Говард Филлипс Лавкрафт

ЗАТАИВШИЙСЯ СТРАХ

(The Lurking Fear)
Напи­са­но в 1922 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод В. Бер­нац­кой

////

I. ТЕНЬ НА ПЕЧКЕ

В ночь, когда я направ­лял­ся в забро­шен­ный особ­няк на Горе Бурь, что­бы понять, что же такое этот зата­ив­ший­ся страх, в небе гре­ме­ли гро­зо­вые рас­ка­ты. Я был не один: страсть ко все­му сверхъ­есте­ствен­но­му и ужас­но­му тогда еще не сопро­вож­да­лась тягой к без­рас­суд­но­му рис­ку, кото­рая впо­след­ствии пре­вра­ти­ла мою жизнь в нескон­ча­е­мую цепь опас­ных пред­при­я­тий и в лите­ра­ту­ре, и в жиз­ни. Со мной были два пре­дан­ных и муже­ствен­ных дру­га, при­зван­ных мною, когда при­шла на то пора. Эти люди и рань­ше сопро­вож­да­ли меня в моих небез­опас­ных вылаз­ках – имен­но в таких спут­ни­ках я нуж­дал­ся.

Мы поки­ну­ли селе­ние, соблю­дая стро­жай­шую кон­спи­ра­цию, что­бы не при­влечь вни­ма­ния жур­на­ли­стов: те так и кру­жи­ли вокруг в надеж­де что-нибудь про­ню­хать после кош­мар­ных собы­тий про­шло­го меся­ца, про­зван­ных пол­зу­чей смер­тью. Впо­след­ствии я жалел, что ускольз­нул от репор­те­ров – их при­сут­ствие мог­ло при­го­дить­ся. При­ми они уча­стие в нашем похо­де, мне не при­шлось бы так дол­го хра­нить одно­му ужас­ную тай­ну из стра­ха про­слыть сума­сшед­шим или рех­нуть­ся на самом деле. Теперь, поз­во­лив нако­нец себе выго­во­рить­ся, что­бы не стать закон­чен­ным манья­ком, я жалею, что не сде­лал это­го рань­ше. Ведь толь­ко одно­му мне извест­но, что таит в себе эта без­люд­ная таин­ствен­ная гора.

Про­ехав в авто­мо­би­ле несколь­ко миль по хол­ми­стой, зарос­шей дев­ствен­ным лесом мест­но­сти, мы: ока­за­лись у под­но­жья горы. Во мра­ке ночи это место выгля­де­ло еще более зло­ве­щим, чем днем, при обыч­ном теперь сте­че­нии любо­пыт­ству­ю­ще­го наро­да. Мы с тру­дом сдер­жи­ва­лись, что­бы не вклю­чить фары, свет кото­рых мог бы при­влечь вни­ма­ние. Чем-то необыч­ным вея­ло от это­го ноч­но­го пей­за­жа, и мне кажет­ся, я почув­ство­вал бы некую скры­тую опас­ность, даже ниче­го не зная о слу­чив­шем­ся здесь ужас­ном собы­тии. Ника­кой жив­но­сти побли­зо­сти не было – зве­ри, как никто, ощу­ща­ют бли­зость смер­ти. Ста­рые, иссе­чен­ные мол­ни­я­ми дере­вья каза­лись неесте­ствен­но боль­ши­ми и искрив­лен­ны­ми, осталь­ная же рас­ти­тель­ность была на удив­ле­ние рос­кош­ной и обиль­ной. Стран­ные про­дол­го­ва­тые хол­ми­ки и буг­ры, воз­вы­ша­ю­щи­е­ся над зем­лей, кое-где глу­бо­ко взры­той, а кое-где зарос­шей сор­ной тра­вой, напо­ми­на­ли сво­и­ми очер­та­ни­я­ми гигант­ских змей и чело­ве­че­ские чере­па.

Страх посе­лил­ся на Горе Бурь более ста лет назад. Об этом я узнал из газет­ной ста­тьи о жут­ком собы­тии, впер­вые при­влек­шем вни­ма­ние к неболь­шо­му селе­нию в той части Кат­скилл­ских гор, кото­рую дат­чане циви­ли­зо­ва­ли лишь слег­ка, как бы мимо­хо­дом, и ушли, оста­вив после себя несколь­ко теперь уже раз­ру­шен­ных вре­ме­нем особ­ня­ков и раз­бро­сан­ные тут и там по скло­нам жал­кие лачу­ги скват­те­ров. Так назы­ва­е­мые нор­маль­ные люди ред­ко сюда загля­ды­ва­ли, потом, прав­да, эти места ста­ли наве­щать пат­ру­ли госу­дар­ствен­ной поли­ции, впро­чем, нель­зя ска­зать, что­бы часто. О зата­ив­шем­ся стра­хе мест­ные жите­ли наслы­ша­ны чуть ли не с само­го рож­де­ния. Даже выби­ра­ясь за пре­де­лы род­ных мест, эти полу­кров­ки посто­ян­но тол­ку­ют о нем на коря­вом сво­ем наре­чии, когда пыта­ют­ся выме­нять само­дель­ные кор­зи­ны на пред­ме­ты пер­вой необ­хо­ди­мо­сти – ведь они не уме­ют ни стре­лять дичь, ни выра­щи­вать зла­ки, ни делать еще что-нибудь пут­ное.

Зата­ив­ший­ся страх угнез­дил­ся, по слу­хам, в уеди­нен­ном и забро­шен­ном особ­ня­ке Мар­тен­сов, сто­я­щем на вер­шине высо­ко­го поло­го­го хол­ма, обла­да­ю­ще­го спо­соб­но­стью при­тя­ги­вать к себе гро­зы и полу­чив­ше­го поэто­му назва­ние Горы Бурь. Уже более ста лет об этом ста­рин­ном камен­ном доме, рас­по­ло­жен­ном посре­ди неболь­шой рощи­цы, ходи­ли жут­кие слу­хи. Рас­ска­зы­ва­ли страш­ные исто­рии об оби­та­ю­щей здесь бес­шум­ной пол­зу­чей смер­ти, выби­ра­ю­щей­ся на свет божий каж­дое лето, и о неко­ем демоне, похи­ща­ю­щем во тьме оди­но­ких пут­ни­ков. Ино­гда он уно­сил их с собой, а ино­гда тут же без­жа­лост­но загры­зал. Пони­зив голос, скват­те­ры рас­ска­зы­ва­ли так­же о кро­ва­вых сле­дах, веду­щих к уеди­нен­но­му особ­ня­ку. Неко­то­рые счи­та­ли, что имен­но гром вызы­ва­ет зата­ив­ший­ся страх из его убе­жи­ща, дру­гие утвер­жда­ли, что гром это его голос.

Люди со сто­ро­ны не вери­ли этим про­ти­во­ре­чи­вым рос­сказ­ням, да и опи­са­ние само­го демо­на, хоть и было впе­чат­ля­ю­щим, тоже вызы­ва­ло сомне­ния. И все же никто из фер­ме­ров и жите­лей бли­жай­ших дере­вень не сомне­вал­ся, что в особ­ня­ке Мар­тен­сов водит­ся нечи­стая сила. Они упор­но сто­я­ли на сво­ем, хотя ни один из смель­ча­ков, попы­тав­ших­ся на месте про­ве­рить их пол­ные ужа­са­ю­щих подроб­но­стей рас­ска­зы, не нашел в особ­ня­ке ниче­го подо­зри­тель­но­го. Ста­ру­хи рас­ска­зы­ва­ли захва­ты­ва­ю­щие исто­рии о при­зра­ке Мар­тен­са; упо­ми­на­лось при этом и само семей­ство, с его наслед­ствен­ной чер­той – раз­но­го цве­та гла­за­ми, и пре­ступ­ные дея­ния это­го рода, кото­рые увен­ча­лись неслы­хан­ным по ковар­ству убий­ством, навлек­шим на него про­кля­тье.

Лич­но меня при­влек­ло сюда неожи­дан­ное и ужас­ное под­твер­жде­ние одной из самых неве­ро­ят­ных мест­ных легенд. Одна­жды лет­ней ночью после необы­чай­но силь­ной гро­зы вся окру­га была раз­бу­же­на неким фер­ме­ром, в пани­ке при­мчав­шим­ся в селе­ние. Вско­ре все уже вопи­ли и сте­на­ли, нисколь­ко не сомне­ва­ясь, что на них надви­га­ет­ся беда. Никто еще ниче­го не видел соб­ствен­ны­ми гла­за­ми, но по кри­кам, доно­сив­шим­ся из бли­жай­шей дере­вуш­ки, все поня­ли, что пол­зу­чая смерть объ­яви­лась сно­ва.

Поут­ру жите­ли посел­ка вме­сте с поли­цей­ски­ми и дро­жа­щи­ми от стра­ха скват­те­ра­ми про­сле­до­ва­ли к месту бед­ствия. По дере­вуш­ке дей­стви­тель­но про­шлась смерть. После сокру­ши­тель­но­го уда­ра мол­нии зем­ля осе­ла, раз­ру­шив несколь­ко самых вет­хих стро­е­ний, одна­ко оби­лие чело­ве­че­ских жертв затми­ло все мате­ри­аль­ные раз­ру­ше­ния. Из семи­де­ся­ти пяти чело­век никто не остал­ся в живых. Раз­во­ро­чен­ная зем­ля сме­ша­лась с кро­вью и кус­ка­ми чело­ве­че­ских тел, на кото­рых были чет­ко вид­ны сле­ды зубов и ког­тей демо­на,– но стран­ное обсто­я­тель­ство: от места этой страш­ной бой­ни не вели ника­кие сле­ды. Поли­ция при­шла к выво­ду, что здесь побы­вал некий чудо­вищ­ный зверь. Теперь уже никто не пытал­ся отне­сти это зага­доч­ное пре­ступ­ле­ние на счет зло­дей­ских убийств, обыч­ных в таких при­ми­тив­ных сооб­ще­ствах. Эта вер­сия, прав­да, воз­ник­ла сно­ва, когда выяс­ни­лось, что сре­ди мерт­вых отсут­ству­ют остан­ки два­дца­ти пяти чело­век, но тогда воз­ни­кал вопрос: как эти два­дцать пять суме­ли погу­бить вдвое боль­шее чис­ло людей? В кон­це кон­цов поре­ши­ли, что в ту лет­нюю ночь сошла с небес кара Гос­под­ня, оста­вив после себя мерт­вую дере­вуш­ку, усе­ян­ную чудо­вищ­но изуро­до­ван­ны­ми, в кло­чья разо­рван­ны­ми и рас­тер­зан­ны­ми тела­ми. Насмерть пере­пу­ган­ные люди немед­лен­но свя­за­ли слу­чив­ше­е­ся с подо­зри­тель­ным домом Мар­тен­сов, хотя до него было свы­ше трех миль. Поли­ция отнес­лась к этой вер­сии скеп­ти­че­ски, но все же фор­маль­но­сти ради обсле­до­ва­ла особ­няк, ниче­го там не нашла и поте­ря­ла к нему вся­кий инте­рес. Кре­стьяне же, напро­тив, про­яви­ли пора­зи­тель­ное усер­дие: пере­вер­ну­ли весь дом, выру­би­ли кусты, а так­же обсле­до­ва­ли все бли­жай­шие пру­ды и речуш­ки, про­че­са­ли вокруг леса. Но все впу­стую – пол­зу­чая смерть не оста­ви­ла ника­ких сле­дов.

Уже на вто­рой день газет­чи­ки про­ню­ха­ли об этом кош­мар­ном собы­тии и бук­валь­но навод­ни­ли Гору Бурь. Они рас­пи­са­ли слу­чив­ше­е­ся во всех подроб­но­стях, не умол­чав и о страш­ных леген­дах, рас­ска­зан­ных им сель­ски­ми ста­ри­ка­ми. Зани­ма­ясь про­бле­ма­ми сверхъ­есте­ствен­но­го, я вни­ма­тель­но сле­дил за раз­ви­ти­ем собы­тий и спу­стя неде­лю, 5 авгу­ста 1921 года, почув­ство­вав, что атмо­сфе­ра сгу­ща­ет­ся, при­был в Леф­фертс-Кор­нерс, бли­жай­ший к Горе Бурь и рай­о­ну поис­ков посе­лок, и оста­но­вил­ся в гости­ни­це, пря­мо-таки кишев­шей репор­те­ра­ми. Спу­стя три неде­ли почти все жур­на­ли­сты разъ­е­ха­лись, и я со сво­и­ми дру­зья­ми мог начать свое опас­ное рас­сле­до­ва­ние, опи­ра­ясь и на рас­ска­зы оче­вид­цев, и на соб­ствен­ные пред­ва­ри­тель­ные выво­ды.

И вот лет­ней ночью под шум отда­лен­ных рас­ка­тов гро­ма, оста­вив авто­мо­биль у под­но­жья, мы нача­ли вос­хож­де­ние на Гору Бурь. Нако­нец наши фона­ри­ки вырва­ли из тьмы укрыв­ши­е­ся сре­ди могу­чих дубов при­зрач­ные серые сте­ны. В неяс­ных про­блес­ках све­та, лишь изред­ка раз­дви­га­ю­щих чер­но­ту ночи, гро­мад­ное квад­рат­ное зда­ние наво­ди­ло ужас еще боль­ший, чем днем. И все же моя реши­мость убе­дить­ся в право­те сво­их пред­по­ло­же­ний не поко­ле­ба­лась. Я был убеж­ден, что имен­но гром вызы­ва­ет демо­на смер­ти из его тай­но­го убе­жи­ща, и хотел знать, появ­ля­ет­ся ли он во пло­ти или же в виде плаз­мо­об­раз­но­го сгуст­ка зла.

Зара­нее изу­чив обвет­шав­ший дом, я про­ду­мал план дей­ствия. Местом для наблю­де­ний я избрал ком­на­ту Яна Мар­тен­са, об убий­стве кото­ро­го так мно­го гово­ри­лось в мест­ных пре­да­ни­ях, инту­и­тив­но чув­ствуя, что жили­ще этой дав­ней жерт­вы более все­го под­хо­дит для моих целей. В этой ком­на­те пло­ща­дью око­ло два­дца­ти квад­рат­ных мет­ров сохра­нил­ся раз­ный хлам, быв­ший когда-то мебе­лью. Ком­на­та была рас­по­ло­же­на на вто­ром эта­же южной части особ­ня­ка, боль­шое окно выхо­ди­ло на восток, окно помень­ше – на юг. На обо­их не было ста­вен, не гово­ря уже о стек­лах. Напро­тив боль­шо­го окна сто­я­ла гро­мад­ная гол­ланд­ская печь, израз­цы кото­рой живо вос­про­из­во­ди­ли леген­ду о блуд­ном сыне; напро­тив малень­ко­го – про­стор­ное, встро­ен­ное в нишу ложе.

Гром, заглу­ша­е­мый преж­де лист­вой дере­вьев, здесь гре­мел вовсю, и я при­сту­пил к даль­ней­шим преду­смот­рен­ным мною дей­стви­ям. Преж­де все­го при­кре­пил к кар­ни­зу боль­шо­го окна три при­не­сен­ные с собой вере­воч­ные лест­ни­цы, пред­ва­ри­тель­но убе­див­шись, что они дости­га­ют зем­ли. Затем мы втро­ем при­во­лок­ли из сосед­ней ком­на­ты мас­сив­ный остов кро­ва­ти и при­ста­ви­ли его вплот­ную к окну. Набро­сав лап­ни­ка, мы устро­и­лись на нем с ору­жи­ем. Двое дре­ма­ли, один был на стра­же. Отку­да бы ни появил­ся демон, отступ­ле­ние нам гаран­ти­ро­ва­но. Если он объ­явит­ся изнут­ри дома, мы вос­поль­зу­ем­ся вере­воч­ны­ми лест­ни­ца­ми, если сна­ру­жи – будем отсту­пать по кори­до­рам. Исхо­дя из того, что нам было извест­но, мы пола­га­ли: даже в самом худ­шем слу­чае демон не ста­нет дол­го пре­сле­до­вать нас.

Я бодр­ство­вал с полу­но­чи до часу, но потом, несмот­ря на зло­ве­щую атмо­сфе­ру дома, выби­тое окно и при­бли­жа­ю­щу­ю­ся гро­зу, почув­ство­вал непре­одо­ли­мую сон­ли­вость. Я лежал посе­ре­дине, Джордж Бен­нет – у окна, а Уильям – бли­же к печи. Бен­нет спал, похо­же, не совла­дав с той про­ти­во­есте­ствен­ной сон­ли­во­стью, кото­рую испы­ты­вал и я. Дежу­рил Тоби, хотя он тоже кле­вал носом. Инте­рес­но, что все это вре­мя я и в полу­за­бы­тьи все-таки не сво­дил глаз с печи.

Нарас­та­ю­щие рас­ка­ты гро­ма, види­мо, повли­я­ли на мои сно­ви­де­ния даже за тот корот­кий отре­зок вре­ме­ни, что я дре­мал, меня одо­ле­ва­ли апо­ка­лип­ти­че­ские кар­ти­ны. Раз­бу­дил меня силь­ный удар в грудь спя­щий у окна непро­из­воль­но толк­нул меня. Еще не совсем проснув­шись и не сори­ен­ти­ро­вав­шись, спит Тоби или бодр­ству­ет, я почув­ство­вал недоб­рое. Нико­гда преж­де мне не дово­ди­лось так отчет­ли­во испы­ты­вать почти физи­че­скую бли­зость Зла. Все же я забыл­ся опять, но из пучи­ны виде­ний меня вырвал на этот раз истош­ный, пол­ный отча­я­ния крик, с кото­рым не мог­ло срав­нить­ся ничто из слы­шан­но­го мною когда-либо. Каза­лось, этим кри­ком исторг­ну­ты все пота­ен­ные стра­хи и боль чело­ве­че­ской души, очу­тив­шей­ся у самых врат небы­тия. Проснул­ся я в мучи­тель­ном, вол­на­ми нака­ты­ва­ю­щем стра­хе, с ощу­ще­ни­ем, что мне гля­дит в лицо само кро­ва­вое безу­мие с изде­ва­тель­ским оска­лом сата­низ­ма. Было тем­но, но пусту­ю­щее спра­ва от меня место гово­ри­ло, что Тоби исчез. Тяже­лая рука сосе­да сле­ва все еще лежа­ла у меня на гру­ди. Раз­дал­ся оглу­ши­тель­ный удар гро­ма, потряс­ший до осно­ва­ния всю гору, огнен­ная мол­ния про­ник­ла в самые укром­ные угол­ки раз­ва­лив­ших­ся скле­пов и рас­ко­ло­ла надвое, ста­рей­ши­ну сре­ди ско­со­бо­чен­ных гигант­ских дере­вьев. В зло­ве­щем отблес­ке чудо­вищ­ной вспыш­ки лежа­щий рядом рез­ко под­нял­ся. Его тень упа­ла напечь, куда был устрем­лен мой взгляд. Боже, что я уви­дел!.. То, что я остал­ся жив и невре­дим,– необъ­яс­ни­мое чудо. Тень при­над­ле­жа­ла не Джор­джу Бен­не­ту или како­му-нибудь дру­го­му чело­ве­ку, а мерз­ко­му чудо­ви­щу, вос­став­ше­му из самых глу­бин ада,– безы­мян­но­му, бес­фор­мен­но­му и гнус­но­му созда­нию, кото­рое немыс­ли­мо пред­ста­вить себе или опи­сать. Через секун­ду я уже был в ком­на­те один – дро­жа­щий от стра­ха, бор­мо­чу­щий невесть что Джордж Бен­нет и Уильям Тоби без­воз­врат­но про­па­ли, не оста­вив даже сле­дов борь­бы. Боль­ше о них никто не слы­шал.

II. ПРОГУЛКА В ГРОЗУ

После ужас­ных собы­тий в зате­рян­ном сре­ди леса зага­доч­ном особ­ня­ке я дол­гое вре­мя лежал совер­шен­но боль­ной в гости­нич­ном номе­ре, не поки­дая Леф­фертс-Кор­нерс. Не пом­ню, как в ту зло­счаст­ную ночь добрел до авто­мо­би­ля, как завел его, как добрал­ся неза­ме­чен­ным до посел­ка. В памя­ти оста­лись толь­ко пуга­ю­щие очер­та­ния гро­мад­ных дере­вьев, дья­воль­ские рас­ка­ты гро­ма и зло­ве­щие тени на моги­лах вокруг это­го жут­ко­го места.

Вспо­ми­ная с содро­га­ни­ем омер­зи­тель­ную тень, я пони­мал, что загля­нул в глу­бо­чай­шую, непо­сти­жи­мую без­дну – ту, о суще­ство­ва­нии кото­рой мы можем толь­ко дога­ды­вать­ся по неяс­ным зна­кам, дохо­дя­щим до нас из сокро­вен­ных недр бытия. Наше огра­ни­чен­ное вос­при­я­тие не поз­во­ля­ет нам, к сча­стью, вгля­деть­ся в этот мир при­сталь­нее. Мне труд­но понять, чью тень я видел на печи. Кто-то лежал меж­ду мной и окном, но, как толь­ко я пыта­юсь понять, кто это был, меня охва­ты­ва­ет ужас. Луч­ше бы оно зары­ча­ло. Или зала­я­ло. Или захо­хо­та­ло все бы хоть чуть-чуть снял­ся тот без­гра­нич­ный ужас; но оно мол­ча­ло. А эта тяже­лая рука – или нога? – у меня на гру­ди… Она была живой… или когда-то живой… Ян Мар­тенс, чью ком­на­ту мы заня­ли, поко­ит­ся на клад­би­ще непо­да­ле­ку от дома… Нуж­но отыс­кать Бен­не­та и Тоби, если толь­ко они живы… Поче­му он унес их, а не меня? И поче­му мной овла­де­ла тогда такая сон­ли­вость, а сны были пол­ны кош­ма­ров?..

Вско­ре меня неудер­жи­мо потя­ну­ло поде­лить­ся с кем-нибудь пере­жи­тым, что­бы не сой­ти с ума. К тому вре­ме­ни я уже решил, что непре­мен­но про­дол­жу поис­ки зата­ив­ше­го­ся стра­ха, пола­гая, в опас­ном заблуж­де­нии, что неопре­де­лен­ность все­гда хуже само­го страш­но­го зна­ния. Теперь сле­до­ва­ло обду­мать, кому мож­но пове­дать свои зло­клю­че­ния и каким обра­зом высле­дить то, что похи­ти­ло двух людей и отбра­сы­ва­ло столь чудо­вищ­ную тень.

Мои­ми бли­жай­ши­ми зна­ко­мы­ми в Леф­фертс-Кор­нерс оста­ва­лись общи­тель­ные жур­на­ли­сты, кое-кто из них еще жил в гости­ни­це, ловя отго­лос­ки недав­ней тра­ге­дии. Решив отыс­кать сре­ди них кон­фи­ден­та, я раз­мыш­лял, кому отдать пред­по­чте­ние, и нако­нец оста­но­вил­ся на Арту­ре Ман­ро, смуг­лом худо­ща­вом чело­ве­ке лет трид­ца­ти пяти, чье обра­зо­ва­ние, инте­ре­сы, ум и тем­пе­ра­мент гово­ри­ли об отсут­ствии кос­но­сти и пред­взя­то­сти.

И вот как-то днем в нача­ле сен­тяб­ря Артур Ман­ро выслу­шал мою испо­ведь. С само­го нача­ла было вид­но, что исто­рия заин­три­го­ва­ла и даже захва­ти­ла его, а после завер­ше­ния рас­ска­за он про­ана­ли­зи­ро­вал слу­чив­ше­е­ся, про­явив изряд­ный ум и здра­вый смысл. Более того, совет его не торо­пить­ся и тща­тель­но изу­чить все исто­ри­че­ские и гео­гра­фи­че­ские сви­де­тель­ства, свя­зан­ные с домом Мар­тен­сов, – был чрез­вы­чай­но поле­зен. По его ини­ци­а­ти­ве мы про­че­са­ли всю окру­гу в поис­ках инфор­ма­ции о таин­ствен­ной семье Мар­тен­сов и нашли чело­ве­ка, вла­дев­ше­го неко­то­ры­ми весь­ма крас­но­ре­чи­вы­ми доку­мен­та­ми. Мы мно­го бесе­до­ва­ли с теми гор­ны­ми жите­ля­ми, кото­рые не сбе­жа­ли от всех этих бед в более спо­кой­ные рай­о­ны, а так­же мето­дич­но и скру­пу­лез­но обсле­до­ва­ли места, осо­бен­но часто упо­ми­нав­ши­е­ся в леген­дах скват­те­ров.

Пер­вое вре­мя резуль­та­ты наших поис­ков были неяс­ны для нас самих, хотя при тща­тель­ном ана­ли­зе кое-что выри­со­вы­ва­лось. Самое глав­ное – боль­шин­ство ужас­ных собы­тий слу­ча­лось непо­да­ле­ку от забро­шен­но­го особ­ня­ка или окру­жа­ю­ще­го его мрач­но­го леса с пора­зи­тель­но обиль­ной рас­ти­тель­но­стью. Исклю­че­ния, прав­да, быва­ли – напри­мер, упо­ми­нав­ше­е­ся мною кош­мар­ное про­ис­ше­ствие про­изо­шло на откры­том месте, вда­ли от особ­ня­ка и зло­ве­ще­го дома.

Отно­си­тель­но же при­ро­ды и внеш­них при­мет зата­ив­ше­го­ся стра­ха мы ниче­го не мог­ли добить­ся от тем­ных и запу­ган­ных оби­та­те­лей гор­ных хижин. Они назы­ва­ли его то зме­ем, то вели­ка­ном, то демо­ном, при­ле­та­ю­щим вме­сте с гро­мом, то лету­чей мышью, то хищ­ной пти­цей, то шага­ю­щим дере­вом. Из все­го это­го мы сде­ла­ли вывод, что это живой орга­низм, очень чут­кий к элек­три­че­ским раз­ря­дам, и хотя в неко­то­рых исто­ри­ях ему при­пи­сы­ва­ли кры­лья, все же его нелю­бовь к откры­тым про­стран­ствам гово­ри­ла за то, что пере­дви­га­ет­ся он /по зем­ле. Един­ствен­ное, что нару­ша­ло строй­ность нашей тео­рии, так это спо­соб­ность суще­ства пере­ме­щать­ся с огром­ной ско­ро­стью: толь­ко так оно мог­ло совер­шить все при­пи­сы­ва­е­мые ему дея­ния.

Узнав скват­те­ров побли­же, мы даже полю­би­ли их. Это были при­ми­тив­ные созда­ния, опус­кав­ши­е­ся все ниже и ниже по эво­лю­ци­он­ной шка­ле из-за пло­хой наслед­ствен­но­сти и уду­ша­ю­щей изо­ля­ции от осталь­но­го чело­ве­че­ства. Хотя они поба­и­ва­лись новых людей, но вско­ре при­вя­за­лись к нам и очень помог­ли, когда мы в поис­ках зата­ив­ше­го­ся стра­ха раз­ло­ма­ли пере­го­род­ки в ста­рин­ном доме и обла­зи­ли все зарос­ли вокруг. Они, прав­да, сра­зу груст­не­ли, когда мы про­си­ли помочь нам отыс­кать Бен­не­та и Тоби, пото­му что их соб­ствен­ный опыт гово­рил им, что жерт­вы стра­ха исче­за­ют навсе­гда.

Мы же, зная, как мно­го погиб­ло их несчаст­ных зем­ля­ков, пред­чув­ство­ва­ли, что на этом дело не кон­чит­ся, и жда­ли даль­ней­ше­го раз­во­ро­та собы­тий. Одна­ко до кон­ца октяб­ря ниче­го не слу­чи­лось, и это весь­ма оза­да­чи­ва­ло нас. Сто­я­ли тихие, спо­кой­ные ночи, види­мо, поэто­му дре­ма­ла и злая сила. Ниче­го не най­дя в доме и его окрест­но­стях, мы ста­ли скло­нять­ся к мыс­ли, что зата­ив­ший­ся страх – нема­те­ри­аль­ная суб­стан­ция. К сожа­ле­нию, при­ход холо­дов мог сорвать все наши пла­ны: было заме­че­но, что зимой демон ведет себя спо­кой­но. В палат­ке, кото­рую мы поста­ви­ли в бро­шен­ной дере­вуш­ке, часто посе­ща­е­мой стра­хом, воца­ри­лось бес­по­кой­ное ожи­да­ние.

Эта дере­вуш­ка с дур­ной репу­та­ци­ей была безы­мян­ной, хотя суще­ство­ва­ла издав­на, при­ютив­шись в рас­ще­лине меж­ду дву­мя воз­вы­шен­но­стя­ми

– Коун- Маун­тин и Марпл-Хилл. Она сто­я­ла бли­же к Марпл-Хилл, и неко­то­рые жите­ли постро­и­ли хижи­ны пря­мо на «кло­нах это­го хол­ма. В двух милях к севе­ру начи­на­лось под­но­жье Горы Бурь, еще через милю

– дуб­ра­ва с укрыв­шим­ся в ней забро­шен­ным особ­ня­ком. Боль­шая часть это­го рас­сто­я­ния пред­став­ля­ла собой откры­тую рав­ни­ну, доволь­но плос­кую, если не счи­тать немно­го­чис­лен­ных змее­вид­ных хол­ми­ков, порос­ших тра­вой. Зная рельеф мест­но­сти, мы реши­ли, что демон дол­жен появить­ся со сто­ро­ны Коун-Маун­тин – южный ее склон под­хо­дил к запад­но­му отро­гу Горы Бурь. Мы вни­ма­тель­но обсле­до­ва­ли сме­ще­ния поч­вы в том рай­оне, где рос­ло высо­кое дере­во, рас­щеп­лен­ное мол­нией в один из визи­тов демо­на.

Обсле­до­вав раз два­дцать самым тща­тель­ным обра­зом зло­счаст­ную дере­вуш­ку, мы с Арту­ром Ман­ро испы­та­ли силь­ное разо­ча­ро­ва­ние, к кото­ро­му при­ме­ши­вал­ся и неопре­де­лен­ный страх. Он был како­го-то жут­ко­го свой­ства – в самом деле, раз­ве не стран­но, что после таких чудо­вищ­ных собы­тий не оста­лось ниче­го, что мог­ло бы ука­зать на винов­ни­ка ката­стро­фы! Вот и сей­час мы уны­ло бро­ди­ли под мрач­ным свин­цо­вым небом, испы­ты­вая сме­шан­ное чув­ство необ­хо­ди­мо­сти и одно­вре­мен­но бес­смыс­лен­но­сти наших дей­ствий. Наш осмотр и на этот раз был скру­пу­лез­ней­шим: мы зано­во обо­шли каж­дую хижи­ну, иска­ли на скло­нах непо­гре­бен­ные тела, обсле­до­ва­ли каж­дую яму, каж­дую нор­ку – и все без­ре­зуль­тат­но. И опять повсю­ду витал страх, как буд­то гро­мад­ный кры­ла­тый гри­фон взи­рал на нас из кос­ми­че­ских бездн.

Тучи поне­мно­гу сгу­ща­лись, и мы уже с тру­дом раз­ли­ча­ли в сумер­ках отдель­ные пред­ме­ты. Вда­ли слы­ша­лись рас­ка­ты гро­ма – над Горой Бурь соби­ра­лась гро­за. Нас, понят­ное дело, охва­ти­ло вол­не­ние, хотя до ночи было еще дале­ко. Наде­ясь, что гро­за затя­нет­ся и злая сила как-то себя про­явит, мы оста­ви­ли наши поис­ки на склоне и напра­ви­лись в сто­ро­ну бли­жай­ше­го оби­та­е­мо­го жили­ща в надеж­де уго­во­рить скват­те­ров помочь нам. Наш авто­ри­тет заста­вил несколь­ких моло­дых людей пре­одо­леть робость, и они дали согла­сие сле­до­вать за нами.

Но толь­ко мы дви­ну­лись в путь, как обру­шил­ся такой ливень, что какой- нибудь кров стал совер­шен­но необ­хо­дим. Тьма сгу­сти­лась, да настоль­ко, что мы спо­ты­ка­лись на каж­дом шагу, и толь­ко отдель­ные вспыш­ки мол­ний да наше дос­ко­наль­ное зна­ние мест­но­сти помог­ли нам добрать­ся до полу­раз­ва­лив­шей­ся хижи­ны. Это было жал­кое соору­же­ние из досок и бре­вен; чудом сохра­нив­ша­я­ся дверь и един­ствен­ное окно выхо­ди­ли на Марпл-Хилл. Закрыв дверь на засов, мы, научен­ные наши­ми помощ­ни­ка­ми, затво­ри­ли так­же и став­ни, укрыв­шись таким обра­зом от дождя и рез­ких поры­вов вет­ра. Уны­ло сиде­ли мы на шат­ких ящи­ках в пол­ной тем­но­те, толь­ко огонь­ки тру­бок да изред­ка свет фона­ри­ка ожив­ля­ли гне­ту­щую атмо­сфе­ру. Вре­мя от вре­ме­ни мы виде­ли сквозь щели в стене блеск мол­ний – тем­но­та была столь густой, что их стре­лы выри­со­вы­ва­лись очень чет­ко.

Это бде­ние в гро­зу вдруг напом­ни­ло мне неза­бы­ва­е­мую ночь на Горе Бурь. Поежив­шись от стра­ха, я в оче­ред­ной раз задал себе вопрос, на кото­рый пока не мог отве­тить: поче­му демон из трех сидев­ших в заса­де людей уни­что­жил двух по кра­ям и оста­вил того, что был в сере­дине? Поче­му он так вне­зап­но исчез после элек­три­че­ско­го раз­ря­да чудо­вищ­ной силы? Поче­му нару­шил после­до­ва­тель­ность и не забрал меня вто­рым? Что скры­ва­лось за этим? Может, он знал, что я зачин­щик, и гото­вит мне участь постраш­нее? Пре­рвав мои раз­мыш­ле­ния, а вер­нее, вне­ся в них допол­ни­тель­ный дра­ма­тизм, все небо про­ре­за­ла огром­ная мол­ния, за кото­рой после­до­вал удар гро­ма, сотряс­ший зем­лю. Одно­вре­мен­но под­нял­ся силь­ный ветер, его завы­ва­ния нарас­та­ли в зло­ве­щем кре­щен­до. Мы были убеж­де­ны, что мол­ния вновь уда­ри­ла в оди­но­кое дере­во на склоне Марпд-Хилл, и Ман­ро, под­няв­шись, подо­шел к кро­шеч­но­му окош­ку удо­сто­ве­рить­ся в этом. Ветер и дождь ворва­лись в откры­тые им став­ни с оглу­ши­тель­ным ревом, и я не смог рас­слы­шать про­из­не­сен­ных им слов. Про­ве­ряя, насколь­ко зна­чи­тель­ны раз­ру­ше­ния, он высу­нул­ся из окна и замер, как бы вгля­ды­ва­ясь во что-то. Вско­ре ветер утих и мрак рас­се­ял­ся. Буря кон­чи­лась. Мои надеж­ды на то, что она про­длит­ся и ночью, не оправ­да­лись, и как бы в под­твер­жде­ние это­го сквозь щели про­бил­ся сла­бый сол­неч­ный лучик. Счи­тая, что свет нам не повре­дит, даже если ливень нач­нет­ся сно­ва, я снял засов и рас­пах­нул гру­бо ско­ло­чен­ную дверь. Зем­ля сна­ру­жи пре­вра­ти­лась в сплош­ное меси­во, а ливень при­но­сил со скло­нов все новые пото­ки гря­зи. Одна­ко ниче­го тако­го, что объ­яс­ни­ло бы, поче­му мой друг так дол­го не отхо­дит от окна, я не уви­дел. Подой­дя побли­же, я дотро­нул­ся до его пле­ча – он не шеве­лил­ся. Тогда я шут­ли­во потряс его и повер­нул к себе… И тут же почув­ство­вал, как меня начи­на­ет душить неска­зан­ный ужас, наплы­ва­ю­щий отку­да-то из глу­би­ны сто­ле­тий, из без­дон­ных кра­ев ночи, суще­ству­ю­щей во веки веков. Артур Ман­ро был мертв. А его голо­ва – вер­нее лице­вая ее часть – была изу­вер­ски выеде­на.

III . ЧТО ОЗНАЧАЛ ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ БЛЕСК

В ночь на 8 нояб­ря 1921 года, когда буше­ва­ла такая страш­ная гро­за, что каза­лось, небе­са раз­верз­лись, я при туск­лом све­те лам­пы рас­ка­пы­вал, сам не зная зачем, моги­лу Яна Мар­тен­са. Я при­нял­ся за дело после обе­да, когда понял, что соби­ра­ет­ся буря, и теперь радо­вал­ся неисто­вой сти­хии, без­жа­лост­но рву­щей и уно­ся­щей с собой столь рос­кош­ную в этой мест­но­сти лист­ву.

Думаю, что после собы­тий 5 авгу­ста я несколь­ко тро­нул­ся рас­суд­ком. Дья­воль­ская тень в особ­ня­ке, затем страш­ное нерв­ное напря­же­ние в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни, разо­ча­ро­ва­ние и, нако­нец, тра­ге­дия в хижине в ту октябрь­скую ночь – согла­си­тесь, все­го это­го мно­го­ва­то для одно­го чело­ве­ка. И вот теперь я раз­ры­вал моги­лу Мар­тен­са, что­бы понять, поче­му погиб Артур Ман­ро. Все же осталь­ные, кто, как и я, не могут это­го ура­зу­меть, пусть счи­та­ют, что он где-то стран­ству­ет. Мы обла­зи­ли все вокруг, но так и не нашли убий­цу. Скват­те­ры навер­ня­ка что-то пред­по­ла­га­ли, но я, не желая их еще боль­ше запу­ги­вать, не гово­рил с ними об этой смер­ти. Сам же я очерст­вел.

Шок, пере­жи­тый мною в особ­ня­ке, ска­зал­ся на моем рас­суд­ке, и я думал толь­ко о том, как отыс­кать этот зата­ив­ший­ся страх, вырос­ший в моем созна­нии до фан­тас­ма­го­ри­че­ских раз­ме­ров. Но теперь, пом­ня о судь­бе Ман­ро, я поклял­ся дей­ство­вать в оди­ноч­ку.

Один лишь вид рас­ко­пан­ной моги­лы вывел бы нор­маль­но­го чело­ве­ка из рав­но­ве­сия. Мрач­ные ста­рые дере­вья неесте­ствен­ных раз­ме­ров и форм скло­ня­лись надо мной, как сво­ды нече­сти­во­го хра­ма дру­и­дов. Гром и зло­ве­щий шум вет­ра сти­ха­ли под ними, почти не про­пус­ка­ли они и дож­де­вых струй. За иссе­чен­ны­ми мол­нией могу­чи­ми ство­ла­ми выри­со­вы­вал­ся в сла­бых отблес­ках све­та кон­тур забро­шен­но­го особ­ня­ка, уто­па­ю­ще­го в мок­ром плю­ще. Немно­го поодаль был раз­бит гол­ланд­ский сад, теперь осно­ва­тель­но запу­щен­ный, его гря­ды и клум­бы сплошь зарос­ли блед­ной зло­вон­ной рас­ти­тель­но­стью, почти нико­гда не видев­шей днев­но­го све­та. Рядом рас­ки­ну­лось клад­би­ще, все в искрив­лен­ных дере­вьях, урод­ли­вые вет­ви кото­рых, каза­лось, пита­лись ядом от зале­гав­ших в неосвя­щен­ной зем­ле кор­ней. Под густым корич­не­ва­тым сло­ем лист­вы, гни­ю­щей во мра­ке это­го пер­во­быт­но­го леса, я видел то тут, то там пуга­ю­щие очер­та­ния низ­ких над­гро­бий.

Сама исто­рия при­ве­ла меня к этой ста­рой моги­ле. Исто­рия – вот что оста­лось мне после того, как все осталь­ное пото­ну­ло в жут­ком оска­ле сата­низ­ма. Теперь я счи­тал, что зата­ив­ший­ся страх – не мате­ри­аль­ная суб­стан­ция, а при­зрач­ный обо­ро­тень, рож­ден­ный ноч­ной мол­нией. Исхо­дя из пре­да­ний и доку­мен­тов, раз­до­бы­тых мной вме­сте с Арту­ром Ман­ро, этим при­зра­ком мог быть Ян Мар­тенс, скон­чав­ший­ся в 1762 году. Поэто­му-то я и рыл­ся, види­мо, бес­смыс­лен­но, в его моги­ле.

Особ­няк Мар­тен­сов был воз­ве­ден Гер­ри­том Мар­тен­сом, бога­тым куп­цом из Ново­го Амстер­да­ма, не сми­рив­шим­ся с пере­ме­на­ми, кото­рые при­нес­ло англий­ское вла­ды­че­ство. Он постро­ил это вели­че­ствен­ное зда­ние на горе, в уеди­нен­ном лес­ном рай­оне, при­гля­нув­шем­ся ему сво­ей дев­ствен­ной пер­во­здан­но­стью. Един­ствен­ным суще­ствен­ным недо­стат­ком здесь были частые и силь­ные гро­зы. Когда Мар­тенс выби­рал место и затем стро­ил, он пола­гал, что эти при­род­ные явле­ния – осо­бен­ность теку­ще­го года, но со вре­ме­нем понял, что ошиб­ся. Убе­див­шись, что гро­зы небла­го­при­ят­но дей­ству­ют на его сосу­ды, он выстро­ил себе под­валь­ное поме­ще­ние, куда спус­кал­ся вся­кий раз с при­бли­же­ни­ем гро­зы.

О потом­ках Гер­ри­та Мар­тен­са извест­но еще мень­ше, чем о нем самом. Они нена­ви­де­ли все англий­ское и сто­ро­ни­лись тех коло­ни­стов, кото­рые при­ня­ли новые поряд­ки. Их жизнь про­те­ка­ла в стро­гом уеди­не­нии, и, по слу­хам, изо­ля­ция пло­хо ска­зы­ва­лась на их умствен­ных спо­соб­но­стях и речи. У всех чле­нов семей­ства была наслед­ствен­ная осо­бен­ность – раз­ные гла­за: один голу­бой, дру­гой карий. Их кон­так­ты с внеш­ней сре­дой сла­бе­ли с каж­дым годом – они даже жен себе бра­ли из соб­ствен­ной челя­ди. Мно­го­чис­лен­ные отпрыс­ки семей­ства ста­ли явны­ми вырож­ден­ца­ми. Одни, спус­ка­ясь в доли­ну, сме­ши­ва­лись с мети­са­ми и вли­ва­лись в ту сре­ду, кото­рая постав­ля­ла скват­те­ров. Дру­гие, напро­тив, не поки­да­ли родо­вое гнез­до, мрач­но пестуя свою обособ­лен­ность от осталь­но­го мира и все чув­стви­тель­ней реа­ги­руя на гро­зы.

Мно­гое о жиз­ни этой семьи ста­ло извест­но от моло­до­го Яна Мар­тен­са – вле­ко­мый бес­по­кой­ной сво­ей нату­рой, он всту­пил в армию коло­ни­стов, когда слу­хи о съез­де в Олба­ни достиг­ли Горы Бурь. Он пер­вым из потом­ков Гер­ри­та пови­дал мир, и когда спу­стя шесть лет вер­нул­ся домой, то стал объ­ек­том нена­ви­сти домо­чад­цев, кото­рые смот­ре­ли на него как на чужа­ка, хотя у него, как и у всех Мар­тен­сов, были раз­ные гла­за. Да и сам он с тру­дом выно­сил теперь стран­ный, пол­ный неле­пых пред­рас­суд­ков уклад семей­ства; не вызы­ва­ли у него было­го вос­тор­га и гро­зы в горах. Все при­во­ди­ло его в уны­ние, и он часто писал дру­гу в Олба­ни, что соби­ра­ет­ся поки­нуть род­ной кров.

Вес­ной 1763 года Джо­на­тан Джиф­форд, друг Яна Мар­тен­са, жив­ший в Олба­ни, дав­но не полу­чая от него писем, забес­по­ко­ил­ся, тем более что знал о слож­ных отно­ше­ни­ях и частых ссо­рах в доме Мар­тен­сов. Решив лич­но убе­дить­ся, что там все в поряд­ке, он отпра­вил­ся вер­хом в горы. Из его днев­ни­ка сле­ду­ет, что до Горы Бурь он добрал­ся 20 сен­тяб­ря. Его пора­зи­ла обвет­ша­лость зда­ния, но еще боль­ше – угрю­мые раз­но­гла­зые Мар­тен­сы с их дико­ва­ты­ми, зве­ри­ны­ми повад­ка­ми; они-то и пове­да­ли ему на лома­ном, изоби­лу­ю­щем гор­тан­ны­ми зву­ка­ми англий­ском язы­ке, что Ян умер. По их сло­вам, еще про­шлой осе­нью его уби­ло мол­нией. Похо­ро­ни­ли его здесь же, непо­да­ле­ку от зарос­ше­го сор­ня­ка­ми сада; хозя­е­ва пока­за­ли гостю и моги­лу – голый хол­мик без вся­ко­го памят­ни­ка. Что-то в пове­де­нии Мар­тен­сов поко­ро­би­ло Джиф­фор­да и вызва­ло подо­зре­ния. Через неде­лю он тай­но вер­нул­ся в эти места с лопа­той и кир­кой. Раз­рыв моги­лу, он уви­дел то, что и пред­по­ла­гал – череп его дру­га был жесто­ко про­лом­лен в несколь­ких местах. Вер­нув­шись в Олба­ни, Джиф­форд воз­бу­дил про­тив Мар­тен­сов уго­лов­ное дело, обви­няя их в убий­стве род­ствен­ни­ка.

Хотя пря­мых улик не хва­ти­ло, слу­хи об убий­стве рас­про­стра­ни­лись по окру­ге, и с тех пор Мар­тен­сов под­верг­ли ост­ра­киз­му. Никто не хотел иметь с ними дело, а от само­го дома ста­ра­лись дер­жать­ся подаль­ше, счи­тая его про­кля­тым местом. Мар­тен­сам все же уда­ва­лось как-то сво­дить кон­цы с кон­ца­ми за счет нату­раль­но­го хозяй­ства, и дол­гое вре­мя об их суще­ство­ва­нии гово­ри­ли лишь огонь­ки, заго­рав­ши­е­ся по вече­рам высо­ко в горах. Со вре­ме­нем они све­ти­лись все реже, а с 1810 года и вовсе пере­ста­ли заго­рать­ся.

Посте­пен­но дом и сама мест­ность вокруг оброс­ли страш­ны­ми леген­да­ми. Напу­ган­ные жут­ки­ми рас­ска­за­ми, люди обхо­ди­ли его сто­ро­ной. Так про­дол­жа­лось до 1816 года, когда скват­те­ры вдруг спо­хва­ти­лись, что огней на горе уже дав­но не вид­но. К дому напра­ви­лась груп­па доб­ро­воль­цев, кото­рая нашла его пустым и уже изряд­но обвет­ша­лым. Отсут­ствие ске­ле­тов и недав­них захо­ро­не­ний наво­ди­ло на мысль, что оби­та­те­ли не вымер­ли, а пере­се­ли­лись в дру­гое место. Это слу­чи­лось, види­мо, несколь­ко лет назад. Мно­го­чис­лен­ные при­строй­ки к дому гово­ри­ли о том, что перед сво­им исхо­дом семей­ство Мар­тен­сов было весь­ма мно­го­чис­лен­ным. Судя по все­му, они совсем опу­сти­лись, об этом гово­ри­ли и обшар­пан­ная мебель, и раз­бро­сан­ное сто­ло­вое сереб­ро, кото­рое, похо­же, не чисти­лось года­ми. Но хотя нена­вист­ные Мар­тен­сы и ушли, страх, свя­зан­ный с их домом, остал­ся и даже воз­рос, а сре­ди жите­лей гор рас­про­стра­ни­лись новые жут­кие слу­хи. Дом же про­дол­жал сто­ять – забро­шен­ный, вызы­ва­ю­щий ужас, при­бе­жи­ще мсти­тель­но­го духа Яна Мар­тен­са, таким он сто­ял и в ту ночь, когда я раз­ры­вал моги­лу.

Я назвал свое заня­тие бес­смыс­лен­ным, и оно дей­стви­тель­но ни к чему не при­ве­ло. Гроб Яна Мар­тен­са пока­зал­ся доволь­но ско­ро, но в нем не было ниче­го, кро­ме гор­сти пра­ха. Одна­ко я, одер­жи­мый ярост­ной реши­мо­стью отыс­кать его вос­ста­ю­щий дух, про­дол­жал все глуб­же зары­вать­ся в зем­лю. Мне и само­му было непо­нят­но, что я наде­ял­ся уви­деть, одно лишь знал: я рас­ка­пы­ваю моги­лу чело­ве­ка, чей дух рыщет вокруг по ночам.

Я копал и копал, не имея пред­став­ле­ния, какой уже достиг глу­би­ны, как вдруг моя лопа­та, а за ней и ноги про­ва­ли­лись под зем­лю. Меня ско­вал ужас. Суще­ство­ва­ние под­зе­ме­лья под­твер­жда­ло мои самые сума­сшед­шие пред­по­ло­же­ния. При паде­нии потух­ла лам­па, но с помо­щью элек­три­че­ско­го фона­ри­ка я сумел-таки осмот­реть узкий под­зем­ный ход, рас­хо­дя­щий­ся в две сто­ро­ны. Муж­чи­на моей ком­плек­ции мог про­би­рать­ся по нему лишь полз­ком, и хотя ни один чело­век, будучи в здра­вом уме, не решил­ся бы на это, осо­бен­но ночью, я, забыв об опас­но­сти, не слу­шая дово­дов рас­суд­ка и не обра­щая вни­ма­ния на грязь, опу­стил­ся на коле­ни, охва­чен­ный одним жела­ни­ем: повстре­чать­ся нако­нец с зата­ив­шим­ся стра­хом. Решив полз­ти по направ­ле­нию к дому, я бес­страш­но про­тис­нул­ся в узкую нору и, изви­ва­ясь, быст­ро пополз впе­ред в пол­ной тем­но­те, лишь изред­ка осве­щая путь фона­ри­ком, кото­рый дер­жал перед собой.

Не най­дет­ся слов, что­бы опи­сать зате­рян­но­го в глу­би­нах зем­ли чело­ве­ка, опи­сать, как он пол­зет, изви­ва­ясь, цара­пая комья гли­ны, с удуш­ли­вым хри­пом про­кла­ды­ва­ет безу­мец путь сре­ди вит­ков ноч­но­го мра­ка, не имея пред­став­ле­ния ни о вре­ме­ни, ни о послед­стви­ях сво­их дей­ствий, не зная ни направ­ле­ния, ни конеч­ной цели. Это за пре­де­ла­ми чело­ве­че­ско­го пони­ма­ния, но имен­но так я посту­пил. Я полз так дол­го, что забыл свою про­шлую жизнь, пре­вра­тив­шись, каза­лось, в суще­ство из тем­ных глу­бин – кро­та или чер­вя. Лишь слу­чай­но, после дол­го­го пере­ры­ва, я вклю­чил фона­рик, о кото­ром совсем забыл, и неров­ная гли­ня­ная поверх­ность ухо­дя­щей вдаль норы зло­ве­ще осве­ти­лась.
Неко­то­рое вре­мя я полз в одном направ­ле­нии, теперь уже эко­но­мя бата­рей­ки, но затем ход рез­ко свер­нул вверх. И вдруг впе­ре­ди я неожи­дан­но уви­дел что-то вро­де двух горя­щих в тем­но­те дья­воль­ских копий мое­го гас­ну­ще­го фона­ри­ка. Излу­ча­е­мый ими свет гип­но­ти­че­ски подей­ство­вал на меня, будя какие-то неяс­ные вос­по­ми­на­ния. Я непро­из­воль­но замер, вме­сто того что­бы отпря­нуть. Гла­за все при­бли­жа­лись. Я не мог раз­ли­чить весь облик суще­ства, кото­ро­му они при­над­ле­жа­ли, зато хоро­шо видел его ког­ти. Вот это было зре­ли­ще! Вдруг над моей голо­вой послы­шал­ся отда­лен­ный шум. Это был гро­хот гро­ма, вско­ре уси­лив­ший­ся до оглу­ши­тель­ных рас­ка­тов,– зна­чит, я осно­ва­тель­но про­дви­нул­ся вверх, совсем близ­ко к поверх­но­сти. Гром гре­мел, а гла­за все смот­ре­ли на меня с тупой зло­бой.

Сла­ва Богу, я не знал тогда, что это было, ина­че навер­ня­ка умер бы от стра­ха. Меня спас гром – один из тех рас­ка­тов, кото­рые про­бу­ди­ли эту ужас­ную тварь: после томи­тель­ной пау­зы с неви­ди­мых небес обру­шил­ся оглу­ши­тель­ный удар, сотряс­ший горы. Такое здесь слу­ча­лось и рань­ше, об этом гово­ри­ли пере­вер­ну­тая зем­ля, глу­бо­кие про­ва­лы и обна­жен­ная гор­ная поро­да. Мол­ния с яро­стью цик­ло­па била в зем­лю пря­мо над дья­воль­ским под­зем­ным ходом, оглу­шая меня и почти лишая созна­ния.

Зем­ля сотря­са­лась и ходи­ла ходу­ном, я же бес­по­мощ­но копо­шил­ся в ней, пока меня не выбро­си­ло на поверх­ность. Я лежал с мок­рым от дождя лицом. Кар­ти­на вокруг была зна­ко­мой – кру­той юго-запад­ный склон, почти лишен­ный рас­ти­тель­но­сти. Гро­зо­вые вспыш­ки, охва­ты­ва­ю­щие пла­ме­нем гро­зо­вое небо, осве­ща­ли иско­ре­жен­ную зем­лю и то, что оста­лось от дико­вин­но­го низ­ко­го хол­ма, кото­рый преж­де, при­чуд­ли­во изви­ва­ясь, тянул­ся сюда от леси­стой части горы. Ози­ра­ясь вокруг, я не мог понять: отку­да меня выбро­си­ло, как я высво­бо­дил­ся из гибель­ной ловуш­ки? Сумя­ти­ца в моей голо­ве не усту­па­ла хао­су в при­ро­де, и когда на южном склоне вспых­ну­ло осле­пи­тель­ное алое заре­во, я еще не осо­знал, чего мне уда­лось избе­жать.

Уяс­нил я это толь­ко два дня спу­стя, когда скват­те­ры рас­ска­за­ли мне, что озна­ча­ла та вспыш­ка ярко­го пла­ме­ни. Вот тут-то меня охва­тил насто­я­щий ужас – боль­ше, чем при встре­че в под­зе­ме­лье с обла­да­те­лем страш­ных глаз и ког­тей. Их рас­сказ мог хоть кого напу­гать до смер­ти. В дере­вуш­ке на рас­сто­я­нии два­дца­ти миль от того места, где меня выбро­си­ло на поверх­ность, после оглу­ши­тель­но­го рас­ка­та гро­ма после­до­ва­ла оче­ред­ная оргия стра­ха: омер­зи­тель­но­го вида суще­ство спрыг­ну­ло е искрив­лен­но­го дере­ва на ветхую кры­шу одной из хижин. Оно успе­ло сде­лать свое чер­ное дело, но выбрать­ся на волю не смог­ло – скват­те­ры в пани­ке спа­ли­ли хижи­ну вме­сте с чудо­ви­щем. Как я понял, оно спрыг­ну­ло с дере­ва как раз в тот момент, когда в дру­гом месте зем­ля погреб­ла в себе нечто с ужас­ны­ми ког­тя­ми и горя­щи­ми гла­за­ми.

IV. УЖАСНЫЕ ГЛАЗА

Труд­но счесть здо­ро­вым чело­ве­ка, кото­рый, зная столь­ко, сколь­ко знал я о зло­ве­щих делах, вер­ша­щих­ся на Горе Бурь, рвал­ся бы туда сно­ва – доко­пать­ся, что же за страх зата­ил­ся там. Тот факт, что, по мень­шей мере, два мате­ри­аль­ных вопло­ще­ния стра­ха были к тому вре­ме­ни уни­что­же­ны, давал лишь очень сла­бую гаран­тию пси­хи­че­ской и физи­че­ской без­опас­но­сти в этом Ахе­роне мно­го­ли­ко­го сата­низ­ма, и все же я, несмот­ря ни на что, воз­об­но­вил поис­ки с еще боль­шим рве­ни­ем.

Узнав два дня спу­стя после моей опас­ной под­зем­ной встре­чи с демо­ни­че­ским суще­ством, что в тот самый миг, когда на меня смот­ре­ли ужас­ные гла­за, в два­дца­ти милях дру­гое злоб­ное суще­ство гото­ви­лось к фаталь­но­му прыж­ку, я пере­жил оче­ред­ной при­ступ неуем­но­го стра­ха. Впро­чем, сопут­ству­ю­щие ему страст­ное любо­пыт­ство и непо­нят­ное воз­буж­де­ние дела­ли этот страх почти сла­дост­ным. Так ино­гда посре­ди ноч­но­го кош­ма­ра, когда неви­ди­мые силы несут тебя поверх зага­доч­ных мерт­вых горо­дов к оска­лив­шей­ся пасти Ниса, нет боль­ше­го бла­жен­ства, чем с диким воп­лем бро­сить­ся доб­ро­воль­но в ужас­ный водо­во­рот сно­ви­де­ний и нестись, не думая о раз­верз­шей­ся впе­ре­ди без­дне. Точ­но такие же чув­ства будил во мне таин­ствен­ный, пере­ме­ща­ю­щий­ся в про­стран­стве страх Горы Бурь. Открыв, что там оби­та­ли два мон­стра, я ощу­тил необуз­дан­ное жела­ние взрыть всю тамош­нюю зем­лю, пере­ко­пать голы­ми рука­ми и осво­бо­дить нако­нец от смер­ти, отрав­ля­ю­щей каж­дый ее дюйм.

Я сно­ва поспе­шил на моги­лу Яна Мар­тен­са и при­нял­ся рыть на преж­нем месте. Одна­ко зем­ля зава­ли­ла под­зем­ный ход, дождь уни­что­жил все сле­ды моей преж­ней рабо­ты, и труд­но было опре­де­лить, на какой глу­бине начи­на­ет­ся ход. Я пред­при­нял так­же нелег­кое путе­ше­ствие к хижине, где сожгли смер­то­нос­ное чудо­ви­ще, но уси­лия мои не были воз­на­граж­де­ны. В пеп­ле сохра­ни­лось несколь­ко костей, но ни одна из них не при­над­ле­жа­ла чудо­ви­щу. По сло­вам скват­те­ров, все огра­ни­чи­лось одной жерт­вой, но они, оче­вид­но, оши­ба­лись: поми­мо одно­го хоро­шо сохра­нив­ше­го­ся чело­ве­че­ско­го чере­па, я нашел остат­ки и дру­го­го. Хотя мно­гие виде­ли мол­ние­нос­ный бро­сок чудо­ви­ща, никто не мог ска­зать, как оно выгля­де­ло, все гово­ри­ли про­сто: дья­вол. Вни­ма­тель­но осмот­рев дере­во, на кото­ром оно пря­та­лось, я не нашел ниче­го подо­зри­тель­но­го. Попы­тал­ся было отыс­кать воз­мож­ные сле­ды в тем­ном лесу, но не смог выне­сти вида урод­ли­вых пней и змее­вид­ных кор­ней, зло­ве­ще спле­та­ю­щих­ся, перед тем как навеч­но погру­зить­ся в зем­лю. Затем я еще раз вни­ма­тель­но осмот­рел ту бро­шен­ную хижи­ну, кото­рую страх посе­щал чаще все­го и где Артур Ман­ро уви­дел перед смер­тью нечто, его потряс­шее, о чем не успел рас­ска­зать. Мои преды­ду­щие осмот­ры, несмот­ря на все тща­ние, не при­нес­ли ося­за­е­мых резуль­та­тов. Теперь же сле­до­ва­ло про­ве­рить новую вер­сию: неве­ро­ят­ное путе­ше­ствие под зем­лей убе­ди­ло меня, что по край­ней мере одно из обли­чий чудо­ви­ща – под­зем­ный монстр. И в памят­ный день 14 нояб­ря я опять осмат­ри­вал те скло­ны Коун-Маун­тин и Марпл-Хилл, кото­рые спус­ка­лись к печаль­но про­сла­вив­шей­ся хижине, обра­щая осо­бое вни­ма­ние на све­жие выбро­сы зем­ли.

День поис­ков ниче­го не при­нес; сумер­ки заста­ли меня на склоне Марпл- Хилл, я сто­ял и задум­чи­во гля­дел в сто­ро­ну хижи­ны и Горы Бурь. Рос­кош­ный пла­мен­ный закат сме­нил­ся лун­ным сереб­ри­стым све­том, раз­лив­шим­ся по долине, гор­ным скло­нам и стран­ным низ­ким хол­мам, попа­дав­шим­ся здесь осо­бен­но часто. Сло­вом, идил­ли­че­ская кар­ти­на. Мне же она была отвра­ти­тель­на: уж я‑то знал, что за ней скры­ва­лось. Я рав­но нена­ви­дел и эту ухмы­ля­ю­щу­ю­ся луну, и лице­мер­ную рав­ни­ну, и гни­лост­ную гору, и эти зло­ве­щие хол­мы. Свя­зан­ное гнус­ным сою­зом с неви­ди­мы­ми сила­ми Зла, все вокруг, каза­лось мне, напо­е­но ядом.

Устре­мив взор на зали­тую лун­ным све­том зем­лю, я вдруг явствен­но осо­знал, что в открыв­шей­ся пре­до мной кар­тине есть некое един­ство. Не зна­ко­мый осно­ва­тель­но с гео­ло­ги­ей, я все же с самых пер­вых дней заин­те­ре­со­вал­ся часты­ми в этой мест­но­сти стран­ны­ми змее­вид­ны­ми хол­ма­ми. Они рас­по­ла­га­лись вокруг Горы Бурь, и в долине их было мень­ше, чем на самой воз­вы­шен­но­сти, где дои­сто­ри­че­ское оле­де­не­ние мало пре­пят­ство­ва­ло обра­зо­ва­нию этих при­чуд­ли­вых, фан­та­сти­че­ских сме­ще­ний коры. Теперь при све­те убы­ва­ю­щей луны, отбра­сы­ва­ю­щей длин­ные таин­ствен­ные тени, меня пора­зи­ло, что углы и линии этой свое­об­раз­ной систе­мы каким-то обра­зом соот­но­си­лись с вер­ши­ной Горы Бурь. Она, вне вся­ких сомне­ний, была цен­тром, отку­да во все сто­ро­ны раз­бе­га­лись луча­ми эти стран­ные хол­мы. Дом Мар­тен­сов как бы рас­пу­стил во все сто­ро­ны ужас­ные щупаль­ца… При мыс­ли о щупаль­цах меня слов­но под­бро­си­ло, и тут я впер­вые под­верг кри­ти­че­ско­му ана­ли­зу свою вер­сию о лед­ни­ко­вом про­ис­хож­де­нии здеш­них хол­ми­стых скла­док.

Чем боль­ше я думал, тем менее веро­ят­ной пред­став­ля­лась мне эта вер­сия. Мной овла­де­ла новая, ужас­ная и неве­ро­ят­ная мысль, под­ска­зан­ная и фор­мой хол­мов, и тем, что я уви­дел под зем­лей. Еще не вполне осо­знав свое откры­тие, я бес­связ­но бор­мо­тал, как в бре­ду: «Боже!.. Ячей­ки… про­кля­тое место… долж­но быть, изре­ше­че­но сота­ми… мно­же­ством сот… и тогда ночью в особ­ня­ке… они взя­ли сна­ча­ла Бен­не­та и Тоби… тех, кто был бли­же… по кра­ям». Не теряя вре­ме­ни, я начал судо­рож­но рас­ка­пы­вать бли­жай­ший холм, испы­ты­вая отча­я­ние, страх и одно­вре­мен­но вос­торг… Так я копал, изред­ка выкри­ки­вая нечто нечле­но­раз­дель­ное, не в силах сдер­жать обу­ре­вав­ших меня чувств, пока не наткнул­ся на под­зем­ный ход или нору, подоб­ную той, по кото­рой я полз памят­ной ночью.

Потом я, пом­нит­ся, бежал с лопа­той в руках, бежал, объ­ятый ужа­сом, по осве­щен­ным лун­ным све­том хол­ми­стым лужай­кам, а затем – по чах­ло­му, при­зрач­но­му лес­ку, рас­по­ло­жен­но­му на кру­том склоне, бежал, кри­ча и отду­ва­ясь, пере­пры­ги­вая через пре­пят­ствия, бежал пря­мо к зло­ве­ще­му особ­ня­ку Мар­тен­сов. Даль­ше, пом­ню, копал без вся­кой систе­мы на раз­ва­ли­нах зарос­ше­го шипов­ни­ком под­ва­ла, наде­ясь отыс­кать центр этой зло­ка­че­ствен­ной опу­хо­ли. Пом­ню, как дико я рас­хо­хо­тал­ся, наткнув­шись на под­зем­ный ход у осно­ва­ния ста­рой печи, где густо рос соч­ный высо­кий бурьян, отбра­сы­ва­ю­щий дико­вин­ные тени при све­те зажжен­ной мною све­чи. Я еще не знал, оби­та­ет ли кто-нибудь в этом адском улье, таясь и ожи­дая гро­ма, что­бы вый­ти нару­жу. Два мон­стра уже погиб­ли, может, дру­гих и нет? Меня под­го­ня­ло острое жела­ние раз­га­дать нако­нец сек­рет стра­ха, кото­рый, теперь я был убеж­ден, явля­ет­ся мате­ри­аль­ной, орга­ни­че­ской суб­стан­ци­ей. Стоя в нере­ши­тель­но­сти, я раз­мыш­лял, обсле­до­вать ли мне ход само­му, пря­мо сей­час же, при­бег­нув к помо­щи элек­три­че­ско­го фона­ри­ка, или отло­жить поис­ки и набрать в под­мо­гу груп­пу скват­те­ров-доб­ро­воль­цев. Вдруг рез­кий порыв вет­ра, пре­рвав мои мыс­ли, задул све­чу, оста­вив меня в пол­ной тем­но­те. Лун­ный свет не про­ни­кал в под­вал сквозь щели и отвер­стия в кры­ше, и тут, охва­чен­ный тре­вож­ным пред­чув­стви­ем, я услы­шал леде­ня­щие душу рас­ка­ты гро­ма, пол­ные для меня теперь ново­го зна­че­ния. Пови­ну­ясь отчет­ли­во осо­знан­ной необ­хо­ди­мо­сти спря­тать­ся подаль­ше, я на ощупь про­брал­ся в даль­ний угол под­ва­ла, не сво­дя, одна­ко, глаз с выры­той рядом с печью ямы. При вспыш­ках мол­ний я мог раз­ли­чать раз­ру­шен­ную вре­ме­нем кир­пич­ную клад­ку и неесте­ствен­но пыш­ную рас­ти­тель­ность. Меня охва­ти­ли одно­вре­мен­но ужас и любо­пыт­ство. Что на этот раз вызо­вет к жиз­ни гро­за? Или под зем­лей уже ниче­го не оста­лось? После одной осле­пи­тель­ной вспыш­ки я, осмот­рев­шись, пере­брал­ся в дру­гое место и спря­тал­ся сре­ди осо­бен­но густой порос­ли. Отсю­да была хоро­шо вид­на яма, сам же я ока­зал­ся под надеж­ным при­кры­ти­ем.

Если Про­ви­де­ние будет бла­го­склон­но ко мне, то оно вытра­вит из моей памя­ти уви­ден­ное в ту ночь и даст спо­кой­но дождать­ся кон­ца моих дней. Ведь сто­ит мне теперь услы­шать отда­лен­ный гром, я не могу уснуть и при­ни­маю успо­ко­и­тель­ное.

Все нача­лось мгно­вен­но и неожи­дан­но. Демон, напо­ми­на­ю­щий сво­им видом кры­су, похрю­ки­вая и сопя, вырвал­ся на волю из дале­ких, неве­до­мых бездн. А вслед за ним из той же ямы выка­ти­лось мно­же­ство вся­кой нечи­сти, целое сон­ми­ще мерз­ких урод­цев – гнус­ные порож­де­ния ночи. Самое извра­щен­ное вооб­ра­же­ние не смог­ло бы поро­дить ниче­го подоб­но­го. Клу­бясь, они выле­та­ли из зия­ю­ще­го отвер­стия – кипя­щий, бур­ля­щий, бушу­ю­щий фон­тан – и, подоб­но зара­зе, мгно­вен­но запол­ни­ли все вокруг. Они лез­ли через щели нару­жу и устрем­ля­лись далее, неся с собой в про­кля­тые леса ужас, безу­мие и смерть.

Бог зна­ет, сколь­ко их там было – долж­но быть, тыся­чи. Этот нескон­ча­е­мый поток, кото­рый я раз­ли­чал при сла­бых вспыш­ках мол­ний, ско­вал мое серд­це стра­хом. Когда же поток стал редеть, из сплош­ной мас­сы нача­ли выде­лять­ся отдель­ные осо­би. Это были урод­ли­вые воло­са­тые чер­те­ня­та, а может, и обе­зья­ны – дья­воль­ские кари­ка­ту­ры на этих ува­жа­е­мых живот­ных. От их мол­ча­ния мороз про­бе­гал по коже. Даже когда один из отстав­ших при­выч­но, отра­бо­тан­ным при­е­мом ухва­тил более сла­бо­го, что­бы им заку­сить, даже тогда я не услы­шал ни зву­ка. Осталь­ные с жад­но­стью набро­си­лись на остат­ки это­го без­молв­но­го пир­ше­ства. И вот тогда, несмот­ря на отвра­ще­ние и страх, любо­пыт­ство, кото­рое все это вре­мя направ­ля­ло мои поис­ки, взя­ло верх. Я выта­щил писто­лет и, когда послед­ний из урод­цев выбрал­ся нару­жу из неве­до­мо­го кош­мар­но­го мира, при­стре­лил его под при­кры­ти­ем гро­ма. Прон­зи­тель­ный визг… упо­е­ние кро­ва­вой охо­той… мяту­щи­е­ся тени, пре­сле­ду­ю­щие друг дру­га в ярких кори­до­рах, про­ре­за­е­мых мол­ни­я­ми… бес­плот­ные при­зра­ки, калей­до­ско­пи­че­ские сме­ны омер­зи­тель­ных сцен… лес и в нем пато­ло­ги­че­ски пыш­ные, пере­корм­лен­ные дубы, чьи змее­вид­ные, спле­тен­ные кор­ни тянут неве­до­мые соки из зем­ли, киша­щей мил­ли­о­на­ми дья­воль­ских существ, пожи­ра­ю­щих друг дру­га… замас­ки­ро­ван­ные под хол­мы щупаль­ца, про­тя­нув­ши­е­ся из само­го цен­тра под­зем­но­го зло­ка­че­ствен­но­го обра­зо­ва­ния… неви­дан­ные по силе гро­зы, бушу­ю­щие над зарос­ши­ми плю­щом мрач­ны­ми сте­на­ми и арка­да­ми, уто­па­ю­щи­ми в пыш­ных зарос­лях… К сча­стью, инстинкт при­вел меня, от стра­ха почти лишив­ше­го­ся чувств, к людям – в мир­ную дере­вуш­ку, без­мя­теж­но спав­шую в мер­ца­нии звезд на поблед­нев­шем уже небе. Через неде­лю я настоль­ко опра­вил­ся от потря­се­ния, что послал в Олба­ни за людь­ми, кото­рым пору­чил взо­рвать дина­ми­том дом Мар­тен­сов вме­сте с вер­ши­ной Горы Бурь. Они же долж­ны были уни­что­жить все под­зем­ные ходы под змее­вид­ны­ми хол­ма­ми, а так­же выкор­че­вать пере­корм­лен­ные дубы с пыш­ны­ми кро­на­ми, один вид кото­рых мог поверг­нуть в безу­мие. Толь­ко после завер­ше­ния этих работ я стал ино­гда поне­мно­гу спать, хотя с тех пор, зная тай­ну зата­ив­ше­го­ся стра­ха, уже нико­гда не мог спать спо­кой­но. Меня пре­сле­до­ва­ла мысль: а вдруг не вся нечисть погиб­ла? И« кто зна­ет, не может ли нечто подоб­ное воз­ник­нуть еще где-нибудь? Труд­но без стра­ха раз­мыш­лять о неве­до­мых зем­ных кавер­нах, обла­дая моим зна­ни­ем. До сих пор я не могу без содро­га­ния видеть коло­дец или вход в мет­ро… Ну поче­му док­то­ра не дадут мне какое-нибудь лекар­ство, что­бы я нако­нец нор­маль­но уснул, поче­му не успо­ко­ят пыла­ю­щий мозг?

Раз­гад­ка тай­ны, открыв­ша­я­ся мне во вре­мя вспыш­ки, когда я выстре­лил в мол­ча­ли­вое, отстав­шее от дру­гих суще­ство, ока­за­лась настоль­ко про­ста, что про­шла по мень­шей мере мину­та, преж­де чем я все осо­знал. Вот тогда- то меня и обу­ял под­лин­ный ужас. У это­го омер­зи­тель­но­го горил­ло­по­доб­но­го урод­ца была сизо­ва­тая кожа, жел­тые клы­ки и сва­ляв­ши­е­ся воло­сы. Явно пре­дел вырож­де­ния – пла­чев­ный резуль­тат изо­ли­ро­ван­но­го суще­ство­ва­ния, род­ствен­ных бра­ков и кан­ни­ба­лиз­ма; живое вопло­ще­ние хао­са и зве­ри­но­го оска­ла стра­ха, тая­щих­ся под зем­лей. Уро­дец гля­дел на меня в пред­смерт­ной аго­нии, и его гла­за сво­ей необыч­но­стью напом­ни­ли мне дру­гие, виден­ные под зем­лей и про­бу­див­шие тогда неяс­ные вос­по­ми­на­ния. Один глаз был голу­бой, дру­гой – карий. Имен­но таки­ми, соглас­но пре­да­ньям, были гла­за Мар­тен­сов. И тогда в при­сту­пе без­молв­но­го ужа­са я понял, что слу­чи­лось с исчез­нув­шей семьей, с этим про­кля­тым домом Мар­тен­сов, вверг­ну­тых в безу­мие гро­ма­ми.