2020 / Антон Суслов / Страна Снов Говарда Лавкрафта

Какая ассо­ци­а­ция воз­ни­ка­ет у вас в голо­ве, когда вы слы­ши­те имя Говар­да Фил­лип­са Лав­краф­та? Уве­рен, что, это имя одно­го из при­ду­ман­ных им Древ­них богов. Кон­крет­ное имя. Ктул­ху. Имен­но этим име­нем и нарек­ли при­ду­ман­ную им и допол­нен­ную дру­ги­ми авто­ра­ми все­лен­ную. «Мифы Ктул­ху». О них слы­шал даже тот, кто твор­че­ством писа­те­ля и не увле­ка­ет­ся вовсе. Но поми­мо Мифов, у Лав­краф­та есть еще один цикл про­из­ве­де­ний, кото­рый назы­ва­ет­ся «Сно­вид­че­ский цикл», или «Цикл Снов». Рас­ска­зы и пове­сти дан­но­го цик­ла мож­но отне­сти ско­рее к жан­ру фэн­те­зи, неже­ли к хор­ро­ру и всех их объ­еди­ня­ет одно – место дей­ствия. Это Стра­на снов (Мир грез).

Стра­на снов это не что-то вооб­ра­жа­е­мое, что мы можем уви­деть во сне. Это не фан­та­зия чело­ве­ка. Это реаль­но суще­ству­ю­щее место, обшир­ная область, кото­рая, ско­рее все­го, нахо­дит­ся в дру­гом изме­ре­нии. А свое назва­ние она полу­чи­ла пото­му, что один из спо­со­бов попасть в нее лежит через сно­ви­де­ния. Неко­то­рые люди, так назы­ва­е­мые сно­вид­цы, могут посе­щать эту стра­ну, засы­пая в мире реаль­ном.

В Цик­ле Снов Лав­краф­та нахо­дит­ся не так мно­го про­из­ве­де­ний, и вы их може­те про­чи­тать за несколь­ко вече­ров. Пото­му что все они – это неболь­шие рас­ска­зы. Но есть одно про­из­ве­де­ние, кото­ро­му я бы отвел цен­траль­ную и клю­че­вую роль – это «Сом­нам­бу­ли­че­ский поиск неве­до­мо­го Када­та». Дан­ную повесть Лав­крафт напи­сал в 1926–1927 годах, но из-за сво­е­го скеп­ти­че­ско­го отно­ше­ния к ней – «убрал в стол». Она уви­де­ла свет уже после смер­ти авто­ра, в 1943 году. Но имен­но она явля­ет­ся самым боль­шим про­из­ве­де­ни­ем цик­ла и имен­но в ней Стра­на снов опи­са­но наи­бо­лее подроб­но, ров­но, как и ее оби­та­те­ли.

Мы с вами будем зна­ко­мить­ся со Стра­ной снов на осно­ве всех книг из Сно­вид­че­ско­го цик­ла Лав­краф­та, но нач­нем свой путь, как и герой одно­имен­но­го про­из­ве­де­ния – Рэн­дольф Кар­тер, с поис­ков неве­до­мо­го Када­та. Поча­ще погля­ды­вай­те на кар­ту Стра­ны снов, пото­му что на ней мож­но най­ти все упо­мя­ну­тые мною места. И, навер­ное, сто­ит пре­ду­пре­дить, что мой рас­сказ не избе­жит спой­ле­ров отно­си­тель­но при­клю­че­ний Кар­те­ра. Итак, сде­лай­те себе чашеч­ку вкус­но­го чая и насла­ждай­тесь досто­при­ме­ча­тель­но­стя­ми див­ной и опас­ной Стра­ны снов.

«Три­жды Рэн­доль­фу Кар­те­ру снил­ся этот чудес­ный чудес­ный город и три­жды его выры­ва­ли из сна, когда он сто­ял непо­движ­но на высо­кой базаль­то­вой тер­ра­се. Весь в золо­те, див­ный город сиял в лучах закат­но­го солн­ца, осве­щав­ше­го сте­ны, хра­мы, колон­на­ды и ароч­ные мосты, сло­жен­ные из мра­мо­ра с про­жил­ка­ми, фон­та­ны с радуж­ны­ми стру­я­ми посре­ди сереб­ря­ных бас­сей­нов на про­стор­ных пло­ща­дях и в бла­го­ухан­ных садах; широ­кие ули­цы, тяну­щи­е­ся меж­ду хруп­ки­ми дере­вья­ми, мра­мор­ны­ми ваза­ми с цве­та­ми и ста­ту­я­ми из сло­но­вой кости, что выстро­и­лись свер­ка­ю­щи­ми ряда­ми; а вверх по кру­тым север­ным скло­нам караб­ка­лись усту­па­ми вере­ни­цы чере­пич­ных крыш и ста­рин­ные ост­ро­ко­неч­ные фрон­то­ны – вдоль узких, мощен­ных мши­стой брус­чат­кой пере­ул­ков. То был вос­торг богов, глас боже­ствен­ных труб и бря­ца­нье бес­смерт­ных ким­ва­лов». Имен­но в поис­ках это­го чудес­но­го горо­да глав­ный герой и отпра­вил­ся в Стра­ну снов. А начал он свое путе­ше­ствие с Зача­ро­ван­но­го леса.

«На пота­ен­ных тро­пин­ках этой непро­хо­ди­мой чащи, где низ­кие тол­сто­ство­лые дубы спле­та­ют про­тя­ну­тые друг к дру­гу вет­ви, и дико­вин­ные гри­бы на их ство­лах испус­ка­ют таин­ствен­ное сия­ние, оби­та­ют хит­рые и необ­щи­тель­ные зуги, кото­рым ведо­мо мно­го тем­ных тайн сон­но­го мира и кое-какие тай­ны мира явно­го, ибо сей лес дву­мя опуш­ка­ми под­сту­па­ет к жили­щам людей, хотя где имен­но – ска­зать нель­зя. Там, куда про­би­ра­ют­ся зуги, мно­жат­ся необъ­яс­ни­мые слу­хи, про­ис­хо­дят непо­нят­ные собы­тия и исче­за­ют люди, так что очень даже хоро­шо, что они не могут уда­лять­ся от пре­де­лов сно­вид­че­ско­го мира. Одна­ко по при­гра­нич­ным обла­стям сно­вид­че­ско­го мира они пере­ме­ща­ют­ся сво­бод­но, пор­хая там кро­шеч­ны­ми корич­не­вы­ми неви­дим­ка­ми и при­но­ся на хво­сте занят­ные бай­ки, кото­ры­ми потом обме­ни­ва­ют­ся, коро­тая часы у огня в сво­ем люби­мом лесу. Боль­шин­ство из них оби­та­ет в зем­ля­ных норах, кое-кто насе­ля­ет ство­лы боль­ших дере­вьев, и хотя в основ­ном они пита­ют­ся дре­вес­ны­ми гри­ба­ми, ходят слу­хи, что они любят пола­ко­мить­ся и чело­ве­чин­кой, в телес­ном или бес­плот­ном обли­чье, так как совер­шен­но точ­но извест­но, что мно­гие спя­щие всту­па­ли в пре­де­лы леса и более назад не воз­вра­ща­лись».

Вый­дя из леса Кар­тер отпра­вил­ся туда, где быст­рая река Скай стре­мит свои пото­ки вниз по скло­ну Лери­о­на, а на рав­нине раз­бро­са­ны горо­да Хатег, Нир и Ултар. «Когда он пере­шел на дру­гой берег, мно­го­чис­лен­ные кош­ки (при виде сопро­вож­да­ю­щих его зугов они воин­ствен­но выгну­ли спи­ны) воз­ве­сти­ли о бли­зо­сти Улта­ра, ибо в Улта­ре, соглас­но древ­не­му непре­ре­ка­е­мо­му зако­ну, чело­век не впра­ве убить кош­ку». У Лав­краф­та есть рас­сказ «Кош­ки Улта­ра», 1920 года, в кото­ром как раз рас­ска­зы­ва­ет­ся, поче­му в Улта­ре при­нят такой закон.

«Окрест­но­сти Улта­ра явля­ли при­ят­ное гла­зу зре­ли­ще: зеле­ные кот­те­джи­ки и обне­сен­ные акку­рат­ны­ми забо­ра­ми фер­мер­ские уго­дья, – а еще при­ят­нее был вид тихо­го город­ка со ста­рин­ны­ми ост­ро­вер­хи­ми кры­ша­ми и тяже­лы­ми вто­ры­ми эта­жа­ми с мас­сив­ны­ми бал­ко­на­ми и бес­чис­лен­ны­ми печ­ны­ми тру­ба­ми и узки­ми улоч­ка­ми, где меж спи­на­ми отды­ха­ю­щих кошек вид­не­лись тем­ные кам­ни брус­чат­ки».

В Улта­ре, у пат­ри­ар­ха Ата­ла, Кар­тер узнал, что на ска­ли­стом склоне горы Нгра­нек, что нахо­дит­ся на ост­ро­ве Ори­аб в Южном море есть изоб­ра­же­ние, кото­рое зем­ные боги сде­ла­ли по сво­е­му подо­бию. «Атал, одна­ко, не знал, как най­ти Нгра­нек, и посо­ве­то­вал Кар­те­ру идти бере­гом пою­щей Скай к само­му Южно­му морю, где не бывал ни один житель Улта­ра, но отку­да куп­цы при­плы­ва­ли на сво­их кораб­лях либо при­во­ди­ли длин­ные кара­ва­ны мулов, впря­жен­ных в дву­кол­ки. Там есть вели­кий город Дай­лат-Лин, но в Улта­ре о нем ходит дур­ная сла­ва из-за чер­ных галер с греб­ца­ми в три ряда, что при­плы­ва­ют туда с гру­зом руби­нов из неве­до­мых кра­ев». Имен­но туда и напра­вил­ся наш герой. «На седь­мой день на гори­зон­те пока­за­лось перыш­ко дыма, и вско­ре пут­ни­ки уви­да­ли высо­кие чер­ные баш­ни Дай­лат-Лина, сло­жен­ные по пре­иму­ще­ству из базаль­то­вых глыб. Дай­лат-Лин с его тон­ки­ми гра­не­ны­ми баш­ня­ми изда­ле­ка казал­ся похо­жим на мост гиган­тов, и ули­цы его были мрач­ны и непри­вет­ли­вы. Там у мно­гих пир­сов тес­ни­лось нема­ло печаль­ных таверн, а в горо­де бро­ди­ли дико­вин­ные моря­ки со всех кон­цов све­та, а кое-кто, как пого­ва­ри­ва­ли, при­был даже из пор­тов, коим нет места на зем­ле».

Далее с Кар­те­ром при­клю­чи­лась беда, его похи­ти­ли тор­гов­цы с тех самых чер­ных галер и повез­ли его по Южно­му морю в сто­ро­ну Запа­да Стра­ны снов. И вот, что видел Кар­тер с чер­ной гале­ры: «…мимо про­но­сят­ся вели­че­ствен­ные зем­ли и горо­да, о кото­рых его зем­ной при­я­тель-сно­ви­дец – хра­ни­тель мая­ка в древ­нем Кинг­спор­те – частень­ко рас­суж­дал в ста­ро­дав­ние дни, и узнал хра­мы Зака, оби­та­ли­ща поза­бы­тых снов, и шпи­ли бес­слав­но­го Фала­ри­о­на, демо­ни­че­ско­го горо­да тыся­чи чудес, где пра­вит при­зрач­ный идол Лафи, и клад­би­щен­ские сады Зуры, края недо­сти­жи­мых насла­жде­ний, и дву­гла­вый хру­сталь­ный мыс, чьи пики, встре­ча­ясь, обра­зу­ют высо­кую арку, сто­ро­жа­щую вход в гавань Сона-Нил, бла­го­сло­вен­ной фан­та­сти­че­ской стра­ны».

У Лав­краф­та есть рас­сказ «Белый корабль», 1919 года, в кото­ром глав­ный герой – Безил Элтон, смот­ри­тель мая­ка, побы­вал в дан­ной части Стра­ны снов. Имен­но по местам, кото­рые уда­лось уви­деть и посе­тить Элто­ну мы сей­час и про­бе­жим­ся (воз­мож­ны неко­то­рые несо­от­вет­ствия назва­ний в «Сом­нам­бу­ли­че­ском поис­ке неве­до­мо­го Када­та» и в «Белом кораб­ле» из-за раз­ных пере­во­дов).

«Зем­ля Зар – здесь оби­та­ют все меч­ты и мыс­ли о пре­крас­ном, кото­рые когда-либо осе­ня­ли людей, а потом были забы­ты ими. Здесь были фан­та­зии, пре­взо­шед­шие по сво­е­му вели­ко­ле­пию все, что я когда-либо знал: виде­ния моло­дых поэтов, умер­ших в нище­те, не дождав­шись того, что миру откро­ют­ся их меч­ты и откро­ве­ния. Но мы не кос­ну­лись сто­па­ми сво­и­ми лугов Зара, ибо ска­за­но было, что сту­пив­ший на эту зем­лю нико­гда не вер­нет­ся на род­ной берег».

«Тала­ри­он, Город Тыся­чи Чудес; в нем оби­та­ют все тай­ны, кото­рые стре­ми­лись раз­га­дать люди, но кото­рые так и не откры­лись им. И я сно­ва взгля­нул на город, на этот раз более при­сталь­но, и уви­дел, что он пре­вос­хо­дит сво­и­ми раз­ме­ра­ми все виден­ные мною ранее горо­да, а так­же все горо­да, о кото­рых я когда-либо слы­шал или меч­тал. Шпи­ли хра­мов под­пи­ра­ли небес­ный свод, и ни один смерт­ный не смог бы дотя­нуть­ся взгля­дом до них так высо­ко воз­нес­лись они; дале­ко за гори­зонт ухо­ди­ли угрю­мые серые сте­ны, поверх кото­рых мож­но было раз­гля­деть лишь несколь­ко крыш, зло­ве­щих и мрач­ных и тем не менее укра­шен­ных рос­кош­ны­ми фри­за­ми и соблаз­ни­тель­ны­ми скульп­ту­ра­ми. Мно­гие вошли в Тала­ри­он, Город Тыся­чи Чудес, но нико­му не уда­лось вер­нуть­ся отту­да. Там бро­дят демо­ны и безум­цы, кото­рые дав­но уже пере­ста­ли быть людь­ми, а ули­цы его белы от непо­гре­бен­ных костей тех, перед чьим взо­ром пред­стал идол Лати, кото­рый пове­ле­ва­ет горо­дом».

«А потом мы уви­де­ли лас­ко­вый берег, горев­ший пест­рым костром так мно­го там было рос­кош­ных цве­тов всех оттен­ков; вглубь его тяну­лись чудес­ные рощи, про­ни­зан­ные ради­аль­но рас­хо­дя­щи­ми­ся алле­я­ми. Яркое полу­ден­ное солн­це све­ти­ло над всем этим вели­ко­ле­пи­ем. Мы слы­ша­ли пение неви­ди­мых голо­сов и неж­ные, гар­мо­нич­ные зву­ки лиры, пере­ме­жав­ши­е­ся лег­ким сме­хом, столь пре­лест­ным, что я в нетер­пе­нии при­ка­зал греб­цам как мож­но ско­рее при­ча­лить к неве­до­мо­му бере­гу, ибо сго­рал от жела­ния уви­деть скры­тые от меня чуде­са сво­и­ми гла­за­ми. И чело­век с боро­дой не про­из­нес ни сло­ва, а толь­ко при­сталь­но посмот­рел на меня, в то вре­мя как мы при­бли­жа­лись к ото­ро­чен­но­му лили­я­ми бере­гу. Вне­зап­но нале­тев­ший с цве­ту­щих лугов и густых лесов ветер при­нес запах, вызвав­ший у меня дрожь. А потом ветер уси­лил­ся, и воз­дух напол­нил­ся зло­вон­ным могиль­ным духом зачум­лен­ных горо­дов и их страш­ных клад­бищ. И когда мы в стра­хе отплы­ли прочь от это­го бере­га, чело­век с боро­дой нако­нец разо­мкнул уста, ска­зав мне: это Ксу­ра, Стра­на Несбыв­ших­ся Радо­стей».

«Сона-Ниль. Ее покой надеж­но охра­ня­ют два хру­сталь­ных мыса, что под­ни­ма­ют­ся из моря и схо­дят­ся друг с дру­гом, обра­зуя вели­ко­леп­ную сия­ю­щую арку. Это была Стра­на Меч­ты, и мы сошли на ее зеле­не­ю­щий берег по золо­то­му мосту, соткан­но­му из лун­ных лучей… В стране Сона-Ниль нет ни вре­ме­ни, ни про­стран­ства, ни стра­да­ния, ни смер­ти, и я остал­ся жить в ней на мно­гие тыся­че­ле­тия. В этой стране при­воль­но рас­ки­ну­лись рос­кош­ные луга и рощи, там цве­тут яркие аро­мат­ные цве­ты, весе­ло жур­чат голу­бые ручьи и реки, бьют про­зрач­ные осве­жа­ю­щие фон­та­ны и гор­до взды­ма­ют­ся могу­чие хра­мы, зам­ки и горо­да. И нет кон­ца этой зем­ле, ибо за одной вели­ко­леп­ной пер­спек­ти­вой откры­ва­ет­ся дру­гая, еще более пре­крас­ная. В горо­дах и селе­ни­ях живет без­мя­теж­ный народ, и каж­дый чело­век наде­лен без­уко­риз­нен­ным изя­ще­ством манер и дви­же­ний, а в при­да­чу ни чем не омра­чен­ным сча­стьем».

А закон­чи­лось путе­ше­ствие Элто­на поис­ком Кату­рии, кото­рое при­ве­ло их к краю Стра­ны снов: «И это тече­ние под­хва­ти­ло наш бес­по­мощ­ный барк и понес­ло его в неиз­ве­дан­ные дали. Вско­ре мы услы­ша­ли отда­лен­ный гро­хот пада­ю­щей воды, и наше­му взо­ру открыл­ся бью­щий на гори­зон­те фон­тан брызг, взды­ма­е­мый гигант­ским водо­па­дом, кото­рый соби­рал в себя воды всех оке­а­нов мира и обру­ши­вал их в без­дон­ное небы­тие». Откры­то, в про­из­ве­де­ни­ях Лав­краф­та я не встре­чал фра­зы, что Стра­на снов – плос­кая, как блин. Но по ее опи­са­ни­ям мож­но сде­лать имен­но такое пред­по­ло­же­ние.

Но, вер­нем­ся к Рэн­доль­фу Кар­те­ру. «Мимо всех этих чудес­ных мест угрю­мо летел зло­вон­ный корабль, под­го­ня­е­мый могу­чи­ми уда­ра­ми весел, кото­рые сжи­ма­ли руки незри­мых греб­цов в трю­ме. И еще не отго­рел день, как Кар­тер уви­дел, что греб­цы напра­ви­ли гале­ру пря­мо на Базаль­то­вые колон­ны запа­да, за кото­ры­ми, как гла­сит про­сто­на­род­ная мол­ва, лежит чудес­ная Кату­рия, и, как извест­но муд­рым сно­вид­цам, нахо­дят­ся вра­та чудо­вищ­но­го водо­па­да, отку­да оке­а­ны зем­но­го мира низ­вер­га­ют­ся в без­дну и сквозь пустые про­стран­ства устрем­ля­ют­ся к иным мирам и иным звез­дам, к кош­мар­ным без­днам вне пре­де­лов наше­го упо­ря­до­чен­но­го кос­мо­са, туда, где в хао­се, под топот и труб­ные гла­сы и адский танец Иных богов, вме­сте с их духом и послан­ни­ком Ньяр­ла­то­те­пом, жад­но жует сул­тан демо­нов Аза­тот, без­гла­зый, без­глас­ный, мрач­ный и безум­ный…».

«Но омер­зи­тель­ная гале­ра устре­ми­лась вовсе не туда, куда боял­ся попасть Кар­тер, ибо вско­ре он уви­дел, что руле­вой напра­вил ее пря­мым кур­сом к лун­но­му сер­пу, сия­ю­ще­му все ярче по мере их при­бли­же­ния, и ско­ро уже пока­за­лись лун­ные кра­те­ры и гор­ные пики. Корабль летел к лун­но­му око­е­му, и вско­ре ста­ло ясно, что пунк­том его назна­че­ния была зага­доч­ная незри­мая сто­ро­на, кото­рая веч­но отвер­ну­та от Зем­ли и кото­рую ни один чело­век, за исклю­че­ни­ем раз­ве что сно­вид­ца Сни­рет-Ко, нико­гда не видел. Зре­ли­ще лун­ных ланд­шаф­тов взвол­но­ва­ло Кар­те­ра не на шут­ку, и ему не понра­ви­лись ни раз­ме­ры, ни очер­та­ния руин, кото­рые вид­не­лись повсю­ду. Мерт­вые хра­мы на горах были рас­по­ло­же­ны так, что было ясно: их воз­двиг­ли во сла­ву дале­ко не слав­ных богов, а в сим­мет­рии раз­ру­шен­ных колонн уга­ды­вал­ся некий тай­ный и мрач­ный смысл, не под­власт­ный чело­ве­че­ско­му разу­ме­нию. И что это были за древ­ние бого­по­клон­ни­ки и каков мог быть их облик, Кар­тер реши­тель­но не дога­ды­вал­ся».

И не могу не при­ве­сти опи­са­ние самих лун­ных тва­рей: «Теперь Кар­тер мог раз­ли­чить дви­жу­щи­е­ся фигур­ки на воню­чем при­ча­ле, и, чем при­сталь­нее он их раз­гля­ды­вал, тем боль­шим стра­хом и отвра­ще­ни­ем напол­ня­лась его душа, ибо в их обли­ке не уга­ды­ва­лось ниче­го чело­ве­че­ско­го, это были испо­лин­ские серо-белые скольз­кие тва­ри, кото­рые сокра­ща­лись и рас­ши­ря­лись, и сво­и­ми очер­та­ни­я­ми – они посто­ян­но меня­ли фор­му – были похо­жи на без­гла­зых жаб с непре­стан­но виб­ри­ру­ю­щи­ми корот­ки­ми розо­вы­ми щупаль­ца­ми на кон­це тупой мор­ды».

Не буду вда­вать­ся в подроб­но­сти как Кар­тер смо­гу спа­стись и вер­нуть­ся с Луны обрат­но в Стра­ну снов, а сра­зу перей­ду к той части его при­клю­че­ния, где он добрал­ся до Ори­а­ба. «… к вече­ру один­на­дца­то­го дня пла­ва­ния они уви­де­ли ост­ров Ори­аб и Нгра­нек, взмет­нув­ший в небо свой зуб­ча­тый снеж­ный пик. Ори­аб – огром­ный ост­ров, а его порт Бахар­на – боль­шой шум­ный город. За выло­жен­ны­ми из пор­фи­ра при­ча­ла­ми Бахар­ны вели­че­ствен­ны­ми камен­ны­ми тер­ра­са­ми под­ни­ма­ет­ся город со сту­пен­ча­ты­ми ули­ца­ми, над кото­ры­ми неред­ко высят­ся арки домов и мосты меж­ду дома­ми. Под горо­дом про­те­ка­ет широ­кий канал в тун­не­ле с гра­нит­ны­ми воро­та­ми; воды кана­ла бегут в глубь суши к озе­ру Ят, на чьем даль­нем бере­гу лежат кир­пич­ные руи­ны древ­не­го горо­да, имя кото­ро­го никто не пом­нит. Когда корабль под вечер вошел в гавань, его при­вет­ство­ва­ло яркое сия­ние двой­но­го мая­ка Тона и Тала, и в бес­чис­лен­ных бахарн­ских окнах один за дру­гим тихо вспы­хи­ва­ли, точ­но звез­ды на небе, лас­ко­вые огонь­ки, и ско­ро этот гор­ный порт пре­вра­тил­ся в огром­ное созвез­дие, вися­щее меж­ду небес­ны­ми звез­да­ми и их зыб­ким отра­же­ни­ем в сон­ной гава­ни».

Кар­те­ру уда­лось взо­брать­ся на Нгра­нек и уви­деть изоб­ра­же­ние, остав­лен­ное бога­ми. У Лав­краф­та есть рас­сказ «Дру­гие боги», 1933 года, в кото­ром упо­ми­на­ет­ся Нгра­нек и Атал, кото­рый в «Сом­нам­бу­ли­че­ском поис­ке неве­до­мо­го Када­та» и пове­дал Кар­те­ру об этом пике и обра­зе, высе­чен­ном на нем. Сам же рас­сказ «Дру­гие боги» повест­ву­ет о ста­ри­ке Бар­заи Муд­ром и, тогда еще моло­дом, свя­щен­ни­ке Ата­ле. Бар­заи хотел взо­брать­ся на вер­ши­ну ска­ли­стой горы Хатег-Кла, что­бы уви­деть богов. По пре­да­ни­ям, рань­ше они жили на вер­ши­нах гор, но когда люд­ской род стал рас­про­стра­нять­ся и с рав­нин на ска­ли­стые горы, боги поки­ну­ли их и посе­ли­лись в Када­те. И поки­дая горы, они забра­ли с собой все свои зна­ки, оста­вив лишь некий образ, на горе Нгра­нек. Но вре­ме­на­ми, когда богов охва­ты­ва­ет тос­ка, они воз­вра­ща­ют­ся на вер­ши­ны, где жили преж­де. Одна­жды люди виде­ли их сле­зы над бело­снеж­ной шап­кой горы Тураи, но при­ня­ли их за дождь, в дру­гой раз услы­ша­ли их вздо­хи в зауныв­ном вое вет­ра, что гулял в пред­рас­свет­ных сумер­ках на горе Лери­оне. Бара­зи же хотел най­ти их на горе Хатег-Кла, но, как обыч­но, ничем хоро­шим это не закон­чи­лось. И все три упо­мя­ну­тые горы так­же мож­но най­ти на кар­те Стра­ны снов, к запа­ду от Зача­ро­ван­но­го леса.

Но, как я гово­рил, Стра­на снов хоть и пре­крас­ное, но опас­ное место. На Нгра­не­ке Кар­те­ра похи­ти­ли ноч­ные при­зра­ки и унес­ли в Под­зем­ный мир. «Они ута­щи­ли его в чер­ную пеще­ру на склоне голой ска­лы и пово­лок­ли по чудо­вищ­ным внут­рен­ним лаби­рин­там. Пона­ча­лу, ско­рее, инстинк­тив­но, он пытал­ся сопро­тив­лять­ся, и тогда они при­ня­лись его щеко­тать, не изда­вая при этом ни зву­ка, и даже их пере­пон­ча­тые кры­лья не заше­ле­сте­ли. Они были пуга­ю­ще холод­ны­ми, мок­ры­ми и скольз­ки­ми, а каж­дое при­кос­но­ве­ние их мерз­ких лап застав­ля­ло Кар­те­ра содро­гать­ся. Вско­ре они про­ва­ли­лись в непо­сти­жи­мую без­дну, завер­тев­шись голо­во­кру­жи­тель­ной тош­но­твор­ной спи­ра­лью в могиль­ном холо­де, и Кар­тер почув­ство­вал, что их вот-вот под­хва­тит запре­дель­ный вихрь истош­ных воплей и демо­ни­че­ско­го безу­мия. Он стал было кри­чать, но, как толь­ко изда­вал крик, чер­ные лапы при­ни­ма­лись его щеко­тать с изощ­рен­но-мучи­тель­ной лас­кой. Потом над голо­вой появи­лось серое сия­ние, и Кар­тер дога­дал­ся, что они при­бли­жа­ют­ся к сугу­бо­му миру под­зем­ных кош­ма­ров, о кото­ром ему дово­ди­лось слы­шать невнят­ные леген­ды и кото­рый осве­щен лишь блед­ным смерт­ным огнем, где носит­ся труп­ный воз­дух и клу­бят­ся пер­во­быт­ные тума­ны зем­но­го ядра».

«Нако­нец дале­ко вни­зу обо­зна­чи­лись блед­ные очер­та­ния серых гигант­ских вер­шин, кото­рые, как он сра­зу понял, были леген­дар­ны­ми пика­ми Тро­ка. Ужас­ные и зло­ве­щие, они выси­лись в мрач­ном колод­це бес­сол­неч­ной веч­ной без­дны, взды­ма­ясь выше, чем дано постичь чело­ве­ку, стоя на стра­же ужас­ных долин, где пол­за­ют и роют свои норы отвра­ти­тель­ные долы. Но Кар­тер пред­по­чел бы гля­деть на них, а не на сво­их похи­ти­те­лей – отврат­ных чер­ных тва­рей с глад­ки­ми лос­ня­щи­ми­ся, точ­но кито­вая кожа, бока­ми, мерз­ки­ми изо­гну­ты­ми внутрь рога­ми, с пере­пон­ча­ты­ми без­звуч­но хло­па­ю­щи­ми кры­лья­ми, с урод­ли­вы­ми цеп­ки­ми лапа­ми и колю­чи­ми хво­ста­ми, кото­ры­ми они то и дело угро­жа­ю­ще щел­ка­ли, точ­но бича­ми. И самое ужас­ное, что они не про­ро­ни­ли ни зву­ка, ни смеш­ка и даже не улыб­ну­лись, ибо у них вме­сто лиц было лишь блек­лое пят­но. За все вре­мя поле­та они лишь без­звуч­но маха­ли кры­лья­ми, креп­ко сжи­ма­ли его и щеко­та­ли – ибо тако­вы повад­ки ноч­ных при­зра­ков».

«Кар­тер понял, что нахо­дит­ся в долине Пно­та, где пол­за­ют и роют норы испо­лин­ские долы, но он не знал, чего теперь ожи­дать, пото­му что нико­му из людей не дово­ди­лось преж­де видеть долов и никто даже не дога­ды­вал­ся, что собой пред­став­ля­ют эти тва­ри. О долах извест­но лишь по невнят­ным леген­дам: об их при­сут­ствии мож­но дога­дать­ся толь­ко по шеле­сту, кото­рый они изда­ют, дви­га­ясь меж­ду хол­мов костей, да по лип­ко­му при­кос­но­ве­нию, когда они про­пол­за­ют мимо. Их нель­зя уви­деть, пото­му что они пол­за­ют лишь в кро­меш­ной тьме, но Кар­те­ру и не хоте­лось встре­чать­ся с долом, так что он чут­ко вслу­ши­вал­ся во тьму, пыта­ясь рас­по­знать малей­ший звук сре­ди без­бреж­но­го поля костей вокруг».

В Под­зем­ном мире Кар­тер встре­тил упы­рей, толь­ко в Стране снов они были ему не вра­ги, а цен­ные союз­ни­ки. И «… упырь, ранее быв­ший Пик­ма­ном, посо­ве­то­вал Кар­те­ру либо вый­ти из без­дны близ Сар­ко­ман­да, забро­шен­но­го горо­да в долине под Лен­гом, где из мира сно­ви­де­ний к ниж­ним пре­де­лам ведут чер­ные смрад­ные лест­ни­цы, кото­рые сто­ро­жат кры­ла­тые львы, либо вер­нуть­ся через цер­ков­ный двор в бодр­ству­ю­щий мир и начать свой поиск зано­во». Но Кар­те­ра эти вари­ан­ты не устра­и­ва­ли, и после дол­гих уго­во­ров упырь согла­сил­ся про­ве­сти сво­е­го гостя за вели­кую сте­ну цар­ства гугов, до цен­траль­ной баш­ни со зна­ком Кота и до лест­ни­цы в ней, кото­рая ведет к потай­ной камен­ной две­ри в Зача­ро­ван­ном лесу.

Сле­дуя это­му пла­ну, Кар­тер и его новые союз­ни­ки отпра­ви­лись в путь по Под­зем­но­му миру, кото­рый таил и таит в себе опас­но­сти. Там оби­та­ют гуги – воло­са­тые гиган­ты, кото­рые неко­гда воз­двиг­ли кру­ги из кам­ней в Зача­ро­ван­ном лесу и при­но­си­ли ужас­ные жерт­вы Иным богам и пол­зу­че­му хао­су Ньяр­ла­то­те­пу, но одна­жды ночью их отвра­ти­тель­ные сте­на­ния достиг­ли ушей зем­ных богов и их изгна­ли в под­зем­ные пеще­ры. На пути Кар­те­ра ждал целый город этих тва­рей: «…меж­ду ряда­ми моно­ли­тов, тес­ни­лась неис­чис­ли­мая тол­па цик­ло­пи­че­ских круг­лых башен, устре­мив­ших свои вер­ши­ны в бес­ко­неч­ность доль­них пре­де­лов зем­ли. Это был вели­кий город гугов, где двер­ные про­емы под­ни­ма­ют­ся в высо­ту на трид­цать футов (прим. — 9 мет­ров). Упы­ри часто наве­ды­ва­ют­ся сюда, ибо один умер­ший гуг может в тече­ние года кор­мить целый посе­лок упы­рей, и даже при всех опас­но­стях, под­сте­ре­га­ю­щих их тут, они пред­по­чи­та­ют отрыть из моги­лы гуга, чем копать­ся в люд­ских моги­лах. Кар­тер теперь понял, отку­да взя­лись те испо­лин­ские кости, на кото­рые он наты­кал­ся, блуж­дая во тьме по долине Пно­та».

Вот неболь­шое опи­са­ние само­го гуга: «То была лапа двух с поло­ви­ной футов шири­ной (прим. — 70 см) с испо­лин­ски­ми ког­тя­ми. За ней пока­за­лась дру­гая лапа, а потом уже покры­тая чер­ной шер­стью испо­лин­ская рука, с кото­рой обе лапы были соеди­не­ны корот­ки­ми пере­шей­ка­ми. Потом сверк­ну­ли два розо­вых гла­за и появи­лась огром­ная, как боч­ка, голо­ва раз­бу­жен­но­го гута-часо­во­го. Его гла­за под кости­сты­ми выро­ста­ми, покры­ты­ми мох­на­той щети­ной, выпи­ра­ли в сто­ро­ны на два дюй­ма. Но самое отвра­ти­тель­ное в этой голо­ве была испо­лин­ская пасть. Из пасти тор­ча­ли жел­то­ва­тые клы­ки, а начи­на­лась она от вер­хуш­ки до само­го низа голо­вы, и рас­кры­ва­лась вер­ти­каль­но, а не гори­зон­таль­но».

Еще Кар­те­ру «сле­до­ва­ло опа­сать­ся боль­шой пеще­ры близ клад­би­ща, ибо то был вход в под­зем­ные скле­пы Зина, где ковар­ные сто­ро­жа – гасты веч­но под­жи­да­ют при­шель­цев из верх­них пре­де­лов доль­ней без­дны, кото­рые при­хо­дят охо­тить­ся на них. Гасты обыч­но появ­ля­ют­ся, когда гуги спят, и напа­да­ют на упы­рей рав­но как и на гугов, ибо они не могут их раз­ли­чить. Это весь­ма при­ми­тив­ные тва­ри, и они пожи­ра­ют даже друг дру­га». Вот неболь­шое их опи­са­ние: «Про­тив­но было смот­реть на этих гряз­ных и урод­ли­вых живот­ных… Они копа­лись в зем­ле и пры­га­ли по-кен­гу­ри­но­му в серых сумер­ках близ испо­лин­ских башен и высо­чен­ных моно­ли­тов, но еще омер­зи­тель­нее гасты ста­но­ви­лись в те мгно­ве­ния, когда заго­ва­ри­ва­ли друг с дру­гом каш­ля­ю­щи­ми гор­ло­вы­ми выкли­ка­ми».

Пре­одо­лев ряд испы­та­ний и выбрав­шись нару­жу из Под­зем­но­го мира в Зача­ро­ван­ном лесу, Кар­тер отпра­вил­ся к горо­ду Селе­фа­ис, в Оот-Нар­гай за Тана­ри­ан­ски­ми гора­ми. На сво­ем пути он посе­тил еще пару горо­дов, опи­са­ния кото­рых я так­же при­ве­ду: «Бли­же к вече­ру он взо­шел на порос­ший тра­вой при­го­рок и уви­дал впе­ре­ди пыла­ю­щие в закат­ном солн­це тыся­чи позо­ло­чен­ных шпи­лей Тра­на. Нево­об­ра­зи­мо высо­кие але­баст­ро­вые сте­ны это­го пора­зи­тель­но­го горо­да под­ни­ма­лись к высо­кой вер­шине и были выруб­ле­ны из цель­но­го кус­ка – каки­ми инстру­мен­та­ми, не дано узнать нико­му, ибо эти сте­ны древ­нее чело­ве­че­ской памя­ти. И как бы высо­ки ни были эти сте­ны, с сот­ня­ми ворот и дву­мя сот­ня­ми сто­ро­же­вых баше­нок, внут­рен­ние город­ские баш­ни, бело­снеж­ные под золо­ты­ми шпи­ля­ми, были еще выше, так что наблю­да­те­ли, сто­я­щие на рав­нине за горо­дом, могут видеть, как они устрем­ля­ют­ся в небес­ную высь, ино­гда являя взо­ру свою гро­ма­ду неза­мут­нен­ной, ино­гда подер­ну­той свер­ху кло­чья­ми обла­ков и тума­на, а ино­гда заво­ло­чен­ной низ­ко сте­лю­щим­ся дымом, когда их шпи­ли див­но сия­ют над клу­бя­щи­ми­ся испа­ре­ни­я­ми. А там, где воро­та Тра­на откры­ва­ют­ся на реку, рас­по­ло­же­ны огром­ные мра­мор­ные при­ча­лы с изу­кра­шен­ны­ми галео­на­ми из души­сто­го кед­ра и кала­манд­ра, кото­рые кача­ют­ся на натя­ну­тых якор­ных цепях, а чуд­ные боро­да­тые моря­ки, сидят на боч­ках или тюках, покры­тых иеро­гли­фам даль­них стран. А даль­ше, за город­ски­ми сте­на­ми, рас­ки­ну­лась сель­ская мест­ность, где кро­шеч­ные белые доми­ки дрем­лют меж хол­мов, и узкие про­сел­ки со мно­же­ством камен­ных мости­ков при­чуд­ли­во вьют­ся меж ручьев и рек».

И вто­рой город: «Утром реч­ное рус­ло силь­но рас­ши­ри­лось, и Кар­тер уви­дал вытя­нув­ши­е­ся вдоль бере­га дома и понял, что они под­плы­ли к боль­шо­му тор­го­во­му горо­ду Хла­нит­на Сере­на­ри­ан­ском море. Здесь сте­ны выло­же­ны из гру­бо­го гра­ни­та, а ост­ро­вер­хие фрон­то­ны при­да­ют город­ским домам совер­шен­но фан­та­сти­че­ский вид. Жите­ли Хла­ни­та более, чем какие-либо иные оби­та­те­ли сно­вид­че­ско­го мира, похо­жи на людей явно­го мира, поэто­му город изве­стен лишь мено­вой тор­гов­лей, одна­ко так­же сла­вит­ся и пре­крас­ное мастер­ство здеш­них ремес­лен­ни­ков. При­ча­лы Хла­ни­та сло­же­ны из дубо­вых бре­вен, и, пока гале­он швар­то­вал­ся, капи­тан обо­шел куп­цов в тавер­нах. Кар­тер так­же сошел на берег и с любо­пыт­ством стал осмат­ри­вать изъ­ез­жен­ные улоч­ки и пло­ща­ди, где гро­мы­ха­ли дере­вян­ные дву­кол­ки, запря­жен­ные быка­ми, а на база­рах раз­го­ря­чен­ные куп­цы кри­ком тщет­но рас­хва­ли­ва­ли свой товар. При­мор­ские тавер­ны под­сту­па­ли близ­ко к про­со­лен­ным при­ча­лам на моще­ных ули­цах и каза­лись неимо­вер­но древни­ми, что осо­бен­но под­чер­ки­ва­ли их низ­кие чер­ные бал­ки под потол­ка­ми и зеле­но­ва­тые слу­хо­вые окош­ки».

Нако­нец, Кар­тер добрал­ся и до горо­да Селе­фа­ис: «… вско­ре перед их взо­ром вста­ли свер­ка­ю­щие мина­ре­ты леген­дар­но­го горо­да, сия­ю­щие мра­мор­ные сте­ны с брон­зо­вы­ми ста­ту­я­ми на вер­шине и огром­ный камен­ный мост в том месте, где Нарак­са впа­да­ет в море. А поза­ди горо­да тяну­лись поло­гие хол­мы, покры­тые дуб­ра­ва­ми и луга­ми асфо­де­лей, вид­не­лись неболь­шие хра­мы и доми­ки, а еще даль­ше, на гори­зон­те, высил­ся алый хре­бет могу­чих Тана­ри­ан­ских гор, за кото­ры­ми лежа­ли запрет­ные марш­ру­ты в явный мир и в иные сно­вид­че­ские пре­де­лы».

«Этот бес­смерт­ный город-мираж казал­ся веч­но юным, ибо вре­мя тут не име­ло вла­сти ста­рить и раз­ру­шать. Бирю­зо­вые орна­мен­ты Нат-Хор­та­та были такие же, как и преж­де, и восемь­де­сят жре­цов в вен­ках из орхидей те же самые, кто выстро­ил этот храм десять тысяч лет назад. И так же ярко сия­ла брон­за огром­ных ворот, и оник­со­вые мосто­вые не выщерб­ле­ны и ни еди­ный камень не трес­нул. А колос­саль­ные брон­зо­вые ста­туи на сте­нах гля­де­ли вниз на куп­цов и погон­щи­ков вер­блю­дов, кото­рые древ­нее древ­них пре­да­ний, но тем не менее в их дву­хво­стых боро­дах не най­ти ни еди­но­го седо­го волос­ка».

У Лав­краф­та есть рас­сказ «Селе­фа­ис», 1922 года. Он посвя­щен сно­вид­цу по име­ни Кура­нес, кото­рый создал этот город в сво­их снах и всю свою жизнь искал к нему доро­гу. Он все-таки ее нашел и стал пра­ви­те­лем горо­да. Как упо­ми­на­лось ранее, Селе­фа­ис рас­по­ло­жен в долине Оот-Нар­гай за Тана­ри­ан­ски­ми гора­ми. На кар­те, рядом с доли­ной мож­но заме­тить гору Аарн, кото­рая так­же упо­ми­на­ет­ся в рас­ска­зе.

Хочу немно­го отвлечь­ся и напи­сать о том, как мож­но попасть в Стра­ну снов из наше­го мира. Пер­вый путь лежит через сно­ви­де­ния. Кар­тер попал в Стра­ну снов, пре­одо­лев семь­де­сят сту­пе­нек в пеще­ре огня и, пого­во­рив с «бра­да­тым жре­цам На-шту и Каман-Та», пре­одо­лел еще семь­сот сту­пе­нек до врат Глу­бо­ко­го сна и вошел в Зача­ро­ван­ный лес. Кура­нес тоже попал в Стра­ну снов через свои сно­ви­де­ния, но он вошел в нее на Тана­ри­ан­ских горах (об этом гово­рит­ся как в «Селе­фа­и­се», так и в «Сом­нам­бу­ли­че­ском поис­ке неве­до­мо­го Када­та»). Смот­ри­те­ля мая­ка, Элто­на, в Стра­ну увез Белый корабль, по дорож­ке, золо­той от све­та луны. Как писал Гари Май­ерс, «Вра­та меж­ду Миром Грёз и нашим соб­ствен­ным миром мно­го­чис­лен­ны, но едва вид­ны». По одной из вер­сий, кото­рую я так­же выска­зал в ста­тье про Стар­цев, в Стра­ну снов мож­но попасть через Хреб­ты безу­мия. А на самой кар­те, вы може­те най­ти, напри­мер Тибет, кото­рый, по мне­нию авто­ра кар­ты, при­над­ле­жит двум мирам сра­зу, и наше­му и Стране снов. Ну и, навер­ное, в Стра­ну мож­но попасть с обрат­ной сто­ро­ны Луны. Но, вер­нем­ся обрат­но к наше­му герою.

Кура­нес же, царь Селе­фа­и­са был дру­гом Кар­те­ра. Рэн­дольф знал его еще по явно­му миру и Кура­нес был одним из тех, кто совер­шил путе­ше­ствие в заз­везд­ные без­дны, но един­ствен­ный вер­нул­ся отту­да с ясным рас­суд­ком. «Ста­рый коша­чий вожак рас­ска­зал Кар­те­ру, где най­ти дру­га царя Кура­не­са, кото­рый в послед­них снах Рэн­доль­фа являл­ся ему вла­ды­кой, оби­та­ю­щим то в розо­во­хру­сталь­ном двор­це Семи­де­ся­ти радо­стей в Селе­фа­и­се, то в облач­ном мно­го­ба­шен­ном зам­ке паря­ще­го в небе Серан­ни­а­на. Похо­же, ему ста­ло неуют­но в тех кра­ях, и его обу­я­ла силь­ная тос­ка по памят­ным с дет­ства англий­ским уте­сам и зеле­ным низи­нам, где под вечер в кро­шеч­ных сон­ных дерев­нях из-за заре­ше­чен­ных око­шек зву­чат ста­рин­ные англий­ские пес­ни, и где серые цер­ков­ные баш­ни мило про­гля­ды­ва­ют сквозь зелень дале­ких долин. Он не мог вер­нуть­ся туда наяву, ибо тело его мерт­во, но он сде­лал наи­луч­ший выбор, вос­со­здав в сно­ви­де­ни­ях неболь­шой кусо­чек это­го края к восто­ку от горо­да, где луга весе­ло убе­га­ют прочь от при­бреж­ных скал к под­но­жию Тана­ри­ан­ских гор. Там он и посе­лил­ся в камен­ном готи­че­ском особ­ня­ке с видом на море, убе­див себя в том, что это древ­ний Тре­вор-тау­эрс, где он родил­ся и где уви­де­ли свет три­на­дцать поко­ле­ний его пред­ков. А на бере­гу побли­зо­сти он выстро­ил кор­ну­олль­скую рыба­чью дере­вуш­ку с кру­то взбе­га­ю­щи­ми в гору моще­ны­ми ули­ца­ми, насе­лил ее жите­ля­ми с типич­но англий­ски­ми чер­та­ми лица и научил их прис­но­па­мят­но­му гово­ру ста­рых кор­ну­олль­ских рыба­ков. А в долине, что была непо­да­ле­ку, он выстро­ил огром­ное нор­манн­ское аббат­ство, чьи баш­ни он мог видеть из окна, а на клад­би­ще вокруг аббат­ства он уста­но­вил серые гро­бо­вые пли­ты с выби­ты­ми на них име­на­ми сво­их пред­ков и уви­тые мхом, напо­ми­на­ю­щим мхи ста­рой Англии».

Из Селе­фа­и­са Кар­тер про­дол­жил свой путь, взяв курс на север Стра­ны. Он посе­тил Инку­а­нок, город из Оник­са. «Это был холод­ный суме­реч­ный край, кото­рый, как гово­ри­ли, лежал непо­да­ле­ку от хму­ро­го Лен­га; впро­чем, в той сто­роне, где, види­мо, нахо­дит­ся Ленг, высят­ся непро­хо­ди­мые горы, так что труд­но было ска­зать, то ли и вправ­ду суще­ству­ет это мрач­ное пла­то с жут­ки­ми камен­ны­ми посел­ка­ми и ужас­ным мона­сты­рем, то ли слу­хи о них лишь плод стра­ха, кото­рый посе­ща­ет мало­душ­ных ночью, когда ужас­ные пики мрач­ной гря­дой тес­нят­ся про­тив яркой луны». Неда­ле­ко от горо­да Селарн Кар­тер зашел в дере­вуш­ку Ург, в кото­рой обыч­но оста­нав­ли­ва­ют­ся на отдых тор­гов­цы и каме­но­те­сы тра­вят им свои бай­ки. А затем про­дол­жил путь на север, мимо испо­лин­ских мрач­ных скло­нов непри­ступ­ных гор, кото­рые гро­моз­ди­лись впе­ре­ди спра­ва, и чем даль­ше он про­дви­гал­ся, тем мрач­нее ста­но­ви­лись пре­да­ния об этих горах, рас­ска­зы­ва­е­мые мест­ны­ми кре­стья­на­ми, и тор­гов­ца­ми.

Рэн­доль­фа на его пути «похи­ща­ли» уже два­жды, сна­ча­ла лун­ные тва­ри, а затем ноч­ные при­зра­ки. Не избе­жал этой уча­сти Кар­тер и в тре­тий раз. Его похи­ти­ли и, поса­див на пти­цу шан­так, унес­ли на Пла­то Ленг: «… начал­ся жут­кий полет в застыв­шем холод­ном про­стран­стве, бес­ко­неч­ный полет вверх к восточ­но­му гори­зон­ту, к серо­му мрач­но­му нагро­мож­де­нию непри­ступ­ных пиков, за кото­ры­ми, по пре­да­нию, нахо­дит­ся таин­ствен­ный Ленг. Они взле­те­ли выше обла­ков, пока нако­нец под ними не откры­лись фан­та­сти­че­ские пики, кото­рых оби­та­те­ли Инку­а­но­ка нико­гда не виде­ли и кото­рые веч­но скры­ты в клу­бя­щем­ся вих­ре сия­ю­ще­го тума­на. Когда они про­ле­та­ли над ними, Кар­тер раз­гля­дел их очень хоро­шо и уви­дел у самых вер­шин стран­ные пеще­ры, напом­нив­шие ему те, что он видел на Нгра­не­ке, но он не стал ни о чем спра­ши­вать сво­е­го тюрем­щи­ка, заме­тив, что и ста­рик и лоша­ди­но­го­ло­вая пти­ца шан­так поче­му-то взи­ра­ли на них со стра­хом и нахо­ди­лись в силь­ном вол­не­нии до тех пор, пока эти гор­ные пики не оста­лись дале­ко поза­ди».

При­ве­ду неболь­шие раз­роз­нен­ные опи­са­ния самой пти­цы шан­так: «ска­зоч­ные пти­цы шан­так вовсе не живые суще­ства, и очень хоро­шо, что пока ни одно­му чело­ве­ку не уда­лось их уви­деть…», «…жут­кую стаю хохо­чу­щих птиц шан­так, чьи кры­лья все еще дыша­ли хла­дом и сер­ни­сты­ми испа­ре­ни­я­ми ниж­них пре­де­лов мира…», «Ему с тру­дом уда­лось осед­лать кры­ла­тое чудо­ви­ще, ибо пти­цы шан­так вме­сто опе­ре­нья име­ют скольз­кую чешую» и, как уже упо­ми­на­лось выше, они лоша­ди­но­го­ло­вые.

«Пти­ца шан­так спу­сти­лась ниже, и под гря­дой обла­ков пока­за­лась серая бес­плод­ная пусты­ня, на кото­рой вда­ле­ке вид­не­лись туск­лые кост­ры. Они спу­сти­лись еще ниже, и взо­ру Кар­те­ра пред­ста­ли раз­бро­сан­ные там и сям оди­но­кие камен­ные хижи­ны и уны­лые камен­ные дерев­ни, в окош­ках кото­рых мер­цал блед­ный свет. И из этих хижин и дере­вень доно­си­лось прон­зи­тель­ное пение рож­ков и тош­но­твор­ный гро­хот бара­ба­нов, и Кар­тер сра­зу понял, что оби­та­те­ли Инку­а­но­ка гово­ри­ли прав­ду об этих местах. Ибо путе­ше­ствен­ни­ки слы­ха­ли подоб­ные зву­ки и рань­ше и зна­ли, что они доно­сят­ся из этой холод­ной пусты­ни, куда не сту­па­ла нога чело­ве­ка, ибо это и было мрач­ное оби­та­ли­ще жут­ких тайн, имя кото­ро­му Ленг».

«Вокруг туск­лых кост­ров пля­са­ли какие-то тем­ные фигу­ры, и Кар­тер стал гадать, что же это за суще­ства, ибо ни одна живая душа нико­гда не быва­ла в Лен­ге, и это место зна­ме­ни­то лишь вид­не­ю­щи­ми­ся изда­ле­ка костра­ми и камен­ны­ми дерев­ня­ми. Пля­су­ны неук­лю­же и мед­лен­но под­пры­ги­ва­ли, неисто­во и непри­стой­но изви­ва­ясь и изги­ба­ясь, так что Кар­тер понял, поче­му смут­ная мол­ва при­чис­ля­ет их к дья­воль­ским порож­де­ни­ям и поче­му во всем сно­вид­че­ском мире их жут­кое ледя­ное пла­то вызы­ва­ет такой страх. Когда пти­ца шан­так сни­зи­лась, в отвра­ти­тель­ных фигу­рах пля­су­нов вне­зап­но про­яс­ни­лись зна­ко­мые чер­ты, и узник напряг зре­ние, дабы раз­гля­деть их получ­ше, и напряг память, что­бы отыс­кать в ее глу­би­нах какие-то наме­ки на то, где бы он мог видеть эти жут­кие созда­ния».

«Они пры­га­ли так, слов­но вме­сто ступ­ней у них были копы­та, а на голо­вах у них вро­де бы были нахло­бу­че­ны пари­ки и шапоч­ки с рож­ка­ми. Дру­гой же одеж­ды на них не было, но мно­гие из них зарос­ли кос­ма­той шер­стью. Сза­ди у них бол­та­лись кро­шеч­ные хво­сти­ки, а когда они гля­де­ли вверх, Кар­тер заме­тил, какие у них непо­мер­но широ­кие пасти. И тогда он понял, кто это и что на голо­вах у них вовсе не пари­ки и не шапоч­ки. Ибо зага­доч­ные оби­та­те­ли Лен­га были сопле­мен­ни­ка­ми зло­ве­щих куп­цов с чер­ных галер, при­во­зив­ших в Дай­лат-Лин руби­ны, – тех полу­лю­дей-куп­цов, кото­рые слу­жат раба­ми у лун­ных тва­рей. Это и впрямь были те самые тем­но­ли­цые люди, кото­рые когда-то под­по­и­ли и хит­ро­стью завлек­ли Кар­те­ра на жут­кую гале­ру и чьих соро­ди­чей на его гла­зах выстро­и­ли на гряз­ных при­ча­лах в про­кля­том лун­ном горо­де и худых отправ­ля­ли на самые тяже­лые рабо­ты, а упи­тан­ных уво­зи­ли в кле­тях, что­бы удо­вле­тво­рить про­чие нуж­ды их жабо­об­раз­ных хозя­ев. Теперь Кар­тер понял, отку­да эти дико­вин­ные суще­ства, и содрог­нул­ся при мыс­ли, что и Ленг изве­стен тем бес­фор­мен­ным исча­ди­ям Луны».

В сво­ем путе­ше­ствии по Лен­гу, из древ­них фре­сок камен­но­го мона­сты­ря, Кар­тер узнал об исто­рии дан­но­го пла­то: «Тут были сце­ны из ста­рых войн, в кото­рых полу­лю­ди Лен­га сра­жа­лись с жир­ны­ми алы­ми пау­ка­ми из сосед­них долин (ищи­те их на кар­те рядом с Лен­гом), были тут сце­ны при­бы­тия чер­ных галер с Луны, и сце­ны пора­бо­ще­ния оби­та­те­лей Лен­га жабо­об­раз­ны­ми тва­ря­ми, кото­рые выпры­ги­ва­ли из при­быв­ших галер. Этим скольз­ким серо-белым исча­ди­ям лен­г­цы покло­ня­лись как богам и нико­гда не про­ти­ви­лись тому, что их луч­ших и самых здо­ро­вых муж­чин уво­зи­ли в чер­ных трю­мах чер­ных кораб­лей… На одной из фре­сок Кар­тер заме­тил изоб­ра­же­ние того само­го безы­мян­но­го ост­ро­ва, кото­рый встре­тил­ся ему в море на пути в Инку­а­нок, той самой серой про­кля­той ска­лы, кото­рую инку­а­нок­ские моря­ки ста­ра­лись обхо­дить сто­ро­ной и отку­да всю ночь нес­лись жут­кие завы­ва­ния».

«И еще на этих фрес­ках был изоб­ра­жен боль­шой мор­ской порт, сто­ли­ца этих полу­лю­дей, гор­до воз­нес­шая свои колон­ны сре­ди уте­сов и базаль­то­вых при­ча­лов, и кра­су­ю­ща­я­ся высо­ки­ми хра­ми­на­ми и высе­чен­ны­ми из кам­ня построй­ка­ми. Огром­ные сады и окайм­лен­ные колон­на­ми ули­цы тяну­лись от при­бреж­ных уте­сов и от шести охра­ня­е­мых сфинк­са­ми город­ских ворот к огром­ной цен­траль­ной пло­ща­ди, а на пло­ща­ди сто­я­ли два гигант­ских кры­ла­тых льва, охра­няв­ших вход на под­зем­ную лест­ни­цу. Эти кры­ла­тые львы были изоб­ра­же­ны на мно­гих фрес­ках, и их могу­чие фигу­ры сия­ли в серых сумер­ках дня и в облач­ном сия­нии ночи. И, шагая мимо часто повто­ря­ю­щих­ся настен­ных кар­тин, Кар­тер нако­нец-то понял, что же они изоб­ра­жа­ют и что это за город, кото­рый полу­лю­ди воз­двиг­ли задол­го до появ­ле­ния чер­ных галер. Ошиб­ки быть не мог­ло, ибо пре­да­ния сно­вид­че­ско­го мира щед­ры и обиль­ны. Вне вся­ко­го сомне­ния, этот пер­во­быт­ный город был леген­дар­ным Сар­ко­ман­дом, чьи руи­ны обвет­ри­лись и выбе­ли­лись за мил­ли­о­ны лет до появ­ле­ния на зем­ле пер­во­го чело­ве­ка и чьи два испо­лин­ских льва-близ­не­ца веч­но сте­ре­гут лест­ни­цу, веду­щую из сно­вид­че­ско­го мира в вели­кую без­дну». Если помни­те, имен­но к это­му горо­ду упырь пред­ла­гал пой­ти Кар­те­ру, когда тот попал в Под­зем­ный мир.

«На про­чих же изоб­ра­же­ни­ях появ­ля­лись мрач­ные серые хреб­ты, отде­ляв­шие Ленг от Инку­а­но­ка, и чудо­вищ­ные пти­цы шан­так, что стро­и­ли свои гнез­да в высо­ко­гор­ных уще­льях на скло­нах непри­ступ­ных хреб­тов. И еще там были изоб­ра­же­ны дико­вин­ные пеще­ры у самых вер­шин, от кото­рых с испу­ган­ны­ми кри­ка­ми уле­та­ли прочь даже самые отча­ян­ные из птиц шан­так. Кар­тер обра­тил вни­ма­ние на эти пеще­ры, про­ле­тая над ними, и мыс­лен­но отме­тил их сход­ство с пеще­ра­ми Нгра­не­ка. Теперь он ясно видел, что это сход­ство дале­ко не слу­чай­но, ибо на фрес­ках были изоб­ра­же­ны страш­ные оби­та­те­ли этих пещер, чьи пере­пон­ча­тые кры­лья, изо­гну­тые рога, колю­чие хво­сты, цеп­кие лапы и скольз­кие туло­ви­ща были ему зна­ко­мы. Он уже встре­чал­ся с эти­ми без­молв­ны­ми кры­ла­ты­ми ког­ти­сты­ми тва­ря­ми, с эти­ми без­рас­суд­ны­ми часо­вы­ми вели­кой без­дны, кото­рых стра­шат­ся даже Вели­кие боги и чьим вла­сте­ли­ном явля­ет­ся даже не Ньяр­ла­то­теп, а кос­ма­тый седой Ноденс. Ибо то были ужас­ные ноч­ные при­зра­ки, кото­рые не уме­ют ни хохо­тать, ни улы­бать­ся, ибо у них нет лиц, и кото­рые непре­стан­но хло­па­ют кры­лья­ми во тьме меж­ду Пнат­ской доли­ной и пере­хо­да­ми во внеш­ний мир».

Нако­нец Кар­тер встре­тил­ся с неопи­су­е­мым вер­хов­ным жре­цом в жел­той шел­ко­вой мас­ке на лице, кото­рый молит­ся Вели­ким богам и их пол­зу­че­му хао­су Ньяр­ла­то­те­пу. О нем я упо­ми­нал в сво­ей ста­тье, посвя­щен­ной Хасту­ру. Рэн­доль­фу уда­лось сбе­жать от жре­ца и, бегая по кори­до­рам мона­сты­ря и про­ва­лив­шись вниз, он ока­зал­ся в раз­ру­шен­ном горо­де Сар­ко­манд. И этот город был послед­ним местом в стране Снов, кото­рое посе­тил Кар­тер на сво­ем пути к неве­до­мо­му Када­ту. Не буду силь­но вда­вать­ся в подроб­но­сти про­ис­хо­дя­ще­го в Сар­ко­ман­де, ска­жу лишь, что там про­изо­шла доволь­но круп­ная бит­ва, в кото­рой сра­жа­лись Кар­тер, упы­ри и ноч­ные при­зра­ки про­тив Лун­ных тва­рей. Инте­рес­ным явля­ет­ся тот факт, что ноч­ные при­зра­ки высту­па­ли союз­ни­ка­ми, так как упырь, быв­ший Пик­ма­ном, научил Кар­те­ра важ­ным паро­лям, на кото­рые при­зра­ки отзы­ва­лись, ибо они были свя­за­ны с упы­ря­ми свя­щен­ной клят­вой. И имен­но вер­хом на ноч­ных при­зра­ках Кар­тер и отпра­вил­ся в конеч­ный пункт сво­е­го путе­ше­ствия.

На сво­ем пути Рэн­дольф оста­но­вил­ся на зазуб­рен­ных серых хреб­тах, слу­жа­щих Инку­а­но­ку защи­той, с целью выяс­не­ния у дру­гих ноч­ных при­зра­ков луч­ше­го пути до Када­та. «О Када­те гро­мо­кры­лые оби­та­те­ли гор­ных пиков почти ниче­го не зна­ли, кро­ме того, что даль­ше к севе­ру есть некая могу­чая чудо­твор­ная сила, кото­рую зор­ко сте­ре­гут шан­та­ки и выре­зан­ные в горе часо­вые. Они упо­мя­ну­ли и о том, что в тех нехо­же­ных местах наблю­да­ет­ся дико­вин­ное искрив­ле­ние про­стран­ствен­ных изме­ре­ний, и вспом­ни­ли слу­хи о том крае, где сто­ит веч­ная ночь, но более кон­крет­ных све­де­ний они пере­дать не мог­ли». Далее мы узна­ем, что Кар­тер дей­стви­тель­но доле­тел до края веч­ной ночи, где и нашел цель сво­е­го путе­ше­ствия.

«На самой вер­шине испо­лин­ской горы выси­лись баш­ни, ужас­ные баш­ни с купо­ла­ми, кото­рые гро­моз­ди­лись бес­чис­лен­ны­ми жут­ки­ми усту­па­ми и тер­ра­са­ми и явно не были тво­ре­ни­ем рук чело­ве­че­ских. Чудес­ные, но и гроз­ные басти­о­ны и тер­ра­сы, казав­ши­е­ся дале­ки­ми чер­ны­ми точ­ка­ми, кро­шеч­ны­ми, чер­ны­ми и дале­ки­ми, на фоне звезд­ных соцве­тий, угрю­мо сияв­ших на верх­нем око­е­ме неба. И вен­чал эту без­мер­ную гору замок, непо­сти­жи­мый разу­му смерт­но­го, в кото­ром то и мер­цал тот демо­ни­че­ский маяк. Толь­ко теперь Рэн­дольф Кар­тер понял, что поиск его завер­шил­ся и пря­мо перед ним сия­ет завет­ная цель всех запрет­ных поступ­ков и дерз­ких виде­ний, леген­дар­ная и непо­сти­жи­мая оби­тель Вели­ких богов на вер­шине неве­до­мо­го Када­та».

«Непри­ступ­ная ска­ла пре­вра­ти­лась в гигант­ский моно­лит чудо­вищ­но­го зам­ка… высо­ко взмет­ну­лись испо­лин­ские сте­ны, мельк­ну­ла арка гигант­ских врат… Бес­ко­неч­ный внут­рен­ний двор объ­яла веч­ная тьма и, когда огром­ный ароч­ный пор­тал погло­тил лету­чих стран­ни­ков, они ока­за­лись в еще более густой тьме. Вих­ри обжи­га­ю­ще-холод­но­го влаж­но­го вет­ра носи­лись по незри­мым оник­со­вым лаби­рин­там, и Кар­тер мог лишь гадать, что за цик­ло­пи­че­ские лест­ни­цы и кори­до­ры тай­ком убе­га­ли от глав­но­го марш­ру­та их нескон­ча­е­мо­го поле­та в эфи­ре. Они уно­си­лись во тьме все выше и выше, и ни еди­ный звук, ни тол­чок, ни про­блеск све­та не тре­во­жи­ли плот­ную пеле­ну тай­ны… И когда, нако­нец, в лицо Кар­те­ру брыз­нул свет из той един­ствен­ной залы в башне, чье све­тя­ще­е­ся окно слу­жи­ло им мая­ком в ночи, он не сра­зу смог раз­ли­чить дале­кие сте­ны и высо­кий пото­лок, и не сра­зу осо­знал, что попал не в без­бреж­ный ноч­ной про­стор…»

«Рэн­дольф Кар­тер сто­ял не перед золо­той кафед­рой, и не уви­дел он вели­ча­во­го собра­ния узко­гла­зых созда­ний с ним­ба­ми и коро­на­ми, с длин­ны­ми моч­ка­ми, тон­ки­ми носа­ми и выпя­чен­ны­ми под­бо­род­ка­ми, чье сход­ство с высе­чен­ным на Нгра­не­ке ликом мог­ло бы выдать их при­над­леж­ность к роду тех, к кому наш сно­ви­дец при­шел обра­тить свою молит­ву. За исклю­че­ни­ем этой един­ствен­ной осве­щен­ной залы, оник­со­вый замок на вер­шине Када­та был темен, Кар­тер при­шел к неве­до­мо­му Када­ту в холод­ной пустыне, но не нашел богов, его оби­та­те­лей. И все же страш­ный свет сиял в этой един­ствен­ной башен­ной зале, кото­рая была мно­го мень­ше, неже­ли без­бреж­ные про­стран­ства сна­ру­жи, и чьи дале­кие сте­ны и пото­лок теря­лись в клу­бя­щих­ся тума­нах. Зем­ных богов здесь не ока­за­лось, вер­но, но про­чих созда­ний, незри­мых и неося­за­е­мых, было в избыт­ке. Там, где доб­рые боги отсут­ству­ют, Иные тем не менее име­ют сво­их послан­ни­ков, и, разу­ме­ет­ся, оник­со­вый замок отнюдь не был необи­та­ем. Но Кар­тер не мог даже себе вооб­ра­зить, в каком виде будет явлен ему неска­зан­ный ужас. Он понял, что его визи­та тут жда­ли, но мог лишь гадать, сколь дав­но и при­сталь­но сле­дил за его палом­ни­че­ством пол­зу­чий хаос Ньяр­ла­то­теп. Тот самый Ньяр­ла­то­теп, кош­мар без­гра­нич­ной фор­мы, ужас­ный дух и послан­ник Иных богов».

Пожа­луй, на этой ноте я закон­чу рас­сказ о Кар­те­ре и его при­клю­че­ни­ях в Стране снов. Сам Рэн­дольф появ­ля­ет­ся и в дру­гих рас­ска­зах Лав­краф­та. Напри­мер, рас­сказ «Сереб­ря­ный ключ», 1922 года, кото­рый в свою оче­редь про­дол­жа­ет­ся рас­ска­зом «Вра­та сереб­ря­но­го клю­ча», 1934 года. Эти два про­из­ве­де­ния рас­ска­зы­ва­ют исто­рию Рэн­доль­фа Кар­те­ра и лишь вскользь затра­ги­ва­ют Стра­ну Снов. По сво­е­му духу они бли­же к Мифам Ктул­ху, неже­ли к фен­те­зий­но­му Сно­вид­че­ско­му цик­лу. Но они будут вам инте­рес­ны, если вам инте­рес­на сама исто­рия Кар­те­ра.

Из остав­ших­ся про­из­ве­де­ний Сно­вид­че­ско­го цик­ла нерас­смот­рен­ны­ми оста­лись три рас­ска­за. Пер­вый из них – «Иска­ния Ира­но­на», 1935 года. Он повест­ву­ет о юно­ше, по име­ни Ира­нон, кото­рый искал свой род­ной город Эйра и вос­пе­вал его в сво­их пес­нях. Он при­шел в гра­нит­ный город Телос, спу­стив­шись со скло­нов горы Сид­рак. В этом горо­де отро­дясь не слы­ха­ли ни сме­ха, ни песен, но даже эти угрю­мые люди посмат­ри­ва­ют ино­гда по весне на кар­фи­ан­ские хол­мы, и в голо­ву им при­хо­дят мыс­ли о лют­нях отда­лен­ной Унэи, о кото­рой так часто рас­ска­зы­ва­ют путе­ше­ствен­ни­ки. Оби­та­те­ли Тело­са послу­ша­ли пения Ира­но­на, но не были им впе­чат­ле­ны. А поут­ру к нему при­шел архонт и пове­лел идти в мастер­скую сапож­ни­ка и стать его под­ма­сте­рьем, ибо изрек­ли боги Тело­са, что труд есть доб­ро, и все в горо­де долж­ны тру­дить­ся.

К Ира­но­ну так­же подо­шел юно­ша по име­ни Ромонд и пред­ло­жил ему вме­сте уйти за кар­фи­ан­ские хреб­ты в Унэю, город лют­ни и тан­ца. А то, что ему отве­тил Ира­нон, я при­ве­ду пол­но­стью, так как в отве­те гово­рит­ся о мно­гих местах Стра­ны снов: «Да будет по-тво­е­му, малыш; если кто-нибудь в этом камен­ном меш­ке воз­жаж­дет кра­со­ты, ему нуж­но искать ее в горах, как мож­но даль­ше отсю­да. Мне не хочет­ся остав­лять тебя томить­ся у мед­ли­тель­ной Зуро. Но не думай, что вос­хи­ще­ние искус­ством и пони­ма­ние его оби­та­ют сра­зу за кар­фи­ан­ским хреб­том. Их нель­зя отыс­кать за день, год или пять лет пути. Послу­шай, когда я был юн, как ты, я посе­лил­ся в долине Нар­то­са, у холод­ной реки Хари. Там никто не желал вни­мать моим меч­там. И я решил, что как толь­ко под­рас­ту, пой­ду в Сина­ру, на южный склон горы, где спою на база­ре улыб­чи­вым погон­щи­кам одно­гор­бых вер­блю­дов. Но достиг­нув Сина­ры, я нашел кара­ван­щи­ков пья­ны­ми и погряз­ши­ми в поро­ках; я уви­дел, что пес­ни их вовсе не схо­жи с мои­ми. И тогда я отпра­вил­ся на лод­ке вниз по Хари до горо­да Джа­ре­на, чьи сте­ны укра­ше­ны плит­ка­ми раз­но­цвет­но­го оник­са. Но сол­да­ты в Джа­рене под­ня­ли меня на смех и про­гна­ли прочь. С таким же успе­хом бро­дил я и по мно­гим дру­гим горо­дам. Я видел Сте­фе­лос (прим.этот город я не нашел на кар­те), что лежит ниже вели­ко­го водо­па­да, и про­хо­дил мимо топи, на месте кото­рой неко­гда сто­ял Сар­нат. Я посе­тил Фраю (прим. в дру­гом пере­во­де — Траа), Илар­нек и Када­фе­рон на изви­ли­стой реке Эй, дол­го жил в Ола­тоу, что в зем­ле Ломар. Жела­ю­щих послу­шать меня все­гда наби­ра­лось немно­го. И пото­му я уве­рен, что при­вет и лас­ка ждут меня толь­ко в Эйре, горо­де из мра­мо­ра и изу­мру­дов, в кото­ром когда-то цар­ство­вал мой отец. Мы с тобой будем искать Эйру. Одна­ко я согла­сен с тобой, нам не меша­ло бы посе­тить и отда­лен­ную, бла­го­сло­вен­но-лют­не­вую Унэю за кар­фи­ан­ским хреб­том. Она и впрямь может ока­зать­ся Эйрой, хотя я не думаю, что это так. Кра­со­ту Эйры невоз­мож­но вооб­ра­зить, и никто не в состо­я­нии гово­рить о ней без вос­торг. А об Унэе пере­шеп­ты­ва­ют­ся одни толь­ко кара­ван­щи­ки, да еще и пло­то­яд­но ухмы­ля­ют­ся при этом».

Спу­стя опре­де­лен­ное вре­мя наши пут­ни­ки добра­лись до сво­е­го пунк­та назна­че­ния: «Огни Унэи были совсем дру­ги­ми рез­ки­ми и сле­пя­щи­ми… Едва вошли они в город, как ока­за­лись в тол­пе браж­ни­ков, что в вен­ках из роз бро­ди­ли из дома в дом, све­ши­ва­лись с бал­ко­нов и выгла­ды­ва­ли из окон. Они усерд­но вни­ма­ли пес­ням Ира­но­на. Когда же он кон­чил петь, то они осы­па­ли его цве­та­ми и апло­дис­мен­та­ми. Тогда нена­дол­го уве­ро­вал Ира­нон, что нашел нако­нец тех, кто думал и чув­ство­вал подоб­но ему само­му, хотя город этот нико­гда не мог бы срав­нить­ся кра­со­тою с неза­бвен­ной Эйрой. На рас­све­те же огля­дел­ся Ира­нон по сто­ро­нам, и его охва­ти­ло смя­те­ние, ибо купо­ла Унэи не сия­ли золо­том, а были серы­ми и мрач­ны­ми, а горо­жане ста­ли блед­ны­ми от гуль­бы, тупы­ми от вина и даже отда­лен­но не напо­ми­на­ли луче­зар­ных жите­лей Эйры. Но посколь­ку эти люди осы­па­ли его цве­та­ми и апло­ди­ро­ва­ли его пес­ням, Ира­нон решил остать­ся в горо­де, а вме­сте с ним и Ром­нод, кото­ро­му по душе при­шлись шум­ные пируш­ки».

«Неиз­вест­но, сколь­ко вре­ме­ни про­вел певец в Унэе, но вот одна­жды при­вез Царь во дво­рец неисто­вых, кру­жив­ших­ся, как волч­ки, тан­цо­ров из лира­ний­ской пусты­ни и смуг­лых флей­ти­стов из восточ­но­го горо­да Драй­не­на. После это­го на пирах все чаще ста­ли бро­сать цве­ты тан­цо­рам и флей­ти­стам, чем пев­цу Ира­но­ну. Ром­нод же, что был малень­ким маль­чи­ком в камен­ном Тело­се, с каж­дым днем ста­но­вил­ся все тупее и черст­вее. Лицо его оплы­ва­ло и крас­не­ло от выпи­то­го вина, он все реже и реже пре­да­вал­ся меч­там и все с мень­шим вооду­шев­ле­ни­ем слу­шал пес­ни това­ри­ща… Но вот одна­жды ночью Ром­нод, обрюзг­ший и крас­но­ли­цый, уку­тан­ный в выши­тые мака­ми шел­ка, тяже­ло захри­пел на сво­ем затра­пез­ном ложе и в жут­ких кор­чах скон­чал­ся. В это вре­мя Ира­нон, все такой же блед­ный и строй­ный, тихо пел само­му себе пес­ни, сидя в даль­нем углу. Когда же певец оро­сил сле­за­ми моги­лу дру­га и осы­пал ее зеле­ны­ми рас­пус­ка­ю­щи­ми­ся вет­вя­ми, столь милы­ми преж­де серд­цу Ром­но­да, он сбро­сил с себя шел­ка и пыш­ные укра­ше­ния и ушел прочь из Унэи, горо­да лют­ни и тан­ца… Он ушел на зака­те и сно­ва пустил­ся на поис­ки сво­ей род­ной зем­ли и людей, что вос­хи­ти­лись бы его меч­та­ми и пес­ня­ми. В горо­дах Сида­ф­рии и в зем­лях, что лежат за пусты­ней Бна­зи, над его вет­хо­за­вет­ны­ми пес­ня­ми и поно­шен­ным пур­пур­ным оде­я­ни­ем вовсю поте­ша­лись дети».

За пусты­ней Бна­зи нахо­дит­ся зем­ля Янн. Сида­ф­рия нахо­дит­ся на юго-восто­ке стра­ны.

Ира­нон так и не нашел Эйру, а его исто­рия закон­чи­лась доволь­но груст­но. Вто­рой рас­сказ назы­ва­ет­ся «Кара­ю­щий рок над Сар­на­том», и он уви­дел свет в 1938 году. Про­из­ве­де­ние затра­ги­ва­ет восточ­ную часть стра­ны, кото­рая упо­ми­на­лась Ира­но­ном в его ски­та­ни­ях. В зем­лях Мна­ра есть боль­шое тихое озе­ро, в кото­рое не впа­да­ет и из кото­ро­го не выте­ка­ет ни рек, ни ручьев. Десять тысяч лет тому назад на бере­гу это­го озе­ра сто­ял могу­чий город, кото­рый назы­вал­ся Сар­нат, одна­ко сей­час там не най­ти и сле­дов это­го горо­да.

Гово­рят, что в неза­па­мят­ные вре­ме­на, когда мир был еще молод и пле­мя, оби­тав­шее в Сар­на­те, не было извест­но в зем­лях Мна­ра, у озе­ра сто­ял дру­гой город. Он был выстро­ен из серо­го кам­ня и назы­вал­ся Иб. Древ­ний, как само озе­ро, он был насе­лен очень стран­ны­ми суще­ства­ми. Они были на ред­кость урод­ли­вы их облик пора­жал гру­бо­стью и оттал­ки­ва­ю­щей необыч­но­стью форм, что вооб­ще харак­тер­но для существ, появив­ших­ся на свет во вре­мя зарож­де­ния мира. Про­шли мно­гие тыся­че­ле­тия, преж­де чем на зем­лю Мна­ра яви­лись люд­ские пле­ме­на тем­но­ко­жих кочев­ни­ков со ста­да­ми тон­ко­рун­ных овец. Они постро­и­ли горо­да Траа, Илар­нек и Када­те­рон на реке Ай, раз­бро­сав­шей свои изги­бы посре­ди рав­ни­ны Мна­ра. И самые муже­ствен­ные из пле­мен при­шли на берег озе­ра и на том самом месте, где были най­де­ны в зем­ле дра­го­цен­ные метал­лы, постро­и­ли Сар­нат.

Эти бро­дя­чие пле­ме­на зало­жи­ли пер­вые кам­ни Сар­на­та непо­да­ле­ку от серо­го горо­да Иб и вид его оби­та­те­лей вызвал изум­ле­ние у при­шель­цев. Одна­ко к изум­ле­нию это­му при­ме­ши­ва­лась нена­висть, ибо при­шель­цы счи­та­ли, что суще­ства со столь омер­зи­тель­ной внеш­но­стью не долж­ны оби­тать в сумрач­ном мире людей. И вот одна­жды моло­дые вои­ны луч­ни­ки, копье­нос­цы и мета­те­ли кам­ней ворва­лись в Иб и истре­би­ли всех его оби­та­те­лей, столк­нув тру­пы в озе­ро сво­и­ми длин­ны­ми копья­ми, ибо не жела­ли они при­ка­сать­ся рука­ми к их омер­зи­тель­ным меду­зо-подоб­ным телам. Нена­вист­ные при­шель­цам серые моно­ли­ты, увен­чан­ные скульп­ту­ра­ми, тоже были бро­ше­ны в озе­ро. Воло­ча их к воде, заво­е­ва­те­ли не мог­ли не изум­лять­ся огром­но­му тру­ду, кото­рый был затра­чен на то, что­бы доста­вить их сюда из неве­до­мо­го дале­ка: таких камен­ных гро­мад не было ни в зем­ле Мна­ра, ни в сосед­них зем­лях.

Со вре­ме­нем Сар­нат стал вели­ким горо­дом, он пора­жал сво­им вели­ко­ле­пи­ем и вызы­вал гор­дость и изум­ле­ние у всех, кто его посе­щал. Но дея­ние, совер­шен­ное в про­шлом его оби­та­те­ля­ми, не мог­ло остать­ся без­на­ка­зан­ным. И на празд­но­ва­ние тыся­че­ле­тия раз­ру­ше­ния горо­да Иб, Сар­нат постиг­ла страш­ная кара. И теперь на его месте нахо­дит­ся лишь боль­шое тихое озе­ро и серая ска­ла Аку­ри­он, воз­вы­ша­ю­ща­я­ся над вод­ной гла­дью непо­да­ле­ку от бере­га.

Послед­ний рас­сказ из Цик­ла снов Лав­краф­та, кото­рый мы не затро­ну­ли, назы­ва­ет­ся «Память». По фак­ту же это пер­вое про­из­ве­де­ние в дан­ном цик­ле и вышло оно в 1919 году. Это мик­ро­рас­сказ, крат­кое содер­жа­ние или смысл кото­ро­го я затруд­ня­юсь при­ве­сти. Одна­ко в нем упо­ми­на­ют­ся два места: Доли­на Нис и река Тан, что про­те­ка­ет рядом с ней. Эти места мож­но най­ти на юго-восточ­ной части Стра­ны снов, рядом с зем­ля­ми Сида­ф­рии.

Вот и конец наше­го путе­ше­ствия по Стране снов Г.Ф. Лав­краф­та. Я рас­смот­рел все его про­из­ве­де­ния из Сно­вид­че­ско­го цик­ла. Одна­ко дан­ный цикл про­дол­жа­ли еще два авто­ра: Гари Май­ерс и Брай­ан Лам­ли. И если из про­из­ве­де­ний Лам­ли в пере­во­де я встре­чал все­го одно, то у Май­ер­са пере­ве­де­ны все его рас­ска­зы и объ­еди­не­ны в одной общей кни­ге – «Дом чер­вя». Так что кто зна­ет, может я еще вер­нусь в дан­ную Стра­ну.

Всем спа­си­бо за вни­ма­ние и до новых встреч!

Автор: Антон Сус­лов
Автор из Сама­ры, любя­щий хор­рор и истин­ную лав­краф­ти­а­ну. Ино­гда пишет любо­пыт­ные ста­тьи.