Говард Филлипс Лавкрафт

СЛУЖИТЕЛЬ ЗЛА

(The Evil Clergyman)
Напи­са­но в 1933 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод В. Доро­го­куп­ли

////

Сумрач­но­го вида седо­бо­ро­дый муж­чи­на в костю­ме неяр­ких тонов про­во­дил меня до ком­на­ты в ман­сар­де и, оста­но­вив­шись на верх­них сту­пе­нях лест­ни­цы, обра­тил­ся ко мне со сло­ва­ми:

– Да, он жил имен­но здесь, одна­ко я сове­тую вам воз­дер­жать­ся от каких бы то ни было дей­ствий. Любо­зна­тель­ность может сто­ить вам слиш­ком доро­го. Мы нико­гда не захо­дим сюда по ночам, и, кабы не его воля, мы бы дав­ным-дав­но все отсю­да повы­бра­сы­ва­ли. Вам долж­но быть извест­но, чем он зани­мал­ся и к чему это при­ве­ло. После его ужас­ной кон­чи­ны все хло­по­ты взя­ла на себя эта гнус­ная Орга­ни­за­ция, и нам по сей день неве­до­мо даже место, где он похо­ро­нен. Не суще­ству­ет ника­ких закон­ных – да и любых иных – средств повли­ять на Орга­ни­за­цию. Наде­юсь, вы успе­е­те поки­нуть это место еще до наступ­ле­ния тем­но­ты. И умо­ляю вас, ни в коем слу­чае не тро­гай­те лежа­щую на сто­ле вещи­цу – вон ту, напо­до­бие спи­чеч­но­го короб­ка. Мы не зна­ем ее назна­че­ния, но подо­зре­ва­ем, что она как-то свя­за­на с его тем­ны­ми дела­ми. Мы опа­са­ем­ся даже слу­чай­но задер­жи­вать на ней взгляд. После это­го муж­чи­на поки­нул ман­сар­ду, и я остал­ся один. Полу­тем­ная пыль­ная ком­на­та была меб­ли­ро­ва­на крайне скуд­но, но царив­ший здесь без­уко­риз­нен­ный поря­док отли­чал ее от обыч­ных тру­щоб­ных жилищ. Книж­ные пол­ки у стен были сплошь застав­ле­ны тру­да­ми сред­не­ве­ко­вых тео­ло­гов и клас­си­че­ских авто­ров, в шка­фу за стек­лом хра­ни­лись трак­та­ты по магии – Парацельс,1 Аль­берт Великий,2 Тритемий,3 Гер­мес Трисмегист,4 Бореллий5 и дру­гие, чьи назва­ния, напи­сан­ные зна­ка­ми неиз­вест­но­го мне алфа­ви­та, я так и не смог разо­брать. Мебель была сра­бо­та­на гру­бо, но проч­но, а за един­ствен­ной имев­шей­ся в ком­на­те две­рью я обна­ру­жил глу­хой чулан. Роль вхо­да выпол­нял квад­рат­ный люк в полу, к кото­ро­му сни­зу под­ни­ма­лась очень кру­тая лест­ни­ца. Окна ман­сар­ды похо­ди­ли на два круг­лых бычьих гла­за, а тол­стые пере­кры­тия из почер­нев­ше­го дуба не остав­ля­ли сомне­ний в том, что зда­ние это было постро­е­но очень и очень дав­но. Судя по все­му, оно нахо­ди­лось где-то в Ста­ром Све­те. Тогда я, кажет­ся, пред­став­лял себе, где имен­но, но сей­час уже не могу при­пом­нить в точ­но­сти. Ясно толь­ко, что это был не Лон­дон. У меня сохра­ни­лось смут­ное ощу­ще­ние неболь­шо­го при­мор­ско­го город­ка.

Вещи­ца, лежав­шая на сто­ле, все силь­нее и силь­нее при­тя­ги­ва­ла мое вни­ма­ние. Каза­лось, я знал, что с ней сле­ду­ет делать; по край­ней мере, я, не заду­мы­ва­ясь, извлек из кар­ма­на элек­три­че­ский фона­рик или нечто вро­де это­го – и при­нял­ся нерв­но щел­кать пере­клю­ча­те­лем. Луч ока­зал­ся не обыч­но­го жел­то­ва­то-бело­го, а ско­рее фио­ле­то­во­го цве­та и боль­ше напо­ми­нал радио­ак­тив­ное излу­че­ние, неже­ли свет как тако­вой. Впро­чем, я в тот момент не вос­при­ни­мал эту шту­ко­ви­ну как фонарь – у меня дей­стви­тель­но был при себе элек­три­че­ский фона­рик, но он так и остал­ся лежать в дру­гом кар­мане.

Начи­на­ло тем­неть, ста­рин­ные кры­ши с высо­ки­ми тру­ба­ми офор­ми­лись в при­чуд­ли­вый рельеф за круг­лы­ми рама­ми окон. Я нако­нец собрал­ся с духом, при­под­нял один край таин­ствен­ной коро­боч­ки, под­пе­рев ее валяв­шей­ся на сто­ле кни­гой, и напра­вил на нее луч, состо­яв­ший – на сей раз это было явствен­но вид­но – из стре­ми­тель­но­го пото­ка мик­ро­ско­пи­че­ских фио­ле­то­вых частиц. Уда­ря­ясь о бле­стя­щую поверх­ность коро­боч­ки, они изда­ва­ли негром­кое сухое потрес­ки­ва­ние, как это быва­ет при про­хож­де­нии искро­вых раз­ря­дов в ваку­ум­ной труб­ке. Тем­ная до той поры поверх­ность посте­пен­но при­об­ре­та­ла розо­ва­тый отте­нок, а в цен­тре ее начал выри­со­вы­вать­ся смут­ный белый силу­эт. Тут я заме­тил, что нахо­жусь в ком­на­те не один, и быст­ро спря­тал в кар­ман луче­вой аппа­рат.

Вошед­ший, одна­ко, не про­ро­нил ни сло­ва. Более того, для меня вне­зап­но исчез­ли все зву­ки мира, и даль­ней­шие собы­тия про­ис­хо­ди­ли в абсо­лют­ной тишине. Это была пан­то­ми­ма теней, наблю­да­е­мая как бы сквозь лег­кую дым­ку, при том что все фигу­ры, появ­ляв­ши­е­ся в ком­на­те, нахо­ди­лись одно­вре­мен­но и совсем рядом со мной, и где-то вда­ли, слов­но они под­чи­ня­лись зако­нам какой-то иной, фан­та­сти­че­ской гео­мет­рии.

Сто­яв­ший пере­до мной чело­век в обла­че­нии англи­кан­ско­го свя­щен­ни­ка был срав­ни­тель­но невы­сок ростом, худ и тем­но­во­лос. На вид ему было око­ло трид­ца­ти лет. Чер­ты его болез­нен­но-жел­то­ва­то­го лица мож­но было бы назвать пра­виль­ны­ми, но про­пор­ции нару­ша­лись из-за неесте­ствен­но огром­но­го лба. Воло­сы незна­ком­ца были акку­рат­но под­стри­же­ны и при­че­са­ны; све­же­вы­бри­тый под­бо­ро­док отсве­чи­вал сине­вой. Он носил очки без опра­вы, стек­ла кото­рых кре­пи­лись к тон­ким сталь­ным дуж­кам. Облик его вполне соот­вет­ство­вал бы моим пред­став­ле­ни­ям о свя­щен­ни­ках, не будь это­го несо­раз­мер­но высо­ко­го лба, слиш­ком остро­го и цеп­ко­го взгля­да и никак не при­ли­че­ству­ю­ще­го слу­жи­те­лю церк­ви выра­же­ния угрю­мой зло­бы. В целом это лицо отме­ча­ла едва замет­ная, но несо­мнен­ная печать поро­ка. Пока я его раз­гля­ды­вал, свя­щен­ник успел зажечь туск­лую мас­ля­ную лам­пу и теперь нерв­ны­ми дви­же­ни­я­ми одну за дру­гой бро­сал маги­че­ские кни­ги в жер­ло ранее не заме­чен­но­го мною ками­на, нахо­див­ше­го­ся в про­стен­ке меж­ду окна­ми ман­сар­ды – в том месте, где сте­на дела­ла рез­кий изгиб. Пла­мя жад­но загла­ты­ва­ло древ­ние фоли­ан­ты, взви­ва­ясь вверх раз­но­цвет­ны­ми язы­ка­ми и рас­про­стра­няя вокруг невы­ра­зи­мо удуш­ли­вое зло­во­ние вся­кий раз, когда оче­ред­ная пор­ция покры­тых непо­нят­ны­ми мне иеро­гли­фа­ми листов, скреп­лен­ных обвет­ша­лым пере­пле­том, тем­нея и кор­чась, обра­ща­лась в золу. Вне­зап­но я уви­дел в ком­на­те еще несколь­ких фигур сер­ди­то настро­ен­ных свя­щен­но­слу­жи­те­лей, один из кото­рых, судя по оде­я­нию, был в сане епи­ско­па. Не имея воз­мож­но­сти что-либо слы­шать, я смог лишь понять, что они объ­яв­ля­ют пер­во­му незна­ком­цу какое-то исклю­чи­тель­но важ­ное реше­ние. У меня сло­жи­лось впе­чат­ле­ние, что вновь вошед­шие нена­ви­дят и в то же вре­мя как буд­то боят­ся его и что он, в свою оче­редь, испы­ты­ва­ет по отно­ше­нию к ним совер­шен­но ана­ло­гич­ные чув­ства. Лицо его иска­зи­лось зло­ве­щей гри­ма­сой, а пра­вая рука замет­но дро­жа­ла, пыта­ясь нащу­пать спин­ку сто­я­ще­го поза­ди сту­ла. Епи­скоп ука­зал сна­ча­ла на опу­стев­ший шкаф, а затем на камин, в кото­ром посре­ди бес­фор­мен­ной обуг­лив­шей­ся мас­сы сла­бо шеве­ли­лось пла­мя. Тогда пер­вый чело­век кри­во усмех­нул­ся и потя­нул­ся левой рукой к лежа­ще­му на сто­ле пред­ме­ту. Это дви­же­ние поверг­ло всех про­чих в совер­шен­ней­ший ужас. Свя­тые отцы, агрес­сив­но жести­ку­ли­руя, отсту­пи­ли к отвер­стию люка и один за дру­гим исчез­ли вни­зу. Послед­ним уда­лил­ся епи­скоп.

Тот­час после это­го хозя­ин ком­на­ты напра­вил­ся к чула­ну, рас­по­ло­жен­но­му в ее даль­нем кон­це, и достал отту­да моток верев­ки. Взо­брав­шись на стул, он при­вя­зал верев­ку к здо­ро­вен­но­му крю­ку, вби­то­му в дубо­вую пото­лоч­ную бал­ку, и начал делать пет­лю. Уга­дав финал столь недву­смыс­лен­ных при­го­тов­ле­ний, я ринул­ся впе­ред, наме­ре­ва­ясь оста­но­вить или спа­сти его в послед­ний миг. Тут он впер­вые заме­тил меня и тот­час оста­вил свое заня­тие, при­чем во взо­ре его про­мельк­ну­ло тор­же­ству­ю­щее выра­же­ние, что меня оза­да­чи­ло и напу­га­ло. Он нето­роп­ли­во спу­стил­ся со сту­ла и дви­нул­ся в мою сто­ро­ну. На потем­нев­шем тон­ко­гу­бом лице появи­лась ухмыл­ка, напо­ми­на­ю­щая зве­ри­ный оскал.

Почу­яв смер­тель­ную опас­ность, я почти бес­со­зна­тель­но выхва­тил из кар­ма­на луче­вой аппа­рат, пыта­ясь вос­поль­зо­вать­ся им как един­ствен­ным сред­ством защи­ты. Не знаю, с какой ста­ти я вооб­ра­зил, буд­то он может мне помочь. Вклю­чив при­бор, я напра­вил луч пря­мо в лицо свя­щен­ни­ку и уви­дел, как оно осве­ти­лось спер­ва фио­ле­то­вы­ми, а затем розо­ва­ты­ми бли­ка­ми. Выра­же­ние сви­ре­по­го тор­же­ства нача­ло усту­пать место безум­но­му стра­ху, кото­ро­му, одна­ко, не уда­лось пол­но­стью взять верх, и в кон­це кон­цов оба этих чув­ства отоб­ра­зи­лись в искри­вив­шей его лицо неопи­су­е­мо жут­кой гри­ма­се. Он замер на месте, а потом начал пятить­ся, дико раз­ма­хи­вая рука­ми. Когда он таким обра­зом при­бли­зил­ся к само­му краю откры­то­го лест­нич­но­го колод­ца, я крик­нул, пыта­ясь предо­сте­речь его, но он меня не услы­шал. В сле­ду­ю­щее мгно­ве­ние он шаг­нул назад, в послед­ний раз взмах­нул рука­ми и про­пал из виду.

Я не сра­зу сумел добрать­ся до люка, ибо каж­дое дви­же­ние дава­лось мне с огром­ным тру­дом. Нако­нец загля­нув туда, я вопре­ки ожи­да­ни­ям не уви­дел рас­про­стер­то­го вни­зу непо­движ­но­го тела. Вме­сто это­го до меня донес­лись голо­са и топот людей, под­ни­мав­ших­ся вверх по лест­ни­це с зажжен­ны­ми фона­ря­ми. Закля­тие при­зрач­ной тиши­ны было сня­то, и я вновь мог слы­шать и видеть вещи в при­выч­ной трех­мер­ной пер­спек­ти­ве. Хотя была ли тиши­на на самом деле? Что-то же при­влек­ло сюда всю эту тол­пу. Может быть, я про­сто вре­мен­но оглох, тогда как осталь­ные явствен­но слы­ша­ли шум навер­ху?

Меж­ду тем двое про­сто­лю­ди­нов, шед­шие впе­ре­ди осталь­ных, раз­гля­дев меня, замер­ли, слов­но сра­жен­ные вне­зап­ным пара­ли­чом. Один из них толь­ко и смог прон­зи­тель­но вскрик­нуть:

– А‑а-ах!.. Это вы, ваша милость?… Неужто опять все сна­ча­ла?!

После чего все они раз­вер­ну­лись и в пани­ке бро­си­лись нау­тек. Впро­чем, один чело­век остал­ся. Когда топот убе­гав­ших стих вни­зу, я заме­тил на сту­пень­ках седо­бо­ро­до­го муж­чи­ну, при­вед­ше­го меня сюда. Он сто­ял с фона­рем в руке и смот­рел на меня в силь­ней­шем изум­ле­нии, но без при­зна­ков испу­га. Затем, побо­ров минут­ное заме­ша­тель­ство, он начал мед­лен­но под­ни­мать­ся по лест­ни­це.

Ока­зав­шись лицом к лицу со мной, он пони­ма­ю­ще пока­чал голо­вой:

– Итак, вы все-таки не смог­ли удер­жать­ся. Жаль. Мол­чи­те – я знаю, что про­изо­шло. Это уже слу­ча­лось одна­жды, но тот чело­век не выдер­жал и застре­лил­ся. Вам не сле­до­ва­ло вызы­вать его, вы ведь зна­е­те, чего он доби­ва­ет­ся. Но уж теперь-то вы не долж­ны терять голо­ву, как это слу­чи­лось с вашим пред­ше­ствен­ни­ком. К сча­стью, дело не зашло настоль­ко дале­ко, что­бы ему уда­лось завла­деть вашим рас­суд­ком и самой лич­но­стью. Сохра­няй­те хлад­но­кро­вие, сми­ри­тесь с необ­хо­ди­мо­стью кру­то изме­нить свою жизнь, и вы по-преж­не­му смо­же­те поль­зо­вать­ся пло­да­ми уче­но­сти и все­ми про­чи­ми радо­стя­ми, что достав­ля­ет нам окру­жа­ю­щий мир. Разу­ме­ет­ся, вам нель­зя будет оста­вать­ся здесь

– сомне­ва­юсь так­же, что­бы вы захо­те­ли вер­нуть­ся в Лон­дон. Я бы посо­ве­то­вал вам Аме­ри­ку. Да, и не пытай­тесь боль­ше экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать с этой вещи­цей. Пути назад у вас уже нет. Вы, конеч­но, може­те вызвать опре­де­лен­ные изме­не­ния, но они все­гда будут толь­ко в худ­шую сто­ро­ну. Ска­зать по прав­де, вы отде­ла­лись срав­ни­тель­но лег­ко так беги­те же поско­рее и как мож­но даль­ше от этих мест! И бла­го­да­ри­те Бога, что все огра­ни­чи­лось толь­ко внеш­но­стью… Ну вот, я, как мог, поста­рал­ся вас под­го­то­вить. Что до слу­чив­ших­ся пере­мен, то вам сле­ду­ет знать: встре­чи с ним неиз­мен­но закан­чи­ва­ют­ся подоб­ным обра­зом.

Уехав отсю­да и посе­лив­шись в дале­кой стране, где вас никто не зна­ет, вы со вре­ме­нем пооб­вык­не­те. А сей­час про­шу вас подой­ти к зер­ка­лу на той стене ком­на­ты. Веро­ят­но, это будет для вас потря­се­ни­ем, хотя ниче­го осо­бо ужас­но­го вы не уви­ди­те.

Меня била дрожь, и ему при­шлось, взяв со сто­ла туск­лую лам­пу (свой еще более туск­лый фонарь он оста­вил на полу рядом с люком), дру­гой рукой под­дер­жи­вать меня на про­тя­же­нии тех несколь­ких шагов, что потре­бо­ва­лось прой­ти до зер­ка­ла. Вот что уви­дел я в нем.

Пере­до мной сто­ял худой тем­но­во­ло­сый чело­век сред­не­го роста в обла­че­нии англи­кан­ско­го свя­щен­ни­ка, лет трид­ца­ти или око­ло того, в очках, сталь­ные дуж­ки кото­рых поблес­ки­ва­ли из-под урод­ли­во огром­но­го лба. Это был все тот же без­молв­ный незна­ко­мец, несколь­ко минут назад жег­ший в камине древ­ние фоли­ан­ты.

И отныне я был обре­чен про­ве­сти оста­ток сво­их дней в обли­ке это­го чело­ве­ка и тем самым еще на какое-то вре­мя про­дол­жить в себе его жизнь.

Примечания:

1. Пара­цельс (наст, имя Филипп Ауре­ол Тео­фраст Бом­баст фон Гоген­гейм) (1493–1541) – врач и есте­ство­ис­пы­та­тель, одним из пер­вых под­верг­ший кри­ти­че­ско­му пере­смот­ру идеи и мето­ды древ­них вра­че­ва­те­лей. Спо­соб­ство­вал внед­ре­нию хими­че­ских пре­па­ра­тов в меди­ци­ну. Новые идеи Пара­цель­са про­ти­во­сто­я­ли тра­ди­ци­он­ной сред­не­ве­ко­вой алхи­мии и в то же вре­мя были в зна­чи­тель­ной мере осно­ва­ны на общих с ней прин­ци­пах.
2. Аль­берт Вели­кий (Аль­берт фон Боль­ш­тедт; ок. 1193–1280) – немец­кий фило­соф и тео­лог. Начал энцик­ло­пе­ди­че­скую систе­ма­ти­за­цию като­ли­че­ско­го бого­сло­вия; кро­ме чисто фило­соф­ских сочи­не­ний писал трак­та­ты на раз­лич­ные темы, боль­шей частью о мине­ра­лах, рас­те­ни­ях и живот­ных.
3. Три­те­мий , Иоганн (1462–1516) – немец­кий мыс­ли­тель, не являв­ший­ся откры­тым при­вер­жен­цем алхи­мии, но уде­лив­ший ей нема­ло вни­ма­ния в сво­их сочи­не­ни­ях.
4. Гер­мес Три­с­ме­гист («Три­жды вели­чай­ший») – леген­дар­ный антич­ный муд­рец. В его сочи­не­ни­ях изло­же­ны зна­ния, кото­рые яко­бы были пове­да­ны ему самим Гер­ме­сом (древ­не­гре­че­ским богом тор­гов­ли и покро­ви­те­лем магии) и дают все­объ­ем­лю­щее пред­став­ле­ние о загад­ках мира. В эпо­ху элли­низ­ма и позд­ней Антич­но­сти на осно­ве его откро­ве­ний, допол­нен­ных мно­го­чис­лен­ны­ми тру­да­ми его после­до­ва­те­лей по аст­ро­ло­гии, алхи­мии, магии и оккуль­тиз­му, сло­жи­лось рели­ги­оз­но-фило­соф­ское уче­ние «гер­ме­тизм», ока­зав­шее замет­ное вли­я­ние на мисти­че­скую тра­ди­цию Сред­не­ве­ко­вья и эпо­хи Воз­рож­де­ния.
5. Борел­лий , Джо­ван­ни Аль­фон­со (1608–1679) – ита­льян­ский уче­ный, врач и аст­ро­ном. Сре­ди его мно­го­чис­лен­ных сочи­не­ний на самые раз­ные темы осо­бое место при­над­ле­жит клас­си­че­ско­му в сво­ем роде тру­ду о при­ро­де чело­ве­че­ско­го орга­низ­ма и меха­низ­ме мускуль­ных дви­же­ний, послу­жив­ше­му тео­ре­ти­че­ской осно­вой для мно­гих позд­ней­ших иссле­до­ва­те­лей.