Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с Adolphe de Castro

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ПАЛАЧ

(The Electric Executioner)
Напи­са­но в 1929 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод А. Буту­зо­ва

////

Тому, кто нико­гда в жиз­ни не испы­тал стра­ха быть под­верг­ну­тым каз­ни, мой рас­сказ об ужа­сах элек­три­че­ско­го сту­ла может пока­зать­ся наду­ман­ным и даже пре­уве­ли­чен­ным. Воз­мож­но, я и в самом деле излишне чув­стви­те­лен для чело­ве­ка, по роду заня­тий свя­зан­но­го с опас­но­стью. Но в моих вос­по­ми­на­ни­ях элек­три­че­ский стул проч­но свя­зан с одним про­ис­ше­стви­ем соро­ка­лет­ней дав­но­сти — весь­ма стран­ным, смею доба­вить, про­ис­ше­стви­ем, едва не при­бли­зив­шим меня к само­му краю неве­до­мой без­дны.

В 1889 году я испол­нял долж­ность ауди­то­ра в кали­фор­ний­ской рудо­коп­ной ком­па­нии “Тлас­ка­ла май­нинг ком­па­ни”, раз­ра­ба­ты­вав­шей несколь­ко неболь­ших сереб­ря­ных и мед­ных копей в горах Сан-Матео в Мек­си­ке. Непри­ят­но­сти стряс­лись на шах­те номер три, где помощ­ни­ком управ­ля­ю­ще­го рабо­тал угрю­мый и нераз­го­вор­чи­вый малый по име­ни Артур Фел­дон. Утром шесто­го авгу­ста фир­ма полу­чи­ла сроч­ную теле­грам­му, гла­сив­шую, что этот Фел­дон скрыл­ся, при­хва­тив с собой все цен­ные бума­ги, стра­хо­вые поли­сы и дело­вые пись­ма, оста­вив раз­ра­бот­ки на гра­ни кра­ха.

Такое раз­ви­тие собы­тий яви­лось жесто­ким уда­ром для ком­па­нии, и тем же утром пре­зи­дент прав­ле­ния, мистер Мак-Комб, вызвал меня в свой офис, что­бы отдать рас­по­ря­же­ние любой ценой най­ти и вер­нуть бума­ги. Есте­ствен­но, и он пони­мал это, суще­ство­ва­ли серьез­ные пре­пят­ствия, услож­няв­шие поиск. Я нико­гда не видел в лицо Фел­до­на, а фото­гра­фии в его лич­ном деле было явно недо­ста­точ­но. Более того, на чет­верг сле­ду­ю­щей неде­ли при­хо­ди­лась моя сва­дьба — до нее оста­ва­лось все­го девять дней,- и конеч­но же, я не горел жела­ни­ем отправ­лять­ся в Мек­си­ку в бес­сроч­ную охо­ту за бег­ле­цом. Необ­хо­ди­мость, одна­ко, была столь вели­ка, что Мак- Комб даже не коле­бал­ся, вызы­вая меня; в свою оче­редь я решил не отка­зы­вать­ся, спра­вед­ли­во рас­счи­ты­вая на буду­щие диви­ден­ды со сво­ей уступ­чи­во­сти.

Отъ­езд назна­чал­ся на вечер; част­ный пре­зи­дент­ский вагон достав­лял меня до Мехи­ко-Сити, где я дол­жен был пере­сесть на узко­ко­лей­ку, веду­щую к при­ис­кам. Пред­по­ла­га­лось, что пс при­бы­тии все подроб­но­сти и догад­ки, каса­ю­щи­е­ся бег­ства Фел­до­на, мне сооб­щит Джек­сон, управ­ля­ю­щий шах­ты номер три, после чего я без задерж­ки мог отправ­лять­ся на поис­ки — через горы, вдоль побе­ре­жья или же в окрест­но сти Мехи­ко-Сити, как вполне мог­ло ока­зать­ся в этом слу­чае. Я отпра­вил­ся в путь с мрач­ной реши­мо­стью раз­де­лать­ся с этим зада­ни­ем раз­де­лать­ся успеш­но и как мож­но быст­рее; мое раз­дра­же­ние несколь­ко уме­ря­ли кар­ти­ны ско­ро­го воз­вра­ще­ния с цен­ны­ми бума­га­ми и пре­ступ­ни­ком, зако­ван­ным в цепи; в более отда­лен­ных меч­тах сва­дьба при­ни­ма­ла вид три­ум­фаль­но­го шествия.

Изве­стив род­ных, неве­сту и близ­ких дру­зей и наско­ро собрав­шись в доро­гу, я встре­тил­ся с пре­зи­ден­том Мак-Ком­бом в восемь вече­ра на стан­ции Сау­терн-Паци­фик; полу­чил от него пись­мен­ные инструк­ции с чеко­вой книж­кой и занял купей­ное место в его вагоне, при­цеп­лен­ном к девя­ти­ча­со­во­му транс­кон­ти­нен­таль­но­му экс­прес­су. Путе­ше­ствие не обе­ща­ло ника­ких при­клю­че­ний, и после недол­го­го сна я без­мя­теж­но рас­сла­бил­ся в крес­ле, насла­жда­ясь мяг­ко­стью хода ваго­на; затем вни­ма­тель­но про­чел инструк­ции и начал стро­ить пла­ны по поим­ке Фел­до­на с его цен­ным гру­зом. Мест­ность вокруг Тлас­ка­лы я изу­чил доста­точ­но хоро­шо — веро­ят­но, гораз­до луч­ше сбе­жав­ше­го — и пото­му мог рас­счи­ты­вать на пре­иму­ще­ство, в слу­чае если пре­ступ­ник не успел добрать­ся до желез­ной доро­ги.

Соглас­но посту­пив­шим сооб­ще­ни­ям, Фел­дон уже дав­но бес­по­ко­ил Джек­со­на сво­им пове­де­ни­ем; послед­не­го насто­ра­жи­ва­ли его замкну­тость и при­выч­ка надол­го запи­рать­ся в неуроч­ные часы в рабо­чей лабо­ра­то­рии. Подо­зре­ва­ли, что вме­сте с несколь­ки­ми мест­ны­ми рабо­чи­ми Фел­дон был заме­шан в кра­жах руды, но, хотя рабо­чих уво­ли­ли, про­тив него не нашлось улик. К тому же, несмот­ря на его скрыт­ность, в пове­де­нии Фел­до­на чув­ство­ва­лось боль­ше непо­ви­но­ве­ния, чем созна­ния вины. Дер­жал­ся он вызы­ва­ю­ще и гово­рил так, слов­но не он, а ком­па­ния обжу­ли­ва­ла его. Вполне объ­яс­ни­мая насто­ро­жен­ность кол­лег, писал Джек­сон, каза­лось, раз­дра­жа­ла его до край­но­сти; в резуль­та­те он решил скрыть­ся, при­хва­тив все, что нашлось цен­но­го в управ­ле­нии шах­ты. О его воз­мож­ном место­на­хож­де­нии мож­но было толь­ко дога­ды­вать­ся, хотя в послед­ней теле­грам­ме Джек­сон ука­зы­вал на дикие скло­ны Сьер­ра-де-Малин­чи — отвес­ный, оку­тан­ный леген­да­ми пик, очер­та­ни­я­ми напо­ми­на­ю­щий лежа­ще­го чело­ве­ка. Из этих пред­го­рий, как гово­ри­ли, про­ис­хо­ди­ли про­во­ро­вав­ши­е­ся рабо­чие.

В Эль-Пасо, куда мы добра­лись в два часа ночи, мой спаль­ный вагон отце­пи­ли от транс­кон­ти­нен­таль­но­го экс­прес­са и ото­гна­ли к локо­мо­ти­ву, спе­ци­аль­но зака­зан­но­му по теле­гра­фу до Мехи­ко-Сити. Я про­дол­жал дре­мать до рас­све­та и весь сле­ду­ю­щий день про­вел, с тос­кой наблю­дая уны­лый ланд­шафт пусты­ни Чиуа­уа. Маши­нист обе­щал при­быть в Мехи­ко-Сити не позд­нее пят­ни­цы, одна­ко его уве­ре­ния раз­би­ва­лись о бес­чис­лен­ные задерж­ки и оста­нов­ки в пути. Одно­сто­рон­няя колея ока­за­лась необы­чай­но ожив­лен­ной, и нам подол­гу при­хо­ди­лось про­ста­и­вать на коль­це­вых вет­ках, ожи­дая, пока прой­дут встреч­ные паро­во­зы. В Тор­ре­он мы при­бы­ли с опоз­да­ни­ем на шесть часов. Было почти восемь вече­ра обе­щан­ной пят­ни­цы, когда маши­нист согла­сил­ся поехать быст­рее, что­бы навер­стать упу­щен­ное вре­мя. Нерв­ное напря­же­ние, не поки­дав­шее меня с само­го нача­ла поезд­ки, достиг­ло пре­де­ла, и я в отча­я­нии выме­рял шага­ми вагон, не зная, как еще занять вре­мя. Нако­нец ста­ло замет­но, что уско­ре­ние локо­мо­ти­ва обхо­дит­ся нам доро гой ценой; не про­шло и полу­ча­са, как пере­грев колес­ных осей пре­вра­тил мой вагон в некое подо­бие духо­во­го шка­фа. После недол­го­го сове­ща­ния эки­паж при­нял реше­ние оста­но­вить гон­ку и с преж­ней ско­ро­стью доби­рать­ся до сле­ду­ю­щей стан­ции, где нахо­ди­лись ремонт­ные мастер­ские. Для меня это собы­тие яви­лось послед­ней кап­лей; я едва не зато­пал нога­ми от воз­му­ще­ния, слов­но ребе­нок. Вце­пив­шись в под­ло­кот­ни­ки мяг­ко­го крес­ла, я нале­гал на них изо всех сил в надеж­де заста­вить поезд дви­гать­ся быст­рее обго­няв­ших нас по пес­кам чере­пах.

Было почти десять вече­ра, когда мы вполз­ли в Куэта­ро, где мой вагон отце­пи­ли и ото­гна­ли на запас­ный путь. Мест­ные меха­ни­ки, осмот­рев­шие его, спо­кой­но заяви­ли, что ремонт отни­мет пару недель, так как необ­хо­ди­мые зап­ча­сти труд­но разыс­кать где-либо бли­же Мехи­ко­Си­ти. Каза­лось, все скла­ды­ва­ет­ся про­тив меня; я стис­нул зубы при мыс­ли о Фел­доне, усколь­зав­шем все даль­ше и даль­ше — воз­мож­но, в пор­то­вые дебри Вера­крус или же в Мехи­ко-Сити с его желез­но­до­рож­ны­ми вок­за­ла­ми,- в то вре­мя как эта новая задерж­ка бук­валь­но свя­зы­ва­ла меня по рукам и ногам. Конеч­но, Джек­сон изве­стил всех шери­фов в окру­ге, одна­ко я доста­точ­но имел с ними дел, что­бы не обма­ны­вать­ся отно­си­тель­но их воз­мож­но­стей.

Как вско­ре выяс­ни­лось, луч­шее, что я мог сде­лать,- купить билет на ноч­ной экс­пресс до Мехи­ко-Сити, кото­рый сле­до­вал из Агуас­ка­льен­тес и делал пяти­ми­нут­ную оста­нов­ку в Куэта­ро. По рас­пи­са­нию его при­бы­тие ожи­да­лось око­ло часу ночи, а в пять утра он дол­жен был доста­вить меня в сто­ли­цу. Поку­пая билет, я обна­ру­жил, что поезд состав­лен из купей­ных ваго­нов евро­пей­ско­го образ­ца вме­сто при­выч­ных аме­ри­кан­ских с длин­ны­ми ряда­ми двух­мест­ных кре­сел. Лет трид­цать назад такие ваго­ны были обыч­ным явле­ни­ем на мек­си­кан­ских желез­ных доро­гах во мно­гом бла­го­да­ря вли­я­нию евро­пей­ских фирм, помо­гав­ших про­кла­ды­вать пер­вые линии; и теперь, в 1889 году, мек­си­кан­ское управ­ле­ние доро­га­ми про­дол­жа­ло исполь­зо­вать их для внут­рен­них пере­во­зок. Обыч­но я пред­по­чи­таю аме­ри­кан­скую кон­струк­цию, так как не люб­лю рас­смат­ри­вать лица людей, сидя­щих напро­тив; одна­ко в этот раз мне было не до выбо­ра. Оста­ва­лось наде­ять­ся, что в столь позд­ний час в купе нико­го не ока­жет­ся и я смо­гу уте­шить­ся оди­но­че­ством, так необ­хо­ди­мым моим измо­тан­ным нер­вам. С мыс­ля­ми о мяг­ком крес­ле я запла­тил за билет пер­во­го клас­са, забрал из пре­зи­дент­ско­го ваго­на свой багаж и теле­гра­фи­ро­вал Мак-Ком­бу и Джек­со­ну о слу­чив­шем­ся, после чего побрел на стан­ци­он­ную плат­фор­му дожи­дать­ся при­бы­тия поез­да.

К мое­му удив­ле­нию, он опоз­дал все­го лишь на пол­ча­са, кото­рые тем не менее пока­за­лись мне непе­ре­но­си­мы­ми в без­ра­дост­ном сто­я­нии на пустын­ной плат­фор­ме. Кон­дук­тор, про­во­див­ший меня в купе, сооб­щил, что они наде­ют­ся навер­стать задерж­ку и при­быть точ­но по гра­фи­ку. Удоб­но устро­ив­шись в крес­ле по ходу поез­да, я рас­сла­бил­ся и при­крыл гла­за, в надеж­де без помех про­спать пред­сто­я­щее путе­ше­ствие. Туск­лый свет от керо­си­но­вой лам­пы под потол­ком едва раз­го­нял царив­ший в купе полу­мрак. Поезд тро­нул­ся, и я искренне пора­до­вал­ся, что еду один. Раз­ме­ре­нию пока­чи­ва­ясь, я кивал голо­вой в такт дви­же­нию, заня­тый мыс­ля­ми о пред­сто­я­щей погоне.

Неожи­дан­но я почув­ство­вал, что в купе есть кто-то еще. В углу, по диа­го­на­ли от мое­го крес­ла, сгор­бив­шись так, что не было вид­но его лица, сидел небреж­но оде­тый муж­чи­на огром­но­го роста. Веро­ят­но, сла­бое осве­ще­ние не поз­во­ли­ло мне раз­гля­деть его рань­ше. Рядом с ним на сиде­нье сто­ял боль­шой сак­во­яж, потре­пан­ный и гро­мозд­кий, кото­рый незна­ко­мец даже во сне креп­ко сжи­мал сво­ей на удив­ле­ние тон­кой рукой. Прон­зи­тель­ный гудок локо­мо­ти­ва, пре­одо­ле­вав­ше­го оче­ред­ной из бес­чис­лен­ных гор­ных пово­ро­тов, заста­вил спя­ще­го бес­по­кой­но поше­ве­лить­ся; выпря­мив­шись в крес­ле, он нерв­но про­вел рукой по лбу. Откры­тое, зарос­шее густой рыжей боро­дой лицо выда­ва­ло в нем типич­но­го англо­сак­са. Заме­тив меня, он совер­шен­но про­бу­дил­ся, непри­ят­но пора­зив меня необъ­яс­ни­мой враж­деб­но­стью, мельк­нув­шей в его тем­ных, поблес­ки­ва­ю­щих гла­зах. Без сомне­ния, его силь­но раз­до­са­до­ва­ло мое при­сут­ствие; со сво­ей сто­ро­ны я тоже испы­тал неко­то­рое разо­ча­ро­ва­ние, обна­ру­жив в туск­ло осве­щен­ном купе стран­но­го попут­чи­ка. Луч­шим выхо­дом из поло­же­ния было при­ня­тие неожи­дан­но­го сосед­ства как даро­ван­но­го свы­ше. Итак, я при­нял­ся изви­нять­ся за свое втор­же­ние в рас­че­те на ответ­ное рас­по­ло­же­ние. Незна­ко­мец, по всей види­мо­сти, был моим сооте­че­ствен­ни­ком — аме­ри­кан­цем, и мож­но было наде­ять­ся най­ти с ним общий язык. К тому же после обме­на фор­маль­ны­ми любез­но­стя­ми мы вполне мог­ли оста­вить друг дру­га в покое до само­го кон­ца путе­ше­ствия.

К мое­му изум­ле­нию, незна­ко­мец не про­из­нес ни сло­ва в ответ на мои изви­не­ния. Вме­сто это­го он с непо­нят­ной настой­чи­во­стью про­дол­жал рас­смат­ри­вать меня, нетер­пе­ли­вым жестом сво­бод­ной руки отка­зав­шись от пред­ло­жен­ной сига­ры. Дру­гая его рука про­дол­жа­ла креп­ко сжи­мать руч­ку огром­но­го потре­пан­но­го сак­во­я­жа; вся его фигу­ра, каза­лось, излу­ча­ла скры­тую угро­зу. После дли­тель­ной пау­зы он рез­ко отвер­нул­ся к окну, слов­но мог разо­брать что-либо в густой чер­но­те ночи. При таком откро­вен­ном недру­же­лю­бии я пред­по­чел оста­вить его в покое; отки­нул­ся в крес­ле, надви­нул на лоб шля­пу и закрыл гла­за в попыт­ке про­дре­мать остав­шу­ю­ся часть путе­ше­ствия.

Не успе­ла при­ят­ная полу­дре­ма сме­жить мне веки, как какая-то неве­до­мая сила заста­ви­ла меня сно­ва широ­ко рас­крыть их. Стран­ная, неося­за­е­мая суб­стан­ция, каза­лось, удер­жи­ва­ла меня, не поз­во­ляя бро­сить­ся вдо­гон­ку за остат­ка­ми усколь­за­ю­ще­го сна. Под­няв голо­ву, я огля­дел сумрач­но осве­щен­ное купе: ника­ких изме­не­ний, толь­ко незна­ко­мец в про­ти­во­по­лож­ном углу про­дол­жа­ет задум­чи­во смот­реть на меня — задум­чи­во, но без тени дру­же­лю­бия. На этот раз я даже не пытал­ся начать бесе­ду; попро­сту отки­нул­ся назад, в преж­нее полу­сон­ное поло­же­ние, полу­при­крыв гла­за, слов­но спя­щий, и при­нял­ся с любо­пыт­ством наблю­дать из-под опу­щен­ных полей шля­пы за пове­де­ни­ем незна­ком­ца.

Пока поезд со сту­ком мчал­ся сквозь непро­гляд­ную тьму, с лицом мое­го попут­чи­ка про­ис­хо­ди­ли труд­но­объ­яс­ни­мые мета­мор­фо­зы. По-види­мо­му, удо­вле­тво­рен­ный тем, что я заснул, он поз­во­лил себе выплес­нуть нару­жу до сих пор сдер­жи­ва­е­мые эмо­ции — любо­пыт­ное сме­ше­ние чувств, при­ро­да кото­рых вну­ша­ла все что угод­но, но толь­ко не дове­рие. Нена­висть, страх, тор­же­ство и фана­тич­ная реши­мость про­ло­жи­ли неров­ную линию его губ, мельк­ну­ли в гла­зах, напол­нив сви­ре­по­стью и алч­но­стью его взгляд. С вне­зап­ной ясно­стью я понял, что этот чело­век безу­мен и крайне опа­сен.

Не ста­ну скры­вать сво­е­го состо­я­ния в тот момент; едва ли я испы­ты­вал что-либо, кро­ме стра­ха, когда уви­дел, как обсто­ят дела. Холод­ный пот и с тру­дом сдер­жи­ва­е­мая нерв­ная дрожь силь­но меша­ли мне при­тво­рять­ся спя­щим. Жизнь слиш­ком мно­го зна­чи­ла для меня тогда, и мысль о сосед­стве безум­но­го убий­цы — весь­ма веро­ят­но, воору­жен­но­го — была отвра­ти­тель­ной и пуга­ю­щей. Воз­мож­ность руко­паш­ной схват­ки сво­ди­ла к нулю все мои шан­сы, так как попут­чик был насто­я­щий гигант и, оче­вид­но, нахо­дил­ся в пике сво­ей атле­ти­че­ской фор­мы, тогда как я, поми­мо некреп­ко­го тело­сло­же­ния, был силь­но измо­тан бес­пре­рыв­ны­ми пере­ез­да­ми, бес­сон­ни­цей и нерв­ным напря­же­ни­ем. Бес­спор­но, мое поло­же­ние было неза­вид­ным; мыс­лен­но я уже про­щал­ся с жиз­нью, с ужа­сом наблю­дая пля­шу­щие огонь­ки безу­мия в гла­зах незна­ком­ца. В моз­гу, слов­но в пред­смерт­ной аго­нии, про­но­си­лись кар­ти­ны про­шло­го; гово­рят, у тону­щих в послед­ние секун­ды вся жизнь зано­во про­хо­дит перед гла­за­ми.

В кар­мане мое­го пла­ща лежал револь­вер, одна­ко любая попыт­ка дотя­нуть­ся до него была бы немед­лен­но обна­ру­же­на. Более того, достань я его — и кто пред­ска­жет, как пове­дет себя сидя­щий пере­до мной безу­мец? Даже если удаст­ся выстре­лить, у гиган­та оста­нет­ся доста­точ­но сил, что­бы вырвать у меня ору­жие и про­ло­мить им мой череп; если же он сам воору­жен, ему не соста­вит тру­да застре­лить или заре­зать меня, даже не пыта­ясь обез­ору­жить. Вид взве­ден­но­го писто­ле­та, как пра­ви­ло, бла­го­твор­но вли­я­ет на нор­маль­но­го чело­ве­ка; на безум­ца же, кото­ро­му его пол­ное без­раз­ли­чие к послед­стви­ям при­да­ет почти сверх­че­ло­ве­че­скую мощь и энер­гию, ничто не спо­соб­но ока­зать долж­но­го воз­дей­ствия. Даже в ту мрач­ную дофрей­дов­скую эру мно­гие люди, и я в их чис­ле, дога­ды­ва­лись о том, как опас­но иметь дело с ненор­маль­ны­ми. Незна­ко­мец в углу напря­жен­но поше­ве­лил­ся, оче­вид­но гото­вый к дей­стви­ям,- в этом не остав­ля­ли сомне­ний его горя­щие гла­за и подер­ги­ва­ю­щи­е­ся от воз­буж­де­ния лице­вые муску­лы.

Дыха­ние его ста­ло хрип­лым, грудь лихо­ра­доч­но взды­ма­лась, пред­ве­щая близ­кую раз­вяз­ку. Не пере­ста­вая при­тво­рять­ся спя­щим, я мед­лен­но опу­стил пра­вую руку и осто­рож­но кос­нул­ся кар­ма­на, где лежал револь­вер; при этом я не спус­кал глаз с попут­чи­ка на слу­чай, если он заме­тит мое дви­же­ние. К мое­му ужа­су, он заме­тил — едва ли не до того, как его лицо успе­ло пере­ме­нить выра­же­ние. Стре­ми­тель­ным брос­ком, неве­ро­ят­ным для чело­ве­ка его роста и тело­сло­же­ния, он нава­лил­ся на меня, преж­де чем я успел осо­знать, что слу­чи­лось. Слов­но вели­кан-людо­ед из сказ­ки, он скло­нил­ся надо мной, при­гвоз­див к сиде­нью мощ­ной ладо­нью и пере­хва­тив револь­вер дру­гой. Пере­ло­жив его в свой кар­ман, он с пре­зри­тель­ным видом отпу­стил меня, хоро­шо пони­мая, насколь­ко я зави­сим от его физи­че­ской мощи. Ярост­ные огонь­ки в его зрач­ках посте­пен­но сме­ни­лись выра­же­ни­ем зло­рад­но­го уча­стия и како­го-то мало­по­нят­но­го рас­че­та, когда он выпря­мил­ся в пол­ный рост — голо­вой немно­го не доста­вая до потол­ка ваго­на — и вни­ма­тель­но уста­вил­ся на меня.

Я не шеве­лил­ся, и секун­ду спу­стя гигант сно­ва опу­стил­ся в крес­ло напро­тив; зло­ве­ще ухмы­ля­ясь, он рас­крыл свой потре­пан­ный сак­во­яж и извлек из него стран­но­го вида кон­струк­цию — доволь­но боль­шую клет­ку из тон­кой про­во­ло­ки, пере­пле­тен­ную напо­до­бие фех­то­валь­ной мас­ки, одна­ко по фор­ме боль­ше напо­ми­на­ю­щую водо­лаз­ный шлем. К вер­шине шле­ма кре­пил­ся тол­стый про­вод, дру­гой конец кото­ро­го оста­вал­ся в сак­во­я­же. Любов­но погля­ды­вая и уба­ю­ки­вая коле­ня­ми извле­чен­ный при­бор, гигант испод­ло­бья огля­ды­вал меня и почти по-коша­чьи обли­зы­вал­ся. В пер­вый раз за все вре­мя он заго­во­рил — глу­бо­ким, соч­ным голо­сом, являв­шим пуга­ю­щую про­ти­во­по­лож­ность его вскло­ко­чен­но­му виду и потре­пан­но­му костю­му из гру­бо­го вель­ве­та.

- Вам круп­но повез­ло, мистер. Имя мое­го пер­во­го доб­ро­воль­ца вой­дет в исто­рию, не сомне­вай­тесь! Сла­ва, извест­ность… Вы даже не меч­та­ли об этом. Гря­ду­щие поко­ле­ния воз­двиг­нут памят­ник мое­му гению, пусть они и не дога­ды­ва­ют­ся о нем сей­час. Вы буде­те пер­вым… сво­е­го рода разум­ный кро­лик… Пока у меня были толь­ко кош­ки и ослы… Он дей­ству­ет даже на ослов!

Он замолк и затряс голо­вой; боро­да­тое лицо иска­зи­ла гри­ма­са внут­рен­ней боли — слов­но гигант пытал­ся стрях­нуть неви­ди­мую ношу, давив­шую на его пле­чи. Замет­ное про­яс­не­ние, насту­пив­шее сле­дом, несколь­ко при­ту­ши­ло безум­ные огонь­ки, полы­хав­шие в его гла­зах. Мгно­вен­но уло­вив про­ис­шед­шую пере­ме­ну, я отва­жил­ся под­дер­жать бесе­ду в надеж­де напра­вить ее ход в более без­опас­ное рус­ло.

- Пора­зи­тель­но! Но как вы дога­да­лись создать этот при­бор? Он с доволь­ным видом кив­нул голо­вой.

- Чистей­шая логи­ка, сударь. Если бы осталь­ные дога­ды­ва­лись о том, что извест­но мне, они, без сомне­ния, сде­ла­ли бы то же самое. Но их умствен­ная мощь недо­ста­точ­на; им не хва­та­ет зна­ний и сил, кото­рые я раз­вил в себе. Вре­мя гос­под­ства чело­ве­че­ской расы истек­ло, и мне выпа­ла мис­сия очи­стить Зем­лю перед воз­вра­ще­ни­ем Кет­цаль­ко­ат­ля. Бой­ни, висе­ли­цы, пла­хи ‑все это в про­шлом вар­вар­ских эпох; буду­щее при­над­ле­жит мое­му тво­ре­нию! Как вы зна­е­те, пару лет назад ньюй­орк­ское зако­но­да­тель­ное собра­ние про­го­ло­со­ва­ло за вве­де­ние элек­три­че­ской каз­ни, одна­ко все, на что ока­за­лась спо­соб­на их фан­та­зия, огра­ни­чи­лось жал­ки­ми подел­ка­ми вро­де “крес­ла-качал­ки” Сте­фен­со­на или дина­мо-маши­ны Девен­пор­та. От мое­го дети­ща эти сно­бы попро­сту отмах­ну­лись. Что за глуп­цы, о Боже! Как буд­то мне извест­но мень­ше, чем им, о смер­ти и об элек­три­че­стве. Я с дет­ства не думал ни о чем дру­гом; изу­чил эти про­бле­мы как уче­ный, испы­тал как инже­нер и сол­дат…- Он отки­нул­ся на спин­ку сиде­нья и при­щу­рил глаза.Двадцать лет назад я сра­жал­ся в армии Мак­си­ми­ли­а­на. Я мог бы стать гене­ра­лом, полу­чить дво­рян­ские поче­сти, но про­кля­тые кон­фе­де­ра­ты раз­гро­ми­ли нас, и мне при­шлось бежать из стра­ны. Но я нико­гда не забы­вал о ней и воз­вра­щал­ся… Сей­час я живу в Роче­сте­ре, штат Нью-Йорк…

Гла­за его ста­ли по-безум­но­му хит­ры­ми; слег­ка подав­шись впе­ред, он кос­нул­ся мое­го коле­на длин­ны­ми, изящ­ны­ми паль­ца­ми.

- Я стран­ство­вал по этой зем­ле, это вер­но, и про­ник в ее тай­ны даль­ше дру­гих. Мне нена­вист­ны янки и боль­ше по душе мек­си­кан­цы. Вам это кажет­ся стран­ным? Нет? Вы ведь не дума­е­те, что в Мек­си­ке живут одни испан­цы? Боже, если бы вы слы­ша­ли о пле­ме­нах, кото­рых я знаю! В горах… в горах… Ана­ху­ак… Тенох­тит­лан… древ­ние расы Пер­на­то­го Змея…

Его выкри­ки пере­шли в пес­но­пе­ние, сопро­вож­дав­ше­е­ся не лишен­ным мело­дии под­вы­ва­ни­ем.

- Йа!Хайцилопочли!.. Нахат­ла­катль! Семь хра­ни­те­лей, семь древ­них закля­тий… Хочи­мил­ка, Чал­ка, Тепане-ка, Акол­ху, Тлах­ви­ка, Тлас­кал­те­ка, Ацте­ка! Йа! Йа! Я посе­тил семь пещер Чико­моц­то­ка, но об этом никто не сме­ет знать! Хотя вам уже не при­дет­ся делить­ся этим зна­ни­ем…

Он помол­чал и про­дол­жал уже преж­ним тоном:

- Если бы вы слы­ша­ли, о чем гово­рят в горах. Все ждут при­ше­ствия Хай­ци­ло­по­чли. Когда он сой­дет на Зем­лю… Впро­чем, об этом доста­точ­но спро­сить любо­го кре­стья­ни­на к югу от Мехи­ко-Сити. Янки в зако­но­да­тель­ном собра­нии еще пожа­ле­ют о том, что откло­ни­ли мое изоб­ре­те­ние. Что ж, если им боль­ше нра­вит­ся ста­рое, про­тер­тое крес­ло… Ха! Непло­хая шут­ка, а, мистер? Крес­ло, теп­лый камин… совсем как у ста­ри­ка Готор­на…

Вели­кан рас­хо­хо­тал­ся над этой паро­ди­ей на доб­ро­душ­ный юмор.

- Хотел бы я сесть в их пар­ши­вое крес­ло! Их бата­рей едва хва­тит, что­бы заста­вить сжи­мать­ся лягу­ша­чью лап­ку! И они наме­ре­ны изве­сти всех убийц — всех до еди­но­го! Вам не бро­са­ет­ся в гла­за логи­че­ская несу­ра­зи­ца в этом реше­нии? Нет? Что тол­ку сажать на стул про­ви­нив­ших­ся, когда в душе каж­до­го живет убий­ца… Кто-то уби­ва­ет идеи, кто-то вору­ет изоб­ре­те­ния… как они… они сле­ди­ли за мной, что­бы украсть…

Он осек­ся и замол­чал. Видя в про­дол­же­нии бесе­ды свой един­ствен­ный шанс на спа­се­ние, я решил под­бод­рить его.

- Не отча­и­вай­тесь. Я уве­рен, что рано или позд­но они обя­за­тель­но одоб­рят ваше изоб­ре­те­ние.

По-види­мо­му, моей так­тич­но­сти ока­за­лось недо­ста­точ­но, пото­му что вме­сто отве­та он язви­тель­но пере­спро­сил меня:

- Вы уве­ре­ны? Какая любез­ная снис­хо­ди­тель­ность к гению! Черт бы вас всех побрал с вашей веж­ли­во­стью! Сей­час вы сами испы­та­е­те на себе то, что они укра­ли у меня для сво­е­го пар­ши­во­го сту­ла. Дух свя­щен­ной горы Низа­хвал­пил­ли пове­дал мне, что они сле­ди­ли.. .они сле­ди­ли… сле­ди­ли… Он сно­ва задох­нул­ся сло­ва­ми; скри­вил­ся и при­нял­ся отча­ян­но мотать голо­вой, слов­но пыта­ясь таким спо­со­бом вытрях­нуть нечто, меша­ю­щее нор­маль­но шеве­лить­ся его изви­ли­нам. Эта про­це­ду­ра, каза­лось, успо­ко­и­ла его, и он при­нял­ся дело­ви­то объ­яс­нять.

- Мое изоб­ре­те­ние нуж­да­ет­ся в про­вер­ке. Все необ­хо­ди­мое у меня с собой. Про­во­лоч­ный шлем спле­тен из гиб­кой про­во­ло­ки и лег­ко наде­ва­ет­ся на любую голо­ву. Шей­ный зажим регу­ли­ру­ет­ся пряж­кой: пре­ступ­ник не задох­нет­ся. Элек­тро­ды на лбу и у осно­ва­ния затыл­ка обес­пе­чи­ва­ют доста­точ­ное напря­же­ние. Выклю­чи голо­ву, и что оста­нет­ся от чело­ве­ка? Ведь так, мистер? Эти кре­ти­ны из зако­но­да­тель­но­го собра­ния тра­тят мил­ли­о­ны на то, что­бы свер­ху дони­зу нашпи­го­вать свое крес­ло элек­тро­да­ми. Иди­о­ты! Раз­ве обя­за­тель­но реше­тить чело­ве­ка шпа­гой, когда доста­точ­но про­ткнуть серд­це? Я видел, как уми­ра­ют в сра­же­нии, и пре­крас­но знаю, что для это­го нуж­но… А их дурац­кая дина­мо-маши­на, высо­ко­вольт­ные цепи и про­чая ерун­да? Поче­му они не удо­су­жи­лись взгля­нуть, на что спо­со­бен мой акку­му­ля­тор? Нет, разу­ме­ет­ся. Это мой сек­рет, но я бы мог рас­ска­зать, если бы они вели себя чест­но… Прин­цип не очень сло­жен, как и все гени­аль­ное. Но сей­час мне нужен доб­ро­во­лец, кото­ро­го я мог бы под­верг­нуть испы­та­нию… Вы, конеч­но, дога­ды­ва­е­тесь, кому выпа­ла честь быть пер­вым?

У меня мураш­ки по коже про­бе­жа­ли от тако­го вопро­са. Лишь быст­рый ответ и под­хо­дя­щие сло­ва мог­ли выз­во­лить меня из этой ловуш­ки. Слов­но щитом при­кры­ва­ясь напуск­ной серьез­но­стью, я попро­бо­вал отшу­тить­ся.

- Э‑э… веро­ят­но, сре­ди поли­ти­ков в Сан-Фран­цис­ко мож­но най­ти под­хо­дя­щие экзем­пля­ры… Им про­сто необ­хо­ди­мо попро­бо­вать ваше­го изоб­ре­те­ния, поверь­те мое­му сло­ву. Если же гово­рить серьез­но, у меня непло­хие свя­зи сре­ди тамош­них бонз, так что, когда я закон­чу свои дела в Мехи­ко, вы може­те поехать вме­сте со мной в Шта­ты. Поста­ра­ем­ся при­ду­мать что-нибудь для ваше­го при­бо­ра… Его ответ был рас­су­ди­тель­ным и любез­ным.

- Бла­го­да­рю, но ваше пред­ло­же­ние неосу­ще­стви­мо. С тех пор как эти пре­ступ­ни­ки в зако­но­да­тель­ном собра­нии отверг­ли мое изоб­ре­те­ние и отря­ди­ли шпи­о­нов, что­бы украсть его у меня, я поклял­ся не воз­вра­щать­ся в Шта­ты. Но сей­час мне как воз­дух нужен чисто­кров­ный аме­ри­ка­нец в каче­стве испы­ту­е­мо­го. На испан­цах и мети­сах лежит про­кля­тье, и экс­пе­ри­мент не будет чистым, если я выбе­ру кого-нибудь из них. Чисто­кров­ные индей­цы — из насто­я­щих потом­ков Кры­ла­то­го Змея свя­щен­ны и непри­кос­но­вен­ны, за исклю­че­ни­ем при­но­си­мых в жерт­ву… но даже в этом слу­чае необ­хо­ди­мо соблю­дать древ­ние риту­а­лы. Так что мне никак не обой­тись без бело­го аме­ри­кан­ца. Разу­ме­ет­ся, пер­вый доб­ро­во­лец, кото­ро­го я выбе­ру, наве­ки вой­дет в исто­рию. Вам извест­но его имя?

Звук его голо­са могиль­ной про­по­ве­дью отра­зил­ся в моих ушах. Все, что мне оста­ва­лось,- изо всех сил ста­рать­ся оття­нуть вре­мя.

- Ну, если это так важ­но, я поды­щу для вас дюжи­ну пер­во­класс­ных экзем­пля­ров чисто­кров­ных янки, как толь­ко мы при­бу­дем в Мехи­ко­Си­ти. Я знаю места, кото­рые пря­мо кишат ими и где их хва­тят­ся не рань­ше неде­ли…

Власт­ным дви­же­ни­ем руки он пре­рвал меня; в его обра­ще­нии скво­зи­ло непод­дель­ное вели­чие.

- Доволь­но шуток. Встань­те и дер­жи­тесь пря­мо, как подо­ба­ет муж­чине. Я выбрал вас, и на том све­те вы буде­те бла­го­да­рить меня за ока­зан­ную вам честь. Эта жерт­ва покро­ет вас неувя­да­е­мой сла­вой. Мой новый прин­цип… если бы не тыся­че­лет­ний экс­пе­ри­мент при­ро­ды, кто бы открыл его? Вы пола­га­е­те, что атом устро­ен так, как вас учи­ли в шко­ле? Глу­пец! Прой­дут сто­ле­тия, преж­де чем какой-нибудь бол­ван наткнет­ся на мой прин­цип, но я не поз­во­лю миру ждать так дол­го!

Когда я встал по его при­ка­зу, он вытя­нул из сак­во­я­жа допол­ни­тель­ную пор­цию про­во­дов и при­бли­зил­ся ко мне — про­во­лоч­ный шлем в вытя­ну­тых руках, выра­же­ние непод­дель­но­го вос­тор­га на заго­ре­лом, зарос­шем боро­дой лице. На какую-то долю секун­ды он напом­нил мне сия­ю­щее древ­не­гре­че­ское боже­ство, одна­ко это сход­ство не про­дер­жа­лось и секун­ды, сто­и­ло ему открыть рот.

- Хей, Адо­най, Хейа! Жерт­вую тебе, о вели­кий! Вино все­лен­ной; нек­тар, рас­сы­пан­ный сре­ди звезд; Линос, Иак­хус, Иале­мус, Загре­ус, Дио­ни­сос, Атис, Гилас; из рода Апол­ло­на, рас­тер­зан­ный пса­ми Аргу­са! Исча­дие Пса­мат-та, дитя гре­ха, Эвоу! Эвоу!

Он сно­ва запел, но на этот раз его пове­ло глу­бо­ко вспять, к клас­си­че­ским вос­по­ми­на­ни­ям школь­ной юно­сти. Послуш­но заме­рев посре­ди купе, я под­нял гла­за к потол­ку и над голо­вой уви­дел сви­са­ю­щий шнур стоп-кра­на. Завы­ва­ю­щий в экс­та­зе гигант не обра­щал на меня ника­ко­го вни­ма­ния, и я решил дей­ство­вать. Несла­жен­но под­хва­тив крик “Эвоу!”, я в молель­ном жесте воз­дел руки к шну­ру, наде­ясь ухва­тить­ся за него рань­ше, чем мой попут­чик сооб­ра­зит, в чем дело. Меня жда­ло серьез­ное разо­ча­ро­ва­ние. Гигант немед­лен­но раз­га­дал мои наме­ре­ния и мно­го­зна­чи­тель­но сунул ладонь в кар­ман, где лежал ото­бран­ный у меня револь­вер. Слов не тре­бо­ва­лось, и на корот­кое мгно­ве­ние мы оба засты­ли, слов­но две дере­вян­ные ста­ту­эт­ки. Затем он спо­кой­но про­из­нес: “Пото­ро­пи­тесь!”

Мои мыс­ли сно­ва лихо­ра­доч­но заме­та­лись, отыс­ки­вая воз­мож­ные вари­ан­ты бег­ства. На мек­си­кан­ских поез­дах две­ри не запи­ра­ют­ся, одна­ко, преж­де чем я выско­чу в кори­дор, мой попут­чик сто раз успе­ет при­кон­чить меня. К тому же ско­рость поез­да тако­ва, что даже успеш­ный пры­жок не при­не­сет ниче­го, кро­ме уве­чий. Тянуть вре­мя — все, что оста­ва­лось мне. Боль­шая часть пути про­де­ла­на, и, как толь­ко мы при­бу­дем в Мехи­ко-Сити, поли­ция и про­вод­ни­ки задер­жат безум­ца. Пока же нель­зя было поз­во­лять ему надеть мне на голо­ву этот метал­ли­че­ский кол­пак; не то что­бы я опа­сал­ся, что аппа­рат зара­бо­та­ет, нет, одна­ко мне было хоро­шо извест­но, как ведут себя сума­сшед­шие, когда у них что-либо не выхо­дит. В без­дей­ствии аппа­ра­та он вполне может обви­нить меня, и тогда будет труд­но преду­га­дать послед­ствия. Одна­ко я мог попы­тать­ся пред­ска­зать полом­ку и таким обра­зом рас­по­ло­жить к себе гиган­та, кото­рый уви­дит во мне про­ро­ка, кол­ду­на или даже какое-нибудь мек­си­кан­ское боже­ство. При моем зна­нии мест­ной мифо­ло­гии этот про­ект не сле­до­ва­ло сбра­сы­вать со сче­тов, хотя пред­по­чти­тель­ны­ми пред­став­ля­лись все же дру­гие спо­со­бы задерж­ки вре­ме­ни. Инте­рес­но, за кого он при­мет меня, если пове­рит в про­ро­че­ство? За Кет­цаль­ко­ат­ля или Хай­ци­ло­по­чли? Если рас­суж­дать трез­во, пусть он счи­та­ет меня хоть Девой Мари­ей, толь­ко бы дотя­нуть до пяти утра, когда поезд при­бу­дет в сто­ли­цу.

Пер­вой в дело пошла боро­да­тая улов­ка с заве­ща­ни­ем. Как толь­ко сума­сшед­ший повто­рил свой при­каз пото­рап­ли­вать­ся, я при­нял­ся рас­ска­зы­вать ему о сво­ей семье, о пред­сто­я­щей сва­дьбе — после чего, закон­чив, попро­сил еще несколь­ко минут, что­бы оста­вить послед­ние рас­по­ря­же­ния отно­си­тель­но мое­го иму­ще­ства. Если, заве­рил я сво­е­го попут­чи­ка, он одол­жит мне немно­го бума­ги и согла­сит­ся отпра­вить заве­ща­ние по почте, я при­му смерть со спо­кой­ной душой. После неко­то­ро­го коле­ба­ния он бла­го­склон­но кив­нул и выудил из сво­е­го необъ­ят­но­го сак­во­я­жа блок­нот, кото­рый тор­же­ствен­но вру­чил мне, когда я сно­ва усел­ся на сиде­нье. Сле­ду­ю­щую замин­ку вызва­ла мастер­ская ава­рия с остри­ем каран­да­ша, и гиган­ту при­шлось сно­ва опус­кать­ся в нед­ра сво­е­го сак­во­я­жа. Ссу­див меня новым при­бо­ром для пись­ма, он забрал у меня поло­ман­ный и при­нял­ся сосре­до­то­чен­но зата­чи­вать гри­фель боль­шим ножом с костя­ной руко­ят­кой, кото­рый извлек из-за поя­са. Оче­вид­но, что вто­рой раз моя улов­ка вряд ли сра­бо­та­ет.

Сей­час мне труд­но при­пом­нить, что я писал в блок­но­те. По боль­шей части это были бес­связ­ные фра­зы и отрыв­ки из всплы­вав­ших в памя­ти книг, кото­рые я тоже запи­сы­вал, когда не знал, что при­ду­мать. Почерк пре­взо­шел мои самые сме­лые ожи­да­ния: стро­ки сли­ва­лись в жут­кую кашу, в кото­рой отчет­ли­во про­гля­ды­ва­лись лишь отдель­ные бук­вы и сло­ва. Разу­ме­ет­ся, я отда­вал себе отчет в том, что мой экзе­ку­тор может взгля­нуть на напи­сан­ное, преж­де чем начать экс­пе­ри­мент, и содро­гал­ся при мыс­ли о том, что за этим после­ду­ет. Поезд замед­лил ход, и секун­ды ста­ей испу­ган­ных крыс поска­ка­ли по моей спине. В про­шлом я толь­ко при­сви­сты­вал, удив­ля­ясь рез­во­му пере­сту­ку колес, одна­ко сей­час их темп, каза­лось, упал до нето­роп­ли­во­го поскри­пы­ва­ния похо­рон­ных дрог — моих похо­рон­ных дрог, мельк­ну­ла мрач­ная мысль.

Моей хит­ро­сти хва­ти­ло на четы­ре стра­ни­цы убо­ри­сто­го тек­ста; под конец сума­сшед­ший достал часы и сооб­щил, что у меня оста­лось все­го пять минут, не боль­ше. Сле­до­ва­ло что-то пред­при­ни­мать даль­ше. Я лихо­ра­доч­но допи­сы­вал послед­ние строч­ки, когда мне в голо­ву при­шла потря­са­ю­щая идея. Поста­вив раз­ма­ши­стую под­пись под сво­им сочи­не­ни­ем, я про­тя­нул лист­ки сума­сшед­ше­му вели­ка­ну, кото­рые тот небреж­но запих­нул в левый кар­ман курт­ки, и напом­нил ему о сво­их вли­я­тель­ных дру­зьях в Сан-Фран­цис­ко, кото­рых мог­ло бы заин­те­ре­со­вать его изоб­ре­те­ние.

- Может быть, мне соста­вить реко­мен­да­тель­ное пись­мо для вас? — поин­те­ре­со­вал­ся я.- Неболь­шой набро­сок и опи­са­ние ваше­го экзе­ку­ци­о­не­ра гаран­ти­ру­ют вам сер­деч­ный при­ем с их сто­ро­ны. В их силах помочь вам добить­ся извест­но­сти, и, само собой, они непре­мен­но при­мут ваш метод, если услы­шат о нем от кого-нибудь вро­де меня — чело­ве­ка, кото­ро­го хоро­шо зна­ют и кото­ро­му дове­ря­ют. Неудо­вле­тво­рен­ное тще­сла­вие долж­но было клю­нуть на эту удоч­ку, и дей­стви­тель­но, вели­кан немед­лен­но загло­тил крю­чок. Рели­ги­оз­ная часть поме­ша­тель­ства была отбро­ше­на как поло­вая тряп­ка; гла­за безум­ца заго­ре­лись от нетер­пе­ния, хотя он и при­ка­зал мне пото­рап­ли­вать­ся. Из недр сак­во­я­жа появи­лась гро­мозд­кая короб­ка, пол­ная стек­лян­ных цилин­дров и кату­шек индук­тив­но­сти, к кото­рым кре­пил­ся про­вод от шле­ма, и в сле­ду­ю­щую мину­ту вели­кан обру­шил на меня кучу тех­ни­че­ских тер­ми­нов, по боль­шей части бес­смыс­лен­ных для мое­го слу­ха. При­тво­рив­шись, что запи­сы­ваю все, что он гово­рит, я с любо­пыт­ством раз­гля­ды­вал его бата­рею, спра­ши­вая себя, дей­стви­тель­но ли она рабо­та­ет? Незна­ко­мец, по-види­мо­му, и вправ­ду был инже­не­ром.

Опи­са­ние соб­ствен­но­го дети­ща доста­ви­ло ему насто­я­щее удо­воль­ствие; его поры­ви­стость исчез­ла, дви­же­ния ста­ли более спо­кой­ны­ми. Серый рас­свет забрез­жил за окном, и я физи­че­ски почув­ство­вал, как с каж­дым его сло­вом мои шан­сы ста­но­вят­ся все более ося­за­е­мы­ми.

Одна­ко он тоже заме­тил рас­свет и сно­ва сви­ре­по нахму­рил­ся. Для меня его недо­воль­ство мог­ло озна­чать толь­ко гибель. Когда он с реши­тель­ным видом под­нял­ся, отло­жив бата­рею на сиде­нье рядом с сак­во­я­жем, я напом­нил ему, что еще не успел сде­лать набро­сок, и попро­сил подер­жать шлем в руках, что­бы мне было удоб­нее зари­со­вы­вать. Гигант завор­чал, но усту­пил и сел, не пере­ста­вая пре­ду­пре­ждать, что­бы я пото­рап­ли­вал­ся. Сле­ду­ю­щей задерж­кой был мой вопрос: как ведет себя жерт­ва во вре­мя каз­ни и как пре­одо­ле­ва­ет­ся ее сопро­тив­ле­ние?

- Пре­ступ­ни­ка креп­ко при­вя­зы­ва­ют к столбу,-отвечал он.- Сколь­ко бы он ни мотал голо­вой, шлем плот­но при­ле­га­ет к вис­кам и затыл­ку; про­во­ло­ка даже сжи­ма­ет­ся, когда по ней про­пус­ка­ют ток. Для регу­ли­ров­ки уров­ня мощ­но­сти в при­бо­ре есть рео­стат: здесь пре­дель­ный уро­вень, види­те?

За окном замель­ка­ли вспа­хан­ные поля и оди­но­кие доми­ки. Мы подъ­ез­жа­ли к сто­ли­це. В этот момент меня осе­ни­ла новая идея.

- Изви­ни­те,- я вино­ва­то улыб­нул­ся,- но что­бы рису­нок полу­чил­ся, мне необ­хо­ди­ма модель. Вы не мог­ли бы на пару минут надеть шлем, что­бы мне было лег­че зари­со­вать его? Газе­ты и офи­ци­аль­ные кру­ги непре­мен­но захо­тят узнать, как он выгля­дит. В подоб­ных делах тре­бу­ет­ся завер­шен­ность, поверь­те мое­му сло­ву.

Сам того не подо­зре­вая, я про­из­вел более удач­ный выстрел, чем пред­по­ла­гал. При упо­ми­на­нии прес­сы у вели­ка­на сно­ва заго­ре­лись гла­за.

- Газе­ты? Да… Черт бы их побрал, на этот раз им при­дет­ся выслу­шать меня! Пока они толь­ко сме­я­лись и не печа­та­ли ни сло­ва о моем при­бо­ре. Я им… Ну же, за дело! Нам нель­зя терять ни секун­ды! Он воз­буж­ден­но потер руки.- Черт побе­ри, они напе­ча­та­ют этот рису­нок! Я про­ве­рю, что­бы вы не допу­сти­ли оши­бок. Когда поли­ция обна­ру­жит ваш труп и они узна­ют, как это рабо­та­ет… Отче­ты в прес­се, ваше реко­мен­да­тель­ное пись­мо… да, это путь к сла­ве… Ну, пото­рап­ли­вай­тесь! Живее, я гово­рю!

Поезд силь­но потря­хи­ва­ло на сты­ках раз­би­той при­го­род­ной колеи, и нас обо­их неми­ло­серд­но швы­ря­ло из сто­ро­ны в сто­ро­ну. Под этим пред­ло­гом я еще раз сло­мал каран­даш, но сума­сшед­ший тут же про­тя­нул мне мой соб­ствен­ный, уже очи­нён­ный. Запас хит­ро­стей неумо­ли­мо исся­кал, и нуж­но было при­ду­мать нечто осо­бен­ное, что­бы оста­но­вить план безум­ца. До конеч­ной стан­ции оста­ва­лось доб­рых чет­верть часа. По моим рас­че­там, наста­ло самое вре­мя воз­звать к рели­ги­оз­ным чув­ствам мое­го попут­чи­ка. Собрав в памя­ти все когда-либо слы­шан­ное по ацтек­ской мифо­ло­гии, я рез­ко отбро­сил каран­даш с бума­гой и запел.

- Йа! Йа! Тло­кве­на­хва­к­ва! О, Сотво­рив­ший Зем­лю, и Ты, Ипал­не­мо­ан! Име­нем тво­им! Я слы­шу тебя! Слы­шу! Я вижу тебя! Вижу! Пер­на­тый Змей, Хейа! Яви мне изве­стие! Хай­ци­ло­по­чли, рас­ка­ты тво­их гро­мов вошли в мое серд­це! Гигант недо­вер­чи­во поко­сил­ся на меня: недо-

умен­ное выра­же­ние его лица быст­ро сме­ни­лось тре­во­гой. Какой-то момент в его гла­зах царил абсо­лют­ный мрак; каза­лось, он погру­зил­ся в про­стра­цию. Дви­га­ясь слов­но сом­нам­бу­ла, он со вздо­хом воз­дел руки, и купе огла­си­лось ответ­ны­ми кри­ка­ми.

- Микт­лан­те­кут­ли! Вла­сти­тель, дай знак! Знак из чер­ных глу­бин! Йа! Тонат­тух-Мецт­ли! Туле! При­ка­зы­вай сво­е­му рабу!

Во всей этой бес­связ­ной бели­бер­де меня пора­зи­ло одно сло­во. По моим поня­ти­ям, оно не име­ло ни малей­ше­го отно­ше­ния к мек­си­кан­ской мифо­ло­гии, и те, кто имел неосто­рож­ность услы­шать его, пере­да­ва­ли его не ина­че как бла­го­го­вей­ным шепо­том. По всей види­мо­сти, это сло­во состав­ля­ло часть како­го-то древ­не­го и дав­но забы­то­го риту­а­ла. Рас­ска­зы о нем были в ходу у гор­ных пле­мен индей­цев; веро­ят­но, мой попут­чик и в самом деле про­во­дил сре­ди них мно­го вре­ме­ни, ибо это сло­во невоз­мож­но узнать из книг. Дога­ды­ва­ясь о смыс­ле, кото­рый он вкла­ды­вал в это древ­нее эзо­те­ри­че­ское закли­на­ние, я решил отве­чать так, как обыч­но отве­ча­ют мест­ные жите­ли, и таким обра­зом обез­ору­жить его.

- Йа-Эл’е! Йа-Эл’е! ‑закри­чал я.- Туле фавн! Ниг­ротт-Йиг! Йог-Сототль… Мне не уда­лось закон­чить. Впав­ший в рели­ги­оз­ный экс­таз безу­мец, оче­вид­но, не ожи­дал пра­виль­но­го отве­та. При зву­ках мое­го голо­са он рух­нул на коле­ни и при­нял­ся отби­вать покло­ны закры­той две­ри, слов­но вер­хов­но­му боже­ству. В угол­ках его рта высту­пи­ла пена, само­углуб­ле­ние рос­ло с каж­дым выдо­хом, а с губ в нарас­та­ю­щей после­до­ва­тель­но­сти сле­та­ло одно сло­во: “Смерть, смерть, смерть”. Кажет­ся, я пере­ста­рал­ся, и мой ответ высво­бо­дил гибель­ную энер­гию, дре­мав­шую в моз­гу безум­ца.

Бор­мо­ча закли­на­ния, он исто­во мотал голо­вой, не обра­щая вни­ма­ния на про­вод, при­креп­лен­ный к шле­му. Каж­дое дви­же­ние неумо­ли­мо под­тя­ги­ва­ло бата­рею к краю крес­ла. Впав в исступ­ле­ние, безу­мец начал рас­ка­чи­вать­ся и с мыча­ни­ем вра­щать голо­вой; шнур посте­пен­но нама­ты­вал­ся ему на шею — мне даже ста­ло инте­рес­но, что он пред­при­мет, когда бата­рея упа­дет на пол и разо­бьет­ся.

Раз­вяз­ка насту­пи­ла неожи­дан­но. Бата­рея, сдер­ну­тая с сиде­нья ярост­ным взма­хом руки моля­ще­го­ся, дей­стви­тель­но упа­ла на пол; но вопре­ки моим пред­по­ло­же­ни­ям не рас­сы­па­лась на состав­ные части. Основ­ная тяжесть уда­ра при­шлась на рычаг рео­ста­та, кото­рый стре­ми­тель­но пере­ме­стил­ся к мак­си­маль­ной отмет­ке. Но пора­зи­тель­ным было не это… При­бор рабо­тал! Осле­пи­тель­но голу­бая аура искр осы­па­ла голо­ву безум­ца; стек­ло зазве­не­ло от гор­тан­но­го завы­ва­ния — более жут­ко­го, чем все преды­ду­щие вопли; по купе пополз тош­но­твор­ный запах пале­но­го мяса. Это­го я не мог выне­сти и про­ва­лил­ся в глу­бо­кий обмо­рок.

Когда про­вод­ник в Мехи­ко-Сити при­вел меня в чув­ство, я обна­ру­жил тол­пу зевак, собрав­ших­ся на пло­щад­ке перед две­рью купе. Мой непро­из­воль­ный крик вызвал новую вол­ну инте­ре­са на их лицах, и мне доста­ви­ло удо­воль­ствие наблю­дать, как их бес­це­ре­мон­но рас­тал­ки­ва­ет полис­мен, при­вед­ший вра­ча. Меж­ду тем мой крик был вполне объ­яс­ним, так как, повер­нув голо­ву, я ниче­го не уви­дел на полу.

Про­вод­ник утвер­ждал, что открыл дверь и нашел меня лежа­щим без созна­ния. На весь вагон был про­дан толь­ко один билет, и всю доро­гу от Куэта­ро я ехал в пол­ном оди­но­че­стве. Толь­ко я и мой багаж, боль­ше ниче­го. Кто-то из зри­те­лей выра­зи­тель­но покру­тил у вис­ка паль­цем в ответ на мои настой­чи­вые вопро­сы.

Неуже­ли поезд­ка отня­ла столь­ко сил, что мне нача­ли снить­ся подоб­ные кош­ма­ры? Я поежил­ся от этой мыс­ли. Побла­го­да­рив про­вод­ни­ка и док­то­ра, я про­тол­кал­ся через тол­пу зевак и побрел на сто­ян­ку так­си; за щед­рые чае­вые пор­тье в “Фон­да Насьо­наль” отбил теле­грам­му Джек­со­ну, а я под­нял­ся в свой номер и про­спал до обе­да, нака­зав раз­бу­дить меня в час, что­бы успеть на узко­ко­лей­ку к копям. По про­буж­де­нии меня ожи­да­ла теле­грам­ма, под­су­ну­тая под дверь: Джек­сон сооб­щал, что этим утром Фел­дон был най­ден в горах мерт­вым; новость достиг­ла шах­ты в десять часов. Бума­ги ока­за­лись в сохран­но­сти, о чем немед­лен­но про­ин­фор­ми­ро­ва­ли офис ком­па­нии в Сан-Фран­цис­ко. Итак, все пере­ез­ды, спеш­ка и нер­вы ока­за­лись потра­че­ны впу­стую!

Пони­мая, что при любом пово­ро­те собы­тий Мак-Комб все рав­но будет ждать пер­со­наль­но­го отче­та о деле, я послал пре­ду­пре­ди­тель­ную теле­грам­му Джек­со­ну и занял жест­кую ска­мью в поез­де, иду­щем в сто­ро­ну руд­ных при­ис­ков. Четы­ре часа спу­стя я дотряс­ся до плат­фор­мы шах­ты номер три, где меня с дру­же­ским руко­по­жа­ти­ем ждал сам управ­ля­ю­щий. Про­ис­ше­ствие на шах­те так взвол­но­ва­ло его, что он даже не обра­тил вни­ма­ния на мой измож­ден­ный вид.

Исто­рия управ­ля­ю­ще­го была корот­кой, и он пере­ска­зал мне ее по доро­ге к зате­ряв­шей­ся сре­ди тер­ри­ко­нов хижине, где лежа­ло тело Фел­до­на. По его сло­вам, с тех пор как год назад на шах­те появил­ся Фел­дон, этот малый не отли­чал­ся осо­бой общи­тель­но­стью — ско­рее наобо­рот: посто­ян­но возил­ся в лабо­ра­то­рии с каким-то таин­ствен­ным при­бо­ром, жало­вал­ся на шпи­о­нов и был до непри­лич­но­го дру­жен с мест­ны­ми наем­ны­ми рабо­чи­ми. Хотя сле­ду­ет отдать ему долж­ное, он хоро­шо знал свое дело, знал стра­ну и ее людей. Часто надол­го ухо­дил в горы к индей­цам и даже при­ни­мал уча­стие в их древ­них язы­че­ских обря­дах; вел раз­го­во­ры о под­зем­ных богах и поту­сто­рон­них силах, а так­же часто похва­лял­ся сво­и­ми необык­но­вен­ны­ми позна­ни­я­ми в меха­ни­ке. Послед­нее вре­мя Фел­дон стре­ми­тель­но дегра­ди­ро­вал: стал болез­нен­но подо­зри­те­лен, почти не выле­зал из сво­ей бер­ло­ги и в кон­це кон­цов решил при­со­еди­нить­ся к сво­им про­во­ро­вав­шим­ся друж­кам — види­мо, когда иссяк­ла его соб­ствен­ная доля. Для каких-то зага­доч­ных целей ему все вре­мя тре­бо­ва­лось неве­ро­ят­ное коли­че­ство денег; круг­лый год ему достав­ля­ли заказ­ные бан­де­ро­ли из раз­лич­ных лабо­ра­то­рий и мастер­ских в Мехи­ко или Шта­тах.

Что каса­ет­ся его бег­ства с цен­ны­ми бума­га­ми — это не что иное, как месть сума­сшед­ше­го за порож­ден­ную его вос­па­лен­ной фан­та­зи­ей “слеж­ку”. Толь­ко безу­мец мог пря­тать­ся с кучей денег в пеще­ре на Богом забы­тых скло­нах Сьер­ра-де-Малин­чи. Пеще­ра, кото­рую нико­гда бы не обна­ру­жи­ли, если бы не слу­чай, изоби­ло­ва­ла древни­ми ацтек­ски­ми идо­ла­ми; на алта­рях перед ними лежа­ли обуг­лен­ные кости сомни­тель­но­го про­ис­хож­де­ния. От мест­ных индей­цев ниче­го не добить­ся; есте­ствен­но, все как один кля­нут­ся, что им ниче­го не извест­но. Одна­ко с пер­во­го взгля­да ясно, что пеще­ра дол­гие годы слу­жи­ла местом их сбо­рищ, и Фел­дон отправ­лял их обря­ды наравне с ними.

Поис­ко­вая груп­па нашла это место бла­го­да­ря пес­но­пе­нию и кри­кам, доно­сив­шим­ся из пеще­ры. Было пять утра, и они соби­ра­лись сни­мать­ся со сто­ян­ки, когда кто-то услы­шал отда­лен­ные выкри­ки со сто­ро­ны вытя­нув­шей­ся слов­но труп горы. Незна­ко­мый голос при­зы­вал древ­ние име­на — Микт­лан­те­кут­ли, Тонат­тух-Мецт­ли, Туле, Йа-Эл’е и другие,однако самым стран­ным были англий­ские сло­ва, пере­ме­жав­шие их. Насто­я­щие англий­ские сло­ва, безо вся­ко­го индей­ско­го акцен­та. Дви­га­ясь на звук, поис­ко­вая груп­па про­би­ра­лась вдоль скло­на, когда после недол­го­го мол­ча­ния из пеще­ры раз­дал­ся дикий вопль, вслед за кото­рым над спу­тан­ны­ми вет­вя­ми в одном месте пока­зал­ся дым, и ветер донес едкий, непри­ят­ный запах.

Когда они нашли вход, вся пеще­ра была оку­та­на дымом. Внут­рен­ность осве­ща­ли плош­ки с жиром; перед алта­ря­ми кощун­ствен­но дого­ра­ли све­чи. Но самым жут­ким был труп, рас­ки­нув­ший­ся на полу. Это был Фел­дон, с голо­вой, про­жжен­ной до кости каким-то стран­ным при­бо­ром, кото­рый он надел на себя. Что-то вро­де сет­ча­той мас­ки, под­со­еди­нен­ной к раз­би­той бата­рее, кото­рая, по всей види­мо­сти, сва­ли­лась с бли­жай­ше­го алта­ря. При виде этой сце­ны всем поне­во­ле вспом­ни­лись хваст­ли­вые заяв­ле­ния бед­ня­ги об изоб­ре­тен­ном им “элек­три­че­ском пала­че”; по его сло­вам, кто-то охо­тил­ся и хотел ста­щить чер­те­жи этой пако­сти. Бума­ги нашлись в цело­сти в откры­том сак­во­я­же Фел­до­на, кото­рый сто­ял рядом, и через час поис­ко­вая коман­да отпра­ви­лась в обрат­ный путь к шах­те с жут­ко­ва­той ношей на импро­ви­зи­ро­ван­ных носил­ках.

Это было все, но это­го ока­за­лось доста­точ­но, что­бы кровь отхлы­ну­ла у меня от лица, а ноги нача­ли пре­да­тель­ски под­ка­ши­вать­ся, пока Джек­сон вел меня мимо тер­ри­ко­нов к хижине с телом. Даже не обла­дая бога­тым вооб­ра­же­ни­ем, мож­но было пред­ста­вить, что ожи­да­ет меня за зия­ю­щим двер­ным про­емом, вокруг кото­ро­го стол­пи­лись любо­пыт­ные рудо­ко­пы. На моем лице не дрог­нул ни один мускул, когда в суме­реч­ном осве­ще­нии я раз­ли­чил гигант­ские очер­та­ния тру­па на сто­ле, гру­бый вель­ве­то­вый костюм, стран­но изящ­ные руки, пря­ди опа­лен­ной боро­ды и дья­воль­скую маши­ну — повре­жден­ную бата­рею и шлем, почер­нев­ший от силь­но­го напря­же­ния. Боль­шой потре­пан­ный сак­во­яж тоже не уди­вил меня, и я пере­вел взгляд на сло­жен­ные листы бума­ги, выгля­ды­вав­шие из лево­го кар­ма­на вель­ве­то­вой курт­ки Фел­до­на. Улу­чив момент, когда никто не смот­рел в мою сто­ро­ну, я накло­нил­ся и выхва­тил их, тот­час же ском­кав в ладо­ни. Теперь мож­но лишь сожа­леть о том после­шо­ко­вом при­сту­пе стра­ха, кото­рый побу­дил меня сжечь эти лист­ки в тот же вечер. Их содер­жа­ние мог­ло бы про­лить свет на загад­ку, кото­рая тер­за­ет меня и по сей день. Хотя… для это­го доста­точ­но было взгля­нуть на револь­вер, кото­рый пато­ло­го­ана­том выта­щил из пра­во­го кар­ма­на курт­ки Фел­до­на. У меня не хва­ти­ло муже­ства спро­сить об этом… Мой револь­вер про­пал после той ночи в поез­де. Каран­даш, кото­рый я тща­тель­но заост­рил по доро­ге в пре­зи­дент­ском вагоне, ока­зал­ся сто­чен и изре­зан ножом почти до осно­ва­ния.

Путе­ше­ствие закон­чи­лось, и я вер­нул­ся домой. Вагон почи­ни­ли, когда я добрал­ся до Куэта­ро, одна­ко без­мер­но боль­шую радость мне доста­вил вид аме­ри­кан­ских погра­нич­ных стол­бов, уста­нов­лен­ных на род­ном бере­гу Рио- Гран­де. В сле­ду­ю­щую пят­ни­цу я сно­ва был в Сан-Фран­цис­ко, и отло­жен­ная сва­дьба состо­я­лась на сле­ду­ю­щей же неде­ле.

Что в дей­стви­тель­но­сти про­изо­шло в ту ночь, я не реша­юсь пред­по­ло­жить. Этот малый, Фел­дон, был ненор­маль­ным с само­го рож­де­ния, но вдо­ба­вок к тому по самые бро­ви нагру­зил­ся дои­сто­ри­че­ски­ми ацтек­ски­ми пре­да­ни­я­ми, кото­рые мало кто из нор­маль­ных людей отва­жи­ва­ет­ся изу­чать. Веро­ят­но, он и в самом деле был гени­аль­ным изоб­ре­та­те­лем, ведь я сво­и­ми гла­за­ми видел, как рабо­та­ет его бата­рея. Позд­нее я узнал о том, какие разо­ча­ро­ва­ния под­жи­да­ли его, когда он пытал­ся про­толк­нуть свое тво­ре­ние. Слиш­ком круп­ные неуда­чи дур­но вли­я­ют на людей опре­де­лен­но­го скла­да. Фел­дон при­над­ле­жал имен­но к это­му типу. Кста­ти, он дей­стви­тель­но слу­жил сол­да­том в армии Мак­си­ми­ли­а­на.

Когда я рас­ска­зы­ваю эту исто­рию, мне мало кто верит. Неко­то­рые из моих слу­ша­те­лей отно­сят ее к обла­сти пара­нор­маль­ной пси­хо­ло­гии видит Бог, в ту ночь у меня и вправ­ду поша­ли­ва­ли нер­вы,- тогда как дру­гие тол­ку­ют что-то туман­ное об “аст­раль­ной про­ек­ции”.

Мое жела­ние най­ти Фел­до­на есте­ствен­ным обра­зом отпра­ви­ло навстре­чу ему некий мыс­лен­ный импульс; при отли­ча­ю­щем его зна­нии древ­них индей­ских риту­а­лов, он был един­ствен­ным чело­ве­ком на пла­не­те, кото­рый мог его уло­вить.

Пере­нес­ся ли он в желез­но­до­рож­ный вагон, или я был пере­не­сен в гор­ную пеще­ру? И что бы про­изо­шло, не поме­шай я ему?

Чест­но при­зна­юсь: не знаю и не уве­рен, что хочу это знать.

С тех пор я ни разу не побы­вал в Мек­си­ке, и, как я уже ска­зал в самом нача­ле, мне мало­при­ят­ны раз­го­во­ры об элек­три­че­ском сту­ле.