Говард Филлипс Лавкрафт

ЗАБВЕНИЕ

(Ex Oblivione)
Напи­са­но в 1921 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод А. Ель­ко­ва, Ю. Коп­цо­ва

////

Когда наста­ли мои послед­ние дни и без­об­раз­ные мело­чи жиз­ни ста­ли под­тал­ки­вать меня к безу­мию, подоб­но малень­ким капель­кам воды, кото­рые пала­чи застав­ля­ют падать непре­рыв­ной чере­дой в одну точ­ку на теле их жерт­вы, я полю­бил луче­зар­ное при­бе­жи­ще сна. В сво­их гре­зах я нахо­дил немно­го той кра­со­ты, кото­рую тщет­но искал в реаль­ной жиз­ни, и бро­дил по ста­рым садам и закол­до­ван­ным лесам.

Одна­жды, когда веял неж­ный аро­мат­ный вете­рок, я услы­шал зов Юга и отпра­вил­ся в бес­ко­неч­ное том­ное пла­ва­ние под незна­ко­мы­ми звез­да­ми. В дру­гой раз, когда шел лег­кий дождь, я плав­но сколь­зил на бар­же по тем­но­му под­зем­но­му пото­ку, пока не достиг дру­го­го мира, мира баг­ро­вых суме­рек, радуж­ных дере­вьев и неувя­да­ю­щих роз.
Я гулял по золо­той долине, кото­рая вела к тени­стым рощам с раз­ва­ли­на­ми хра­мов и закан­чи­ва­лась у мощ­ной сте­ны, покры­той зеле­нью ста­ро­го вино­гра­да, в кото­рой пря­та­лась неболь­шая брон­зо­вая калит­ка.

Мно­го раз я гулял по этой долине, все доль­ше и доль­ше задер­жи­ва­ясь в радуж­ном полу­мра­ке, где при­чуд­ли­во изги­ба­лись гигант­ские кри­вые дере­вья, и от одно­го ство­ла к дру­го­му рас­сти­ла­лась влаж­ная серая зем­ля, места­ми обна­жая заплес­не­ве­лые кам­ни погре­бен­ных под ней хра­мов. И все­гда целью моих грез была зарос­шая вино­гра­дом сте­на с малень­кой брон­зо­вой калит­кой. Через неко­то­рое вре­мя, когда дни про­буж­де­ния ста­ли все более и более невы­но­си­мы­ми из-за серо­сти и одно­об­раз­но­сти, я часто плыл по долине и тени­стым рощам в нар­ко­ти­че­ском покое, думая о том, как бы навсе­гда посе­лить­ся здесь, что­бы не упол­зать каж­дый раз обрат­но в этот скуч­ный мир, лишен­ный вся­ко­го инте­ре­са и новых цве­тов. И когда я смот­рел на малень­кую калит­ку в мощ­ной стене, мне каза­лось, что за ней про­сти­ра­ет­ся целая стра­на грез, из кото­рой, если вой­ти туда, уже не будет воз­вра­та.

И так каж­дую ночь во сне я стре­мил­ся най­ти скры­тый в уви­той лозой стене запор калит­ки, хотя он был вели­ко­леп­но замас­ки­ро­ван. И я гово­рил себе, что про­стран­ство за сте­ной было не про­сто более реаль­ным, но и более пре­крас­ным и луче­зар­ным.

Потом одна­жды ночью в горо­де снов Зака­ри­оне я обна­ру­жил пожел­тев­ший папи­рус, содер­жа­щий изре­че­ния муд­ре­цов из мира снов, кото­рые дав­ным- дав­но жили в этом горо­де, и кото­рые были слиш­ком муд­ры, что­бы родить­ся в мире про­буж­де­ния. В папи­ру­се было напи­са­но мно­гое о мире снов, в том чис­ле и све­де­ния о золо­той долине и свя­щен­ной роще с хра­ма­ми, а так­же о высо­кой стене с малень­кой брон­зо­вой калит­кой. Когда я уви­дел эту запись, то понял, что она отно­сит­ся имен­но к тем местам, кото­рые я так часто посе­щал во сне, и поэто­му я углу­бил­ся в чте­ние папи­ру­са.

Неко­то­рые из муд­ре­цов вити­е­ва­то опи­сы­ва­ли чуде­са за калит­кой, через кото­рую нель­зя прой­ти два­жды, одна­ко дру­гие писа­ли об ужа­сах и разо­ча­ро­ва­нии. Я не знал, кому из них верить, и, тем не менее, все силь­нее хотел навсе­гда уйти в неиз­вест­ную стра­ну; ведь сомне­ния и таин­ствен­ность есть при­ман­ка из при­ма­нок, а ника­кой новый ужас не может быть страш­нее еже­днев­ной пыт­ки, име­ну­е­мой обы­ден­но­стью. Поэто­му, когда я узнал о суще­ство­ва­нии нар­ко­ти­ка, кото­рый помо­жет мне отпе­реть калит­ку и прой­ти через нее, я решил при­нять его, когда проснусь в сле­ду­ю­щий раз. Вче­ра вече­ром я про­гло­тил этот нар­ко­тик и поплыл во сне в золо­тую доли­ну и тени­стые рощи; и когда я в этот раз подо­шел к древ­ней стене, то уви­дел, что калит­ка была при­от­кры­та. Сквозь нее про­би­ва­лось таин­ствен­ное сия­ние, оза­ряв­шее гигант­ские кри­вые дере­вья и вер­хуш­ки погре­бен­ных под зем­лей хра­мов, и я мело­дич­но поплыл даль­ше, ожи­дая уви­деть кра­со­ты стра­ны, отку­да я нико­гда не вер­нусь.

Но когда калит­ка откры­лась поши­ре и чары нар­ко­ти­ка и сна про­ве­ли меня через нее, я понял, что всем пей­за­жам и кра­со­там при­шел конец, так как в этом новом про­стран­стве не было ни зем­ли, ни моря одна лишь белая пусто­та без­люд­но­го и без­гра­нич­но­го кос­мо­са. И, будучи счаст­лив до такой сте­пе­ни, какую я рань­ше не осме­ли­вал­ся пред­ста­вить, я вновь рас­тво­рил­ся в этой зна­ко­мой неопре­де­лен­но­сти кри­сталь­но-чисто­го забве­ния, из кото­ро­го иску­си­тель­ни­ца-Жизнь при­зва­ла меня на один корот­кий и несчаст­ный миг.

Примечания:

Напи­са­но в 1920–21 годах.
Опуб­ли­ко­ва­но в мар­те 1921 года в The United Amateur, 20, No.4, 5960. На рус­ском язы­ке впер­вые опуб­ли­ко­ва­но в кни­ге “Чужая аго­ния” в 1991 году.