За стеной сна / Перевод И. Левшина

Я часто заду­мы­ва­юсь поче­му боль­шая часть рода чело­ве­че­ско­го не уста­ет раз­мыш­лять о колос­саль­ной зна­чи­тель­но­сти снов и том зага­доч­ном мире, к кото­ро­му они при­над­ле­жат. Ведь ноч­ные виде­ния явля­ют­ся по боль­шей части не чем иным как сла­бым и фан­та­сти­че­ским отра­же­ни­ем впе­чат­ле­ний наше­го бодр­ство­ва­ния вопре­ки незре­ло­му сим­во­лиз­му Фрей­да но в них посто­ян­но при­сут­ству­ют при­глу­шен­ные отго­лос­ки незем­ной и эфир­ный харак­тер кото­рых не допус­ка­ет их при­выч­ной интер­пре­та­ции; их неопре­де­лен­ное, но воз­буж­да­ю­щее и тре­во­жа­щее воз­дей­ствие под­ска­зы­ва­ет нам что мож­но на мгно­ве­ние загля­нуть в сфе­ру мен­таль­но­го бытия, не менее важ­но­го чем физи­че­ская жизнь, но отде­лен­но­го пока от этой жиз­ни почти непре­одо­ли­мым барье­ром. Мой соб­ствен­ный опыт не поз­во­ля­ет мне усо­мнить­ся в том, что чело­век во вре­мя сна утра­тив свои зем­ные ощу­ще­ния, на самом деле пере­но­сит­ся в иную бес­те­лес­ную жизнь, при­ро­да кото­рой суще­ствен­но отли­ча­ет­ся от той жиз­ни, кото­рая нам извест­на, и толь­ко смут­ные и весь­ма неяс­ные вос­по­ми­на­ния оста­ют­ся в памя­ти после про­буж­де­ния. По этим рас­плыв­ча­тым и обры­воч­ным вос­по­ми­на­ни­ям мы можем соста­вить мно­же­ство пред­по­ло­же­ний, но мало что суме­ем дока­зать. Мы можем дога­ды­вать­ся, что в мире снов мате­рия в том смыс­ле, как она пони­ма­ет­ся в этом мире вовсе не обя­за­тель­но ста­биль­на и непре­рыв­на, и что вре­мя и про­стран­ство там не суще­ству­ют в том виде, как мы их себе пред­став­ля­ем во вре­мя бодр­ство­ва­ния. Ино­гда я начи­наю верить, что это менее мате­ри­аль­ное бытие и есть наша насто­я­щая жизнь, и что наше сует­ное пре­бы­ва­ние на зем­ном шаре вто­рич­ный или по край­ней мере слу­чай­ный фено­мен.

Этот вывод воз­ник у меня из юно­ше­ских меч­та­ний, напол­нен­ных рас­суж­де­ни­я­ми тако­го рода, когда одна­жды вече­ром, зимой 1900 1901 годов в пси­хи­ат­ри­че­скую боль­ни­цу, при кото­рой я тогда жил и рабо­тал, посту­пил паци­ент, чья исто­рия с тех пор пре­сле­ду­ет меня неот­ступ­но. Соглас­но запи­сям его зва­ли Слей­тер или Слей­дер и выгля­дел он как типич­ный посе­ле­нец рай­о­на Кэт­скил­ских гор, один из этих стран­ных оттал­ки­ва­ю­щих отпрыс­ков при­ми­тив­но­го кор­ня коло­ни­аль­ных кре­стьян, у кото­рых почти три сто­ле­тия изо­ли­ро­ван­ной жиз­ни в хол­ми­стых твер­ды­нях мало­по­се­ща­е­мой мест­но­сти вызва­ли сво­е­го рода вар­вар­ское вырож­де­ние, кон­тра­сти­ру­ю­щее с про­грес­сом их собра­тьев, удач­но посе­лив­ших­ся в более густо­на­се­лен­ных рай­о­нах. Сре­ди это­го стран­но­го наро­да, точ­но соот­вет­ству­ю­ще­го южно­му опре­де­ле­нию белое отре­бье , закон и мораль не дей­ству­ют, и их общий умствен­ный уро­вень наи­бо­лее низок сре­ди всех сло­ев корен­ных аме­ри­кан­цев.

Джо Слей­тер, кото­рый при­был в лечеб­ни­цу под бди­тель­ным над­зо­ром четы­рех полис­ме­нов и был пред­став­лен как весь­ма опас­ный тип, вовсе не выка­зы­вал оче­вид­ных при­зна­ков каких-либо угро­жа­ю­щих наклон­но­стей, когда я впер­вые уви­дел его. Он был выше сред­не­го роста и доста­точ­но муску­лист, но про­из­во­дил неле­пое впе­чат­ле­ние без­обид­но­го глуп­ца сон­ной блед­ной голу­биз­ной сво­их малень­ких водя­ни­стых глаз, спу­тан­но­стью не знав­ше­го брит­вы жел­то­го заро­ста на под­бо­род­ке и без­раз­лич­ной рас­слаб­лен­но­стью тяже­лой ниж­ней губы. Воз­рас­та он был неопре­де­лен­но­го, посколь­ку сре­ди людей это­го сор­та не при­ня­то вести семей­ные архи­вы, да и ред­ки сами посто­ян­ные семей­ные свя­зи, но по облы­се­нию его чере­па спе­ре­ди и по гни­лым зубам глав­ный хирург опре­де­лил, что ему око­ло соро­ка лет.

Из меди­цин­ских и судеб­ных доку­мен­тов мы узна­ли все, что было собра­но по его делу. Этот чело­век, бро­дя­га, охот­ник и трап­пер, все­гда казал­ся стран­ным сво­им при­ми­тив­ным сопле­мен­ни­кам. Он спал доль­ше обыч­но­го и, проснув­шись, часто гово­рил необыч­ные вещи в такой при­чуд­ли­вой мане­ре, кото­рая вызы­ва­ла страх в серд­цах даже этих лишен­ных вооб­ра­же­ния людей. Нель­зя ска­зать, что фор­ма его выска­зы­ва­ний была совер­шен­но необык­но­вен­ной, посколь­ку он нико­гда не гово­рил ни на каком язы­ке, кро­ме испор­чен­но­го гово­ра его мест­но­сти, но тон и харак­тер его речей были столь мисти­че­ски дики­ми, что никто не мог слу­шать их без ощу­ще­ния тре­во­ги. Он и сам бывал в этих слу­ча­ях так­же пере­пу­ган и сбит с тол­ку, как и сви­де­те­ли его речей, и по про­ше­ствии часа после про­буж­де­ния забы­вал все, что гово­рил, или по край­ней мере то, что побу­ди­ло его это гово­рить, и впа­дал в нор­маль­ное тупое полу­дру­же­люб­ное состо­я­ние, свой­ствен­ное оби­та­те­лям хол­мов.

С воз­рас­том выяс­ни­лось, что часто­та и оже­сто­чен­ность утрен­них при­пад­ков у Слей­те­ра посте­пен­но воз­рас­та­ли, пока не при­ве­ли к ужас­ной тра­ге­дии, из-за кото­рой он был аре­сто­ван вла­стя­ми и месяц спу­стя поме­щен в нашу лечеб­ни­цу. Одна­жды после глу­бо­ко­го сна, начав­ше­го­ся под вли­я­ни­ем выпи­то­го вис­ки в пять часов попо­лу­дни преды­ду­ще­го дня, он проснул­ся в пол­день, при­чем слиш­ком рез­ко и с завы­ва­ни­ем столь ужас­ным и сверхъ­есте­ствен­ным, что оно заста­ви­ло сосе­дей собрать­ся вокруг его хибар­ки, гряз­но­го хле­ва, в кото­ром он оби­тал вме­сте с семьей, такой же неопи­су­е­мой, как и он сам. Выбе­жав нару­жу на снег, он вски­нул руки к небе­сам и при­нял­ся под­пры­ги­вать, кри­ка­ми выра­жая свою реши­мость достиг­нуть боль­шой, боль­шой хижи­ны с сия­ни­ем на потол­ке, сте­нах и на полу и с гром­кой необык­но­вен­ной музы­кой, слы­ши­мой изда­ле­ка. Когда два чело­ве­ка сред­ней ком­плек­ции попы­та­лись удер­жать его, он стал бороть­ся с ними с мани­а­каль­ной силой и яро­стью и кри­чать о сво­ем страст­ном жела­нии най­ти и убить некую шту­ку, кото­рая сия­ет, тря­сет­ся и хохо­чет. Затем, пова­лив одно­го из сво­их про­тив­ни­ков неожи­дан­ным уда­ром, он бро­сил­ся на дру­го­го в демо­ни­че­ском кро­во­жад­ном исступ­ле­нии, вопя с дья­воль­ской жесто­ко­стью, что будет пры­гать высо­ко в воз­дух и про­жжет насквозь все, что ста­нет на его пути.

Тут семья и сосе­ди раз­бе­жа­лись в пани­ке, и, когда наи­бо­лее храб­рые из них вер­ну­лись, Слей­тер исчез, а от его жерт­вы оста­лось на сне­гу нечто неузна­ва­е­мое, нево­об­ра­зи­мое кро­ва­вое меси­во то, что было час назад живым чело­ве­ком. Никто из жите­лей хол­мов не решил­ся пре­сле­до­вать его; вполне веро­ят­но, что они были бы рады, если бы он погиб от холо­да, но когда несколь­ко дней спу­стя они услы­ша­ли его вопли из отда­лен­но­го уще­лья, им ста­ло ясно, что ему каким-то обра­зом уда­лось выжить и что его тем или иным спо­со­бом при­дет­ся устра­нить. Был создан воору­жен­ный розыск­ной отряд, кото­рый занял­ся (неза­ви­си­мо от его пер­во­на­чаль­ной цели) тем же, что и поли­цей­ский отряд шери­фа после того, как один из немно­го­чис­лен­ных народ­ных опол­чен­цев был слу­чай­но заме­чен, допро­шен, а затем при­со­еди­нен к поис­ко­вой груп­пе.

На тре­тий день Слей­тер был обна­ру­жен в дуп­ле дере­ва в бес­со­зна­тель­ном состо­я­нии и достав­лен в бли­жай­шую тюрь­му, где сра­зу же после того, как он при­шел в себя, его иссле­до­ва­ли пси­хи­ат­ры, при­быв­шие из Олба­ни. Им он рас­ска­зал про­стую исто­рию. Одна­жды вече­ром, по его сло­вам, он заснул после изряд­ной дозы спирт­но­го. Проснув­шись, он обна­ру­жил, что сто­ит на сне­гу рядом со сво­ей хибар­кой с окро­вав­лен­ны­ми рука­ми, а у его ног лежит изуро­до­ван­ное тело его сосе­да. В ужа­се он кинул­ся в лес, тщет­но пыта­ясь скрыть­ся с места, по-види­мо­му, совер­шен­но­го им пре­ступ­ле­ния. Кро­ме это­го, он, каза­лось, ниче­го боль­ше не знал, и опрос его экс­пер­та­ми не доба­вил ни одно­го ново­го фак­та.

В ту ночь Слей­тер спал спо­кой­но и на сле­ду­ю­щее утро проснул­ся без каких-либо стран­но­стей, если не счи­тать неко­то­рых изме­не­ний в выра­же­нии лица. Док­то­ру Бар­нар­ду, кото­рый наблю­дал за паци­ен­том, пока­за­лось, что он заме­тил в его беле­сых гла­зах какой-то спе­ци­фи­че­ский блеск, а в рисун­ке вялых губ что-то похо­жее на реши­мость. Одна­ко во вре­мя опро­са он сно­ва впал в без­участ­ность, харак­тер­ную для жите­лей хол­мов, и толь­ко повто­рял то, что ска­зал вче­ра.

На тре­тье утро с ним впер­вые слу­чил­ся пси­хи­че­ский при­па­док. Про­бу­див­шись от бес­по­кой­но­го сна, он при­шел в такое бешен­ство, что толь­ко сов­мест­ны­ми уси­ли­я­ми четы­рех сани­та­ров уда­лось надеть на него сми­ри­тель­ную рубаш­ку. Пси­хи­ат­ры с осо­бым вни­ма­ни­ем при­слу­ши­ва­лись к его сло­вам, и их любо­пыт­ство воз­рос­ло после выска­зы­ва­ний, зна­чи­тель­но рас­хо­дя­щих­ся и даже несо­по­ста­ви­мых с рас­ска­за­ми его семьи и сосе­дей. Слей­тер бре­дил более пят­на­дца­ти минут, бол­тая на сво­ем неоте­сан­ном диа­лек­те о зеле­ных зда­ни­ях из лучей све­та, оке­а­нах про­стран­ства, необыч­ной музы­ке и при­зрач­ных горах и доли­нах. Но боль­ше все­го он рас­ска­зы­вал о каком-то таин­ствен­ном све­тя­щем­ся суще­стве, кото­рое тряс­лось, хохо­та­ло и изде­ва­лось над ним. Эта огром­ная, смут­ных очер­та­ний тварь пред­став­ля­лась ему гроз­ным вра­гом, и убить ее во имя тор­же­ства мести было его пер­вей­шим жела­ни­ем. Что­бы добить­ся это­го, по его сло­вам, он дол­жен был вос­па­рить через без­дны пусто­ты, сжи­гая любые пре­пят­ствия, кото­рые пре­гра­дят ему путь.
Таков был ход его рас­суж­де­ний, пока они весь­ма неожи­дан­но не пре­рва­лись. Пла­мя безу­мия погас­ло в его гла­зах, и в тупом недо­уме­нии он посмот­рел на кон­си­ли­ум и спро­сил, поче­му его свя­за­ли. Док­тор Бар­нард рас­стег­нул кожа­ные рем­ни и не затя­ги­вал их до наступ­ле­ния ночи, когда ему уда­лось убе­дить Слей­те­ра, что­бы это было сде­ла­но сно­ва с его согла­сия и для его соб­ствен­но­го бла­га. Паци­ент при­знал, что ино­гда он гово­рит стран­но, но сам не зна­ет поче­му.

В тече­ние неде­ли было еще два при­сту­па, но из них док­то­ру не уда­лось извлечь ниче­го ново­го. Вра­чи посто­ян­но раз­мыш­ля­ли над источ­ни­ком виде­ний Слей­те­ра, посколь­ку он не умел ни читать, ни писать и, навер­ное, нико­гда не слы­шал легенд или ска­зок, и пото­му яркие обра­зы его фан­та­зии каза­лись необъ­яс­ни­мы­ми.
То, что они не были почерп­ну­ты из како­го-нибудь извест­но­го мифа или рома­на, ста­но­ви­лось осо­бен­но ясно пото­му, что несчаст­ный безу­мец изъ­яс­нял­ся толь­ко в свой­ствен­ной ему при­ми­тив­ной мане­ре. Он бре­дил о вещах, кото­рых не пони­мал и не мог объ­яс­нить, о вещах, с кото­ры­ми он имел дело, но суть кото­рых не мог ни постичь, ни пере­дать сло­ва­ми. Вско­ре пси­хи­ат­ры при­шли к заклю­че­нию, что источ­ни­ком нару­ше­ний явля­ет­ся ненор­маль­ность сна, сно­ви­де­ния, яркость кото­рых может вре­ме­на­ми пол­но­стью под­чи­нять в момент про­буж­де­ния созна­ние это­го, в общем, низ­ко­раз­ви­то­го чело­ве­ка. По суще­ству­ю­щим пра­ви­лам Слей­те­ра суди­ли за убий­ство, оправ­да­ли по при­чине болез­ни и отпра­ви­ли в лечеб­ни­цу, где я зани­мал весь­ма скром­ный пост.

Я уже гово­рил, что в сво­их раз­мыш­ле­ни­ях был посто­ян­но сосре­до­то­чен на жиз­ни чело­ве­ка во вре­мя сна, и вы може­те судить о том рве­нии, с кото­рым я взял­ся за изу­че­ние ново­го паци­ен­та, как толь­ко пол­но­стью удо­сто­ве­рил­ся в реаль­но­сти фак­тов, опи­сан­ных в его исто­рии болез­ни. Он, каза­лось, питал ко мне осо­бо дру­же­ские чув­ства, без сомне­ния порож­ден­ные тем инте­ре­сом к нему, кото­рый я не скры­вал, и мяг­кой мане­рой, в кото­рой я вел рас­спро­сы. Вряд ли он мог заме­тить во вре­мя сво­их при­пад­ков, как я, зата­ив дыха­ние, ловил его бес­по­ря­доч­ные кос­ми­че­ские сло­вес­ные обра­зы, но он общал­ся со мной в спо­кой­ные момен­ты, когда он сидел у сво­е­го заре­ше­чен­но­го окна и плел кор­зи­ны из соло­мы и иво­вых пру­тьев. Воз­мож­но, он все вре­мя тос­ко­вал по утра­чен­ной сво­бо­де. Его род­ные нико­гда не пыта­лись уви­деть­ся с ним. Веро­ят­но, они нашли дру­го­го вре­мен­но­го гла­ву семей­ства, соглас­но обы­ча­ям этих выро­див­ших­ся жите­лей хол­мов.

Со вре­ме­нем я начал пости­гать оше­лом­ля­ю­щее чудо ред­кост­ных фан­та­сти­че­ских виде­ний Джо Слей­те­ра. Сам по себе этот чело­век нахо­дил­ся на при­скорб­но низ­ком умствен­ном и рече­вом уровне, но пыла­ю­щие тита­ни­че­ские обра­зы, опи­сан­ные им бес­связ­но и на вар­вар­ском жар­гоне, несо­мнен­но, мог­ли сфор­ми­ро­вать­ся толь­ко в более высо­ко­раз­ви­том или даже исклю­чи­тель­но ода­рен­ном моз­гу. Я часто спра­ши­вал себя, как мог­ло тупое вооб­ра­же­ние кэт­скил­ско­го деге­не­ра­та создать вол­шеб­ные кар­ти­ны, само суще­ство­ва­ние кото­рых дока­зы­ва­ло нали­чие скры­той искры гения? Как мог какой-то захо­луст­ный бол­ван дой­ти до идеи этих сия­ю­щих сфер, выс­ших излу­че­ний и про­странств, о кото­рых Слей­тер раз­гла­голь­ство­вал в сво­ем беше­ном бре­ду? Я все боль­ше и боль­ше скло­нял­ся к убеж­де­нию, что в этом жал­ком суще­стве, рабо­леп­ству­ю­щем пере­до мной, скры­ва­ет­ся повре­жден­ное ядро чего-то, нахо­дя­ще­го­ся за пре­де­ла­ми мое­го пони­ма­ния и бес­ко­неч­но дале­ко­го от пони­ма­ния моих более опыт­ных, но в мень­шей мере наде­лен­ных вооб­ра­же­ни­ем кол­ле­гу­че­ных и вра­чей.

Пока я не мог вытя­нуть из это­го чело­ве­ка ниче­го опре­де­лен­но­го. В ито­ге моих рас­сле­до­ва­ний я понял, что это сон­ное состо­я­ние, при кото­ром Слей­тер путе­ше­ству­ет, про­плы­вая через бле­стя­щие пора­зи­тель­ные доли­ны, сады, горо­да и двор­цы, создан­ные из све­та, в область необъ­ят­ную и неве­до­мую людям, и что там он не кре­стья­нин и не деге­не­рат, а суще­ство, живу­щее ярко и напол­нен­но, дви­жу­ще­е­ся гор­до и с досто­ин­ством, устрем­ляя свое вни­ма­ние толь­ко на неко­е­го смер­тель­но­го вра­га, кото­рый пред­став­ля­ет­ся ему тва­рью види­мо­го, но эфир­но­го сло­же­ния и не обла­да­ет чело­ве­че­ски­ми фор­ма­ми, посколь­ку Слей­тер все­гда назы­вал его не чело­ве­ком, а какой-то шту­ко­ви­ной. И эта шту­ко­ви­на нанес­ла Слей­те­ру некий ужас­ный, но невы­ра­зи­мый вред, за кото­рый маньяк (если он был манья­ком) стре­мил­ся ото­мстить обид­чи­ку.

По мане­ре, в кото­рой Слей­тер наме­кал на их вза­и­мо­от­но­ше­ния, я решил, что он и све­тя­ща­я­ся шту­ка были на рав­ных и что в его сон­ном бытии чело­век сам был таким све­тя­щим­ся суще­ством той же расы, что и его враг. Это впе­чат­ле­ние под­твер­жда­лось его часто повто­ря­е­мы­ми сло­ва­ми о поле­те сквозь про­стран­ство и о про­жи­га­нии все­го, что поме­ша­ет его дви­же­нию. Одна­ко эти кон­цеп­ции фор­му­ли­ро­ва­лись по-дере­вен­ски и пере­да­ва­лись совер­шен­но неадек­ват­но, и это при­ве­ло меня к заклю­че­нию, что если мир сно­ви­де­ний в дей­стви­тель­но­сти суще­ство­вал, то для пере­да­чи мыс­лей в нем не поль­зо­ва­лись уст­ной речью.

Может быть, душа сна, все­ля­ясь в это низ­ко­проб­ное тело, отча­ян­но пыта­лась рас­ска­зать о себе, о поня­ти­ях, кото­рые про­стец­кий и запи­на­ю­щий­ся язык не мог выра­зить? Может быть, я лицом к лицу столк­нул­ся с загад­кой интел­лек­та, кото­рая объ­яс­нит мне эту тай­ну, если толь­ко я научусь пони­мать и читать ее? Я ниче­го не ска­зал об этом стар­шим вра­чам, пото­му что сред­ний воз­раст скло­нен к скеп­си­су и циниз­му и с тру­дом вос­при­ни­ма­ет новые идеи. Кро­ме того, гла­ва наше­го заве­де­ния поз­же в свой­ствен­ной ему покро­ви­тель­ствен­ной мане­ре заме­тил, что я пере­утом­лен и что мой мозг нуж­да­ет­ся в отды­хе.

Я уже дав­но счи­тал, что чело­ве­че­ские мыс­ли в основ­ном пред­став­ля­ют собой дви­же­ние моле­кул и ато­мов, кото­рое может пре­об­ра­зо­вы­вать­ся как в вол­ны, так и в лучи­стую энер­гию, в теп­ло, свет и элек­три­че­ство. Эта уве­рен­ность при­ве­ла меня к раз­мыш­ле­ни­ям о воз­мож­но­сти теле­па­тии или мыс­лен­но­го обще­ния при помо­щи соот­вет­ству­ю­щей аппа­ра­ту­ры, и в годы уче­бы в кол­ле­дже я изго­то­вил уста­нов­ку из при­ем­ни­ка и пере­дат­чи­ка бес­про­во­лоч­но­го теле­гра­фа, при­ме­няв­ших­ся на том незре­лом эта­пе, до эпо­хи радио. Я испы­ты­вал их вме­сте с кол­ле­га­ми­сту­ден­та­ми, но, не полу­чив ника­ких резуль­та­тов, убрал их прочь вме­сте с дру­ги­ми раз­роз­нен­ны­ми при­бо­ра­ми, что­бы при слу­чае вос­поль­зо­вать­ся ими в буду­щем.

Теперь же, заго­рев­шись жела­ни­ем про­ник­нуть в жизнь сно­ви­де­ний Джо Слей­те­ра, я сно­ва достал эти устрой­ства и потра­тил несколь­ко дней, что­бы при­ве­сти их в рабо­чее состо­я­ние.

Как толь­ко они были гото­вы, я не упу­стил слу­чая их испы­тать. При каж­дом при­пад­ке буй­ства у Слей­те­ра я при­кла­ды­вал пере­дат­чик к его лбу, а при­ем­ник к сво­е­му, посто­ян­но про­во­дя тон­кую настрой­ку в гипо­те­ти­че­ском диа­па­зоне волн интел­лек­ту­аль­ной энер­гии. Я, прав­да, не имел поня­тия о том, как мыс­лен­ные впе­чат­ле­ния, если они будут успеш­но пере­да­ны, воз­бу­дят ответ­ные импуль­сы в моем моз­гу, но я был уве­рен, что могу выде­лить и истол­ко­вать их. Поэто­му я про­дол­жал экс­пе­ри­мен­ты, хотя нико­го не инфор­ми­ро­вал об их харак­те­ре.

Это слу­чи­лось два­дцать пер­во­го фев­ра­ля 1901 года. Когда я мыс­лен­но воз­вра­ща­юсь в эти годы, я пони­маю, насколь­ко нере­аль­ным все это кажет­ся, и порой сомне­ва­юсь а может быть, прав был ста­рый док­тор Фен­тон, отне­ся это на счет мое­го воз­буж­ден­но­го вооб­ра­же­ния? Я вспо­ми­наю, как он с боль­шой сим­па­ти­ей и тер­пе­ни­ем выслу­шал то, о чем я ему рас­ска­зал, а потом дал мне успо­ко­и­тель­ный поро­шок и отпра­вил в полу­го­дич­ный опла­чи­ва­е­мый отпуск, в кото­рый я дол­жен был уйти на сле­ду­ю­щей неде­ле.

В ту реша­ю­щую ночь я был страш­но воз­буж­ден и взвол­но­ван, посколь­ку несмот­ря на тща­тель­ный уход, кото­рым его окру­жи­ли, Джо Слей­тер явно уми­рал. Может быть, поте­ря гор­ской сво­бо­ды, а может быть, заме­ша­тель­ство, овла­дев­шее его моз­гом, ока­за­лись слиш­ком рез­ки­ми для его несколь­ко затор­мо­жен­ной сома­ти­ки, но по всем при­зна­кам ого­нек жиз­нен­ных сил едва мер­цал в глу­бине его при­шед­ше­го в упа­док есте­ства. Он впал в пред­смерт­ную полу­дре­му, а с при­хо­дом тем­но­ты погру­зил­ся в бес­по­кой­ный сон.

Я не стал затя­ги­вать сми­ри­тель­ную рубаш­ку, как это обыч­но дела­лось во вре­мя его сна, пото­му что он был слиш­ком слаб, что­бы быть опас­ным, даже если он еще раз при­дет в умствен­ное рас­строй­ство, преж­де чем поки­нуть этот мир. Но я поме­стил меж­ду его голо­вой и моей оба кон­ца мое­го кос­ми­че­ско­го радио , наде­ясь вопре­ки все­му в пер­вый и послед­ний раз полу­чить весть из мира снов за тот малый отре­зок вре­ме­ни, кото­рый был мне отпу­щен. В пала­те вме­сте с нами нахо­дил­ся толь­ко один сани­тар, зауряд­ный парень, кото­рый не пони­мал назна­че­ния моих аппа­ра­тов и не думал вме­ши­вать­ся в мои дей­ствия. Про­хо­дил час за часом, и я заме­тил, что его голо­ва неук­лю­же све­си­лась на грудь, но не стал будить его. Я так­же, уба­ю­кан­ный рит­мом дыха­ния двух людей, здо­ро­во­го и уми­ра­ю­ще­го, веро­ят­но, чуть поз­же и сам начал кле­вать носом.

Про­бу­ди­ли меня зву­ки сверхъ­есте­ствен­ной мощ­ной мело­дии. Аккор­ды, виб­ра­то и гар­мо­ни­че­ские поры­вы доно­си­лись со всех сто­рон, а мое­му вос­хи­щен­но­му взо­ру пред­ста­ла оше­лом­ля­ю­щая кар­ти­на непо­сти­жи­мой кра­со­ты. Сте­ны, колон­ны и архит­ра­вы из живо­го огня луче­зар­но сия­ли, окру­жая точ­ку, в кото­рой я, каза­лось, парил в воз­ду­хе, и тяну­лись вверх, к бес­ко­неч­но высо­ко­му сво­ду неопи­су­е­мо вели­ко­леп­но­го гран­ди­оз­но­го зда­ния. С эти­ми кар­ти­на­ми двор­цо­во­го блес­ка сме­ши­ва­лись или, ско­рее, вытес­ня­ли их в калей­до­ско­пи­че­ском вра­ще­нии мель­ка­ю­щие виды широ­ких пре­рий и уют­ных долин, высо­ких гор и заман­чи­вых гро­тов, сов­па­да­ю­щих в малей­ших дета­лях с ланд­шаф­та­ми, кото­рые я мог пред­ста­вить себе, но создан­ных из какой-то пыла­ю­щей эфир­ной сущ­но­сти, кото­рая по сво­ей плот­но­сти соот­вет­ство­ва­ла ско­рее духу, неже­ли мате­рии. По мере того, как я наблю­дал, мне ста­но­ви­лось ясно, что в моем моз­гу содер­жит­ся ключ ко всем этим мета­мор­фо­зам, посколь­ку каж­дая кар­ти­на, появ­ляв­ша­я­ся пере­до мной, была близ­ка и желан­на для мое­го изме­нив­ше­го­ся созна­ния. Сре­ди этих рай­ских сфер я не был чужа­ком, каж­дый вид и звук были мне зна­ко­мы, слов­но все это про­дол­жа­лось бес­чис­лен­ное мно­же­ство эпох в веч­но­сти и ожи­да­ло меня в бес­ко­неч­ном пото­ке вре­ме­ни впе­ре­ди.

Затем ко мне при­бли­зи­лась свер­ка­ю­щая аура мое­го луче­зар­но­го собра­та, и наши души бесе­до­ва­ли, мол­ча­ли­во и с без­упреч­ной точ­но­стью обме­ни­ва­ясь мыс­ля­ми. Это был час при­бли­жа­ю­ще­го­ся тор­же­ства, пото­му что дру­же­ствен­ное мне суще­ство выхо­ди­ло из угне­та­ю­щих его огра­ни­че­ний вре­мен­но­го раб­ства, выхо­ди­ло навсе­гда и гото­ви­лось пре­сле­до­вать про­кля­то­го угне­та­те­ля даже в таких высо­чай­ших сло­ях эфи­ра, что пла­мен­ная кос­ми­че­ская месть, испол­нен­ная там, мог­ла потря­сти миро­вые сфе­ры.

Мы плы­ли так вме­сте неко­то­рое вре­мя, пока я не заме­тил, что кон­ту­ры окру­жав­ших нас пред­ме­тов слег­ка рас­плы­лись и потуск­не­ли, так, слов­но что-то при­зы­ва­ло меня на Зем­лю, куда я мень­ше все­го хотел воз­вра­щать­ся. Фигу­ра рядом со мной, по-види­мо­му, тоже почув­ство­ва­ла пере­ме­ну, посколь­ку она ста­ла под­во­дить свои рас­суж­де­ния к завер­ше­нию и сама при­го­то­ви­лась поки­нуть сце­ну, туск­нея, как нечто зна­чи­тель­но более важ­ное, мед­лен­ное, чем осталь­ные пред­ме­ты. После еще одно­го корот­ко­го обме­на мыс­ля­ми я понял, что све­тя­ще­е­ся суще­ство и я долж­ны вер­нуть­ся в раб­ство, хотя для мое­го луче­зар­но­го собра­та это слу­чит­ся в послед­ний раз. Жал­кая зем­ная обо­лоч­ка уже почти раз­ру­ше­на, и менее чем через час мой това­рищ смо­жет осво­бо­дить­ся, что­бы пре­сле­до­вать сво­е­го угне­та­те­ля по Млеч­но­му Пути сквозь звезд­ные выси до самых гра­ниц бес­ко­неч­но­сти.

Рез­ким толч­ком я про­бу­дил­ся от виде­ния зату­ха­ю­щей све­то­вой кар­ти­ны и несколь­ко при­сты­жен­но выпря­мил­ся на сту­ле и рас­те­рян­но уста­вил­ся на уми­ра­ю­ще­го, рас­про­стер­то­го на кой­ке. Джо Слей­тер на самом деле проснул­ся, воз­мож­но, в послед­ний раз. При­гля­дев­шись к нему побли­же, я заме­тил на его впа­лых щеках пят­на румян­ца, кото­рых рань­ше нико­гда не видел. Губы так­же выгля­де­ли необыч­но, они были плот­но сжа­ты, слов­но обо­зна­чая харак­тер, зна­чи­тель­но более силь­ный, чем тот, кото­рым обла­дал Слей­тер. На лице его выра­зи­лось все­воз­рас­та­ю­щее напря­же­ние, гла­за были закры­ты, а голо­ва пово­ра­чи­ва­лась из сто­ро­ны в сто­ро­ну. Я не стал будить сани­та­ра и закре­пил осла­бев­шую повяз­ку, при­креп­ляв­шую мое теле­па­ти­че­ское радио , наде­ясь пере­хва­тить любое обры­воч­ное сооб­ще­ние, кото­рое проснув­ший­ся мог бы пере­дать мне. Вдруг он рез­ко повер­нул голо­ву в мою сто­ро­ну и открыл гла­за, кото­рые при­ве­ли меня в изум­ле­ние. Чело­век, быв­ший Джо Слей­те­ром, кэт­скил­ским подон­ком, смот­рел на меня широ­ко откры­ты­ми сия­ю­щи­ми гла­за­ми, голу­биз­на кото­рых, каза­лось, ста­но­ви­лась все глуб­же. Ни мани­а­каль­но­сти, ни вырож­де­ния не было и сле­да в этом взгля­де, и я без вся­ко­го сомне­ния почув­ство­вал, что смот­рю в лицо, за кото­рым кро­ет­ся актив­ный разум выс­ше­го поряд­ка.

Сно­ва про­изо­шло соеди­не­ние, при кото­ром мой мозг осо­знал внеш­нее вли­я­ние, воз­дей­ству­ю­щее на него. Я закрыл гла­за, что­бы более глу­бо­ко сосре­до­то­чить свои мыс­ли, и был воз­на­граж­ден поло­жи­тель­ным зна­ни­ем того, что дол­го­ждан­ное мыс­лен­ное сооб­ще­ние нако­нец дошло. Любая пере­да­ва­е­мая идея мгно­вен­но фор­ми­ро­ва­лась в моем моз­гу, и, хотя мы не поль­зо­ва­лись сло­ва­ми, мои обыч­ные ассо­ци­а­тив­ные, кон­цеп­ту­аль­ные и выра­зи­тель­ные спо­соб­но­сти реа­ли­зо­вы­ва­лись так же хоро­шо, как буд­то я при­ни­мал сооб­ще­ния на нор­маль­ном англий­ском язы­ке.
Джо Слей­тер мертв , раз­дал­ся леде­ня­щий душу голос из-за сте­ны сна. Я широ­ко откры­ты­ми гла­за­ми с любо­пыт­ством и ужа­сом уста­вил­ся на ложе стра­да­ний, но голу­бые гла­за все так же спо­кой­но гля­де­ли на меня, и их выра­же­ние было все таким же разум­ным и оду­хо­тво­рен­ным.

И хоро­шо, что он умер, посколь­ку он ока­зал­ся неспо­со­бен быть носи­те­лем актив­но­го интел­лек­та кос­ми­че­ско­го суще­ства. Его гру­бая телес­ная обо­лоч­ка не под­да­ва­лась необ­хо­ди­мой под­гон­ке для свя­зи эфир­ной и пла­нет­ной жиз­ни. Он в слиш­ком боль­шой сте­пе­ни был живот­ным и в слиш­ком малой чело­ве­ком, хотя имен­но из-за его недо­стат­ков тебе уда­лось открыть мое суще­ство­ва­ние, ведь кос­ми­че­ские и пла­нет­ные души, как пра­ви­ло, нико­гда не встре­ча­ют­ся. Он слу­жил мучи­тель­ной каж­до­днев­ной тюрь­мой для меня в тече­ние соро­ка двух ваших зем­ных лет.

Я такое же суще­ство, каким ты ста­нешь, перей­дя в сво­бод­ное состо­я­ние сна без сно­ви­де­ний. Я твой брат во све­те, тот, с кем рядом ты толь­ко что плыл сре­ди луче­зар­ных долин. Мне не доз­во­ле­но рас­ска­зы­вать тво­ей про­бу­див­шей­ся зем­ной лич­но­сти о тво­ей истин­ной при­ро­де, но мы все ски­таль­цы в про­стран­стве и путе­ше­ствен­ни­ки в бес­чис­лен­ных веках. В сле­ду­ю­щем году я, может быть, буду жить в Егип­те, кото­рый вы име­ну­е­те древним, или в жесто­кой импе­рии Цзян Чань, кото­рая долж­на воз­ник­нуть через три тыся­чи лет. Ты и я про­плы­ва­ли через миры, кото­рые вра­ща­ют­ся вокруг крас­но­го Арк­ту­ра, и жили в телах насе­ко­мых-фило­со­фов, вели­ча­во пол­за­ю­щих по чет­вер­той луне Юпи­те­ра. Как мало зем­ляне зна­ют о жиз­ни и о ее рас­про­стра­нен­но­сти! И дей­стви­тель­но, как мало они долж­ны знать ради их соб­ствен­но­го спо­кой­ствия! Об угне­та­те­ле я не могу гово­рить. Вы на Зем­ле неяс­но чув­ству­е­те его отда­лен­ное при­сут­ствие сами того не зная, вы дали его мига­ю­ще­му сиг­наль­но­му огню имя Алголь Звез­да-Демон. Встре­тить и побе­дить угне­та­те­ля вот к чему я без­успеш­но стрем­люсь в тече­ние дол­гих эпох, сдер­жи­ва­е­мый телес­ны­ми пре­пят­стви­я­ми. В эту ночь я явлюсь, как воз­мез­дие, неся неот­вра­ти­мую, пла­мен­ную, ката­стро­фи­че­скую месть. Ищи меня на небе вбли­зи Звез­ды-Демон.

Я боль­ше не могу с тобой гово­рить, пото­му что тело Джо Слей­те­ра холо­де­ет и цепе­не­ет, и его гру­бый мозг не может боль­ше виб­ри­ро­вать, как я того желаю. Ты был моим един­ствен­ным дру­гом на этой пла­не­те един­ствен­ной душой, кото­рая почув­ство­ва­ла меня и отыс­ка­ла внут­ри оттал­ки­ва­ю­ще­го тела, лежа­ще­го на этой кой­ке. Мы встре­тим­ся сно­ва может быть, в сия­ю­щем тумане Меча Ори­о­на, может быть, на уны­лых пла­то дои­сто­ри­че­ской Азии, может быть, в снах, кото­рые невоз­мож­но вспом­нить, может быть, в каких-нибудь дру­гих вопло­ще­ни­ях в дру­гие эпо­хи, когда Сол­неч­ная систе­ма уже пере­ста­нет суще­ство­вать.

На этом мыс­лен­ные вол­ны вне­зап­но пре­рва­лись и блек­лые гла­за спя­ще­го или мне сле­до­ва­ло назвать его мерт­ве­цом? остек­ле­не­ли, как у рыбы. Напо­ло­ви­ну оце­пе­нев, я нагнул­ся над кой­кой и пощу­пал его кисть, но она была холод­ной, око­че­нев­шей, пульс отсут­ство­вал, жел­то­ва­тые щеки сно­ва поблед­не­ли, и тол­стые губы обвис­ли, открыв отвра­ти­тель­ные гни­лые клы­ки деге­не­ра­та Джо Слей­те­ра. Я вздрог­нул, натя­нул оде­я­ло на это ужас­ное лицо и раз­бу­дил сани­та­ра. Затем я вышел из пала­ты и мол­ча отпра­вил­ся в свою ком­на­ту. У меня воз­ник­ло без­от­чет­ное жела­ние немед­лен­но погру­зить­ся в тот сон, сно­ви­де­ний кото­ро­го мне не удаст­ся вспом­нить.

Како­ва куль­ми­на­ция? Какое плос­кое науч­ное опи­са­ние мог­ло бы похва­стать таким рито­ри­че­ским эффек­том? Но я толь­ко запи­сал неко­то­рые фак­ты, кото­рые при­влек­ли мое вни­ма­ние, и предо­став­ляю вам сопо­став­лять их, как забла­го­рас­су­дит­ся. Я уже упо­ми­нал о том, что мой началь­ник, ста­рый док­тор Фен­тон, не при­знал реаль­но­сти все­го того, о чем я доло­жил ему. Он клят­вен­но уве­рял, что у меня упа­док сил в резуль­та­те нерв­но­го пере­на­пря­же­ния и что я крайне нуж­да­юсь в дли­тель­ном опла­чи­ва­е­мом отпус­ке, кото­рый он мне тут же щед­ро предо­ста­вил. Он заве­рил меня, руча­ясь сво­ей про­фес­си­о­наль­ной честью, что Джо Слей­тер все­го лишь низ­ко­проб­ный пара­но­ик, фан­та­сти­че­ские пред­став­ле­ния кото­ро­го обя­за­ны сво­им про­ис­хож­де­ни­ем при­ми­тив­ным народ­ным сказ­кам, кото­рые доступ­ны и самым низ­ким сло­ям обще­ства. В этом он пытал­ся убе­дить меня, хотя как я мог забыть то, что я видел на небе в ночь после смер­ти Слей­те­ра? Вы може­те счи­тать меня предубеж­ден­ным сви­де­те­лем, но тогда пусть дру­гой допи­шет это послед­нее пока­за­ние, кото­рое может допол­нить куль­ми­на­цию, кото­рой вы ожи­да­е­те. Я толь­ко дослов­но про­ци­ти­рую отчет о появ­ле­нии новой звез­ды в созвез­дии Пер­сея, состав­лен­ный выда­ю­щим­ся авто­ри­те­том в обла­сти аст­ро­но­мии про­фес­со­ром Гаре­том П. Сер­вис­сом:

22 фев­ра­ля 1901 года док­то­ром Андер­со­ном из Эдин­бур­га вбли­зи Алго­ля была откры­та новая звез­да. Ранее ника­кой звез­ды в этой точ­ке не наблю­да­лось. В тече­ние два­дца­ти четы­рех часов незна­ком­ка сде­ла­лась такой яркой, что пре­взо­шла Капел­лу. За сле­ду­ю­щие две неде­ли она замет­но померк­ла, и спу­стя несколь­ко меся­цев ее с тру­дом мож­но раз­ли­чить нево­ору­жен­ным гла­зом.