Говард Филлипс Лавкрафт

НАТИКАНА

(Nathicana)
Напи­са­но в 1927 году
Дата пере­во­да 2002 год
Пере­вод Rovdyr

////

Это слу­чи­лось в блед­ном саду Заи­са,
В оку­тан­ном мглой саду Заи­са,
Где цве­тут белые нефа­ло­ты,
Аро­мат­ные вест­ни­ки полу­но­чи.
Там дрем­лют тихие хру­сталь­ные озе­ра,
И ручей­ки, что текут без жур­ча­нья –
Глад­кие ручей­ки из пещер Като­са,
В кото­рых пря­чут­ся мол­ча­ли­вые духи суме­рек.
Над озе­ра­ми и ручей­ка­ми
Про­ло­же­ны мосты из чисто­го але­баст­ра,
Белые мосты, покры­тые при­чуд­ли­вы­ми
Рез­ны­ми фигу­ра­ми эль­фов и демо­нов.
Здесь туск­ло мер­ца­ют стран­ные солн­ца и стран­ные пла­не­ты,
И необыч­ный полу­ме­сяц Бна­пи­са,
Садит­ся за обви­ты­ми плю­щом кре­пост­ны­ми сте­на­ми,
Где сгу­ща­ют­ся вечер­ние сумер­ки.
Здесь опус­ка­ют­ся белые тума­ны Йабо­на,
И здесь, в туман­ных вих­рях,
Я уви­дел боже­ствен­ную Нати­ка­ну,
Укра­шен­ную диа­де­мой, бело­ку­рую Нати­ка­ну
С без­дон­ны­ми оча­ми и алы­ми уста­ми,
Сереб­ря­но­го­ло­сую, милую Нати­ка­ну,
Оде­тую в свет­лую ман­тию, воз­люб­лен­ную Нати­ка­ну.
И она навеч­но ста­ла моей неве­стой –
С тех эпох, когда вре­мя еще не име­ло зна­че­ния,
И ничто не име­ло фор­мы, кро­ме Йабо­на.
Здесь мы жили века­ми,
Коро­но­ван­ные белы­ми вен­ка­ми из бла­го­сло­вен­но­го нефа­ло­та,
Невин­ные дети Заи­са,
Мы мир­но бро­ди­ли по его дорож­кам и зеле­ным бесед­кам.
Как часто мы плы­ли в сумер­ках
Над цве­ту­щи­ми луга­ми и хол­ма­ми,
Побе­лен­ны­ми скром­ны­ми асталь­то­на­ми –
Скром­ны­ми, но милы­ми асталь­то­на­ми;
Мы гре­зи­ли в мире, создан­ном сна­ми –
Сна­ми, более пре­крас­ны­ми, чем Айденн,
Сия­ю­щи­ми сна­ми, более реаль­ны­ми, неже­ли разум!
Меч­та­ю­щие и влюб­лен­ные, мы пре­одо­ле­ва­ли века,
Пока не при­шло зло­ве­щее вре­мя Дзан­ни­на –
Прóк­ля­тое демо­на­ми вре­мя Дзан­ни­на,
Когда солн­ца и пла­не­ты вспых­ну­ли пур­пур­ным блес­ком,
Покрас­нел лун­ный серп Бна­пи­са,
И ярост­но побаг­ро­ве­ли тума­ны Йабо­на.
Затем ста­ли крас­ны­ми цве­ты и ручьи,
И озе­ра, поко­ив­ши­е­ся под моста­ми,
И даже сия­ю­щий белиз­ной але­бастр
Засвер­кал безум­ным розо­вым све­том;
А потом все рез­ные фигу­ры эль­фов и демо­нов
Уста­ви­лись крас­ны­ми гла­за­ми из-за пре­де­лов тени.
Теперь покрас­не­ла и моя меч­та, и в отча­я­нии
Я пытал­ся всмат­ри­вать­ся сквозь плот­ную заве­су,
И на мгно­ве­ние заме­тил боже­ствен­ную Нати­ка­ну,
Чистую, все­гда блед­ную Нати­ка­ну,
Люби­мую, неиз­мен­ную Нати­ка­ну.
Но чере­да хао­ти­че­ских вих­рей
Заво­лок­ла мое напря­жен­ное зре­ние,
Мое прóк­ля­тое, покрас­нев­шее зре­ние,
Кото­ро­му пред­стал новый мир,
Новый мир крас­ных кра­сок и тьмы -
Ужас­ная кома, назы­ва­е­мая жиз­нью.
И в этом новом суще­ство­ва­нии, име­ну­е­мом жиз­нью,
Я узрел яркие при­зра­ки кра­со­ты,
Лож­ные, пустые при­зра­ки кра­со­ты,
Кото­рые скры­ва­ли весь ужас Дзан­ни­на.
Я созер­цал их бес­ко­неч­но дол­го,
И даже, каза­лось, полю­бил,
Хотя мер­зость в их гла­зах обна­жа­ла зло,
Жесто­кое и бес­по­щад­ное зло,
Более отвра­ти­тель­ное, чем то, что Тафрон и Лат­гоз
Вме­сте хра­нят в сво­ем зага­доч­ном тай­ни­ке.
И толь­ко в полу­ноч­ных снах
Мне явля­лась утра­чен­ная мною дева Нати­ка­на,
Мерт­вен­но-блед­ная, непо­роч­ная Нати­ка­на,
Кото­рая усколь­за­ла от взгля­да спя­ще­го.
Сно­ва и сно­ва я искал ее,
Я жад­но гло­тал напи­ток Пла­то­ти­са,
Алч­но пил вино, изго­тов­лен­ное Астар­той,
И укреп­лял­ся сле­за­ми во вре­мя дол­гих сте­на­ний.
Я тос­ко­вал по саду Заи­са,
Обо­жа­е­мо­му, поте­рян­но­му саду Заи­са,
Где цве­тут белые нефа­ло­ты,
Аро­мат­ные вест­ни­ки полу­но­чи.
Я выпил послед­нюю кап­лю кол­дов­ско­го зелья,
Зелья, кото­рое любят сма­ко­вать демо­ны,
Зелья, кото­рое изго­ня­ет нена­вист­ную крас­но­ту
Ужас­ной комы, назы­ва­е­мой жиз­нью.
Ско­ро, ско­ро, если я не ошиб­ся с при­го­тов­ле­ни­ем напит­ка,
Крас­ный цвет и безу­мие будут истер­ты,
И в глу­бине насе­лен­ной чер­вя­ми тем­но­ты
Рас­па­дут­ся тяже­лые цепи, что ско­вы­ва­ли меня.
И еще раз сад Заи­са
Взой­дет свет­лой зарей пред мои­ми уста­лы­ми гла­за­ми;
И там, посре­ди тума­нов Йабо­на,
Будет сто­ят боже­ствен­ная Нати­ка­на,
Бес­смерт­ная, воз­вра­тив­ша­я­ся Нати­ка­на,
Чью любовь не встре­тишь в жиз­ни.