Говард Филлипс Лавкрафт

АЗАТОТ

(Azathoth)
Напи­са­но в 1922 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод DeepL

////

Когда мир соста­рил­ся, и чуде­са исчез­ли из люд­ских умов; когда серые горо­да воз­двиг­ли на дым­ном небе высо­кие урод­ли­вые баш­ни, в тени кото­рых никто не мог меч­тать ни о солн­це, ни о цве­ту­щих весен­них лугах; Когда позна­ние лиши­ло зем­лю ман­тии кра­со­ты, а поэты боль­ше не вос­пе­ва­ли извра­щен­ные фан­то­мы, созер­ца­е­мые пусты­ми и устрем­лен­ны­ми внутрь гла­за­ми; когда все это свер­ши­лось, и дет­ские надеж­ды навсе­гда угас­ли, нашел­ся чело­век, кото­рый отпра­вил­ся из жиз­ни на поис­ки тех мест, куда ушли меч­ты мира.

Об име­ни и место­пре­бы­ва­нии это­го чело­ве­ка напи­са­но мало, ибо они отно­си­лись толь­ко к миру бодр­ство­ва­ния; одна­ко гово­рят, что и то и дру­гое было неяс­но. Доста­точ­но знать, что он жил в горо­де с высо­ки­ми сте­на­ми, где цари­ли бес­плод­ные сумер­ки, и что весь день он тру­дил­ся сре­ди теней и сума­то­хи, а вече­ром воз­вра­щал­ся домой в ком­на­ту, един­ствен­ное окно кото­рой выхо­ди­ло не на поля и рощи, а на туск­лый двор, куда в уны­лом отча­я­нии смот­ре­ли дру­гие окна. Из это­го окна мож­но было видеть толь­ко сте­ны и окна, раз­ве что ино­гда, накло­нив­шись подаль­ше, смот­реть на про­плы­ва­ю­щие мимо малень­кие звез­ды. И посколь­ку одни лишь сте­ны и окна вско­ре долж­ны дове­сти до безу­мия чело­ве­ка, кото­рый мно­го меч­та­ет и чита­ет, оби­та­тель этой ком­на­ты из ночи в ночь высу­нул­ся нару­жу и вгля­ды­вал­ся в небо, что­бы уви­деть хоть какую-то части­цу того, что нахо­дит­ся за пре­де­ла­ми бодр­ству­ю­ще­го мира и серо­сти высо­ких горо­дов. С года­ми он стал назы­вать мед­лен­но плы­ву­щие звез­ды по име­ни и в вооб­ра­же­нии сле­дить за ними, когда они с сожа­ле­ни­ем исче­за­ли из виду, и в кон­це кон­цов его взо­ру откры­лось мно­же­ство тай­ных про­сто­ров, о суще­ство­ва­нии кото­рых не подо­зре­ва­ет обыч­ный глаз. И вот одна­жды ночью была пре­одо­ле­на могу­чая про­пасть, и наве­ян­ные сном небе­са хлы­ну­ли к окну оди­но­ко­го наблю­да­те­ля, что­бы слить­ся с тес­ным воз­ду­хом его ком­на­ты и сде­лать его частью сво­е­го ска­зоч­но­го чуда.

В ком­на­ту вры­ва­лись дикие пото­ки фио­ле­то­вой полу­но­чи, свер­ка­ю­щие золо­той пылью; вих­ри пыли и огня, выры­ва­ю­щи­е­ся из запре­дель­ных про­странств и оку­тан­ные бла­го­уха­ни­ем запре­дель­ных миров. Там раз­ли­ва­лись опи­ум­ные оке­а­ны, осве­щен­ные солн­ца­ми, кото­рых нико­гда не уви­дит глаз, и в их водо­во­ро­тах пла­ва­ли стран­ные дель­фи­ны и мор­ские ним­фы из непо­сти­жи­мых глу­бин. Бес­шум­ная бес­ко­неч­ность вих­ри­лась вокруг меч­та­те­ля и уно­си­ла его прочь, даже не каса­ясь тела, непо­движ­но отки­нув­ше­го­ся от оди­но­ко­го окна; и в тече­ние дней, не исчис­ля­е­мых чело­ве­че­ски­ми кален­да­ря­ми, при­ли­вы и отли­вы даль­них