Говард Филлипс Лавкрафт

ЧЕРНОВИКИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ТЕНЬ НАД ИННСМАУТОМ

(Discarded Draft of The Shadow Over Innsmouth)
Напи­са­но в 1931 году
Дата пере­во­да 2014 год
Пере­вод А. Чере­па­но­ва

////

[Стр. 1–6:]

Летом 1927 года я вне­зап­но пре­рвал свое неболь­шое путе­ше­ствие по досто­при­ме­ча­тель­но­стям Новой Англии и в нерв­ном исто­ще­нии вер­нул­ся в Клив­ленд. Я почти нико­му не рас­ска­зы­вал о подроб­но­стях поезд­ки, и вряд ли знаю, поче­му делаю это сей­час; может, из-за недав­ней замет­ки в газе­те, кото­рая как-то сня­ла суще­ство­вав­шее во мне напря­же­ние. Стре­ми­тель­ный пожар, кажет­ся, уни­что­жил боль­шую часть забро­шен­ных домов вдоль пустын­но­го Иннс­маут­ско­го пор­та и неко­то­рые город­ские зда­ния нахо­дя­щи­е­ся непо­да­ле­ку. А осо­бен­но мощ­ный взрыв, слы­ши­мый на мно­го миль вокруг, раз­ру­шил вели­кий чер­ный риф в полу­то­ра милях от бере­га, где мор­ское дно ухо­дит на неиз­ме­ри­мую глу­би­ну. По понят­ным при­чи­нам я был удо­вле­тво­рен слу­чив­шим­ся, и раз­ру­ше­ние пусту­ю­щих домов кажет­ся мне ско­рее бла­го­сло­ве­ни­ем, чем несча­стьем. Осо­бен­но я рад, что кир­пич­ное зда­ние юве­лир­ной фаб­ри­ки и колон­ный зал Орде­на Даго­на обру­ши­лись вме­сте с осталь­ны­ми дома­ми. Пого­ва­ри­ва­ли о под­жо­ге, и я пола­гаю, ста­рый Отец Ива­ниц­кий мог бы мно­гое пове­дать, если бы захо­тел, но и то, что мне извест­но, при­да­ет про­изо­шед­ше­му пожа­ру необыч­ный харак­тер.

Я нико­гда не слы­шал об Иннс­мау­те до того дня, когда в пер­вый и послед­ний раз уви­дел его. Кажет­ся, он не упо­ми­нал­ся ни на одной совре­мен­ной кар­те, и я пла­ни­ро­вал ехать пря­мо из Нью­б­э­ри­пор­та в Арк­хэм, а отту­да в Гло­че­стер, если бы смог най­ти транс­порт­ное сред­ство. Сво­ей маши­ны у меня не было, и поэто­му я путе­ше­ство­вал на поез­де и попут­ных авто­ма­ши­нах, вся­кий раз стре­мясь подо­брать наи­бо­лее деше­вый спо­соб пере­дви­же­ния. В Нью­б­э­ри­пор­те мне посо­ве­то­ва­ли отпра­вить­ся в Арк­хэм на поез­де, и имен­но там, нахо­дясь у касс тамош­не­го вок­за­ла, и тер­за­ясь сомне­ни­я­ми по при­чине доро­го­виз­ны биле­та, я впер­вые услы­шал о суще­ство­ва­нии тако­го горо­да как Иннс­маут. Креп­кий, со смыш­ле­ным выра­же­ни­ем лица кас­сир, чья речь выда­ва­ла в нем чело­ве­ка немест­но­го, отнес­ся, каза­лось, весь­ма сочув­ствен­но к моим попыт­кам сэко­но­мить и пред­ло­жил то, что никто из дру­гих моих совет­чи­ков не пред­ла­гал.

«Думаю, вы може­те поехать на том ста­ром авто­бу­се, — ска­зал он с неко­то­рым коле­ба­ни­ем, — но его где-то пока не вид­но. Авто­бус про­хо­дит через Иннс­маут, – воз­мож­но, вы слы­ша­ли про такой горо­диш­ко, – и поэто­му люди не любят на нем ездить. Сле­дуй­те за иннс­маут­ским малым — Джо Сар­джен­том, но я нико­гда не видел, что­бы кто-то из наших или из Арк­хэ­ма поль­зо­вал­ся его марш­ру­том. Удив­ля­юсь, что авто­бус вооб­ще до сих пор ходит. Про­езд в нем доволь­но деше­вый, хотя мне ред­ко дово­ди­лось видеть в салоне боль­ше двух-трех пас­са­жи­ров, да и те исклю­чи­тель­но пар­ни из само­го Иннс­мау­та. Отправ­ля­ет­ся он с Пло­ща­ди – это рядом с апте­кой Хэм­мон­да – два раза в день ров­но в десять утра и в семь вече­ра, если ниче­го в послед­нее вре­мя не изме­ни­ли. С виду, конеч­но, ужас­ная колы­ма­га, — сам я нико­гда на нём не ездил».

Вот тогда-то я впер­вые и услы­шал об Иннс­мау­те. Любые упо­ми­на­ния малень­ких город­ков, не обо­зна­чен­ных в тури­сти­че­ских путе­во­ди­те­лях, заслу­жи­ва­ли опре­де­лен­но­го инте­ре­са, а та стран­ная мане­ра, в кото­рой кас­сир делал мне свои наме­ки, лишь подо­гре­ла мое любо­пыт­ство. Город, спо­соб­ный вызвать у его сосе­дей столь оче­вид­ную непри­язнь, опре­де­лен­но был в чем-то необыч­ным и явно заслу­жи­вал вни­ма­ния досу­же­го тури­ста. Если Иннс­маут нахо­дит­ся на пути в Арк­хэм, я мог бы оста­но­вить­ся там. Так что я попро­сил кас­си­ра немно­го подроб­нее рас­ска­зать мне об этом горо­де.

Он гово­рил, тща­тель­но под­би­рая сло­ва, и в голо­се его, как мне пока­за­лось, отчет­ли­во зву­ча­ли нот­ки неко­то­ро­го пре­вос­ход­ства.

– Иннс­маут? Ну, это неболь­шой горо­диш­ко, рас­по­ло­жен­ный в устье Манук­се­та. До вой­ны 1812 года он был почти насто­я­щим горо­дом-пор­том, но за послед­ние сто лет, или око­ло того, при­шел в явный упа­док. Там нет желез­ной доро­ги, линия Бостон-Мэн нико­гда не про­хо­ди­ла через Иннс­маут, а вет­ку из Роули несколь­ко лет назад закры­ли. Пусту­ю­щих домов, мож­но ска­зать, намно­го боль­ше, чем жите­лей, а о биз­не­се и гово­рить не при­хо­дит­ся. За покуп­ка­ми при­ез­жа­ют в основ­ном сюда, в Арк­хэм или в Ипсвич. Рань­ше там было мно­го раз­ных фаб­рик, но ни одной не оста­лось, кро­ме юве­лир­ной.

Это доволь­но извест­ное пред­при­я­тие — все ком­ми­во­я­же­ры, кажет­ся, зна­ют о нем. Там про­из­во­дят необыч­ные юве­лир­ные укра­ше­ния из сек­рет­но­го спла­ва, состав кото­ро­го не под­да­ет­ся ана­ли­зу. Гово­рят, что это пла­ти­на, сереб­ро и золо­то — но иннс­маут­цы про­да­ют его так деше­во, что вы не пове­ри­те. Пола­гаю, у них есть какой-то источ­ник кон­тра­бан­ды.

Ста­рый Марш, кото­рый вла­де­ет фаб­ри­кой, долж­но быть бога­че Кре­за. Стран­ный ста­рый гусь, живёт неда­ле­ко от горо­да. А дело это осно­вал его дед, капи­тан Обед Марш. Мать нынеш­не­го Мар­ша, кажет­ся, была ино­стран­кой, гово­рят, уро­жен­кой Южных морей, а пото­му боль­шой шум под­нял­ся, когда он пять­де­сят лет назад взял себе в жены девуш­ку из Ипсви­ча. О людях из Иннс­мау­та все­гда отзы­ва­ют­ся отри­ца­тель­но. Хотя дети и вну­ки Мар­ша вро­де бы ничем не отли­ча­ют­ся от самых обыч­ных людей. Я видел их здесь. Само­го ста­ри­ка нико­гда не встре­чал.

- А поче­му все недо­люб­ли­ва­ют Иннс­маут?

- Ну… не осо­бен­но при­слу­ши­вай­тесь к тому, что люди вооб­ще здесь гово­рят. Их труд­но быва­ет рас­ка­чать, но если уж они разой­дут­ся, то потом не оста­но­вишь. И про Иннс­маут они бол­та­ют – в основ­ном пере­шеп­ты­ва­ют­ся – уже лет сто, не мень­ше, и, как мне пред­став­ля­ет­ся, не столь­ко не любят его, сколь­ко поба­и­ва­ют­ся. Послу­ша­ешь неко­то­рые из их рас­ска­зов, так про­сто со сме­ху помрешь – насчет того, что ста­рый капи­тан Марш водил дела с самим дья­во­лом и помо­гал его бесе­ня­там посе­лить­ся в Иннс­мау­те; потом еще что-то насчет покло­не­ния сатане и тех несчаст­ных, кото­рых при­но­си­ли ему в жерт­ву где-то непо­да­ле­ку от при­ча­ла – гово­рят, в 1850 году, или что-то око­ло того, люди слу­чай­но наткну­лись на то место. Да толь­ко сам я из Пэн­то­на это в шта­те Вер­монт – и такую бол­тов­ню нико­гда

не одоб­рял. Но самое глав­ное во всем этом деле, как мне пред­став­ля­ет­ся, про­сто расо­вые пред­рас­суд­ки, и надо вам ска­зать, я не осуж­даю людей, у кото­рых они име­ют­ся. Я и сам тер­петь не могу этих иннс­маут­ских пар­ней, и ни за что на све­те не ступ­лю ногой в их город.

Да вы и сами, навер­ное, слы­ша­ли – хотя по выго­во­ру вы, похо­же, с запа­да, – какие дела име­ли наши моря­ки в пор­тах Афри­ки, Азии и в дру­гих южных морях, где-то там еще, и каких чуд­ных людей они ино­гда с собой отту­да при­во­зи­ли. Слы­ша­ли, навер­ное, про одно­го жите­ля Сале­ма, кото­рый вер­нул­ся домой с женой-кита­ян­кой, а кро­ме того пого­ва­ри­ва­ют, что где-то воз­ле Кейп-Кода до сих пор есть посе­ле­ние выход­цев с Фиджи.

В общем, похо­же на то, что есть что-то необыч­ное и в иннс­маут­ских пар­нях. Место это все­гда было отре­за­но от осталь­ной тер­ри­то­рии боло­та­ми и речуш­ка­ми, а пото­му труд­но ска­зать навер­ня­ка, что там у них и как. Одна­ко все почти уве­ре­ны, что капи­тан Марш, когда пла­вал на сво­их трех кораб­лях в 1830‑х и 1840‑х годах, при­вез с собой каких-то або­ри­ге­нов. У них были стран­ные чер­ты, отлич­ные от жите­лей сего­дняш­не­го Иннс­мау­та. Не знаю, как это выра­зить, но такие чер­ты, что застав­ля­ют меня содро­гать­ся. Вы заме­ти­те эти осо­бен­но­сти в Джо Сар­джен­те, если сяде­те в его авто­бус. У неко­то­рых из них плос­кие носы, боль­шие рты, ско­шен­ные под­бо­род­ки, и шер­ша­вая серая кожа. Осо­бен­но смор­щен­ная на шее, и лысе­ют они еще моло­ды­ми.

Ни здесь, ни в Арк­хэме, ни в Ипсви­че с ними никто не хотел иметь дела, да и сами они, когда кто-нибудь при­ез­жал к ним в город или пытал­ся рыба­чить в их водах, вели себя замкну­то, нелю­ди­мо. Рань­ше они ска­ка­ли на лоша­дях по желез­ной доро­ге, шли пеш­ком, езди­ли на поез­де в Роули и Ипсвич, но сей­час исполь­зу­ют авто­бус. Да, есть в Иннс­мау­те и гости­ни­ца, «Джилм­эн-хаус» назы­ва­ет­ся, но я не верю, что она похо­жа на гости­ни­цу. Не сове­то­вал бы вам в ней оста­нав­ли­вать­ся. Луч­ше пере­но­чуй­те здесь и поез­жай­те зав­тра утром деся­ти­ча­со­вым авто­бу­сом. Затем вече­ром сяде­те там на вось­ми­ча­со­вой авто­бус до Арк­хэ­ма.

Был у нас один фаб­рич­ный инспек­тор, кото­рый несколь­ко лет назад оста­нав­ли­вал­ся в этом самом «Джилм­эн-хау­се», так после это­го он еще дол­го высту­пал со вся­ки­ми мрач­ны­ми наме­ка­ми насчет это­го места. У них там, похо­же, соби­ра­ет­ся доволь­но бран­ная ком­па­ния, пото­му что он слы­шал за сте­ной вся­кие голо­са, от кото­рых у него кожа мураш­ка­ми покры­ва­лась. Это была ино­стран­ная речь, но осо­бен­но ему не понра­вил­ся там один голос, кото­рый изред­ка встре­вал в раз­го­вор. Очень неесте­ствен­ный, стран­ный – чав­ка­ю­щий, как выра­зил­ся тот инспек­тор, – а пото­му он даже не риск­нул лечь спать. Так он про­си­дел оде­тым всю ночь, и смыл­ся рано утром. Раз­го­вор тот про­дол­жал­ся боль­шую часть ночи.

Это­му инспек­то­ру – Кей­си его фами­лия – было, что порас­ска­зать о ста­рой фаб­ри­ке Мар­ша, и то, что он гово­рил, было похо­же на самые дикие исто­рии. Бух­гал­тер­ские кни­ги были в бес­по­ряд­ке, обо­ру­до­ва­ние выгля­де­ло ста­рым и почти забро­шен­ным, как буд­то оно ниче­го не сто­и­ло. Фаб­ри­ка до сих пор исполь­зу­ет силу воды из Ниж­них водо­па­дов Манук­се­та. Было толь­ко несколь­ко рабо­чих, и они не про­из­во­ди­ли впе­чат­ле­ние силь­но чем-то заня­тых. Когда мне рас­ска­за­ли о впе­чат­ле­ни­ях инспек­то­ра от посе­ще­ния фаб­ри­ки, мне при­шло в голо­ву подо­зре­ние, что Марш на самом деле не про­из­во­дит те юве­лир­ные това­ры, кото­рые про­да­ёт. Мно­гие гово­рят, что его фаб­ри­ка не име­ет доста­точ­ных мощ­но­стей, поэто­му он дол­жен отку­да-то

при­во­зить все эти укра­ше­ния — бог зна­ет отку­да. Одна­ко, я в это не верю. Мар­ши про­да­ют те чуже­зем­ные коль­ца, брас­ле­ты, тиа­ры и про­чее уже око­ло ста лет; и если эти дра­го­цен­но­сти суще­ству­ют где-то еще поми­мо того места, отку­да они их берут, обще­ствен­ность дав­но бы их обна­ру­жи­ла. К тому же не суще­ству­ет ника­ко­го дви­же­ния гру­зо­вых судов вокруг Иннс­мау­та, что­бы при­во­зить эти това­ры. Что заво­зит­ся так это стек­лян­ные и рези­но­вые без­де­луш­ки — мож­но поду­мать, что их исполь­зу­ют для обме­на с дика­ря­ми. Но факт в том, что все инспек­то­ры не обна­ру­жи­ли на фаб­ри­ке ни одно­го тако­го изде­лия.

Два­дцать с чем-то лет назад один из инспек­то­ров исчез в Иннс­мау­те — о нем боль­ше не слы­ша­ли, и я лич­но знаю Джор­джа Коула, кото­рый сошел с ума одна­жды ночью, и был уве­зен дву­мя сани­та­ра­ми в Дан­вер­ский сума­сшед­ший дом, где он пре­бы­ва­ет до сих пор. Он гово­рил о каких-то зву­ках и виз­жа­щих чешуй­ча­тых мор­ских дья­во­лах.

И еще один тип ста­рых пове­рий — о чер­ном рифе у побе­ре­жья. Рифом Дья­во­ла назы­ва­ют они его. Боль­шую часть вре­ме­ни он высту­па­ет из воды, но все рав­но его вряд ли мож­но назвать ост­ро­вом. Так вот, пого­ва­ри­ва­ют, что изред­ка на этом рифе мож­но видеть целый выво­док, пле­мя этих самых дья­во­лов – сидят там враз­вал­ку или шаста­ют взад впе­ред воз­ле пещер, кото­рые рас­по­ло­же­ны в верх­ней его части. На вид это доволь­но неров­ное, слов­но изъ­еден­ное, место при­мер­но в миле от бере­га. В ста­ри­ну, гово­рят, моря­ки здо­ро­вен­ный крюк дела­ли, толь­ко бы не при­бли­жать­ся к нему. И на капи­та­на Мар­ша они зуб име­ют, вро­де бы, пото­му, что он яко­бы ино­гда по ночам во вре­мя отли­ва выса­жи­вал­ся на этом рифе. Воз­мож­но его чем-то инте­ре­со­ва­ло это ска­ли­стое обра­зо­ва­ние, но люди бол­та­ют, что Марш вел там бесе­ды с демо­на­ми.

Было это все еще до боль­шой эпи­де­мии 1846 года, когда боль­ше поло­ви­ны жите­лей Иннс­мау­та эва­ку­и­ро­ва­ли. Никто тогда тол­ком не понял, в чем там было дело, ско­рее все­го, какую-то замор­скую болезнь при­вез­ли из Китая или еще отку­да. Воз­мож­но, чума унес­ла луч­шую кровь в Иннс­мау­те. Во вся­ком слу­чае, сей­час там не мно­го наро­ду живет, не более 500–600. Бога­тые Мар­ши выгля­дят так­же пло­хо, как и все. Мне лич­но пред­став­ля­ет­ся, что люди эти – все­го лишь “белый мусор”, как выра­жа­ют­ся у нас на юге, – бес­чест­ные, ковар­ные, любят все тай­ком делать, втихую. Лов­цы ома­ров, боль­шей частью выво­зят их гру­зо­ви­ка­ми. И никто нико­гда не может тол­ком про­сле­дить за пере­ме­ще­ни­ем этих людей, школь­ные инспек­то­ра и сотруд­ни­ки пере­пи­си насе­ле­ния, быва­ло, с ног сби­ва­ют­ся.

В общем, будь я на вашем месте, ни за что не отпра­вил­ся бы туда на ночь гля­дя. Сам я там ни разу в жиз­ни не был, и ника­ко­го жела­ния не имею ехать к ним в гости. Впро­чем, думаю, днем вам там будет доволь­но без­опас­но, хотя здеш­ние жите­ли ста­ли бы вас отго­ва­ри­вать даже и от такой поезд­ки. Но, раз уж вы такой люби­тель вся­ких досто­при­ме­ча­тель­но­стей и про­чей ста­ри­ны, то Иннс­маут – это как раз то, что вам нуж­но.

После раз­го­во­ра с кас­си­ром часть вече­ра я про­вел в пуб­лич­ной биб­лио­те­ке Нью­б­э­ри­пор­та, пыта­ясь отыс­кать допол­ни­тель­ную инфор­ма­цию об Иннс­мау­те. Попы­тав­шись рас­спра­ши­вать мест­ных жите­лей в мага­зи­нах, заку­соч­ных, гара­жах и на бен­зо­ко­лон­ках, я обна­ру­жил, что на все мои рас­спро­сы они реа­ги­ру­ют даже более стран­но, чем пред­ска­зы­вал кас­сир, а пото­му решил не тра­тить вре­мя на попыт­ки пре­одо­леть их инстинк­тив­ную скрыт­ность. Они про­яв­ля­ли какую-то подо­зри­тель­ность.

Загля­нув в мест­ное отде­ле­ние “Хри­сти­ан­ско­го сою­за моло­де­жи”, я пого­во­рил с клер­ком, кото­рый и вовсе стал отго­ва­ри­вать меня от поезд­ки в это мрач­ное, гне­ту­щее место; да и люди в биб­лио­те­ке выска­зы­ва­ли, в общем-то, такое же мне­ние, назы­вая Иннс­маут местом все­об­ще­го вырож­де­ния. Исто­ри­че­ские спра­воч­ни­ки окр­гу­га Эссекс так­же ока­за­лись весь­ма мало­ин­фор­ма­тив­ны­ми, за исклю­че­ни­ем справ­ки, что Иннс­маут был осно­ван в 1643 году, до Рево­лю­ции был изве­стен как ожив­лен­ный порт. В нача­ле девят­на­дца­то­го века там рас­по­ла­га­лась круп­ная воен­но-мор­ская база, а впо­след­ствии в горо­де сохра­ни­лась лишь неболь­шая фаб­ри­ка, рабо­тав­шая на энер­гии Манук­се­та. Столь же скуд­ной была инфор­ма­ция о том упад­ке, в кото­рый при­шла жизнь горо­да в даль­ней­шем, хотя в целом дан­ное обсто­я­тель­ство не под­вер­га­лось сомне­нию. После Граж­дан­ской вой­ны вся про­мыш­лен­ная актив­ность огра­ни­чи­ва­лась лишь дея­тель­но­стью золо­то­очист­ной ком­па­нии Мар­ша на Ниж­них водо­па­дах, а тор­гов­ля золо­ты­ми укра­ше­ни­я­ми была един­ствен­ным их заня­ти­ем. Немно­го ино­стран­цев, в основ­ном поля­ки и пор­ту­галь­цы, про­жи­ва­ли в южной око­неч­но­сти горо­да Мест­ные финан­сы нахо­ди­лись в пла­чев­ном состо­я­нии, и если бы не фаб­ри­ка Мар­ша, город мог бы счи­тать­ся банк­ро­том.

Я видел мно­го бук­ле­тов, ката­ло­гов, кален­да­рей с фото­гра­фи­я­ми золо­то­очист­ной фаб­ри­ки Мар­ша в биб­лио­теч­ном отде­ле, посвя­щен­ном биз­не­су, и осо­знал, насколь­ко необыч­ным и уни­каль­ным в сво­ем роде было это про­из­вод­ство. Дра­го­цен­но­сти и укра­ше­ния, кото­рые они про­да­ва­ли, были так изящ­ны, так тон­ко выко­ва­ны, что никто не сомне­вал­ся, что как мини­мум на послед­ней ста­дии про­из­вод­ства какой-то мастер при­ла­гал к ним руку. Неко­то­рые из полу­то­но­вых изоб­ра­же­ний осо­бен­но глу­бо­ко тро­ну­ли меня, необыч­ный дизайн сви­де­тель­ство­вал о таком неесте­ствен­ном гении, что труд­но пред­по­ло­жить, отку­да к нему мог­ло прий­ти вдох­но­ве­ние.

Было лег­ко пове­рить напи­сан­но­му в одном бук­ле­те, что эти укра­ше­ния люби­ли при­об­ре­тать лич­но­сти с изощ­рен­ным вку­сом, и неко­то­рые образ­цы выстав­ля­лись в музе­ях совре­мен­но­го искус­ства. Боль­шие по раз­ме­ру изде­лия пре­об­ла­да­ли — брас­ле­ты, тиа­ры и замыс­ло­ва­тые под­вес­ки, но коль­ца и мень­шие вещи были бес­чис­лен­ны. Рельеф­ные узо­ры — частич­но тра­ди­ци­он­ные, частич­но с любо­пыт­ны­ми сюже­та­ми на мор­скую тему, име­ли потря­са­ю­щую само­быт­ность и были совсем не похо­жи на куль­ту­ру наро­дов и эпох, кото­рые я знал. Эта осо­бен­ность “не от мира сего” была под­черк­ну­та и необыч­ным спла­вом, кото­рый свер­кал раз­ны­ми оттен­ка­ми. Что осо­бен­но заин­те­ре­со­ва­ло меня в этих изоб­ра­же­ни­ях — почти дис­про­пор­ци­о­наль­ность — и я решил посмот­реть какие образ­цы есть в Иннс­мау­те, в его мага­зи­нах и музе­ях. К оча­ро­ва­нию от юве­лир­ных шедев­ров при­ме­ши­ва­лось отвра­ще­ние от злоб­ных и глу­пых легенд, рас­ска­зан­ных билет­ным кас­си­ром о самом Мар­ше.

[Стр. 17:]

Дверь офи­са про­даж Мар­шей была откры­та, и я вошел с неко­то­рой надеж­дой. Инте­рьер был заху­да­лый и пло­хо осве­щен­ный, но содер­жал боль­шое коли­че­ство хоро­шо сра­бо­тан­ных выста­воч­ных вит­рин. Моло­жа­вый муж­чи­на подо­шел встре­тить меня, и когда я изу­чал его лицо, новая вол­на бес­по­кой­ства одо­ле­ла меня. Он не был некра­си­вым, но было в его чер­тах и темб­ре голо­са что-то ненор­маль­ное. Я не мог заглу­шить в себе вне­зап­ное отвра­ще­ние, и хотел пре­кра­тить изоб­ра­жать из себя любо­пыт­но­го иссле­до­ва­те­ля. Преж­де чем я осо­знал это, я уже гово­рил клер­ку, что явля­юсь скуп­щи­ком юве­лир­ных изде­лий для фир­мы из Клив­лен­да, и при­го­то­вил­ся про­де­мон­стри­ро­вать свои зна­ния в этом деле. При­тво­рять­ся скуп­щи­ком, было, одна­ко тяже­ло.

Клерк вклю­чил све­тиль­ни­ки и стал водить меня от одной вит­ри­ны к дру­гой, и когда я уви­дел свер­ка­ю­щие чуде­са, то ноги мои под­ко­си­лись, а речь ста­ла бес­связ­ной. Не при­ни­мая во вни­ма­ние мою чрез­мер­ную чув­стви­тель­ность к кра­со­те, я бук­валь­но зады­хал­ся от чуже­род­но­сти вещей, смот­рел зача­ро­ван­но, отме­чая, что под­став­ки под укра­ше­ни­я­ми совсем неумест­ны. Даже сей­час я с тру­дом могу опи­сать то, что уви­дел — хотя те, кто име­ет у себя такие сокро­ви­ща или мог видеть их в музе­ях, могут вос­пол­нить недо­ста­ю­щие сло­ва. Такое боль­шое коли­че­ство уди­ви­тель­ных тво­ре­ний вызы­ва­ло ужас и бес­по­кой­ство. Так или ина­че, но эти укра­ше­ния и рисун­ки, каза­лось, не мог­ли быть тво­ре­ни­ем рук чело­ве­ка и еще менее веро­ят­но, что­бы их выплав­ля­ли на фаб­ри­ке в двух шагах от оте­ля.

Узо­ры эти наво­ди­ли на мысль о дале­ких местах, нево­об­ра­зи­мых без­днах кос­мо­са и моно­тон­ной мор­ской пучине, и в сво­ем хит­ро­спле­те­нии про­из­во­ди­ли почти зло­ве­щее впе­чат­ле­ние. Неко­то­рые из изоб­ра­жен­ных на укра­ше­ни­ях мон­стров вызы­ва­ли во мне тем­ные псев­до­вос­по­ми­на­ния, кото­рые я пытал­ся….

[стр. 21:]

….позор и бого­хуль­ство скры­то­го Иннс­мау­та.

Он, как и я, был нор­маль­ным суще­ством, рож­ден­ным вне это­го горо­да упад­ка, и тоже был напу­ган. Но посколь­ку он был нераз­рыв­но свя­зан с про­ис­хо­дя­щим, воля его была уже сло­ма­на, в отли­чие от меня. Отвя­зав­шись от пожар­ных, кото­рые пыта­лись заве­сти с ним раз­го­вор, ста­рик под­нял­ся на ноги и при­вет­ство­вал меня, как буд­то я его зна­ко­мый. Про­да­вец из бака­лей­ной лав­ки ска­зал мне, где дядя Зэдок обыч­но берет спирт­ное, и не гово­ря ни сло­ва, я начал вести ста­ри­ка в нуж­ном направ­ле­нии — через пло­щадь на Элиот-стрит.

Его поступь была на удив­ле­ние бой­кой для его воз­рас­та и нетрез­во­го состо­я­ния, и я пора­зил­ся проч­но­сти его тела. Моё жела­ние поско­рее поки­нуть Иннс­маут вре­мен­но уба­ви­лось, и я почув­ство­вал стран­ное жела­ние услы­шать ста­рые леген­ды, кото­рые может пове­дать Зэдок.

Я купил квар­ту вис­ки в каком-то заху­да­лом мага­зин­чи­ке и при­вел ста­ри­ка Задо­ка через Саут-стрит, через совер­шен­но забро­шен­ный уча­сток набе­реж­ной, и еще даль­ше на юг, выби­рая место, где даже рыба­ки на дале­ком вол­но­ре­зе не мог­ли бы уви­деть нас, и мы мог­ли бы пого­во­рить спо­кой­но. По какой-то при­чине ста­ри­ку не понра­ви­лось выбран­ное мной место — он бро­сал нерв­ные взгля­ды на море в направ­ле­нии Рифа Дья­во­ла — но ради бутыл­ки вис­ки он готов был тер­петь. После того, как мы нашли удоб­ное место на краю гни­ю­щей при­ста­ни, я дал Зэдо­ку глот­нуть из бутыл­ки, и ждал, пока вис­ки на него подей­ству­ет. Я, одна­ко, ста­рал­ся соблю­дать меру, посколь­ку не хотел, что­бы хмель­ная сло­во­охот­ли­вость Зэдо­ка пере­рос­ла в бес­по­лез­ное для меня невме­ня­е­мое оце­пе­не­ние.

Когда ста­рик немно­го захме­лел, я стал осто­рож­но рас­спра­ши­вать об Иннс­мау­те, и был пора­жен страш­ной и искрен­ней серьез­но­стью его голо­са. Он не выгля­дел таким же сума­сшед­шим, как его рос­сказ­ни, и я содро­гал­ся от ужа­са, хотя не мог пове­рить в то, что он гово­рил. Сомне­ва­юсь, что в это пове­рил бы даже довер­чи­вый и суе­вер­ный отец Ива­ниц­кий.