Автор: Кайл Андерсон
Перевод: Артем Призрак
За 42 года, прошедших с первого крупного творения киностудии Джона Карпентера, «Нечто» 1982 года, который он сделал для Universal, он превратился из провального в андерграундный классический фильм жанра ужасов. Это тревожный, параноидальный, клаустрофобный фильм с участием актёров, которые нам нравятся и мы не хотим видеть их смерти, хотя это неизбежно. Все это хорошо документировано, но шедевр Карпентера – не просто отличный пример ужаса, это прекрасный пример «космического ужаса» Лавкрафта, «известного заведомо трудного поджанра для представления на экране».
Лавкрафт был сложным писателем. Его творчество стало легендой, а его творения Некрономикона и мифов Ктулху 100 лет назад вдохновили писателей и кинематографистов от Гильермо дель Торо до Сэма Рэйми. Но из всех вещей в жанре, Лавкрафту можно приписать популяризацию, если не изобретение откровенного, космического ужаса, пожалуй, самого главного и самого невыразимого. Космический ужас – это осознание того, что есть древние, совершенно “бесчеловечные” существа, которые существуют в нашей собственной вселенной, которые вообще не заботятся о нас (или которых мы не совсем не заботим). Наряду с этим, присутствует страх потерять свою человечность, поддаваясь прихотям, а иногда даже быть поглощённым этими межзвездными жуткими чудовищами.
В основе всего этого у нас есть история о вторгающейся силе, которая в конечном счете выходит за рамки нашего понимания и имеет возможность полностью уничтожить жизнь на планете Земля за ошеломляюще короткий промежуток времени. Когда персонажи на базе видят Нечто в своем самом чуждом – этапы трансформации, они стоят ошарашенные по несколько минут. Вот так Карпентер показывает удивительные эффекты работы Роба Боттина, при этом усиливает смесь страха и отвращения.
Лавкрафт часто не описывал свои зловещие сущности, предпочитая вместо этого просто сказать «неописуемый ужас» или тому подобное, и позволить читателю придумать свои собственные визуальные эффекты. Неспособность людей понять физическую форму этих существ является неотъемлемой частью «космического страха» Лавкрафта. Карпентер продолжает это, но не скрывая монстра от нас, а показывая нам его в полном свете, потому что, хотя мы и смотрим на него, это все еще неописуемо. Ни один образ Нечто, ни в одной из сцен не ведет себя так, как что-то естественное в этом мире, и мы разделяем изумление персонажей, отшатываемся и пристально наблюдаем.
Но сам зверь – это лишь часть того, чем является космический ужас, и большая часть исходит от страха быть настигнутым, и изнурительного осознания того, что ваше мировоззрение изменилось и никогда не будет прежним. Очень трудно объяснить и визуально выразить кого-то, кто полностью преодолевает чувство незначительного, крошечного пятнышка во Вселенной. В то время как большинство персонажей с трудом понимают истинную величину этого ужасного пробуждения и реагируют в основном либо прагматизмом (Макриди, Док Купер, Гэрри), либо явным недоверием (в любой момент более совершенным (че за бред), чем Палмер “Вы должно быть хреново пошутили!”?), один персонаж прекрасно иллюстрирует то, что представляют большинство главных героев Лавкрафта, и им является Блэр, которого играет Уилфорд Бримли.
Блэр – ученый в экспедиции, выполняет непонятное вскрытие растаявших (оттаивающих), полуизмененных тел пришельцев, а также придумывает компьютерную симуляцию, которая объясняет, что Нечто может, если его не остановить, полностью захватить и реплицировать весь мир в течение нескольких дней. Это приводит Блера к полноценному нервному срыву, который вспыхивает, когда команда находит его отсиживающимся в своей лаборатории, с пистолетом, дико стреляющим и кричащим “оно хочет быть НАМИ!” В конце концов он ослаблен, и команда решает запереть его в хижине Макриди, где он никогда не бывал, при этом первым поддавшись паранойе.
И очень уместно, что Блер также исполняет вторую часть главного героя Лавкрафтианы: он становится тем, чего больше всего боится. Лавкрафт был изнурительным ксенофобом и экстраполировал свой страх перед любым непохожим на человека в свою работу. Эти истории часто заканчиваются главным героем – обычно рассказчиком от первого лица, сходящим с ума, узнав, что они являются потомками лягушек/рыб/кальмаров. Блэр наиболее опасен на раннем этапе, потому что он понимает ситуацию и знает, что каждый должен умереть, чтобы остановить репликацию, но к концу, он по существу является конечной версией самого Нечто. И точно так же, как в Лавкрафте, мы, зрители (а также другие персонажи), не можем знать, как долго Блэр был монстром, которого он так боялся.
«Нечто» был первым фильмом Джона Карпентера для крупной студии, и поэтому он должен был следовать определенным правилам героя, который взрывает монстра и использует огнемет. Макриди Курта Рассела – главный герой Голливуда, но Блэр – главный герой Лавкрафта, и наличие их обоих в одном фильме – интересное сопоставление, и вполне говорит о том, что последний становится злодеем, так как многие истории Лавкрафта раскрываются в их заключительных абзацах.
Это было за 12 лет до того, как Карпентер сделает свой самый Lovecraftian фильм (1994 В пасти безумия), в комплекте с главным героем, который медленно сходит с ума. Но он уже пошел по этому пути с Блэром в «Нечно» и это остается его шедевром, даже более тонким, чем вы думали.
