру­ху. Не пом­ня себя от ужа­са, Онер сде­лал новый рывок, и боль­ше не огля­ды­вал­ся – весь мир слил­ся в пляс­ку мель­ка­ю­щих дере­вьев и клу­бы летя­ще­го из под ног сне­га. Лес про­дол­жал туск­ло све­тить­ся стру­я­щей­ся зеле­нью, а зна­чит чудо­ви­ще всё ещё рядом! Ино­гда по сто­ро­нам появ­ля­лись дру­гие огни и при­хо­ди­лось откло­нять­ся от марш­ру­та, делая и без того тяжё­лый забег невы­но­си­мо дол­гим. Рука не слу­ша­лась, слов­но обмо­ро­жен­ная, кожа горе­ла огнём, каж­дый шаг отда­вал­ся в жилах рез­кой обжи­га­ю­щей болью.

Мель­те­ше­ние дере­вьев, хлёст­кие уда­ры вет­вей по лицу, зелё­ные огни тут и там, спо­ты­ка­ю­ща­я­ся о под­ле­сок спу­тан­ная поход­ка, из-за неме­ю­щих ног, слов­но налив­ших­ся сту­дё­ной водой от бега через сугро­бы – всё сли­лось воеди­но, запол­няя голо­ву уси­ли­ва­ю­щим­ся шумом, пре­ры­ва­ю­щим­ся гул­ки­ми уда­ра­ми серд­ца. В гла­зах тем­не­ет… Внут­ри жар, сна­ру­жи мороз, рука горит буд­то во льду, от све­та звёзд поче­му-то ещё холод­нее… Бара­ба­ны такие гром­кие… Кто открыл вра­та?! Как их закрыть без клю­чей? Так тихо… Бара­ба­ны заглу­ша­ют мыс­ли… Послед­няя ночь при­мет мир в объ­я­тья… Оста­но­ви­те бара­ба­ны… Они их тоже слы­шат… Они дви­жут­ся на звук, нахо­дят пути, откры­ва­ют миры, откры­ва­ют всё, что не было закры­то…

***

Онер очнул­ся лишь на девя­тый день, когда спал жар, пре­кра­ти­лась лихо­рад­ка и отсту­пи­ли кош­ма­ры, тер­зав­шие его всё это вре­мя. К сво­е­му облег­че­нию, очнул­ся сре­ди род­ни, в боль­шой нар­те, еду­щей на юго-восток по поло­го­му бере­гу замёрз­шей реки. Обмо­ро­жен­ная рука с обго­рев­шей кожей была спа­се­на и почти не боле­ла, если не ею шеве­лить. Он не пом­нил, как лишил­ся сил на самой опуш­ке, как при­шед­ший в себя от паде­ния в снег две­на­дца­ти­лет­ний маль­чик изо всех сил тащил его к сто­ян­ке и звал помощь. Не пом­нит он и того, что гово­рил пле­мян­ни­ку эти дол­гие пять­де­сят шагов в бес­па­мят­стве. Маль­чик был всю жизнь бла­го­да­рен сво­е­му спа­си­те­лю, и всю жизнь сто­ро­нил­ся его после этих слов.

Охот­ни­ки с раз­вед­ки подо­спе­ли к полу­дню того же дня. Теперь всё пле­мя ушло намно­го южнее и про­дол­жа­ло идти, что­бы ока­зать­ся как мож­но даль­ше от «леса огней». Так радост­но было осо­зна­вать, что всё обо­шлось, что вся эта чер­тов­щи­на поза­ди, что про­кля­тый, забы­тый все­ми бога­ми ужас­ный лес всё даль­ше и даль­ше… Он не под­вёл бра­та, спас его сына и спас­ся сам, избе­жал страш­ной смер­ти от губи­тель­но­го кол­дов­ства бес­фор­мен­ных чудо­вищ… От этих бла­гост­ных мыс­лей, Онер почув­ство­вал себя абсо­лют­но счаст­ли­вым, и впер­вые за дол­гое вре­мя забыл­ся креп­ким, спо­кой­ным сном. И нако­нец-то это был не кош­мар. Он, как когда-то в дет­стве, сно­ва летал во сне. Летал по тай­ге, почти заде­вая кро­ны древ­них сосен, вда­ли от людей и любой суе­ты. Такой счаст­ли­вый, что оза­рял всё вокруг внут­рен­ним све­том, такой пре­крас­ный, что сама при­ро­да вокруг замол­ка­ла в вос­тор­ге, такой сво­бод­ный, что мог летать где захо­чет по всем семи мирам, такой силь­ный, что веко­вые сос­ны лома­лись как щеп­ки в объ­я­ти­ях мно­же­ства рук…

2024