Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с E. Hoffmann Price

ВРАТА СЕРЕБРЯНОГО КЛЮЧА

(Through the Gates of the Silver Key)
Напи­са­но в 1932 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод О. Колес­ни­ко­ва

////

I

В про­стор­ной ком­на­те, укра­шен­ной при­чуд­ли­вы­ми гобе­ле­на­ми и пре­вос­ход­ной рабо­ты ста­рин­ны­ми бухар­ски­ми ков­ра­ми, чет­ве­ро муж­чин рас­по­ло­жи­лись вокруг сто­ла, зава­лен­но­го раз­лич­ны­ми доку­мен­та­ми. В даль­них углах дыми­лись кадиль­ни­цы на кова­ных тре­нож­ни­ках; вре­мя от вре­ме­ни неве­ро­ят­но ста­рый слу­га-негр в тем­ной ливрее попол­нял их, и тогда дур­ма­ня­щий запах аро­ма­ти­че­ских смол ста­но­вил­ся гуще; в глу­бо­кой стен­ной нише тика­ли стран­ные часы в фор­ме гро­ба, цифер­блат кото­рых был раз­ме­чен непо­нят­ны­ми иеро­гли­фа­ми, а дви­же­ние четы­рех стре­лок не соот­вет­ство­ва­ло ника­кой систе­ме исчис­ле­ния вре­ме­ни из исполь­зу­е­мых на этой пла­не­те. Эта ком­на­та была необыч­ной и вызы­ва­ла бес­по­кой­ство, но вполне под­хо­ди­ла для того дела, ради кото­ро­го здесь собра­лись. Сюда, в этот дом в Новом Орле­ане, неко­гда при­над­ле­жав­ший чело­ве­ку, посвя­щен­но­му в тай­ные зна­ния, вели­чай­ше­му на аме­ри­кан­ском кон­ти­нен­те мате­ма­ти­ку и восто­ко­ве­ду, съе­ха­лись дру­зья и род­ствен­ни­ки дру­го­го вели­ко­го посвя­щен­но­го — писа­те­ля и визи­о­не­ра, лишь немно­гим усту­пав­ше­го сво­е­му пред­ше­ствен­ни­ку, бес­след­но исчез­нув­ше­го четы­ре года назад, — что­бы решить, кому доста­нет­ся его име­ние.

Рэн­дольф Кар­тер, всю жизнь меч­тав­ший о бег­стве из ску­ки и огра­ни­чен­но­сти повсе­днев­но­сти в маня­щие про­сто­ры виде­ний и ска­зоч­ные про­стран­ства иных изме­ре­ний, исчез для всех людей седь­мо­го октяб­ря 1928 года, в воз­расте пяти­де­ся­ти четы­рех лет. Вел он доволь­но стран­ный и уеди­нен­ный образ жиз­ни, и неко­то­рые пола­га­ли, что в осно­ве уди­ви­тель­ных исто­рий, опи­сан­ных в его рома­нах, лежат реаль­ные слу­чаи из жиз­ни авто­ра, не вошед­шие в офи­ци­аль­ную био­гра­фию. Так­же он был близ­ким дру­гом Хар­ли Уор­ре­на, тай­но­ве­да из Южной Каро­ли­ны, увле­кав­ше­го­ся изу­че­ни­ем книг на язы­ке наа­ков — пред­на­чаль­ном язы­ке гима­лай­ских жре­цов. Настоль­ко близ­ким, что имен­но он стал сви­де­те­лем того, как Уор­рен одной про­мозг­лой ужас­ной ночью на древ­нем клад­би­ще спу­стил­ся в сырой смрад­ный склеп — что­бы нико­гда из него не под­нять­ся. Мно­гие годы Кар­тер про­жил в Бостоне, но пред­ки его были родом из дре­му­чих леси­стых хол­мов за Арк­хе­мом, ста­рин­ным го род­ком, слов­но зача­ро­ван­ным нечи­стой силой. Имен­но там, сре­ди этих древ­них, могиль­но угрю­мых хол­мов он про­пал.

Его ста­рый слу­га Пар­кc, умер­ший в нача­ле 1930 года, рас­ска­зы­вал о най­ден­ной Кар­те­ром на чер­да­ке сво­е­го дома шка­тул­ке, укра­шен­ной устра­ша­ю­щим орна­мен­том, исто­ча­ю­щей какой-то стран­ный аро­мат, в кото­рой лежа­ли пер­га­мент с непо­нят­ны­ми пись­ме­на­ми и сереб­ря­ный ключ, покры­тый зага­доч­ны­ми сим­во­ла­ми. Сам Кар­тер тоже упо­ми­нал о них в пере­пис­ке. По сло­вам Парк­са, его хозя­ин пола­гал, что ключ достал­ся ему по наслед­ству и с его помо­щью он смо­жет открыть вра­та в стра­ну сво­их дет­ских грез и узреть таин­ствен­ные миры, в кото­рых бывал лишь в виде­ни­ях. Так что одна­жды Кар­тер взял шка­тул­ку с ее содер­жи­мым, сел за руль сво­е­го авто­мо­би­ля, и боль­ше его никто не видел.

Спу­стя неко­то­рое вре­мя авто­мо­биль обна­ру­жи­ли на обо­чине ста­рой, порос­шей тра­вой доро­ги в хол­мах за Арк­хе­мом, непо­да­ле­ку от родо­вой усадь­бы Кар­те­ров — точ­нее, остан­ков вели­че­ствен­ных постро­ек, обва­лив­ших­ся до само­го погре­ба. Непо­да­ле­ку рас­по­ла­га­лась роща вязов, где в 1781 году исчез дру­гой пред­ста­ви­тель рода Кар­те­ров, а чуть в сто­роне сохра­ни­лась вет­хая, ско­со­бо­чен­ная хижи­на, слу­жив­шая напо­ми­на­ни­ем о Гуди Фау­лер, ведь­ме, в еще более ран­ние вре­ме­на варив­шей здесь свое адское зелье. Этот край стал поль­зо­вать­ся дур­ной сла­вой с тех пор как в нем посе­ли­лись бежен­цы из Сале­ма, обви­нен­ные в 1692 году в обще­нии с нечи­стой силой, так что не сто­ит удив­лять­ся, что и поныне он кажет­ся зло­ве­щим. Сре­ди спас­ших­ся от пень­ко­во­го гал­сту­ка был и Эдмунд Кар­тер, о кол­дов­стве кото­ро­го ходи­ло мно­го исто­рий. А теперь канул в неве­до­мое его оди­но­кий пото­мок, не ина­че как что­бы при­со­еди­нить­ся к нему!

В машине была най­де­на шка­тул­ка из стран­но­го паху­че­го дере­ва, содер­жа­щая пер­га­мент с пись­ме­на­ми, кото­рые никто не сумел про­честь. Сереб­ря­ный ключ про­пал — види­мо, Кар­тер забрал его с собой. Про­ще счи­тать так, чем пола­гать, буд­то ника­ко­го клю­ча не было. Сле­до­ва­те­ли из Босто­на заме­ти­ли, что отдель­но лежа­щие брев­на из раз­ру­шен­ной ста­рой усадь­бы недав­но кто-то пере­дви­гал, а так­же был най­ден носо­вой пла­ток на склоне порос­шей лесом мрач­ной ска­лы, воз­ле тем­не­ю­ще­го вхо­да в ужас­ную пеще­ру, про­зван­ную в здеш­них кра­ях Зме­и­ным лого­вом.

И конеч­но, леген­ды о Зме­и­ном лого­ве вновь воз­ро­ди­лись к жиз­ни. Фер­ме­ры шепо­том рас­ска­зы­ва­ли ста­рые пре­да­ния об Эдмун­де Кар­те­ре, тво­рив­шем нече­сти­вые обря­ды в даль­нем гро­те этой пеще­ры, при­со­еди­няя к ним недав­нюю исто­рию о вто­ром исчез­нув­шем Кар­те­ре, кото­ро­го с само­го ран­не­го дет­ства тяну­ло в Зме­и­ное лого­во. Во вре­ме­на его юно­сти боль­шой дом с дву­скат­ной кры­шей был в отлич­ном состо­я­нии, и заправ­лял в нем его дво­ю­род­ный дед Кри­сто­фер. Малень­кий Рэн­дольф часто гостил здесь и рас­ска­зы­вал об этой пеще­ре вся­кое зага­доч­ное. Осо­бен­но запом­нил­ся людям его рас­сказ об узкой рас­ще­лине, веду­щей в таин­ствен­ный внут­рен­ний грот, а когда в девять лет он про­вел в пеще­ре целый день, то сам силь­но пере­ме­нил­ся. Слу­чи­лось то собы­тие тоже в октяб­ре, с того момен­та у маль­чи­ка откры­лись неза­у­ряд­ные спо­соб­но­сти — он стал пред­ска­зы­вать буду­щее.

В ночь после исчез­но­ве­ния Кар­те­ра шел силь­ный дождь, смыв­ший все сле­ды на доро­ге рядом с маши­ной. В Зме­и­ное лого­во тоже попа­ла вода и пол покры­ва­ла жид­кая грязь. Глу­по­ва­тые дере­вен­ские жите­ли уве­ря­ли, буд­то виде­ли сле­ды под вяза­ми на обо­чине доро­ги и на склоне хол­ма, у Зме­и­но­го Лого­ва, там, где нашли носо­вой пла­ток. Но кому из сле­до­ва­те­лей при­шло бы в голо­ву при­слу­ши­вать­ся к опи­са­ни­ям глу­бо­ких вмя­тин, напо­ми­нав­ших сле­ды от баш­ма­ков с квад­рат­ны­ми носа­ми, таких, какие носил малень­кий Рэн­ди Кар­тер? Так­же за бред­ни были при­ня­ты опи­са­ния дру­гих отпе­чат­ков, напо­ми­на­ю­щих сле­ды от осо­бых сапог без каб­лу­ков ста­ро­го Бени­джи Кори, заме­чен­ных рядом с эти­ми вмя­ти­на­ми. Ста­рый Бени­джа слу­жил у Кар­те­ров во вре­ме­на дет­ства Рэн­доль­фа и умер трид­цать лет назад.

Одна­ко эти опи­са­ния, рас­про­стра­ня­е­мые слу­ха­ми, да еще сло­ва Кар­те­ра, пере­дан­ные Парк­сом, о сереб­ря­ном клю­че с при­чуд­ли­вой ара­бес­кой, кото­рый помо­жет ему открыть вра­та в мир утра­чен­но­го дет­ства, спо­двиг­ли несколь­ких из посвя­щен­ных в тай­ные зна­ния заявить, что про­пав­ший сумел пре­одо­леть тече­ние вре­ме­ни и вер­нул­ся на сорок пять лет назад, в октябрь­ский день 1883 года, когда он, будучи маль­чиш­кой, про­был целый день в Зме­и­ном лого­ве. Когда он вече­ром вер­нул­ся в усадь­бу, уве­ря­ли они, он уже совер­шил пер­вое путе­ше­ствие в буду­щее и побы­вал в 1928 году; ина­че отку­да бы ему знать о собы­ти­ях, про­ис­хо­див­ших позд­нее, в отно­ше­нии кото­рых его пред­ви­де­ния пол­но­стью оправ­да­лись. И при всем при том он ни разу не упо­ми­нал о собы­ти­ях, кото­рые про­изой­дут после 1928 года.

Один из этих посвя­щен­ных — пожи­лой и весь­ма экс­цен­трич­ный джентль­мен, жив­ший в Про­ви­ден­се, штат Род-Айленд, и дол­гие годы пере­пи­сы­вав­ший­ся с Кар­те­ром, — выдви­нул более изощ­рен­ную тео­рию: что Кар­тер не толь­ко вер­нул­ся в дет­ство, но и осво­бо­дил­ся от пут вре­ме­ни, отпра­вив­шись в путе­ше­ствие по при­зрач­ным про­сто­рам сво­их дет­ских грез. У это­го джентль­ме­на было виде­ние, после чего он опуб­ли­ко­вал свою вер­сию про­изо­шед­ше­го, соглас­но кото­рой исчез­нув­ший вос­се­да­ет ныне на опа­ло­вом коро­лев­ском троне в Илек-Ваде, ска­зоч­ном горо­де, где баш­ни сто­ят на стек­лян­ных уте­сах, нави­са­ю­щих над сумрач­ным морем, под кото­ры­ми боро­да­тые ласто­ру­кие гнор­ри про­ры­ли свои уди­ви­тель­ные лаби­рин­ты.

Имен­но этот ста­рик-посвя­щен­ный, Уорд Фил­липс, наи­бо­лее реши­тель­но воз­ра­жал про­тив раз­де­ла име­ния Кар­те­ра меж­ду его наслед­ни­ка­ми даль­ни­ми род­ствен­ни­ка­ми — на том осно­ва­нии, что он жив, и хотя нахо­дит­ся в дру­гом изме­ре­нии, но еще может вер­нуть­ся. Глав­ным его оппо­нен­том был один из кузе­нов Кар­те­ра, Эрнст К. Эспи­ну­олл из Чика­го, име­ю­щий неко­то­рые позна­ния в юрис­пру­ден­ции. Он был на десять лет стар­ше само­го Кар­те­ра, но сохра­нил юно­ше­скую горяч­ность в спо­рах. Четы­ре года про­дол­жа­лись их сло­вес­ные бата­лии, но нако­нец наста­ло вре­мя для при­ня­тия окон­ча­тель­но­го реше­ния, и эта про­стор­ная стран­ная ком­на­та ново­ар­ле­ан­ско­го дома пре­вра­ти­лась в зал засе­да­ний.

В этом доме про­жи­вал и при­смат­ри­вал за насле­ди­ем Кар­те­ра, а так­же при­во­дил в поря­док его лите­ра­тур­ное наслед­ство кре­ол Этьен-Лоран де Мари­ньи, изу­ча­ю­щий тай­ные зна­ния и восточ­ные древ­но­сти. Кар­тер позна­ко­мил­ся с ним во вре­мя вой­ны, оба они слу­жи­ли во фран­цуз­ском Ино­стран­ном леги­оне и подру­жи­лись бла­го­да­ря сход­ству взгля­дов и инте­ре­сов. Когда по слу­чаю удач­ной воен­ной опе­ра­ции им обо­им предо­ста­ви­ли отпуск, кре­ол при­гла­сил бостон­ско­го меч­та­те­ля на юг Фран­ции, в Бай­он­ну, и посвя­тил его в ужа­са­ю­щие тай­ны ста­рин­ных и забы­тых скле­пов, выры­тых под этим горо­дом с тыся­че­лет­ней исто­ри­ей, от чего их друж­ба ста­ла еще креп­че. Кар­тер ука­зал де Мари­ньи в каче­стве душе­при­каз­чи­ка, и сей­час это­му неуто­ми­мо­му иссле­до­ва­те­лю при­хо­ди­лось зани­мать­ся вопро­сом о насле­до­ва­нии име­ния. Делал он это крайне неохот­но, ибо, подоб­но ста­ри­ку-посвя­щен­но­му из Род-Айлен­да, не верил, что Кар­тер мертв. Но что могут про­ти­во­по­ста­вить виде­ния мисти­ков суро­вой рас­чет­ли­во­сти прак­ти­ков?

Вокруг сто­ла в этой стран­ной ком­на­те дома, рас­по­ло­жен­но­го в ста­ром фран­цуз­ском квар­та­ле, собра­лись люди, непо­сред­ствен­но заин­те­ре­со­ван­ные в исхо­де дела. Как пола­га­ет­ся в таких слу­ча­ях, в газе­тах тех горо­дов, где пред­по­ло­жи­тель­но про­жи­ва­ли род­ствен­ни­ки Кар­те­ра, забла­го­вре­мен­но были даны объ­яв­ле­ния, при­гла­ша­ю­щие явить­ся в опре­де­лен­ный день и час в этот дом, одна­ко все­го лишь чет­ве­ро при­бы­ли сюда и слу­ша­ли сей­час безум­ное тика­нье напо­ми­на­ю­щих гроб часов, отсчи­ты­ва­ю­щих вре­мя не это­го мира, и жур­ча­ние воды в фон­тане во внут­рен­нем дво­ри­ке, куда выхо­ди­ло окно с неплот­но задер­ну­ты­ми што­ра­ми. Про­хо­ди­ли часы, и лица чет­ве­рых ста­но­ви­лись все менее раз­ли­чи­мы из-за дыма от тре­нож­ни­ков, уже не тре­бо­вав­ших допол­ни­тель­но­го вни­ма­ния от без­молв­но сно­вав­ше­го меж­ду ними и явно нерв­ни­чав­ше­го ста­ро­го негра.

Одним из при­сут­ству­ю­щих был сам Этьен-Лоран де Мари­ньи — строй­ный, смуг­лый, при­вле­ка­тель­ный, с густы­ми уса­ми и еще вполне моло­дой. Инте­ре­сы наслед­ни­ков пред­став­лял Эспи­ну­олл — седой, туч­ный, с апо­плек­си­че­ски крас­ным лицом и корот­ки­ми бакен­бар­да­ми. Фил­липс, посвя­щен­ный из Про­ви­ден­са, был худым, серо­ко­жим, длин­но­но­сым, глад­ко выбри­тым и слег­ка суту­лым. Воз­раст чет­вер­то­го чело­ве­ка не под­да­вал­ся точ­но­му опре­де­ле­нию — худой боро­дач со смуг­лым лицом, чер­ты кото­ро­го каза­лись стран­но непо­движ­ны­ми, в тюр­бане, сви­де­тель­ству­ю­щем о при­над­леж­но­сти к выс­шей касте — бра­ми­нам, а его свер­ка­ю­щие уголь­но-чер­ные гла­за смот­ре­ли слов­но из какой-то неве­ро­ят­ной глу­би­ны. Про себя он сооб­щил, что его зовут сва­ми Чандра­пут­ра, он посвя­щен­ный в сокро­вен­ные зна­ния из Бена­ре­са и у него есть важ­ные отно­ся­щи­е­ся к делу све­де­ния; де Мари­ньи и Фил­липс уже несколь­ко лет состо­я­ли с ним в пере­пис­ке и согла­си­лись с его стран­ной пре­тен­зи­ей на уча­стие в этом засе­да­нии. Когда он гово­рил, то слов­но бы под­чер­ки­вал каж­дое сло­во, и голос зву­чал как-то глу­хо и меха­ни­че­ски, но в то же вре­мя фра­зы он выстра­и­вал глад­ко и пра­виль­но, ско­рее так, как гово­рят корен­ные англо­сак­сы. Одет он был в евро­пей­ский костюм, сидев­ший на нем крайне пло­хо и как-то неесте­ствен­но, а кос­ма­тая чер­ная боро­да, восточ­ный тюр­бан и боль­шие белые рука­ви­цы при­да­ва­ли его обли­ку замор­ский, дико­вин­ный коло­рит Де Мари­ньи, упе­рев палец в пер­га­мент, най­ден­ный в машине Кар­те­ра, гово­рил собрав­шим­ся:

– Мне не уда­лось ниче­го разо­брать на этом пер­га­мен­те. И при­сут­ству­ю­ще­му здесь мисте­ру Фил­лип­су тоже. Пол­ков­ник Чер­чу­орд утвер­жда­ет, что это не язык наа­ков и совер­шен­но не похо­же на пись­ме­на ост­ро­ва Пас­хи. Хотя резь­ба на шка­тул­ке очень напо­ми­на­ет фигу­ры с ост­ро­ва Пас­хи. Сам я преж­де все­го обра­тил вни­ма­ние, что над­пи­си выгля­дят так, буд­то бук­вы нани­за­ны на неви­ди­мую гори­зон­таль­ную ось и висят на ней — подоб­ное я уже видел в одной кни­ге, при­над­ле­жав­шей несчаст­но­му Хар­ли Уор­ре­ну. Ее при­сла­ли из Индии как раз в то вре­мя, в 1919 году, когда мы с Кар­те­ром гости­ли у него, и он никак ее не про­ком­мен­ти­ро­вал, ска­зал лишь, что луч­ше нам о ней не знать, и намек­нул, что кни­га напи­са­на в каком-то ином месте, вовсе не на Зем­ле. Эту кни­гу он взял с собой в декаб­ре, отпра­вив­шись на ста­рое клад­би­ще, где спу­стил­ся с ней в склеп, и боль­ше ни его, ни кни­гу никто не видел. Неко­то­рое вре­мя назад я отпра­вил наше­му дру­гу, при­сут­ству­ю­ще­му здесь сва­ми Чандра­пут­ре, вос­про­из­ве­ден­ные по памя­ти неко­то­рые бук­вы из кни­ги и фото­ко­пию пер­га­мен­та Кар­те­ра. Он пола­га­ет, что есть надеж­да после допол­ни­тель­ных кон­суль­та­ций и изыс­ка­ний про­лить свет на их зна­че­ние.

Но что каса­ет­ся клю­ча… Кар­тер при­сы­лал мне его фото­гра­фию. Эти зага­доч­ные ара­бес­ки — не пись­ме­на, но, похо­же, отно­сят­ся к той же куль­тур­ной тра­ди­ции, что и пер­га­мент. Кар­тер вся­кий раз гово­рил, что почти раз­га­дал тай­ну, но нико­гда не делил­ся подроб­но­стя­ми. Хотя одна­жды по сему пово­ду на него нашло поэ­ти­че­ское вдох­но­ве­ние. Этот ста­рин­ный сереб­ря­ный ключ, ска­зал он, откро­ет нуж­ные две­ри, пре­граж­да­ю­щие доступ в кори­до­ры про­стран­ства и вре­ме­ни, тяну­щи­е­ся до самой Гра­ни­цы, кото­рую не пере­сту­пал ни один чело­век с тех пор, как страш­ный гений Шад­дад воз­двиг и спря­тал в ара­вий­ской Пет­ре вели­че­ствен­ные купо­ла и бес­чис­лен­ные мина­ре­ты тыся­че­ко­лон­но­го Ире­ма. Как писал Кар­тер в одном из сво­их рас­ска­зов, полу­го­лод­ные дер­ви­ши и обе­зу­мев­шие от жаж­ды кочев­ни­ки воз­вра­ти­лись, желая рас­ска­зать о мону­мен­таль­ном пор­та­ле с гигант­ской рукой, высе­чен­ной над зам­ко­вым кам­нем, но ни один чело­век не смог прой­ти через него и оста­вить в каче­стве сви­де­тель­ства сле­ды сво­их ног на тем­но-крас­ном от зноя пес­ке по ту сто­ро­ну. Ключ, по мне­нию Кар­те­ра, был имен­но тем, чего пока напрас­но жда­ла эта гигант­ская рука.

Нам неиз­вест­но, поче­му Кар­тер не забрал пер­га­мент вме­сте с клю­чом. Воз­мож­но, он забыл о нем, но может быть, не захо­тел брать его с собой, пом­ня об уча­сти дру­го­го чело­ве­ка, спу­стив­ше­го­ся в склеп вме­сте с кни­гой и не вер­нув­ше­го­ся отту­да. Или, воз­мож­но, он про­сто не нуж­дал­ся в нем.

Де Мари­ньи сде­лал пау­зу, и заго­во­рил мистер Фил­липс — рез­ким, прон­зи­тель­ным голо­сом:

– О стран­стви­ях Рэн­доль­фа Кар­те­ра мы можем знать толь­ко из наших соб­ствен­ных виде­ний. Стран­ствуя во снах, я посе­тил мно­го уди­ви­тель­ных мест и услы­шал нема­ло стран­но­го и весь­ма зна­чи­тель­но­го в Улта­ре, что за рекой Скай. Пер­га­мент был ему без надоб­но­сти, ведь Кар­тер вер­нул­ся в мир сво­их маль­чи­ше­ских грез, и теперь он король в Илек-Ваде.

Мистер Эспи­ну­олл, выгля­дев­ший так, буд­то его вот-вот хва­тит апо­плек­си­че­ский удар, сер­ди­то про­бур­чал:

– Не заткне­те ли рот ста­ро­му дура­ку? Доста­точ­но уже подоб­но­го бре­да. Мы собра­лись, что­бы раз­де­лить наслед­ство, и пора бы уже занять­ся делом.

Тут впер­вые заго­во­рил сво­им глу­хим неесте­ствен­ным голо­сом сва­ми

Чандра­пут­ра:

– Гос­по­да, все гораз­до слож­нее, чем вы дума­е­те. Мистер Эспи­ну­олл посту­па­ет нехо­ро­шо, пыта­ясь высме­и­вать наши виде­ния. Мистер Фил­липс же полу­чил отнюдь не пол­ную кар­ти­ну — воз­мож­но, из-за того, что уде­лял виде­ни­ям недо­ста­точ­но вре­ме­ни. Сам я посвя­тил им очень мно­го вре­ме­ни. Мы в Индии отно­сим­ся к виде­ни­ям очень серьез­но, как, похо­же, посту­па­ли и все Кар­те­ры. К вам, мистер Эспи­ну­олл, это не отно­сит­ся, посколь­ку вы при­хо­ди­тесь Рэн­доль­фу дво­ю­род­ным бра­том по мате­рин­ской линии. Мои виде­ния и дру­гие источ­ни­ки инфор­ма­ции откры­ли мне мно­гое из того, что для вас оста­ва­лось покры­тым мра­ком. К при­ме­ру: Рэн­дольф Кар­тер забыл пер­га­мент, кото­рый не сумел рас­шиф­ро­вать, — одна­ко луч­ше бы он не допус­кал такой оплош­но­сти. Види­те ли, я смог нема­ло узнать о том, что про­ис­хо­ди­ло с ним с того момен­та, как он вече­ром седь­мо­го октяб­ря, то есть четы­ре года назад, поки­нул свою маши­ну с сереб­ря­ным клю­чом в руке. Эспи­ну­олл недо­вер­чи­во хмык­нул, но осталь­ные с инте­ре­сом посмот­ре­ли на инду­са. Дым из тре­нож­ни­ков сгу­стил­ся, а безум­ное тика­нье часов ста­ло казать­ся после­до­ва­тель­но­стью точек и тире теле­граф­ной пере­да­чи каких-то чужа­ков из ино­го мира. Индус отки­нул­ся на спин­ку сту­ла, полу­при­крыл гла­за и про­дол­жил свою стран­но зву­ча­щую, но фор­маль­но очень пра­виль­ную речь, а перед слу­ша­те­ля­ми воз­ни­ка­ли в дыму кар­ти­ны того, что про­ис­хо­ди­ло когда-то с Рэн­доль­фом Кар­те­ром.

II

Хол­ми­стая мест­ность за Арк­хе­мом про­пи­та­на вся­че­ской маги­ей — воз­мож­но, той самой, кото­рую ста­рый маг Эдмунд Кар­тер при­звал со звезд и выма­нил из под­зем­ных миров после бег­ства сюда из Сале­ма в 1692 году. Едва лишь Рэн­дольф Кар­тер вер­нул­ся сно­ва в род­ные края, он осо­знал, что ока­зал­ся воз­ле одних из тех врат, через кото­рые лишь немно­гие отча­ян­ные смель­ча­ки, отвер­жен­ные и отре­шив­ши­е­ся, спо­соб­ны про­бить­ся через проч­ней­шие сте­ны, отде­ля­ю­щие наш мир от непо­зна­ва­е­мой запре­дель­но­сти. Он почув­ство­вал, что имен­но здесь, в этом месте и в этот самый день, может с успе­хом при­ме­нить рас­шиф­ров­ку над­пи­сей, с кото­рой спра­вил­ся несколь­ки­ми меся­ца­ми рань­ше он раз­га­дал смысл ара­бе­сок на потуск­нев­шем и неве­ро­ят­но древ­нем сереб­ря­ном клю­че. Теперь он знал, как его пово­ра­чи­вать и как рас­по­ла­гать в сол­неч­ном све­те, какие соче­та­ния зву­ков сле­ду­ет про­из­не­сти нарас­пев при девя­том, послед­нем пово­ро­те. В месте, столь близ­ком к полю­су мра­ка и настоль­ко про­пи­тан­ном ощу­ще­ни­ем врат, будет труд­но оши­бить­ся в исполь­зо­ва­нии их основ­ных функ­ций. Сего­дня ночью он несо­мнен­но попа­дет нако­нец в мир сво­е­го дет­ства, о поте­ре кото­ро­го не пере­ста­вал скор­беть.

Он вышел из маши­ны с клю­чом в кар­мане и заби­рал­ся все выше и выше в хол­ми­стую мест­ность по изви­ли­стой доро­ге, заби­ра­ясь все глуб­же и глуб­же в эту дикую мест­ность; он мино­вал уви­тую лозой камен­ную сте­ну, чер­но­ле­сье, согну­тые и искри­вив­ши­е­ся дере­вья в ста­ром саду, забро­шен­ный дом с пусты­ми окон­ны­ми глаз­ни­ца­ми и какие-то неопо­зна­ва­е­мые руи­ны. В час зака­та, когда дале­кие шпи­ли Кинг­спор­та окра­си­лись в алый цвет, он достал из кар­ма­на ключ и начал пово­ра­чи­вать его и про­из­но­сить закли­на­ние. Лишь позд­нее он осо­знал, насколь­ко быст­ро сра­бо­тал риту­ал.

В сгу­ща­ю­щих­ся сумер­ках до него донес­ся голос из про­шло­го — голос ста­ри­ка Бени­джа Кори, наем­но­го слу­ги его дво­ю­род­но­го деда. Но раз­ве ста­рик Бени­джа не умер трид­цать лет назад? Назад по отно­ше­нию к чему-то. Но что такое вре­мя? И где он сей­час? Поче­му ему пока­за­лось стран­ным, что ста­рик Бени­джа окли­ка­ет его 7 октяб­ря 1883 года? Раз­ве он не нару­шил обе­ща­ние, дан­ное тете Мар­те? И что за стран­ный ключ лежит в кар­мане его курт­ки вме­сте с малень­кой под­зор­ной тру­бой, пода­рен­ной отцом на девя­тый день рож­де­ния — два меся­ца назад… или когда это было? Кажет­ся, он нашел его дома, на чер­да­ке? Мож­но ли с его помо­щью открыть заграж­ден­ный камен­ной пли­той таин­ствен­ный про­ход в глу­бине гро­та, в кото­рый мож­но попасть через Зме­и­ное лого­во? Это место в пред­став­ле­нии мест­ных жите­лей было свя­за­но с кол­ду­ном Эдмун­дом Кар­те­ром. Люди нико­гда не спус­ка­лись в пеще­ру, и никто кро­ме него не знал об узкой рас­ще­лине, веду­щей в про­стор­ный чер­ный грот с камен­ной пли­той. Кем высе­че­ны кон­ту­ры про­хо­да в гра­нит­ной ска­ле? Самим ста­рым кол­ду­ном Эдмун­дом Кар­те­ром?.. Или дру­ги­ми, кого он заво­ро­жил и кем пове­ле­вал?

Этим вече­ром малень­кий Рэн­ди ужи­нал вме­сте с дядей Кри­сом и тетей Мар­той в ста­ром дере­вен­ском доме с дву­скат­ной кры­шей.

На сле­ду­ю­щее утро он проснул­ся спо­за­ран­ку и побе­жал через ябло­не­вый сад, где дере­вья рос­ли так часто, что густо спле­та­лись вет­вя­ми, к роще на склоне хол­ма, в кото­рой сре­ди огром­ных дубов тем­нел запрет­ный вход в Зме­и­ное лого­во. Он думал лишь о том, что­бы ско­рее спу­стить­ся в пеще­ру, и не заме­тил, что выро­нил носо­вой пла­ток, когда совал руку в кар­ман курт­ки — убе­дить­ся, что взяв­ший­ся неиз­вест­но отку­да сереб­ря­ный ключ на месте. Потом дол­го про­би­рал­ся по узкой тем­ной рас­ще­лине, нисколь­ко не сомне­ва­ясь, что достиг­нет цели, и зажи­гая вре­мя от вре­ме­ни спич­ки, укра­ден­ные из гости­ной. И вот он добрал­ся до кон­ца рас­ще­ли­ны и очу­тил­ся в про­стор­ном гро­те, о кото­ром никто не знал и на одной из стен кото­ро­го была высе­че­на ров­ная пли­та с ароч­ным закруг­ле­ни­ем навер­ху. Он в мол­ча­нии, с бла­го­го­вей­ным стра­хом сто­ял воз­ле этой пли­ты и запа­ли­вал спич­ки одну за дру­гой, при­смат­ри­ва­ясь. Эта камен­ная глы­ба над зам­ко­вым кам­нем вооб­ра­жа­е­мо­го про­хо­да похо­жа на высе­чен­ную руку? Нако­нец Кар­тер достал сереб­ря­ный ключ и начал пово­ра­чи­вать его и нарас­пев про­из­но­сить непо­нят­ные сло­ва, мучи­тель­но пыта­ясь вспом­нить, отку­да те ему извест­ны. Не забыл ли он еще чего-то? Он знал толь­ко одно ему необ­хо­ди­мо пре­одо­леть барьер, отде­ля­ю­щий его от бес­край­них про­сто­ров сво­их грез и тех водо­во­ро­тов про­странств, где все мыс­ли­мые изме­ре­ния рас­тво­ря­ют­ся в абсо­лю­те.

III

То, что про­ис­хо­ди­ло с ним после это­го, вряд ли воз­мож­но опи­сать сло­ва­ми. Тако­му изоби­лию пара­док­сов, про­ти­во­ре­чий и ано­ма­лий нет места в нашей повсе­днев­ной жиз­ни, хотя они пере­пол­ня­ют фан­та­сти­че­ские сно­ви­де­ния и вос­при­ни­ма­ют­ся как само собой разу­ме­ю­ще­е­ся вплоть до того само­го момен­та, когда мы воз­вра­ща­ем­ся в наш ско­ван­ный тес­ны­ми рам­ка­ми объ­ек­тив­ный мир, огра­ни­чен­ный при­чин­но-след ствен­ны­ми свя­зя­ми и логи­кой трех­мер­но­го про­стран­ства. Индус про­дол­жал свой рас­сказ, но изла­га­е­мое им вполне мог­ло пока­зать­ся воль­ным поле­том фан­та­зии — оно было даже более экс­тра­ва­гант­ным, чем опи­сан­ное воз­вра­ще­ние взрос­ло­го муж­чи­ны в соб­ствен­ное дет­ство. Мистер Эспи­ну­олл с отвра­ще­ни­ем хмык­нул и всем сво­им видом стал пока­зы­вать, что не слу­ша­ет его.

Риту­аль­ные дей­ствия с сереб­ря­ным клю­чом, про­де­лан­ные Рэн­доль­фом Кар­те­ром в тем­ном пота­ен­ном гро­те пеще­ры, не ока­за­лись без­ре­зуль­тат­ны­ми. Едва он повер­нул его в пер­вый раз и про­из­нес пер­вые сло­ва закли­на­ния, как его окру­жи­ла стран­ная, про­ни­зан­ная тре­во­гой аура; он ощу­тил, что все при­выч­ные коор­ди­на­ты вре­ме­ни и про­стран­ства сме­ша­лись, так что поня­тия “дви­же­ние” и “про­дол­жи­тель­ность” утра­ти­ли былое зна­че­ние, а поня­тия “воз­раст” и “место­рас­по­ло­же­ние” вооб­ще пере­ста­ли суще­ство­вать. Днем рань­ше Рэн­дольф Кар­тер чудес­ным обра­зом пере­ско­чил через без­дну лет. Теперь же все раз­ли­чия меж­ду маль­чи­ком и немо­ло­дым муж­чи­ной исчез­ли. Был один-един­ствен­ный Рэн­дольф Кар­тер и мно­же­ство его подо­бий, поте­ряв­ших связь с зем­ны­ми собы­ти­я­ми и обсто­я­тель­ства­ми, при кото­рых они про­изо­шли. Лишь мгно­ве­ние назад он нахо­дил­ся в гро­те, где в тем­но­те с тру­дом уга­ды­ва­лась чудо­вищ­ная арка и гигант­ская высе­чен­ная из кам­ня рука. Теперь же пеще­ры не было, как не было и ее отсут­ствия, и не было ни сте­ны, ни отсут­ствия сте­ны. Был лишь поток впе­чат­ле­ний, но не зри­мых, а вос­при­ни­ма­е­мых рас­суд­ком, посре­ди кото­ро­го пре­бы­ва­ло нечто, пола­га­ю­щее себя Рэн­доль­фом Кар­те­ром, пыта­ю­ще­е­ся вник­нуть в их суть или про­сто фик­си­ру­ю­щее обра­зы, сохра­няя цель­ность соб­ствен­но­го “я”, но не пони­мая до кон­ца, отку­да эти обра­зы при­хо­дят.

Когда риту­ал завер­шил­ся, Кар­тер понял, что место, в кото­рое он попал, не обо­зна­че­но ни на одной кар­те мира, а вре­мя не дати­ру­ет­ся ника­кой исто­ри­ей; одна­ко суть пере­жи­то­го им пре­вра­ще­ния не была ему совер­шен­но неве­до­ма. Наме­ки на это попа­да­лись в зага­доч­ных фраг­мен­тах ману­скрип­тов из биб­лио­те­ки Пна­ко­ту­са, и целая гла­ва из запре­щен­но­го “Некро­но­ми­ко­на” безум­но­го ара­ба Абду­ла Аль­хаз­ре­да ста­ла понят­на ему, когда он раз­га­дал смысл зага­доч­ных ара­бе­сок на сереб­ря­ном клю­че. Вра­та отво­ри­лись — но, конеч­но, это были не Пре­дель­ные Вра­та, а лишь одни из веду­щих с Зем­ли и от зем­но­го вре­ме­ни в допол­не­ние Зем­ли, лежа­щее вне вре­ме­ни, отку­да мож­но попасть к Послед­ней Пусто­те за пре­де­ла­ми всех оби­та­е­мых пла­нет, все­лен­ных и вооб­ще мате­рии.

Здесь у него дол­жен быть Про­вод­ник — и доволь­но страш­ный по сути; Про­вод­ник, оби­тав­ший на Зем­ле мил­ли­о­ны лет назад, задол­го до появ­ле­ния пер­вых людей, когда по влаж­ной, оку­тан­ной паром горя­чей поверх­но­сти бро­ди­ли смут­ные, уже забы­тые тени, воз­двиг­нув­шие уди­ви­тель­ные горо­да, по руи­нам кото­рых впо­след­ствии пол­за­ли пер­вые мле­ко­пи­та­ю­щие. Кар­тер пом­нил, что в ужас­ном “Некро­но­ми­коне” име­лись смут­ные предо­сте­ре­же­ния насчет это­го Про­вод­ни­ка. “Те, кто отва­жил­ся загля­нуть за Заве­су, — писал безум­ный араб, — и выбрать Его в про­во­жа­тые, пусть крайне осто­рож­но ведут дела с Ним; ибо ска­за­но в Кни­ге Тота о страш­ной цене, кото­рую при­дет­ся запла­тить за один лишь Его взгляд. После­до­вав­шие за ним не име­ют шан­сов на воз­вра­ще ние, ибо бес­край­ность за пре­де­ла­ми наше­го мира насе­ле­на при­зра­ка­ми тьмы, пора­бо­ща­ю­щи­ми дух. Свя­зать­ся с Ним — само по себе вели­чай­шая опас­ность, даже Знак Древ­них не может слу­жить защи­той при этом; та орда злоб­ных тва­рей, что сте­ре­гут тай­ные вра­та у всех погре­баль­ниц и пита­ют­ся тем, что исхо­дит отту­да, — вся она ничто в срав­не­нии с Ним, охра­ня­ю­щим Путь: Он спо­со­бен про­ве­сти без­рас­суд­но­го за пре­де­лы всех миров к Без­дну, где гос­под­ству­ют безы­мян­ные силы. Ибо он Умр ат-Тавил, Древ­ней­ший, а имя его рас­шиф­ро­вы­ва­ют так­же как Про­дли­тель Жиз­ни”.

Память и вооб­ра­же­ние фор­ми­ро­ва­ли смут­ные обра­зы с зыб­ки­ми кон­ту­ра­ми посре­ди бур­ля­ще­го хао­са, но Кар­тер знал, что это все­го лишь про­из­вод­ные его памя­ти и вооб­ра­же­ния. В то же вре­мя он чув­ство­вал, что появ­ле­ние этих обра­зов опре­де­ля­лось не слу­чай­но­стью — их вызы­ва­ла иная реаль­ность, бес­пре­дель­ная, невы­ра­зи­мая и без­мер­ная, окру­жа­ю­щая его и про­яв­ля­ю­щая себя посред­ством тех сим­во­лов, кото­рые был спо­со­бен усво­ить его разум. Ибо зем­но­му созна­нию недо­ступ­но охва­тить все мно­го­об­ра­зие форм, суще­ству­ю­щих вне вре­ме­ни и извест­ных нам изме­ре­ний.

Перед взо­ром Кар­те­ра как в тумане про­плы­ва­ли кар­ти­ны, име­ю­щие какое-то отно­ше­ние к дале­ко­му про­шло­му Зем­ли, мно­гие мил­ли­о­ны лет назад. Чудо­вищ­ные тва­ри пере­дви­га­лись на фоне фан­та­сти­че­ских стро­е­ний, какие нор­маль­ный чело­век не уви­дит даже во сне; в окру­жа­ю­щем ланд­шаф­те все — и рас­ти­тель­ность, и ска­лы, и горы, и зда­ния — выгля­де­ло непри­выч­но для чело­ве­ка. Он видел под­вод­ные горо­да и их стран­ных оби­та­те­лей; баш­ни сре­ди бес­край­них пустынь, воз­ле кото­рых исче­за­ли и появ­ля­лись, слов­но выны­ри­вая из глу­би­ны про­стран­ства, шары, цилин­дры и неве­до­мые кры­ла­тые суще­ства. Кар­тер ста­рал­ся поточ­нее запом­нить все уви­ден­ное, хотя эти зри­мые им обра­зы не име­ли отно­ше­ния ни к нему, ни друг к дру­гу. Да и сам он теперь не имел како­го-либо посто­ян­но­го обли­ка и место­по­ло­же­ния, толь­ко оше­лом­лен­ный виде­ни­я­ми разум под­ска­зы­вал ему, каки­ми его облик и место­по­ло­же­ние могут быть.

Преж­де он меч­тал отыс­кать чудес­ную стра­ну сво­их дет­ских грез, где гале­ры взби­ра­лись по реке Укра­нос мимо золо­тых шпи­лей Фра­на, а кара­ва­ны сло­нов про­би­ра­лись через про­пи­тан­ные аро­ма­та­ми джунгли Кле­да, где луна высве­чи­ва­ла погру­жен­ные в веч­ную дре­му забро­шен­ные свет­лые двор­цы. Но теперь, опья­нен­ный кра­соч­ны­ми виде­ни­я­ми, Кар­тер не созна­вал, к какой цели дол­жен стре­мить­ся. Его обу­ре­ва­ли дерз­кие, кощун­ствен­ные мыс­ли, и он знал, что смо­жет без стра­ха обра­тить­ся к жут­ко­му Про­вод­ни­ку, потре­бо­вав от него чудо­вищ­но­го и ужас­но­го.

Нако­нец мель­те­ше­ние зыб­ких обра­зов сме­ни­лось чем-то более ста­биль­ным. Он уви­дел гро­мад­ные камен­ные пье­де­ста­лы, укра­шен­ные чуж­ды­ми и невра­зу­ми­тель­ны­ми рез­ны­ми узо­ра­ми и рас­став­лен­ные непо­нят­ным обра­зом, вопре­ки зако­нам гео­мет­рии. С неба, для опи­са­ния цве­та кото­ро­го у него не нашлось бы слов, стру­и­лись пото­ки све­та под нево­об­ра­зи­мы­ми угла­ми, сколь­зя по изо­гну­той шерен­ге пье­де­ста­лов, покры­тых рез­ны­ми иеро­гли­фа­ми; ему пока­за­лось, что по фор­ме пье­де­ста­лы близ­ки к шести­уголь­ни­кам и на них вос­се­да­ют фигу­ры в плот­ных оде­я­ни­ях. Еще одна фигу­ра нахо­ди­лась не на пье­де­ста­ле, а пари­ла над смут­но раз­ли­чи­мой поверх­но­стью воз­ле их под­но­жий. В непре­рыв­но изме­няю щих­ся очер­та­ни­ях уга­ды­ва­лось отда­лен­ное сход­ство с фор­ма­ми, то ли пред­ше­ство­вав­ши­ми чело­ве­че­ским, то ли про­сто подоб­ны­ми им, но при этом фигу­ра была чуть ли не вдвое выше ростом обыч­но­го чело­ве­ка. Как и фигу­ры на пье­де­ста­лах, парив­шая была уку­та­на в оде­я­ние ней­траль­ных тонов; но Кар­тер не заме­тил ника­ких про­ре­зей для глаз. Хотя, воз­мож­но, им про­сто не тре­бо­ва­лось смот­реть, а окру­жа­ю­щее они вос­при­ни­ма­ли каким-то иным спо­со­бом, осно­ван­ным не на физи­че­ских чув­ствах.

В сле­ду­ю­щий момент Кар­тер убе­дил­ся в пра­виль­но­сти такой догад­ки, ибо паря­щее очер­та­ние обра­ти­лось к его разу­му, без зву­ков и вооб­ще каких- либо слов. И хотя одно толь­ко имя пред­ста­вив­ше­го­ся мог­ло вну­шать страх и ужас, Рэн­дольф Кар­тер не испу­гал­ся.

Вме­сто это­го от отве­тил ана­ло­гич­ным, без слов, спо­со­бом и дер­жал­ся в выс­шей сте­пе­ни почти­тель­но, как пред­пи­са­но в мер­зей­шем “Некро­но­ми­коне”. Ибо пред ним был тот, кого весь мир стра­шил­ся еще с тех пор, когда Ломар под­нял­ся из пучи­ны мор­ской, а Дети Огнен­но­го Тума­на яви­лись на Зем­лю, что­бы научить людей Древ­ней­ше­му Зна­нию. Это и в самом деле был жут­кий Про­вод­ник и Страж Ворот Умр ат-Тавил, име­ну­е­мый так­же Про­дли­те­лем Жиз­ни. Про­вод­ник знал (как знал и обо всем на све­те), зачем явил­ся Кар­тер, а так­же о том, что этот иска­тель грез и тайн не боит­ся его. От Про­вод­ни­ка не исхо­ди­ли ни зло­ба, ни ковар­ство, и на мгно­ве­ние Кар­тер поду­мал, что безум­ный араб извер­гал на него хулу из зави­сти или из жела­ния само­му совер­шить то, что сей­час пред­сто­я­ло сде­лать ему. А может быть, Про­вод­ник при­бе­ре­гал зло­бу и ковар­ство для тех, кого пуга­ла встре­ча с ним. Тем вре­ме­нем их обще­ние про­дол­жа­лось, и Кар­тер пытал­ся обле­кать в сло­вес­ную фор­му направ­лен­ный на него поток мыс­лей.

– Я дей­стви­тель­но Древ­ней­ший из всех, о ком тебе ведо­мо, — ска­зал Про­вод­ник. — Мы уже дав­но ждем тебя — дру­гие Древ­ние и я. Мы рады тебя видеть, хотя ты слиш­ком задер­жал­ся. У тебя есть ключ, и ты отво­рил Пер­вые Вра­та. Теперь тебе пред­сто­ит испы­та­ние у Пре­дель­ных Врат. Если в тебе есть страх, то луч­ше не пытай­ся. Ты все еще спо­со­бен вер­нуть­ся в мир, из кото­ро­го явил­ся. Но если ты наме­рен идти до кон­ца…

Пау­за мог­ла пока­зать­ся зло­ве­щей, хотя Про­вод­ник по-преж­не­му не излу­чал ника­кой зло­бы. Кар­тер ни мину­ты не коле­бал­ся, сго­рая от нетер­пе­ния дви­гать­ся даль­ше.

– Я пой­ду впе­ред, — мыс­лен­но отве­тил он, — и при­знаю за тобой пра­во быть моим Про­вод­ни­ком.

После это­го его заяв­ле­ния Про­вод­ник, похо­же, сде­лал какой-то знак – его покров вско­лых­нул­ся, воз­мож­но, он под­нял руку или сде­лал что-то подоб­ное. Затем он сде­лал еще какой-то знак, и обла­да­ю­щий мно­ги­ми зна­ни­я­ми Кар­тер понял, что уже почти при­бли­зил­ся к Пре­дель­ным Вра­там. Стру­я­щий­ся свет при­нял дру­гой отте­нок, так­же совер­шен­но неопи­су­е­мый, и очер­та­ния на псев­до­ше­сти­уголь­ных пье­де­ста­лах ста­ли более чет­ки­ми. Теперь они как буд­то вста­ли более пря­мо и напо­ми­на­ли людей, хотя Кар­тер знал, что это точ­но не люди. На их покры­тых капю­шо­на­ми голо­вах засвер­ка­ли тиа­ры неви­дан­ных рас­цве­ток, отче­го они напом­ни­ли ему фигу­ры, высе­чен­ные неиз­вест­ным скуль­пто­ром в высо­ких запрет­ных горах Тар­та­рии; из скла­док их одежд выгля­ды­ва­ли длин­ные ски­пет­ры с рез­ны­ми навер­ши­я­ми, в кото­рых уга­ды­ва­лась при­чуд­ли­вая и древ­няя тай­на.

Кар­тер понял, кто они такие, отку­да при­шли и Кому слу­жат, а так­же како­ва долж­на быть пла­та за подоб­ную служ­бу. Одна­ко он по-преж­не­му был полон реши­мо­сти идти до кон­ца и пере­жить все. Он не стра­шил­ся штам­па “про­кля­тие”, кото­рым слеп­цы клей­ми­ли всех, кто спо­со­бен видеть хотя бы одним гла­зом. Ему каза­лось забав­ным непо­мер­ное само­мне­ние бол­та­ю­щих о зло­ве­щих и ковар­ных вла­сти­те­лях-Древ­них, яко­бы гото­вых пре­рвать свой веко­веч­ный сон ради того, что­бы обру­шить свой гнев на чело­ве­че­ство. Это при­мер­но как мамон­ту обра­тить свои силы на месть чер­вя­ку. Все сидев­шие на шести­уголь­ных пье­де­ста­лах взмах­ну­ли рез­ны­ми ски­пет­ра­ми, при­вет­ствуя его, и излу­чи­ли ему мыс­лен­ное посла­ние:

– Мы при­вет­ству­ем тебя, Древ­ней­ший, и тебя, Рэн­дольф Кар­тер, пре­тен­ду­ю­щий на то, что­бы стать одним из нас.

Кар­тер заме­тил, что один из пье­де­ста­лов пуст, и по жесту Древ­ней­ше­го осо­знал, что тот остав­лен спе­ци­аль­но для него. Он заме­тил так­же дру­гой пье­де­стал, воз­вы­шав­ший­ся над осталь­ны­ми, — все вме­сте они обра­зо­вы­ва­ли стран­но изо­гну­тую линию, не полу­круг и не овал, не гипер­бо­ла и не пара­бо­ла, — и дога­дал­ся, что это трон само­го Про­вод­ни­ка. Не отда­вая отче­та в сво­их дей­стви­ях, он напра­вил­ся к сво­бод­но­му пье­де­ста­лу и взо­брал­ся на него, а когда огля­нул­ся, то уви­дел, что Про­вод­ник посту­пил таким же обра­зом.

Посте­пен­но и как бы сквозь туман он осо­знал, что Древ­ней­ший дер­жит что- то под сво­им покро­вом — нечто, что, похо­же, соби­ра­ет­ся достать и пока­зать, отве­чая на без­молв­ный вопрос сво­их уку­тан­ных в плот­ные бала­хо­ны ком­па­ньо­нов. Это ока­за­лась боль­шая сфе­ра — или то, что вос­при­ни­ма­лось Кар­те­ром как сфе­ра, — из туск­ло све­тя­ще­го­ся метал­ла, и когда Про­вод­ник при­под­нял ее, воз­ник­ло ощу­ще­ние зву­ка, кото­рый то ста­но­вил­ся гром­че, то сти­хал — с пери­о­дич­но­стью, не похо­жей ни на какой ритм нашей Зем­ли. Затем ему почу­ди­лось нечто, что его чело­ве­че­ское вос­при­я­тие при­ня­ло за пение. Под воз­дей­стви­ем это­го ква­зи­сфе­ра ста­ла све­тить­ся более интен­сив­но, излу­чая холод­ный пуль­си­ру­ю­щий свет неви­дан­ных оттен­ков, мер­ца­ю­щий в уни­сон с подо­би­ем пения. Когда меж­ду ними уста­но­ви­лась гар­мо­ния, ски­пет­ро­нос­цы на пье­де­ста­лах нача­ли плав­но рас­ка­чи­вать­ся в такт заво­ра­жи­ва­ю­щей музы­ке, а над их при­кры­ты­ми голо­ва­ми засвер­ка­ли ним­бы тех же небы­ва­лых оттен­ков.

Индус сде­лал пере­рыв в сво­ем рас­ска­зе и вни­ма­тель­но уста­вил­ся на высо­кие, похо­жие на гроб часы, безум­ное тика­нье кото­рых не соот­вет­ство­ва­ло ника­ким зем­ным рит­мам.

– Мне неза­чем объ­яс­нять вам, гос­по­дин де Мари­ньи, — обра­тил­ся он к уче­но­му устро­и­те­лю встре­чи, — каков был ритм незем­но­го напе­ва и поче­му под его воз­дей­стви­ем ста­ли рас­ка­чи­вать­ся все фигу­ры на шести­уголь­ных пье­де­ста­лах. Вы един­ствен­ный здесь, в Аме­ри­ке, име­е­те поня­тие о Внеш­нем Допол­не­нии. Эти часы… пола­гаю, их при­слал вам тот йог, о кото­ром рас­ска­зы­вал несчаст­ный Хар­ли Уор­рен, — про­ви­дец, кото­рый уве­ря­ет, что пер­вым из всех людей посе­тил Йан-Хо, тай­ное хра­ни­ли­ще насле­дия неве­ро­ят­но древ­не­го Лен­га, и смог выне­сти из это­го жут­ко­го и запрет­но­го горо­да несколь­ко дико­вин. Любо­пыт­но, мно­го ли вам извест­но об их стран­ных свой­ствах? Если верить моим виде­ни­ям и неко­то­рым пись­мен­ным источ­ни­кам, их созда­те­ли доволь­но мно­го зна­ли о Пер­вых Вра­тах. Но поз­воль­те мне про­дол­жить свое повест­во­ва­ние.

Нако­нец пуль­са­ции и без­звуч­ное пение пре­кра­ти­лись, и фигу­ры в плот­ных оде­я­ни­ях пере­ста­ли рас­ка­чи­вать­ся, сия­ние ним­бов над их голо­ва­ми померк­ло, и сами они сто­я­ли на пье­де­ста­лах уже не так пря­мо. Ква­зи­сфе­ра, одна­ко, по-преж­не­му излу­ча­ла уди­ви­тель­ный пуль­си­ру­ю­щий свет. Кар­тер почув­ство­вал, что Древ­ние вновь погру­зи­лись в сон, как до его появ­ле­ния, и заду­мал­ся над тем, от каких кос­ми­че­ских виде­ний отвлек их сво­им при­хо­дом. Посте­пен­но в его созна­ние про­ник­ло, что стран­ный нето­роп­ли­вый рас­пев был частью риту­аль­но­го обря­да, посред­ством кото­ро­го Древ­ней­ший погру­зил их в осо­бую необыч­ную раз­но­вид­ность сна, так что их сно­ви­де­ния откро­ют Пре­дель­ные Вра­та, про­пус­ком для кото­рых послу­жит сереб­ря­ный ключ. Так что теперь Кар­тер знал, что они созер­ца­ют без­дны бес­пре­дель­но­го внеш­не­го про­стран­ства, гото­вясь завер­шить то, что потре­бо­ва­лось вви­ду его при­сут­ствия.

Про­вод­ник же не при­со­еди­нил­ся к ним в этом сне и, похо­же, уси­ли­ем мыс­ли управ­лял этим про­цес­сом. Оче­вид­но, он пытал­ся управ­лять теми обра­за­ми, кото­рые видят спя­щие. Кар­тер понял, что каж­дый из Древ­них дол­жен сфор­ми­ро­вать во сне какую-то опре­де­лен­ную мысль, ком­по­зи­ция кото­рых вызо­вет про­яв­ле­ние, доступ­ное даже его зем­но­му вос­при­я­тию. Когда виде­ния спя­щих достиг­нут пол­но­го согла­со­ва­ния, он сам все уви­дит, и тогда смо­жет уси­ли­ем воли мате­ри­а­ли­зо­вать все, что ни вооб­ра­зит. Нечто подоб­ное ему дово­ди­лось наблю­дать на Зем­ле, в Индии, когда про­ек­ция сов­мест­ной воли посвя­щен­ных пре­об­ра­зо­вы­ва­ла вооб­ра­жа­е­мое в ося­за­е­мую реаль­ность, а в древ­но­сти этим сла­вил­ся Атла­а­нат, о кото­ром до сих пор боят­ся упо­ми­нать вслух.

О том, что пред­став­ля­ют собой Пре­дель­ные Вра­та и как через них про­хо­дить, Кар­тер имел доволь­но смут­ное пред­став­ле­ние, но был охва­чен напря­жен­ным ожи­да­ни­ем. Он созна­вал, что сохра­нил преж­нюю телес­ную обо­лоч­ку и сжи­ма­ет в руке роко­вой сереб­ря­ный ключ. Путь ему пре­граж­да­ла камен­ная глы­ба, глад­кая как сте­на, и он не мог ото­рвать взгляд от ее цен­тра. А затем вдруг ощу­тил, что Древ­ней­ший боль­ше не обща­ет­ся с ним пото­ком мыс­лей.

Кар­тер впер­вые по-насто­я­ще­му осо­знал, какой устра­ша­ю­щей может быть пол­ная тиши­на, воца­рив­ша­я­ся как на физи­че­ском, так и на мен­таль­ном плане. Преж­де в этом сво­ем стран­ствии он посто­ян­но ощу­щал некий ритм, воз­мож­но, про­сто пуль­са­цию допол­ни­тель­ных изме­ре­ний наше­го мира, но теперь вокруг уста­но­ви­лась абсо­лют­ная тиши­на без­дны. Хотя он ощу­щал свое тело, но не слы­шал соб­ствен­но­го дыха­ния, а ква­зи­сфе­ра Умр ат-Тави­ла све­ти­лась ров­но, без пуль­са­ций. Более яркий, чем у про­чих, нимб над при­кры­той голо­вой Про­вод­ни­ка сиял холод­ным, буд­то бы замо­ро­жен­ным све­том.

У Кар­те­ра закру­жи­лась голо­ва, и ощу­ще­ние поте­ри ори­ен­та­ции вырос­ло тыся­че­крат­но. Стран­ное све­че­ние ним­бов лишь под­чер­ки­ва­ло кро­меш­ность тьмы, окру­жа­ю­щей спя­щих Древ­них, а вбли­зи их псев­до­ше­сти уголь­ных пье­де­ста­лов воз­дух был про­ни­зан ощу­ще­ни­ем оше­ло­ми­тель­ной уда­лен­но­сти. Затем он почув­ство­вал, как какая-то сила под­хва­ти­ла его и бро­си­ла в теп­лые паху­чие вол­ны над без­дон­ной пучи­ной. Он слов­но бы плыл по зной­но­му, пах­ну­ще­му роза­ми морю, вол­ны кото­ро­го раз­би­ва­лись о бере­га из пыла­ю­щей брон­зы. Вели­кий ужас прон­зил Кар­те­ра, когда он оки­нул взгля­дом мор­скую ширь, отде­ля­ю­щую его от дале­ко­го бере­га. Но в сле­ду­ю­щий момент тиши­на была слом­ле­на, и вол­ны заго­во­ри­ли с ним на язы­ке, не исполь­зу­ю­щем ника­ких слов, да и вооб­ще зву­ков.

– Слу­жи­тель Исти­ны сто­ит по ту сто­ро­ну добра и зла, — воз­ве­стил голос, не обла­да­ю­щий зву­ча­ни­ем. — Слу­жи­тель Исти­ны пости­га­ет Всев-Одном. Слу­жи­тель Исти­ны зна­ет, что Иллю­зия — это Един­ствен­ная Реаль­ность, а Плоть — это Вели­кий Обман­щик.

На поверх­но­сти глад­кой камен­ной сте­ны, от цен­тра кото­рой он был не в силах ото­рвать взгляд, про­сту­пи­ли очер­та­ния огром­ной арки, сход­ной с той, кото­рую он дав­ным-дав­но видел в тем­ном гро­те на дале­кой Зем­ле с ее тре­мя изме­ре­ни­я­ми. Он осо­знал вдруг, что про­из­во­дит мани­пу­ля­ции с сереб­ря­ным клю­чом и про­из­но­сит нарас­пев закли­на­ние, инстинк­тив­но совер­шая риту­ал вро­де того, с помо­щью кото­ро­го открыл Внут­рен­ние Вра­та. Ему ста­ло ясно, что розо­во-пья­ня­щее море, вол­ны кото­ро­го обда­ва­ли теп­лом его щеки, на самом деле было мас­си­вом камен­но­го моно­ли­та, сквозь кото­рый он про­ни­кал под воз­дей­стви­ем про­из­но­си­мо­го им закли­на­ния, уси­лен­но­го пото­ка­ми мыс­лей спя­щих Древ­них. По-преж­не­му пол­ный реши­мо­сти и не веда­ю­щий сомне­ний, Кар­тер отваж­но устре­мил­ся впе­ред — и через Пре­дель­ные Вра­та.

IV

Про­ник­но­ве­ние Рэн­доль­фа Кар­те­ра через цик­ло­пи­че­скую камен­ную глы­бу напо­ми­на­ло голо­во­кру­жи­тель­ное паде­ние в меж­звезд­ные без­дны. Как бы с без­мер­ной уда­лен­но­сти он ощу­щал соб­ствен­ное лико­ва­ние и боже­ствен­но- сла­дост­ную атмо­сфе­ру смер­тель­ной опас­но­сти, но в сле­ду­ю­щий миг ему почу­ди­лись тре­пет гигант­ских кры­льев и зву­ки дви­же­ния каких-то тва­рей, неве­до­мых ни на Зем­ле, ни в Сол­неч­ной систе­ме. Огля­нув­шись, он уви­дел не одни вра­та, а целое мно­же­ство, и в неко­то­рых из них он заме­тил очер­та­ния существ, о кото­рых хотел бы забыть навсе­гда.

Еще через мгно­ве­ние он вдруг испы­тал вели­чай­ший ужас, какой не смог­ли бы вну­шить ника­кие очер­та­ния неве­до­мых тва­рей, — ужас, сбе­жать от кото­ро­го было непро­сто, ибо это было свя­за­но с его соб­ствен­ной телес­ной сущ­но­стью. Еще при про­хож­де­нии Пер­вых Врат облик Кар­те­ра лишил­ся неиз­мен­но­сти, очер­та­ния его тела и вза­и­мо­от­но­ше­ния с окру­жав­ши­ми туман­ны­ми фор­ма­ми ста­ли отча­сти неопре­де­лен­ны­ми, но он по-преж­не­му ощу­щал свою целост­ность. Он все еще был Рэн­доль­фом Кар­те­ром, нахо­дя­щим­ся в каком-то кон­крет­ном месте мно­го­мер­но­го про­стран­ства. Теперь, ока­зав­шись за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми, он на мгно­ве­ние испы­тал гне­ту­щий страх, ибо пере­стал быть одним суще­ством и вопло­тил­ся во мно­же­ство.

Он пре­бы­вал во мно­гих местах одно­вре­мен­но. На зем­ле 7 октяб­ря 1883 года маль­чик по име­ни Рэн­дольф Кар­тер поки­нул Зме­и­ное лого­во, спу­стил­ся в сумер­ках с хол­ма и через сад с искрив­лен­ны­ми дере­вья­ми напра­вил­ся к дому дяди Кри­сто­фе­ра в хол­ми­стой мест­но­сти за Арк­хе­мом; но в то же самое вре­мя и Рэн­дольф Кар­тер 1928 года, как рас­плыв­ча­тое очер­та­ние, пре­бы­вал на пье­де­ста­ле сре­ди Древ­них в допол­ни­тель­ных изме­ре­ни­ях Зем­ли. Был и тре­тий Рэн­дольф Кар­тер — в неве­до­мой и бес­фор­мен­ной кос­ми­че­ской без­дне за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми. А кро­ме того, повсю­ду, в хао­ти­че­ском и бес­пре­дель­ном мно­го­об­ра­зии сцен, клу­бя­щих­ся в его созна­нии, от раз­но­род­но­сти кото­рых он едва не схо­дил с ума, при­сут­ство­ва­ло бес­ко­неч­ное мно­же­ство существ, кото­рые были про­яв­ле­ни­я­ми Рэн­доль­фа Кар­те­ра в немень­шей сте­пе­ни, чем дан­ное, пре­бы­ва­ю­щее за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми.

Эти Кар­те­ры рас­пре­де­ли­лись по всем извест­ным и неиз­вест­ным пери­о­дам исто­рии Зем­ли, вклю­чая наи­бо­лее уда­лен­ные, выхо­дя­щие за рам­ки зна­ний и пред­став­ле­ний уче­ных; были сре­ди них Кар­те­ры в люд­ском обли­чии и Кар­те­ры не-люди, живот­ные и рас­те­ния, позво­ноч­ные и бес­по­зво­ноч­ные, обла­да­ю­щие созна­ни­ем и лишен­ные его. Были так­же и Кар­те­ры, не имев­шие ника­ко­го отно­ше­ния к зем­ной жиз­ни, раз­бро­сан­ные по мно­гим мирам, звезд­ным систе­мам, галак­ти­кам и без­бреж­но­сти кос­мо­са; спо­ры веч­ной жиз­ни, дрей­фу­ю­щие от мира к миру, от все­лен­ной к все­лен­ной — все они тоже были Кар­те­ра­ми. Неко­то­рые из виде­ний напо­ми­на­ли ему сны — как блек­лые, так и кра­соч­но яркие, как про­мельк­нув­шие лишь раз, так и при­сут­ству­ю­щие почти посто­ян­но в его виде­ни­ях; неко­то­рые обла­да­ли навяз­чи­вой, бес­по­ко­я­щей или даже вызы­ва­ю­щей страх узна­ва­е­мо­стью, совер­шен­но необъ­яс­ни­мой зем­ной логи­кой.

По мере того как Рэн­дольф Кар­тер осо­зна­вал это, его бес­по­кой­ство пере­рас­та­ло в наи­выс­ший ужас — такой ужас, како­го он не испы­ты­вал с той неза­бы­ва­е­мой ночи, когда двое отпра­ви­лись на ста­рое забро­шен­ное клад­би­ще, осве­щен­ное туск­лым полу­ме­ся­цем, а вер­нул­ся домой он один. Ни смерть, ни уда­ры судь­бы, ни душев­ные муки не спо­соб­ны вызвать такое отча­я­ние, как утра­та соб­ствен­но­го “я”. Сли­я­ние с несу­ще­ство­ва­ни­ем дару­ет покой забве­нья, но осо­зна­ние, что ты суще­ству­ешь, но боль­ше не обла­да­ешь инди­ви­ду­аль­но­стью, не явля­ешь­ся чем-то отлич­ным от дру­гих — вызы­ва­ет не име­ю­щее назва­ния состо­я­ние наи­выс­ше­го ужа­са.

Он знал, что неко­гда в Бостоне жил некий Рэн­дольф Кар­тер, одна­ко не был уве­рен, сохра­ни­лось ли тож­де­ство меж­ду ним — фраг­мен­том или пред­ста­ви­те­лем мно­же­ствен­ной сущ­но­сти, ока­зав­шей­ся за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми, — и тем Кар­те­ром. Его “я” исчез­ло, но в то же вре­мя он если толь­ко поня­тие “он” при­ме­ни­мо к мно­же­ствен­но­му суще­ство­ва­нию — созна­вал, что вме­ща­ет в себя целое сон­ми­ще раз­лич­ных “я”. Как буд­то его тело сде­ла­лось телом одно­го из тех божеств со мно­же­ством рук и голов, что укра­ша­ют индий­ские хра­мы. Он в рас­те­рян­но­сти смот­рел на сво­их бес­чис­лен­ных двой­ни­ков, пыта­ясь отли­чить копии от ори­ги­на­ла, и уже не мог утвер­ждать, что ори­ги­нал дей­стви­тель­но суще­ство­вал (воис­ти­ну чудо­вищ­ная мысль!), а не был лишь одним из мно­же­ства вопло­ще­ний.

Мета­ния его мыс­лей были пре­рва­ны тем, что некая сила забро­си­ла объ­ято­го ужа­сом Кар­те­ра — тот его фраг­мент, что пре­бы­вал за вра­та­ми, — на пик еще более высо­ко­го ужа­са. Источ­ник его нахо­дил­ся как в нем самом, так и пре­иму­ще­ствен­но вовне, а сила эта одно­вре­мен­но и про­ти­во­сто­я­ла ему, и под­дер­жи­ва­ла его, при­сут­ство­ва­ла во всех его вопло­ще­ни­ях, слов­но была частью его само­го, сосу­ще­ство­ва­ла с ним во всех вре­ме­нах и про­стран­ствах. Не имея зри­мо­го обра­за, она тем не менее обла­да­ла объ­ек­тив­ным суще­ство­ва­ни­ем, и все­по­гло­ща­ю­щая мощь ее вызы­ва­ла тре­пет и созна­ние сво­е­го ничто­же­ства у каж­до­го из бес­чис­лен­ных двой­ни­ков Кар­те­ра. Воз­не­сен­ный на вол­ну ново­го стра­ха, ква­зи-Кар­тер забыл о толь­ко что пере­жи­том ужа­се от рас­па­да соб­ствен­но­го “я”. Он осо­знал силу Все­го-в- Одном и Одно­го-во-Всем в без­гра­нич­но­сти бытия и суще­ство­ва­ния, заклю­ча­ю­ще­го в себе не толь­ко вре­мя и про­стран­ство, но и все миро­зда­ние с без­мер­но­стью его харак­те­ри­стик, пре­вос­хо­дя­щей любые фан­та­зии и моде­ли мате­ма­ти­ков и аст­ро­но­мов. Воз­мож­но, имен­но это в древ­но­сти жре­цы тай­ных куль­тов назы­ва­ли Йог-Сото­том и пере­да­ва­ли это имя шепо­том из уст в уста; рако­об­раз­ные оби­та­те­ли Югго­та почи­та­ли как Запре­дель­ное Суще­ство, а при­зрач­ный разум спи­ра­ле­вид­ных туман­но­стей обо­зна­чал непе­ре­во­ди­мым зна­ком, — но мно­же­ствен­ный Кар­тер пони­мал, сколь отно­си­тель­ны и неточ­ны все эти опре­де­ле­ния.

И вот Сущее обра­ти­лось к мно­же­ствен­но­му Кар­те­ру, направ­ляя ему мыс­ле­вол­ны, пышу­щие ярким пла­ме­нем и гре­мя­щие рас­ка­та­ми гро­ма, сгуст­ки энер­гии, едва не раз­ру­шив­шие его свой неисто­вой силой, но при этом в них про­сле­жи­вал­ся тот же незем­ной ритм, в такт кото­ро­му рас­ка­чи­ва­лись Древ­ние и мер­ца­ли их ним­бы в том зага­доч­ном месте после Пер­вых Врат. Слов­но бы мно­же­ство солнц, миров и все­лен­ных сосре­до­то­чи­лись на одной точ­ке, что­бы уни­что­жить ее в поры­ве гне­ва. Одна­ко этот вели­чай­ший страх пол­но­стью затмил преды­ду­щие его стра­хи, его обжи­га­ю­щие вол­ны изо­ли­ро­ва­ли Кар­те­ра Заврат­но­го от его двой­ни­ков и отча­сти вер­ну­ли ему ощу­ще­ние соб­ствен­но­го “я”. Доволь­но ско­ро он смог при­слу­шать­ся к нака­ты­ва­ю­щим на него вол­нам и транс­ли­ро­вать их в понят­ные ему рече­вые фор­мы, и тогда ужас и отча­я­ние поне­мно­гу нача­ли опа­дать. Страх усту­пил место бла­го­го­ве­нию, а то, что недав­но каза­лось кощун­ствен­ным извра­ще­ни­ем, на повер­ку ока­за­лось невы­ра­зи­мо вели­че­ствен­ным.

– Рэн­дольф Кар­тер, — слов­но бы гово­ри­лось ему, — мои пред­ста­ви­те­ли на тво­ей пла­не­те, Древ­ние, при­сла­ли тебя сюда, хотя тебе пред­сто­я­ло вер­нуть­ся в излюб­лен­ные угол­ки сво­их утра­чен­ных грез, ибо ты, обла­дая неве­до­мой мно­гим людям сво­бо­дой, воз­вы­сил­ся до более вели­ких и бла­го­род­ных жела­ний и поис­ков. Ты жаж­дал плыть по зла­то­струй­ной реке Укра­нос, отыс­ки­вать забро­шен­ные горо­да в орхидей­ных дебрях Кле­да и взой­ти на опа­ло­вый трон Илек-Вада с его бес­чис­лен­ны­ми купо­ла­ми и ска­зоч­ны­ми баш­ня­ми, гран­ди­оз­но взды­ма­ю­щи­ми­ся к един­ствен­ной алой звез­де на небо­сво­де, чуж­дом тво­ей Зем­ле и вооб­ще тво­е­му миру. Сей­час, пре­одо­лев двое Врат, ты навер­ня­ка меч­та­ешь о нечто еще более гран­ди­оз­ном. Ты явно не сбе­жишь, как ребе­нок, если уви­ден­ное не сов­па­дет с тво­и­ми люби­мы­ми сна­ми, а най­дешь в себе муже­ство при­нять сокро­вен­ные тай­ны, лежа­щие в осно­ве этих виде­ний и снов.

Мне по душе твои устрем­ле­ния, и я готов даро­вать тебе то, что даро­вал один­на­дца­ти суще­ствам с тво­ей пла­не­ты, из кото­рых толь­ко пять мож­но назвать людь­ми или подоб­ны­ми чело­ве­ку. Я так­же готов открыть тебе Пре­дель­ную Тай­ну, зна­ком­ство с кото­рой губи­тель­но для сла­бых духом. Одна­ко преж­де чем ты позна­ешь эту послед­нюю — и самую первую — из тайн, поду­май и сде­лай свой выбор. Ты пока что спо­со­бен вер­нуть­ся назад, не сняв пеле­ну, закры­ва­ю­щую гла­за.

V

Мыс­ле­вол­ны вне­зап­но стих­ли, оста­вив Кар­те­ра в оди­но­че­стве и вну­ша­ю­щей ужас тишине, пол­ной ледя­но­го без­мол­вия. Мож­но было поду­мать, что во все сто­ро­ны от него про­сти­ра­ет­ся лишь пусто­та, но неуто­ми­мый иска­тель знал, что Сущее по-преж­не­му здесь. Спу­стя мгно­ве­ние он нашел сло­ва для посла­ния, кото­рое мыс­лен­но отпра­вил в без­дну:

– Я при­ни­маю это. Я не отступ­лю.

Мыс­ле­вол­ны вновь ста­ли нака­ты­вать на него, и Кар­тер понял, что Сущее услы­ша­ло его. Без­гра­нич­ный разум сра­зу же напра­вил ему целый поток инфор­ма­ции и пояс­не­ний, рас­пах­нув­ший перед ним новые гори­зон­ты, поз­во­ля­ю­щий охва­тить мыс­лен­ным взо­ром недо­ступ­ные рань­ше сфе­ры кос­мо­са. Он узнал, насколь­ко наив­ны и огра­ни­чен­ны его пред­став­ле­ния о трех­мер­ном мире, и что суще­ству­ет вели­кое мно­же­ство иных направ­ле­ний поми­мо извест­ных всем “вверх-вниз”, “впе­ред-назад”, “напра­во-нале­во”. Ему была нагляд­но про­де­мон­стри­ро­ва­на мел­кость и ничтож­ность зем­ных богов с их жал­ки­ми чело­ве­че­ски­ми при­стра­сти­я­ми — нена­ви­стью, гне­вом, любо­вью и тще­сла­ви­ем, жаж­дой покло­не­ния и жерт­во­при­но­ше­ний — с их пре­тен­зи­я­ми на сле­пую веру почи­та­те­лей вопре­ки рас­суд­ку и при­ро­де.

Хотя бо ́ льшая часть впе­чат­ле­ний транс­ли­ро­ва­лась Кар­те­ру в сло­вес­ной фор­ме, были сре­ди них и такие, кото­рые он вос­при­ни­мал непо­сред­ствен­но через чув­ства. То ли зре­ние, то ли вооб­ра­же­ние помо­га­ло ему про­ни­кать в изме­ре­ния, недо­ступ­ные чело­ве­че­ско­му зре­нию и разу­му. Теперь, созер­цая без­дон­ную тень, преж­де казав­шу­ю­ся ему сфе­рой вих­ря хао­ти­че­ских сил или обла­стью пол­ной пусто­ты, он ощу­щал в ней небы­ва­лую мощь, спо­соб­ную потря­сти самые сокро­вен­ные чув­ства. Кар­тер слов­но нахо­дил­ся в какой-то осо­бой точ­ке обзо­ра и смот­рел отту­да на гигант­ские фор­мы, затме­ва­ю­щие любой фан­та­сти­че­ский вымы­сел и непо­сти­жи­мые зем­ным рас­суд­ком. Всю свою жизнь он посвя­тил иссле­до­ва­нию тайн, но был бес­си­лен понять при­ро­ду этих явле­ний. Сквозь пеле­ну преж­них пред­став­ле­ний посте­пен­но он начал пони­мать, каким обра­зом малень­кий Рэн­дольф Кар­тер, остав­ший­ся в 1883 году в усадь­бе близ Арк­хе­ма, мог одно­вре­мен­но являть­ся при­зрач­ным очер­та­ни­ем на псев­до­ше­сти­уголь­ном пье­де­ста­ле за Пер­вы­ми Вра­та­ми, и Кар­те­ром, пре­бы­ва­ю­щим пред лицом Суще­го в без­мер­ной без­дне, и все­ми про­чи­ми Кар­те­ра­ми, доступ­ны­ми его мыс­лен­но­му вос­при­я­тию.

Затем пото­ки мыс­ле­волн ста­ли более интен­сив­ны­ми, само пони­ма­ние его уси­ли­лось, и вдруг он понял суть все­го мно­го­об­ра­зия сво­их сущ­но­стей и обли­чий, лишь малой части­цей кото­ро­го было его дан­ное вопло­ще­ние. Ему было объ­яс­не­но, что любая фор­ма в про­стран­стве обра­зу­ет­ся сече­ни­ем какой-то фигу­ры с боль­шим коли­че­ством изме­ре­ний. Квад­рат — это резуль­тат сече­ния куба, а круг — сече­ния сфе­ры.

Трех­мер­ный куб и сфе­ра обра­зу­ют­ся сече­ни­ем четы­рех­мер­ных фигур, о чем люди до сих пор лишь дога­ды­ва­лись и слу­чай­но про­зре­ва­ли. Четы­рех­мер­ные фигу­ры созда­ют­ся посред­ством сече­ния пяти­мер­ных и так далее, вплоть до голо­во­кру­жи­тель­ной без­мер­но­сти про­об­ра­зов. Мир людей и люд­ских богов лишь малая грань ничтож­но мало­го явле­ния трех­мер­ное сече­ние того, что рас­по­ло­же­но за Пер­вы­ми Вра­та­ми, где Умр ат-Тавил наве­ва­ет сны Древним. Люди назы­ва­ют это жал­кое сече­ние реаль­но­стью, отвер­гая мно­го­мер­ный под­лин­ник как бре­до­вый вымы­сел, хотя все обсто­ит пря­мо про­ти­во­по­лож­ным обра­зом. То, что они счи­та­ют сущ­но­стью и реаль­но­стью, на самом деле есть иллю­зия и при­зрак, а то, что на Зем­ле нна­зы­ва­ют иллю­зи­ей и при­зра­ком — и есть сущ­ность и реаль­ность.

Вре­мя не дви­жет­ся, а сто­ит на месте и не име­ет ни нача­ла, ни кон­ца. Нам толь­ко кажет­ся, что его дви­же­ние при­во­дит к пере­ме­нам. Это зем­ное заблуж­де­ние. Да и само вре­мя все­го лишь иллю­зия, ибо зажа­тые в трех­мер­но­сти мира люди пола­га­ют, буд­то про­шлое сме­ня­ет­ся насто­я­щим, а насто­я­щее буду­щим. Людям кажет­ся, что вре­мя идет, посколь­ку они наблю­да­ют изме­не­ния, но это тоже иллю­зия. Все, что было, есть и будет, суще­ству­ет одно­вре­мен­но.

Эти откро­ве­ния про­воз­гла­ша­лись Кар­те­ру с боже­ствен­ной вели­че­ствен­но­стью, не давая ему воз­мож­но­сти усо­мнить­ся. Даже если ему не уда­ва­лось до кон­ца ура­зу­меть суть како­го-то откро­ве­ния, он ощу­щал непре­лож­ную право­ту край­ней реаль­но­сти кос­мо­са и знал, что она спо­соб­на опро­верг­нуть все преж­ние узкие взгля­ды и кос­ные пред­став­ле­ния. Да раз­ве сам он не чув­ство­вал непод­лин­ность зем­ных поня­тий и не стре­мил­ся вырвать­ся из их пле­на?

Выдер­жав дол­гую пау­зу, мыс­ле­вол­ны про­дол­жи­ли питать его зна­ни­я­ми, сооб­щая, что пере­ме­ны, кото­рым оби­та­те­ли трех­мер­ных миров при­да­ют столь боль­шое зна­че­ние, — все­го лишь функ­ция их созна­ния, кото­рое вос­при­ни­ма­ет явле­ния под раз­ны­ми кос­ми­че­ски­ми угла­ми. Подоб­но тому как резуль­тат сече­ния кону­са — полу­чит­ся ли круг, эллипс, пара­бо­ла или гипер­бо­ла — зави­сит от угла сече­ния, реаль­ность кажет­ся изме­нив­шей­ся от малей­ше­го сдви­га кос­ми­че­ско­го угла. Созна­ние оби­та­те­лей миров с малым чис­лом изме­ре­ний ока­зы­ва­ет­ся силь­но огра­ни­чен­ным, ибо они не спо­соб­ны управ­лять углом зре­ния. Толь­ко очень немно­гие, овла­дев­шие тай­ны­ми зна­ни­я­ми, пони­ма­ют, как кон­тро­ли­ро­вать угол вос­при­я­тия, и пото­му спо­соб­ны вырвать­ся из вла­сти вре­ме­ни и пере­мен. Но силы и сущ­но­сти за Вра­та­ми спо­соб­ны менять угол зре­ния по сво­е­му жела­нию и видеть кос­мос как фраг­мен­тар­но, раз­дроб­лен­ным на части­цы, кото­рые вы зове­те собы­ти­я­ми, так и неиз­мен­ным и целост­ным.

Насту­пи­ла сле­ду­ю­щая пау­за, и Кар­тер начал осо­зна­вать, что при­бли­зил­ся к пони­ма­нию столь напу­гав­шей его утра­ты цель­но­сти сво­е­го “я”. Инту­и­тив­но соеди­няя раз­роз­нен­ные фраг­мен­ты открыв­шей­ся исти­ны, он ста­но­вил­ся все бли­же и бли­же к раз­гад­ке. Кар­тер понял, что смог бы узнать о мири­а­дах сво­их вопло­ще­ний еще за Пер­вы­ми Вра­та­ми, но чары Умр ат-Тави­ла убе­рег­ли его от это­го потря­се­ния, что­бы страх не поме­шал ему открыть сереб­ря­ным клю­чом Пре­дель­ные Вра­та. Желая луч­ше разо­брать­ся, что свя­зы­ва­ет столь раз­лич­ные его вопло щения — нахо­дя­ще­го­ся сей­час за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми при­зра­ка на шести­уголь­ном пье­де­ста­ле, маль­чи­ка из 1883 года, немо­ло­до­го муж­чи­ну из 1928 года, дале­ких пра­щу­ров, безы­мян­ных существ из иных эпох и иных миров, — он обра­тил­ся к без­дне с мыс­лен­ны­ми вопро­са­ми. Сущее отве­ти­ло ему новым пото­ком мыс­ле­волн и поста­ра­лось разъ­яс­нить при­ро­ду этой свя­зи, едва ли пости­жи­мой зем­но­му уму.

Все поко­ле­ния существ в про­стран­ствах трех изме­ре­ний и все ста­дии роста одной-един­ствен­ной лич­но­сти, понял он, — не более чем вопло­ще­ния извеч­но­го про­об­ра­за, нахо­дя­ще­го­ся в без­мер­ном про­стран­стве. Каж­дый пред­ста­ви­тель ухо­дя­ще­го в глубь веков рода — сын, отец, дед и так далее — и каж­дый воз­раст­ной пери­од чело­ве­ка — мла­де­нец, ребе­нок, под­ро­сток, муж­чи­на — лишь одна из фаз это­го над­сто­я­ще­го веч­но­го суще­ства, зави­ся­щая от сме­ны угла созна­ния и пла­на вос­при­я­тия. Рэн­дольф Кар­тер в любой год сво­ей жиз­ни, Рэн­дольф Кар­тер и его пред­ки, люди и их пред­те­чи, зем­ляне и жите­ли иных пла­нет все­го лишь раз­ные фазы абсо­лют­но­го, веч­но­го “Кар­те­ра” вне вре­ме­ни и про­стран­ства, при­зрач­ные про­ек­ции, раз­ли­чие меж­ду кото­ры­ми опре­де­ля­ет­ся сме­ной угла вос­при­я­тия и рас­се­че­ния про­об­ра­за пла­ном созна­ния.

Кро­хот­ное изме­не­ние угла спо­соб­но пре­вра­тить сего­дняш­не­го вели­ко­го посвя­щен­но­го в ребен­ка, каким он был мно­го лет назад, пре­вра­тить Рэн­доль­фа Кар­те­ра в кол­ду­на Эдмун­да Кар­те­ра, бежав­ше­го в 1692 году из Сале­ма в хол­ми­стую мест­ность за Арк­хе­мом, или в Пик­ме­на Кар­те­ра, кото­рый в 2169 году сыг­ра­ет важ­ную роль в отра­же­нии натис­ка мон­голь­ских орд, соби­ра­ю­щих­ся заво­е­вать Австра­лию; пре­вра­тить Кар­те­ра-чело­ве­ка в оби­тав­ше­го в Гипер­бо­рее и покло­ня­ю­ще­го­ся чер­но­му идо­лу Тза­тоггуа ино­пла­не­тя­ни­на, при­быв­ше­го с Кита­ми­ла, двой­ной пла­не­ты, неко­гда вра­щав­шей­ся вокруг Арк­ту­ра; пре­вра­тить Кар­те­ра­зем­ля­ни­на в еще более дале­ко­го пред­ка, оби­та­те­ля само­го Кита­ми­ла или вне­га­лак­ти­че­ской пла­не­ты Строн­ти, или в четы­рех­мер­ный лету­чий разум в более древ­нем про­стран­ствен­но-вре­мен­ном кон­ти­ну­у­ме, или в рас­ти­тель­ный мозг буду­ще­го с чер­ной радио­ак­тив­ной коме­ты, несу­щей­ся по немыс­ли­мой орби­те, и так далее в бес­ко­неч­ность кос­ми­че­ско­го цик­ла.

Про­об­раз, гул­ко веща­ли мыс­ле­вол­ны, это типич­ный пред­ста­ви­тель оби­та­те­лей Пре­дель­ной Без­дны — они не име­ют фор­мы и не под­да­ют­ся опи­са­нию, и лишь ред­кие про­вид­цы из миров с малым чис­лом изме­ре­ний спо­соб­ны дога­дать­ся об их суще­ство­ва­нии. Самое глав­ное сре­ди них само Сущее… кото­рое и явля­ет­ся про­об­ра­зом Кар­те­ра. Вот при­чи­на того, поче­му Кар­те­ры испо­кон веков стре­ми­лись рас­крыть запрет­ные тай­ны кос­мо­са. Все вели­кие кол­ду­ны, вели­кие мыс­ли­те­ли и вели­кие худож­ни­ки — вопло­ще­ния это­го про­об­ра­за. Потря­сен­ный этим откро­ве­ни­ем, Кар­тер ощу­щал какой-то пуга­ю­щий вос­торг и был готов пре­кло­нить­ся перед транс­цен­дент­ной сущ­но­стью, от кото­рой он сам про­ис­хо­дил. Мыс­ле­вол­ны опять стих­ли, и насту­пив­шее без­мол­вие заста­ви­ло его заду­мать­ся о стран­ных дарах, еще более стран­ных вопро­сах и уж совсем стран­ных отве­тах. Ему не уда­ва­лось сосре­до­то­чить­ся, что­бы оце­нить вели­чие открыв­ших­ся ему новых пер­спек­тив. Если все, пове­дан­ное ему Сущим, прав­да, то, изме­нив угол созна­ния, он может во пло­ти побы­вать в дале­ких эпо­хах и обла­стях Все­лен­ной, кото­рые преж­де видел лишь во сне, но для это­го надо овла­деть искус­ством изме­не­ния угла. Помо­жет ли ему в этом сереб­ря­ный ключ? Он ведь уже смог пре­вра­тить его из муж­чи­ны, живу­ще­го в 1928 году, в маль­чи­ка из 1883 года, а потом помог вый­ти за пре­де­лы вре­ме­ни. Как ни стран­но, но, утра­тив телес­ную обо­лоч­ку, Кар­тер все же знал, что ключ нахо­дит­ся у него.

Посколь­ку без­мол­вие все еще про­дол­жа­лось, Рэн­дольф Кар­тер обра­тил­ся со сво­и­ми тре­во­га­ми к Суще­му. Кар­тер знал, что здесь, в пре­дель­ной без­дне, он в рав­ной сте­пе­ни уда­лен от любых гра­ней сво­е­го про­об­ра­за — и с лицом чело­ве­ка, и неве­до­мой тва­ри, земно­род­но­го или родив­ше­го­ся на иной пла­не­те. Его сне­да­ло любо­пыт­ство, и он хотел узнать о раз­ных сво­их фазах, в осо­бен­но­сти об отсто­я­щих от 1928 года дале­ко во вре­ме­ни и про­стран­стве, а так­же о тех, кото­рые видел в сно­ви­де­ни­ях. Он не сомне­вал­ся, что вели­кий и извеч­ный про­об­раз спо­со­бен пере­не­сти его во пло­ти в любую из этих фаз, путем изме­не­ния пла­на его созна­ния, он страст­но меч­тал о новом чуде, и ему не тер­пе­лось побы­вать в зага­доч­ных и необыч­ных угол­ках Все­лен­ной, кото­рые преж­де он видел лишь фраг­мен­тар­но. Для нача­ла он попро­сил Сущее помочь ему попасть в при­зрач­ный фан­та­сти­че­ский мир с пятью раз­но­цвет­ны­ми солн­ца­ми, незна­ко­мы­ми созвез­ди­я­ми и голо­во­кру­жи­тель­ны­ми чер­ны­ми ска­ла­ми, в мир, где оби­та­ют похо­жие на тапи­ров суще­ства с клеш­ня­ми, высят­ся при­чуд­ли­вые баш­ни, где про­ры­ты веду­щие неиз­вест­но куда тун­не­ли, а свер­ху парят цилин­дры. У него было смут­ное ощу­ще­ние, что эта пла­не­та луч­ше все­го подой­дет для пере­хо­дов в дру­гие миры, а кро­ме того, обос­но­вав­шись на ней, он смо­жет совер­шить путе­ше­ствия на пла­не­ты, с кото­ры­ми издав­на тор­го­ва­ли клеш­не­ру­кие. Стра­ха у него не было ни малей­ше­го. Как и во всех про­чих слож­ных ситу­а­ци­ях в его жиз­ни, любо­пыт­ство и в этот момент воз­об­ла­да­ло у Кар­те­ра над осталь­ны­ми чув­ства­ми.

Его сно­ва кос­ну­лись мыс­ле­вол­ны, и Кар­тер понял, что на его прось­бу отве­ти­ли согла­си­ем. Сущее пове­да­ло ему о чер­ных без­днах, кото­рые ему пред­сто­я­ло одо­леть, о стран­ной груп­пе из пяти звезд, вокруг кото­рой обра­ща­ет­ся эта пла­не­та, рас­по­ло­жен­ной в дру­гой галак­ти­ке, об оби­та­ю­щих в норах извеч­ных вра­гов клеш­не­ру­ких — гро­мад­ных пол­за­ю­щих тва­рях. Кар­те­ру было объ­яс­не­но, как нуж­но повер­нуть план созна­ния, что­бы сов­ме­стить­ся с вре­мен­но-про­стран­ствен­ны­ми изме­ре­ни­я­ми мира этой пла­не­ты, и как изме­нить угол, что­бы при­нять облик сво­е­го тамош­не­го клеш­не­ру­ко­го вопло­ще­ния; так­же важ­но не забы­вать свои сим­во­лы — ина­че он не смо­жет вер­нуть­ся назад.

Кар­тер отпра­вил в ответ лику­ю­ще-радост­ный поток мыс­лей — его устра­и­ва­ло все опи­сан­ное. Он дога­ды­вал­ся, что упо­мя­ну­тые сим­во­лы это зна­ки на сереб­ря­ном клю­че. Одна­жды он уже исполь­зо­вал ключ для сов­ме­ще­ния пла­на сво­е­го созна­ния с пла­ном мира, и тот пере­бро­сил его в 1883 год. Теперь он со сво­и­ми ара­бес­ка­ми помо­жет ему пере­не­стись на дру­гую пла­не­ту. Сущее уло­ви­ло бес­по­кой­ство его ожи­да­ния и под­твер­ди­ло, что гото­во помочь отпра­вить­ся в путь. Мыс­ле­вол­ны пол­но­стью стих­ли, и насту­пив­шее без­мол­вие пока­за­лось ему невы­но­си­мым. Затем вдруг он услы­шал рокот, очень быст­ро пере­шед­ший в оглу­ши­тель­ный гро­хот. Неисто­вая сила вновь сфо­ку­си­ро­ва­лась на Кар­те­ре, била и кру­жи­ла его в рит­ме незем­но­го про­стран­ства. Он не мог ска зать, похо­же ли это на жар пыла­ю­щей звез­ды или на леде­ня­щую сту­жу пре­дель­ной без­дны. Перед ним пля­са­ли, пере­пле­та­лись и скре­щи­ва­лись лучи неве­ро­ят­ных цве­тов, не встре­ча­ю­щих­ся ни в одном спек­тре Все­лен­ной, и от стре­ми­тель­но­сти пере­ме­ще­ния у него спер­ло дыха­ние. Но тем не менее он успел на мгно­ве­ние уви­деть фигу­ру на шести­уголь­ном пье­де­ста­ле…

VI

Сде­лав пау­зу в сво­ем повест­во­ва­нии, индус заме­тил, что де Мари­ньи и Фил­липс слу­ша­ют его, не скры­вая инте­ре­са. Эспи­ну­олл делал вид, буд­то ему без­раз­лич­ны стран­ствия Кар­те­ра, а гораз­до более инте­ре­су­ют лежа­щие на сто­ле доку­мен­ты. Напо­ми­на­ю­щие гроб часы отсчи­ты­ва­ли незем­ное вре­мя. Тика­нье их ста­ло казать­ся зло­ве­щим. Дым из кадиль­ниц, кото­рые боль­ше никто не напол­нял, густы­ми клу­ба­ми под­ни­мал­ся к потол­ку, что в соче­та­нии с гро­тес­ко­вы­ми фигу­ра­ми на колеб­лю­щих­ся гобе­ле­нах вызы­ва­ло тре­во­жа­щее ощу­ще­ние. Ста­рик-негр, при­смат­ри­вав­ший за тре­нож­ни­ка­ми, исчез, воз­мож­но, он не выдер­жал напря­же­ния, нарас­тав­ше­го здесь с каж­дым часом.

Рас­сказ­чик, слов­но пре­одо­лев неуве­рен­ность, почти вино­ва­то про­из­нес сво­им стран­ным, неесте­ствен­ным голо­сом:

Пола­гаю, труд­но пове­рить в то, что я рас­ска­зы­вал о без­дне, но я соби­ра­юсь пове­дать о вещах еще более стран­ных, хотя и вполне ося­за­е­мых. Так уж устро­ен наш разум. При­вык­шим к трех­мер­но­му миру чуде­са в стране сно­ви­де­ний пред­став­ля­ют­ся совер­шен­но непо­сти­жи­мы­ми. Не ста­ну утом­лять вас дол­ги­ми опи­са­ни­я­ми — это будет иная и совсем дру­гая исто­рия. Пове­даю толь­ко то, что вам необ­хо­ди­мо знать.

После того как на Кар­те­ра обру­шил­ся ярост­ный ура­ган чуж­до­го мно­го­кра­соч­но­го рит­ма, он решил, что сно­ва видит ста­рый, часто повто­ряв­ший­ся сон. Он уже не раз ноча­ми дви­гал­ся вме­сте с ког­ти­сты­ми пых­тя­щи­ми тва­ря­ми по лаби­рин­там зага­доч­ных улиц со сте­на­ми из неве­до­мо­го метал­ла, оза­ря­е­мых луча­ми раз­но­цвет­ных солнц; а бро­сив взгляд на свое тело, он убе­дил­ся, что оно такое же, как у мест­ных жите­лей — сочле­нен­ное как у гигант­ско­го насе­ко­мо­го, смор­щен­ное и покры­тое жест­кой чешу­ей, — но в то же вре­мя в нем сохра­ни­лось кари­ка­тур­ное сход­ство с чело­ве­че­ской фигу­рой. Сереб­ря­ный ключ по-преж­не­му был при нем, зажа­тый в длин­ной загну­той клешне.

В сле­ду­ю­щую мину­ту ощу­ще­ние, буд­то он во сне, про­па­ло и он, напро­тив, почув­ство­вал себя очнув­шим­ся от сна. Пре­дель­ная без­дна, Сущее, некое суще­ство абсурд­ной стран­ной расы неро­див­ше­го­ся еще мира, име­ну­е­мое Рэн­доль­фом Кар­те­ром, — эти виде­ния часто сни­лись магу Зкау­ба с пла­не­ты Йад­дит. Ино­гда они бес­по­ко­и­ли его даже днем, ослаб­ляя чары и мешая про­во­дить маги­че­ские обря­ды, удер­жи­ва­ю­щие зло­ве­щих дхо­лов в их норах, и сли­ва­лись порой с его реаль­ны­ми вос­по­ми­на­ни­я­ми о мири­а­дах миров, кото­рые он посе­тил в дви­га­ю­щих­ся на све­то­вых лучах кап­су­лах. Но нико­гда они еще не выгля­де­ли таки­ми реаль­ны­ми. Тяже­лый сереб­ря­ный ключ, кото­рый он дер­жал сей­час в сво­ей пра­вой верх­ней клешне, был в точ­но­сти таким, какой он видел во снах, и это не сули­ло ниче­го хоро­ше­го. Ему необ­хо­ди­мо отдох­нуть и пораз­мыс­лить, обра­тить­ся к свя­щен­ным таб­ли­цам Нхинг, что­бы полу­чить от них совет. Вска­раб­кав­шись по метал­ли­че­ской стене тихой улоч­ки, он ока­зал­ся у себя дома и напра­вил­ся к пол­ке с таб­лич­ка­ми.

Семь дней про­вел после это­го Зкау­ба, пере­чи­ты­вая пись­ме­на, но радость и пре­кло­не­ние перед тай­ной муд­ро­стью боро­лись в нем с отча­я­ни­ем, ибо он открыл прав­ду и был не в силах отде­лать­ся от мучи­тель­ных вос­по­ми­на­ний. Он навсе­гда лишил­ся покоя и цель­но­сти соб­ствен­но­го “я”. Теперь двое пре­бы­ва­ли в одном теле одно­вре­мен­но: Зкау­ба, маг с Йад­ди­та, с отвра­ще­ни­ем думав­ший о зем­ном мле­ко­пи­та­ю­щем Рэн­доль­фе Кар­те­ре, в кото­ро­го ему опять пред­сто­ит вопло­тить­ся, и Рэн­дольф Кар­тер, боя­щий­ся суще­ства с клеш­ня­ми, кото­рым он когда-то был и вновь сде­лал­ся, попав на эту пла­не­ту.

Его пре­бы­ва­ние на Йад­ди­те само по себе заслу­жи­ва­ет дол­го­го и подроб­но­го рас­ска­за, — про­го­во­рил сва­ми; в его неесте­ствен­ном голо­се появи­лись хри­пы, сви­де­тель­ству­ю­щие об уста­ло­сти. — Он мно­го путе­ше­ство­вал, посе­тил пла­не­ты Строн­ти, Мту­ра и Кат, дру­гие миры в два­дца­ти вось­ми галак­ти­ках. Кар­тер обле­тел эти галак­ти­ки в дви­га­ю­щей­ся на све­то­вом луче кап­су­ле, каки­ми поль­зо­ва­лись оби­та­те­ли Йад­ди­та. С помо­щью сереб­ря­но­го клю­ча и сим­во­лов, извест­ных магам Йад­ди­та, он совер­шал путе­ше­ствия на эоны в про­шлое и про­ни­кал в буду­щее. Ему при­хо­ди­лось вести тяже­лую борь­бу с мер­зост­ны­ми беле­сы­ми дхо­ла­ми в древ­них тун­не­лях, избо­роз­див­ших Йад­дит. Нема­ло дней он про­вел в биб­лио­те­ках, изу­чая муд­рые откро­ве­ния деся­ти тысяч суще­ству­ю­щих и угас­ших миров, бесе­до­вал с луч­ши­ми ума­ми Йад­ди­та, в том чис­ле и с архид­ревним Буо. Зкау­ба нико­му не рас­ска­зы­вал, что про­изо­шло с его “я”, но когда на пер­вый план высту­па­ла части­ца Рэн­доль­фа Кар­те­ра, она дума­ла толь­ко о воз­вра­ще­нии на Зем­лю и неустан­но иска­ла спо­со­бы вопло­ще­ния в преж­ний, чело­ве­че­ский облик, вспо­ми­на­ла забы­тые сло­ва чело­ве­че­ской речи и ста­ра­лась про­из­но­сить их вслух, хотя гор­тань клеш­не­ру­ко­го суще­ства для это­го годи­лась пло­хо.

Части­ца Кар­те­ра вско­ре с ужа­сом уста­но­ви­ла, что сереб­ря­ный ключ не в состо­я­нии вер­нуть ей чело­ве­че­ское обли­чье. Слиш­ком позд­но дога­да­лась она, соеди­нив обрыв­ки виде­ний и све­де­ния из ману­скрип­тов муд­ре­цов Йад­ди­та, что ключ, изго­тов­лен­ный на Зем­ле, в Гипер­бо­рее, мог изме­нять лишь угол накло­на пла­на чело­ве­че­ско­го созна­ния. Одна­ко это поз­во­ля­ло исполь­зу­ю­ще­му ключ лишь путе­ше­ство­вать во вре­ме­ни, не меняя сво­ей телес­ной обо­лоч­ки. Суще­ство­ва­ли допол­ни­тель­ные закли­на­ния, зна­чи­тель­но рас­ши­ряв­шие воз­мож­но­сти сереб­ря­но­го клю­ча, но об этом когда-то, в дав­ние эры, зна­ли на Зем­ле, а магам с Йад­ди­та они были неве­до­мы. Все необ­хо­ди­мые под­сказ­ки содер­жа­лись в нерас­шиф­ро­ван­ном пер­га­мен­те, лежав­шем в рез­ной шка­тул­ке вме­сте с сереб­ря­ным клю­чом, и Кар­тер теперь горь­ко сето­вал, что не захва­тил их с собой. Недо­сти­жи­мое теперь Сущее пре­ду­пре­жда­ло о том, что ему сле­ду­ет хоро­шо пом­нить свои сим­во­лы, пола­гая, что он успел их изу­чить.

Доволь­но про­дол­жи­тель­ное вре­мя он без уста­ли ста­рал­ся исполь­зо­вать все чудо­вищ­ное вели­чие пре­муд­ро­сти Йад­ди­та для воз­вра­ще­ния к без дне и все­мо­гу­ще­му Суще­му. С обре­тен­ны­ми теперь зна­ни­я­ми он почти навер­ня­ка мог бы рас­шиф­ро­вать пись­ме­на зага­доч­но­го пер­га­мен­та, но такие спо­соб­но­сти без само­го пер­га­мен­та каза­лись горь­кой насмеш­кой. Одна­ко порой части­ца Зкау­бы оттес­ня­ла его из созна­ния, Кар­тер забы­вал о Зем­ле и успо­ка­и­вал­ся. Про­хо­ди­ли дол­гие века и тыся­че­ле­тия — настоль­ко про­дол­жи­тель­ные вре­мен­ные пери­о­ды не в силах осо­знать чело­ве­че­ский разум, но оби­та­те­ли Йад­ди­та по нашим мер­кам счи­та­лись бы сверх­дол­го­жи­те­ля­ми. После мно­гих рево­лю­ций, бун­тов одной лич­но­сти и подав­ле­ний их дру­гой части­ца Кар­те­ра в целом воз­об­ла­да­ла над части­цей Зкау­бы, и Кар­тер вплот­ную засел за рас­че­ты рас­сто­я­ния, отде­ля­ю­ще­го Йад­дит от Зем­ли, и вре­ме­ни, кото­рое долж­но занять его воз­вра­ще­ние. Циф­ры ока­за­лись поис­ти­не колос­саль­ны­ми эоны све­то­вых лет! — но усво­ен­ная Кар­те­ром пре­муд­рость йад­ди­тов дала ему воз­мож­ность рас­счи­тать все доволь­но точ­но. Кро­ме того, он мно­го спус­кал­ся на Зем­лю в сво­их виде­ни­ях и узнал о нашей пла­не­те мно­го ново­го и досе­ле неиз­вест­но­го. Одна­ко уви­деть запи­сан­ное на пер­га­мен­те таким спо­со­бом ему так и не уда­лось.

Нако­нец у него созрел план отча­ян­но­го побе­га с Йад­ди­та, что слу­чи­лось после того как он нашел зелье, спо­соб­ное усып­лять части­цу Зкау­бы, не затра­ги­вая при этом ни его вос­по­ми­на­ний, ни позна­ний. Он заду­мал отпра­вить­ся в путе­ше­ствие в дви­га­ю­щей­ся на све­то­вом луче кап­су­ле, на какое не отва­жил­ся бы ни один из оби­та­те­лей Йад­ди­та — телес­но пере­ме­стить­ся через бес­чис­лен­ные эоны и необо­зри­мые про­сто­ры Все­лен­ной к Сол­неч­ной систе­ме и Зем­ле.

Ока­зав­шись на Зем­ле, пусть даже в обли­чье ино­пла­не­тя­ни­на с клеш­ня­ми, он будет иметь воз­мож­ность отыс­кать лист пер­га­мен­та, остав­лен­ный им в машине непо­да­ле­ку от Арк­хе­ма; запо­лу­чив же его, он смо­жет с помо­щью сереб­ря­но­го клю­ча вер­нуть себе чело­ве­че­ский облик.

Не забы­вал он и об опас­но­стях тако­го дер­за­ния. Кар­тер знал, что, когда он сов­ме­стит пла­не­тар­ный угол накло­на с нуж­ной эпо­хой (он не мог сде­лать это, совер­шая кос­ми­че­ский полет), жизнь на Йад­ди­те подой­дет к кон­цу, на пла­не­те ста­нут гос­под­ство­вать побе­див­шие дхо­лы, и само его бег­ство в дви­га­ю­щей­ся на све­то­вом луче кап­су­ле ста­нет весь­ма рис­ко­ван­ным пред­при­я­ти­ем. Кро­ме того, ему пред­сто­я­ло отклю­чить на вре­мя дол­го­го путе­ше­ствия свое соб­ствен­ное суще­ство­ва­ние, посколь­ку толь­ко так, с оста­нов­лен­ной жиз­не­де­я­тель­но­стью, он мог выдер­жать бес­чис­лен­ные века поле­та через немыс­ли­мые без­дны. Он знал так­же, что если путе­ше­ствие прой­дет удач­но, ему при­дет­ся выра­бо­тать имму­ни­тет про­тив зем­ных бак­те­рий, смер­то­нос­ных для выход­ца с Йад­ди­та. А на Зем­ле ему нуж­но будет надеж­но замас­ки­ро­вать­ся под чело­ве­ка, пока не удаст­ся най­ти пер­га­мент и вер­нуть себе преж­нее обли­чие. В про­тив­ном слу­чае он вызо­вет у людей нена­висть и страх, и его будут пытать­ся уни­что­жить. И сле­до­ва­ло поза­бо­тить­ся о запа­се золо­та — кото­рое, к сча­стью, име­лось на Йад­ди­те в изоби­лии, — что­бы облег­чить пери­од этих поис­ков.

Он без спеш­ки гото­вил­ся к осу­ществ­ле­нию сво­е­го пла­на. Под­го­то­вил для путе­ше­ствия осо­бо проч­ную кап­су­лу, спо­соб­ную выдер­жать неве­ро­ят­ное пере­ме­ще­ние во вре­ме­ни и про­стран­стве. Про­ве­рил свои рас­че­ты и неод­но­крат­но посе­щал в виде­ни­ях Зем­лю, наме­ре­ва­ясь как мож­но точ­нее попасть в 1928 год. Нашел реше­ние труд­ней­шей зада­чи по отклю­че­нию в себе жиз­не­де­я­тель­но­сти. Открыл те бак­те­ри­аль­ные сред­ства, кото­рые потре­бу­ют­ся для адап­та­ции на Зем­ле, и натре­ни­ро­вал тело, что­бы оно мог­ло пере­но­сить высо­кие пере­груз­ки. Сма­сте­рил отлич­ную вос­ко­вую мас­ку и меш­ко­ва­тый костюм, в кото­рых выгля­дел похо­жим на чело­ве­ка, и раз­уз­нал, каки­ми чара­ми мож­но защи­тить­ся от дхо­лов при отле­те с мерт­во­го, угрю­мо­го Йад­ди­та дале­ко­го буду­ще­го. Сде­лал осно­ва­тель­ный запас сна­до­бья, вос­про­из­ве­сти кото­рое на Зем­ле невоз­мож­но, погру­жа­ю­ще­го части­цу Зкау­бы в транс и поз­во­ля­ю­ще­го ему поль­зо­вать­ся телом, и не забыл про несколь­ко золо­тых слит­ков, что­бы на Зем­ле не ока­зать­ся в нуж­де.

В день побе­га он все еще не был уве­рен, что все прой­дет удач­но. Но вот нако­нец он под­нял­ся по сту­пень­кам в кап­су­лу, пре­ду­пре­див ино­пла­не­тян, что отправ­ля­ет­ся в путе­ше­ствие на трой­ную звез­ду Нитон, и забрал­ся в узкий футляр из свер­ка­ю­ще­го метал­ла. Места здесь едва хва­та­ло на про­ве­де­ние риту­а­ла с сереб­ря­ным клю­чом, и, уже начав его, Кар­тер акти­ви­ро­вал леви­та­цию кап­су­лы. Как толь­ко он это сде­лал, все вокруг потем­не­ло, и его прон­зи­ла силь­ней­шая боль. Пока­за­лось, буд­то кос­мос закру­жил­ся в хоро­во­де и созвез­дия запля­са­ли на чер­ном небе.

Через какое-то вре­мя его чув­ства нако­нец при­шли в нор­му. Холод меж­звезд­ных бездн царил по ту сто­ро­ну тон­кой стен­ки кораб­ля, и Кар­тер видел, что парит в сво­бод­ном про­стран­стве, а метал­ли­че­ская кон­струк­ция, по кото­рой он под­нял­ся в корабль, уже дав­но пол­но­стью про­ржа­ве­ла. Поверх­ность Йад­ди­та вни­зу кише­ла гигант­ски­ми дхо­ла­ми, и когда он взгля­нул вниз, одно из чудищ при­под­ня­лось на семь­сот футов и попы­та­лось дотя­нуть­ся до него сво­ей беле­сой лип­кой конеч­но­стью. Но заго­тов­лен­ное им закли­на­ние сра­бо­та­ло эффек­тив­но, и в сле­ду­ю­щий момент он уже мчал­ся, целый и невре­ди­мый, прочь с уми­ра­ю­ще­го Йад­ди­та.

VII

В стран­ной ком­на­те ново­ор­ле­ан­ско­го дома, куда ста­рик-негр боль­ше не воз­вра­щал­ся, сва­ми Чандра­пут­ра про­дол­жал свой рас­сказ, по мере чего его стран­ный голос ста­но­вил­ся все более глу­хим и сип­лым.

– Гос­по­да, я не тре­бую от вас пове­рить мне на сло­во, посколь­ку готов пред­ста­вить дока­за­тель­ство. Пока же вы, несо­мнен­но, вос­при­ни­ма­ли все это как миф — рас­сказ о тыся­чах све­то­вых лет — мно­гих тыся­чах лет во вре­ме­ни и бес­счет­ных бил­ли­о­нах миль в про­стран­стве, кото­рые пре­одо­лел Рэн­дольф Кар­тер в обли­ке ино­пла­не­тя­ни­на, чуж­до­го наше­му миру, в тон­ко­стен­ной кап­су­ле из элек­тро­ак­тив­но­го метал­ла. Он доволь­но точ­но рас­счи­тал, когда ему сле­ду­ет про­бу­дить­ся, пла­ни­руя сде­лать это за несколь­ко лет до посад­ки на Зем­ле, кото­рая по наше­му исчис­ле­нию долж­на была слу­чить­ся при­мер­но в 1928 году. Сво­е­го про­буж­де­ния он не забу­дет нико­гда. При­пом­ни­те, гос­по­да, что до погру­же­ния в мно­го­ве­ко­вой сон он в пол­ном созна­нии про­жил несколь­ко зем­ных тыся­че­ле­тий в чуж­дом и пуга­ю­ще уди­ви­тель­ном мире пла­не­ты Йад­дит. Про­бу­див­шись, сна­ча­ла он ощу­тил зло­ве­щую сту­жу, раз­ве­яв­шую его пол­ные мрач­ных виде­ний сны, затем посмот­рел через про­зрач­ную пла­сти­ну кор­пу­са кораб­ля. Рас­по­ло­же­ние звезд, скоп­ле­ний и туман­но­стей на небе было в точ­но­сти таким, какое он пом­нил по тем вре­ме­нам, когда раз­гля­ды­вал звезд­ное небо Зем­ли.

Наде­юсь, когда-нибудь будет воз­мож­ность рас­ска­зать о его путе­ше­ствии по Сол­неч­ной систе­ме со все­ми подроб­но­стя­ми. Он видел самые даль­ние пла­не­ты Кинат и Юггот, про­нес­ся рядом с Неп­ту­ном, успев заме­тить на нем гри­бо­вид­ные беле­сые обра­зо­ва­ния, познал непе­ре­да­ва­е­мые на сло­вах тай­ны, скры­ва­ю­щи­е­ся под обла­ка­ми Юпи­тер, и ужа­сы одной из его лун, а потом успел раз­гля­деть раз­ва­ли­ны цик­ло­пи­че­ских стро­е­ний на крас­но­ва­том дис­ке Мар­са. При­бли­жа­ю­ща­я­ся Зем­ля, уве­ли­чи­ва­ясь, ста­ла похо­жей на тон­кий полу­ме­сяц. Он сни­зил ско­рость, хотя вол­не­ние от пред­сто­я­щей встре­чи с род­ны­ми кра­я­ми дела­ло мучи­тель­ной каж­дую мину­ту при­бли­же­ния. Мне труд­но пере­дать все его чув­ства при этом, — кото­рые он опи­сал мне.

Кар­тер нето­роп­ли­во летел в верх­нем слое зем­ной атмо­сфе­ры, дожи­да­ясь, когда над Запад­ным полу­ша­ри­ем взой­дет солн­це. Он хотел при­зем­лить­ся точ­но в том же месте, отку­да поки­нул Зем­лю — рядом со Зме­и­ным лого­вом, в хол­ми­стой мест­но­сти за Арк­хе­мом. Если кому-то из вас дово­ди­лось надол­го поки­дать свой дом, — а я знаю, что по мень­шей мере одно­му из вас дово­ди­лось, — вы пой­ме­те, как рас­тро­га­ли Кар­те­ра пей­за­жи Новой Англии с плав­ны­ми очер­та­ни­я­ми хол­мов, огром­ны­ми вяза­ми, запу­щен­ны­ми сада­ми и ста­ры­ми камен­ны­ми сте­на­ми.

На рас­све­те он совер­шил посад­ку на лужай­ке ста­рой усадь­бы Кар­те­ров и с бла­го­дар­но­стью оку­нул­ся в тиши­ну и оди­но­че­ство. Как и тогда, когда он поки­нул Зем­лю, сто­я­ла осень, его люби­мое вре­мя года, и запа­хи опав­шее лист­вы на хол­мах про­буж­да­ли чув­ства в его душе. Он пере­ме­стил корабль- кап­су­лу вверх по скло­ну хол­ма, зата­щил его в Зме­и­ное лого­во, но не смог про­тис­нуть корабль в даль­ний грот через узкую рас­ще­ли­ну. Затем он пере­одел­ся и скрыл лицо вос­ко­вой мас­кой. После того кап­су­ла хра­ни­лась в пеще­ре более года, пока обсто­я­тель­ства не заста­ви­ли Кар­те­ра пере­пря­тать ее пона­деж­нее.

Он пеш­ком добрал­ся до Арк­хе­ма, ста­ра­ясь дер­жать­ся пря­мо и дви­гать­ся напо­до­бие чело­ве­ка в усло­ви­ях повы­шен­ной, зем­ной, гра­ви­та­ции, там он в бан­ке обме­нял золо­то на день­ги и задал несколь­ко вопро­сов, выда­вая себя за ино­стран­ца, пло­хо вла­де­ю­ще­го англий­ским язы­ком, и таким обра­зом выяс­нил, что попал в 1930 год, то есть на два года позд­нее, чем рас­счи­ты­вал.

Конеч­но же, ситу­а­ция ока­за­лась ужас­ной. Он не мог открыть­ся, кто он такой, был вынуж­ден все­гда пре­бы­вать в насто­ро­жен­но­сти, при­хо­ди­лось питать­ся непри­выч­ной мест­ной пищей, тре­бо­ва­лось раци­о­наль­но исполь­зо­вать запас сна­до­бья, усып­ля­ю­ще­го части­цу Зкау­бы, и ко все­му это­му необ­хо­ди­мо было дей­ство­вать без про­мед­ле­ния. Он отпра­вил­ся в Бостон и снял квар­ти­ру в одном из бед­ных квар­та­лов, где и жил затем очень скром­но и уеди­нен­но, но нако­нец до него нача­ли дохо­дить слу­хи о пред­сто­я­щем раз­де­ле наслед­ства Рэн­доль­фа Кар­те­ра. Он стал наво­дить справ­ки и узнал о стрем­ле­нии мисте­ра Эспи­ну­ол­ла как мож­но быст­рее осу­ще­ствить раз­дел меж­ду наслед­ства род­ствен­ни­ка­ми и о бла­го­род­стве мисте­ра де Мари­ньи и мисте­ра Фил­лип­са, про­ти­во­сто­я­щих это­му.

Индус сде­лал в их сто­ро­ны лег­кие покло­ны, но выра­же­ние его смуг­ло­го, обрам­лен­но­го густой боро­дой лица по-преж­не­му оста­ва­лось непро­ни­ца­е­мым.

– Околь­ны­ми путя­ми Кар­те­ру уда­лось раз­до­быть копию поте­рян­но­го пер­га­мен­та, — про­дол­жал сва­ми, — и он занял­ся его рас­шиф­ров­кой. Рад отме­тить, что в этом отно­ше­нии я сумел ока­зать ему помочь. Едва при­сту­пив к рас­шиф­ров­ке, он обра­тил­ся ко мне и позна­ко­мил­ся через меня с дру­ги­ми посвя­щен­ны­ми в тай­ные зна­ния, живу­щи­ми в раз­ных кон­цах све­та. Я пере­брал­ся в Бостон и посе­лил­ся вме­сте с ним в тру­що­бах на Чем­берс- стрит. Что же каса­ет­ся пер­га­мен­та, поз­воль­те я сей­час разъ­яс­ню ряд дета­лей, ста­вив­ших в тупик мисте­ра де Мари­ньи. Преж­де все­го надо заме­тить, — обра­тил­ся к нему индус, — что иеро­гли­фы эти не наа­ков, а оби­та­те­лей Р’лай­ха, этот язык попал на Зем­лю неимо­вер­но дав­но с отро­дья­ми Ктул­ху, спу­стив­ши­ми­ся со звезд. Конеч­но, это пере­вод, а гипер­бо­рей­ский ори­ги­нал появил­ся на мил­ли­о­ны лет рань­ше и был напи­сан на древ­нем язы­ке тсат-йо.

Рас­шиф­ров­ка ока­за­лась намно­го более слож­ным делом, чем пред­по­ла­гал Кар­тер, одна­ко он не терял надеж­ды. В нача­ле это­го года мы суме­ли замет­но про­дви­нуть­ся бла­го­да­ря одной кни­ге, при­слан­ной из Непа­ла. Несо­мнен­но, ско­ро он одо­ле­ет все труд­но­сти и завер­шит рабо­ту. К сожа­ле­нию, в послед­нее вре­мя ему меша­ет еще одно обсто­я­тель­ство зелье, усып­ля­ю­щее части­цу Зкау­бы, закон­чи­лось. Впро­чем, опас­ность эта не столь вели­ка, как мог­ло бы пока­зать­ся. Кар­тер все еще обла­да­ет боль­шей власть над телом, чем Зкау­ба, и если тот даже воз­об­ла­да­ет, то лишь на корот­кий срок, с каж­дым разом эти пери­о­ды будут умень­шать­ся, и к тому же он слиш­ком одур­ма­нен, что­бы совсем уж испор­тить все дела Кар­те­ра. Одна­жды он попро­бо­вал вме­шать­ся все­рьез и пытал­ся добрать­ся до метал­ли­че­ской кап­су­лы, что­бы вер­нуть­ся в ней на Йад­дит. После этой его попыт­ки Кар­тер пере­пря­тал корабль в новый тай­ник, когда части­ца Зкау­бы опять погру­зи­лась в сон. Эта попыт­ка, по сути, нико­му не при­чи­ни­ла вре­да, толь­ко напу­га­ла и навер­ня­ка наве­я­ла кош­мар­ные сны живу­щим в Вест-Энде поля­кам и литов­цам, сре­ди кото­рые пополз­ли слу­хи о чудо­ви­щах. Несколь­ко раз части­ца Зкау­бы сры­ва­ла и выбра­сы­ва­ла мас­ку, но мы нахо­ди­ли ее и под­прав­ля­ли. Я видел это суще­ство без мас­ки — воис­ти­ну ужас­ное зре­ли­ще. Месяц назад Кар­тер про­чел в газе­те объ­яв­ле­ние об этой встре­че и понял, что необ­хо­ди­мо сроч­но спа­сать его име­ние. Он не мог ждать, пока рас­шиф­ру­ет пер­га­мент и при­мет чело­ве­че­ский облик. Вви­ду это­го он пору­чил мне явить­ся сюда и пред­став­лять его инте­ре­сы. Гос­по­да, уве­ряю вас, что Рэн­дольф Кар­тер не умер; он вре­мен­но нахо­дит­ся в ано­маль­ном состо­я­нии, но через два или три меся­ца будет спо­со­бен пред­стать пред нами и потре­бу­ет обрат­но свое име­ние. Я готов пред­ста­вить вам дока­за­тель­ства, если это необ­хо­ди­мо. При­ни­мая во вни­ма­ние сло­жив­ши­е­ся обсто­я­тель­ства, про­шу вас отло­жить это засе­да­ние на неопре­де­лен­ный срок.

VIII

Де Мари­ньи и Фил­липс смот­ре­ли на инду­са как загип­но­ти­зи­ро­ван­ные, тогда как Эспи­ну­олл издал серию хмы­ка­ний и про­чих невнят­ных зву­ков. Непри­язнь пожи­ло­го юри­ста к собрав­шим­ся посвя­щен­ным пере­рос­ла в откры­тое него­до­ва­ние. Пере­став сдер­жи­вать­ся, он стук­нул по сто­лу кула­ком с апо­плек­си­че­ски вздув­ши­ми­ся вена­ми и заго­во­рил отры­ви­стым, похо­жим на злоб­ный лай голо­сом:

– Как дол­го вы буде­те пытать­ся меня дура­чить? Вот уже целый час я слу­шаю это­го безум­ца — это­го жули­ка, — после чего у него хва­та­ет наг­ло­сти заявить, что Рэн­дольф Кар­тер жив, и потре­бо­вать без каких-либо осно­ва­ний отло­жить нашу встре­чу! Де Мари­ньи, поче­му бы вам не выгнать это­го него­дяя? Вы же не хоти­те, что­бы мы ста­ли жерт­ва­ми шар­ла­та­на или чок­ну­то­го?

Де Мари­ньи успо­ка­и­ва­ю­щим жестом под­нял руку и негром­ко отве­тил:

– Давай­те обсуж­дать спо­кой­но и без спеш­ки. Это очень необыч­ная исто­рия, но я, как чело­век, доста­точ­но све­ду­щий в мисти­циз­ме, не счи­таю все это невоз­мож­ным. Ска­жу даже более — с 1930 года я регу­ляр­но полу­чал от сва­ми пись­ма, и в них уже было изло­же­но все, что он здесь рас­ска­зал.

Он сде­лал пау­зу, и мистер Фил­липс поспе­шил вста­вить сло­во:

– Сва­ми Чандра­пут­ра упо­мя­нул о дока­за­тель­ствах. Мне в этой исто­рии тоже мно­гое пока­за­лось нема­ло­важ­ным, и добав­лю, что в послед­ние два года, подоб­но мисте­ру де Мари­ньи, я состо­ял со сва­ми в пере­пис­ке и уже зна­ком в общих чер­тах с тем, о чем он сей­час рас­ска­зы­вал, хотя неко­то­рые его заяв­ле­ния кажут­ся мне черес­чур сме­лы­ми. Не будет ли с моей сто­ро­ны слиш­ком наг­лым попро­сить пред­ста­вить то нагляд­ное дока­за­тель­ство, о кото­ром было упо­мя­ну­то?

Сва­ми с тем же невоз­му­ти­мым видом начал нето­роп­ли­во извле­кать что-то из кар­ма­на сво­е­го про­стор­но­го пиджа­ка и пояс­нял при этом:

– Хотя никто из вас не видел сереб­ря­ный ключ сво­и­ми гла­за­ми, мисте­ру де Мари­ньи и мисте­ру Фил­лип­су он изве­стен по фото­гра­фи­ям. Кажет­ся ли вам вот это зна­ко­мым?

Он неук­лю­же про­тя­нул руку в боль­шой белой рука­ви­це и поло­жил на стол тяже­лый ключ из потуск­нев­ше­го сереб­ра, дли­ной око­ло пяти дюй­мов, выпол­нен­ный в стран­ном, крайне экзо­ти­че­ском сти­ле и весь испещ­рен­ный непо­нят­ны­ми зна­ка­ми. Де Мари­ньи и Фил­липс уста­ви­лись на него зата­ив дыха­ние.

– Это он! — вос­клик­нул де Мари­ньи. — В точ­но­сти такой, как на фото­гра­фии. Труд­но оши­бить­ся!

Эспи­ну­олл без про­мед­ле­ния воз­ра­зил:

– Дура­ки! Раз­ве же это дока­за­тель­ство? Если этот ключ дей­стви­тель­но при­над­ле­жал мое­му кузе­ну, то пусть этот ино­стра­нец — этот чер­тов негр — объ­яс­нит, как он его запо­лу­чил! Рэн­дольф Кар­тер исчез вме­сте с клю­чом четы­ре года назад. Нам неиз­вест­но, может, его огра­би­ли и уби­ли? Он сам был почти безум­ным и общал­ся со вся­ки­ми пси­ха­ми. Послу­шай, чер­но­ма­зый, где ты взял этот ключ? Ты убил Рэн­доль­фа Кар­те­ра?

На лице сва­ми, по-преж­не­му без­мя­теж­ном, не дрог­нул ни один мускул, но чер­ные гла­за без радуж­ной обо­лоч­ки недоб­ро сверк­ну­ли. Он, похо­же, сде­лал над собой уси­лие, что­бы заго­во­рить.

– Пожа­луй­ста, дер­жи­те себя в руках, мистер Эспи­ну­олл. Я могу дока­зать, что он дей­ству­ет, как и опи­сы­ва­лось, но, боюсь, это ска­жет­ся на всех при­сут­ству­ю­щих. Давай­те будем разум­ны­ми. Вот запи­си, сде­лан­ные Рэн­доль­фом Кар­те­ром после воз­вра­ще­ния в 1930 году, — вы може­те при­знать это по весь­ма харак­тер­ным осо­бен­но­стям.

Он извлек из внут­рен­не­го кар­ма­на сво­е­го костю­ма длин­ный кон­верт и пере­дал его раз­гне­ван­но­му адво­ка­ту; де Мари­ньи и Фил­липс взи­ра­ли на это с рас­те­рян­но­стью и вос­тор­гом, как наблю­да­ют за сверхъ­есте­ствен­ным чудом. — Конеч­но, сам почерк нелег­ко разо­брать, но сле­ду­ет пом­нить, что сей­час руки у Рэн­доль­фа Кар­те­ра пло­хо при­спо­соб­ле­ны для пись­ма на манер людей. Эспи­ну­олл тороп­ли­во про­ли­стал бума­ги и замет­но сму­тил­ся, но его реши­тель­ный настрой не про­пал. Напря­жен­ность в ком­на­те слов­но бы уси­ли­лась, а незем­ной ритм напо­ми­на­ю­щих гроб часов стал казать­ся де Мари­ньи и Фил­лип­су демо­ни­че­ским, тогда как адво­кат, похо­же, не обра­щал на него вни­ма­ния.

– Это выгля­дит как искус­ная под­дел­ка, — заявил он. — Если же они под­лин­ные, то воз­мож­но, что Рэн­доль­фа Кар­те­ра похи­ти­ли, и он в пол­ной вла­сти каких-то зло­умыш­лен­ни­ков. В обо­их слу­ча­ях нам сле­ду­ет немед­лен­но аре­сто­вать это­го шар­ла­та­на. Вы позво­ни­те в поли­цию, де Мари­ньи?

– Давай­те обсуж­дать спо­кой­но и без спеш­ки, — повто­рил смот­ри­тель дома. — Не думаю, что есть реаль­ный повод для обра­ще­ния в поли­цию. У меня есть дру­гая идея. Мистер Эспи­ну­олл, этот джентль­мен име­ет репу­та­цию посвя­щен­но­го в тай­ные зна­ния. По его сло­вам, он дове­рен­ное лицо Рэн­доль­фа Кар­те­ра. Удо­вле­тво­рит ли вас, если он отве­тит на несколь­ко вопро­сов, име­ю­щих отно­ше­ние к собы­ти­ям, неиз­вест­ным посто­рон­ним? Я хоро­шо знал Кар­те­ра и смо­гу задать такие вопро­сы. Сей­час я схо­жу за одной кни­гой, кото­рая как раз под­хо­дит для такой про­вер­ки.

Он напра­вил­ся к две­ри биб­лио­те­ки, а Фил­липс, оше­лом­лен­ный, не вполне созна­ю­щий свои дей­ствия, после­до­вал за ним. Эспи­ну­олл остал­ся на месте и про­дол­жал рас­смат­ри­вать инду­са, лицо кото­ро­го оста­ва­лось по-преж­не­му невоз­му­ти­мым. Когда Чандра­пут­ра бес­такт­но засу­нул сереб­ря­ный ключ обрат­но себе в кар­ман, юрист вне­зап­но вос­клик­нул:

– Боже мой, я нако­нец-то понял! Этот мер­за­вец наря­жен так, что­бы его не узна­ли. Думаю даже, что он вовсе и не индус. Это лицо… это не лицо, а мас­ка! Он сам же, сво­ей исто­ри­ей, под­ска­зал мне эту мысль. Лицо у него все­гда непо­движ­но, а боро­да и тюр­бан закры­ва­ют его края. Этот тип — обыч­ный мошен­ник. И вовсе ника­кой он не ино­стра­нец — судя по тому, как пра­виль­но он гово­рит. Какой-нибудь янки, не ина­че. А эти рука­ви­цы — он про­сто ста­ра­ет­ся не оста­вить отпе­чат­ков паль­цев. Черт побе­ри, я сорву с него эту…

– Стой­те! — Хрип­лый, необыч­но чуже­род­ный голос сва­ми мог бы сей­час вызвать испуг. — Я гово­рил вам, что у меня есть дру­гое дока­за­тель­ство, кото­рым я могу вос­поль­зо­вать­ся в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти, и пре­ду­пре­ждал, что­бы меня не про­во­ци­ро­ва­ли. Этот сутя­га с покрас­нев­шим лицом прав: я на самом деле не индус. Это мас­ка, и скры­ва­ет она не чело­ве­че­ское лицо. Дру­гие при­сут­ству­ю­щие уже дога­да­лись об

этом — несколь­ко минут назад я почув­ство­вал, что они все поня­ли. Вам очень не понра­вит­ся то, что вы уви­ди­те, если снять ее, — так что луч­ше ее не тро­гать. Эрнст, могу при­знать­ся тебе: я — Рэн­дольф Кар­тер.

Все замер­ли. Де Мари­ньи и Фил­липс, застыв­шие у две­ри, наблю­да­ли за выра­же­ни­ем побаг­ро­вев­ше­го лица Эспи­ну­ол­ла, тогда как фигу­ра в тюр­бане была вид­на им со спи­ны. Безум­ное тика­нье часов сде­ла­лось невы­но­си­мым, а клу­бы дыма от тре­нож­ни­ков и рас­ка­чи­ва­ю­щи­е­ся гобе­ле­ны закру­жи­лись в смер­тель­ном тан­це. Эспи­ну­олл, у кото­ро­го едва не спер­ло дыха­ние, пре­рвал мол­ча­ние:

– Нет, лов­кач, меня не про­ве­дешь! У тебя есть какие-то при­чи­ны не сни­мать мас­ку. Воз­мож­но, мы тебя сра­зу узна­ем. Так давай­те же… Когда он про­тя­нул руку, сва­ми пере­хва­тил ее сво­ей конеч­но­стью в белой рука­ви­це, вызвав вскрик от боли и удив­ле­ния. Де Мари­ньи бро­сил­ся было к ним, но замер, когда про­те­сту­ю­щий выкрик лже­ин­ду­са сме­нил­ся необъ­яс­ни­мым роко­том. Баг­ро­вое лицо Эспи­ну­ол­ла иска­зи­ла ярость, и он сво­бод­ной рукой вце­пил­ся про­тив­ни­ку в боро­ду. На сей раз его попыт­ка ока­за­лась более успеш­ной, и после безум­но­го рыв­ка вос­ко­вая мас­ка выби­лась из-под тюр­ба­на и ока­за­лась зажа­та в кула­ке юри­ста.

Эспи­ну­олл издал крик, пере­шед­ший в какое-то буль­ка­ние, и Фил­липс с де Мари­ньи уви­де­ли, что его лицо затряс­лось в кон­вуль­си­ях и иска­зи­лось выра­же­ни­ем такой пани­ки, с какой они нико­гда преж­де не встре­ча­лись. Лже- сва­ми тем вре­ме­нем отпу­стил его руку и сто­ял слов­но оше­лом­лен­ный, про­дол­жая стран­но гудеть. Затем фигу­ра в тюр­бане сме­ни­ла позу, почти утра­тив чело­ве­че­ские очер­та­ния, и ста­ла неук­лю­же пере­дви­гать­ся к напо­ми­на­ю­щим гроб часам, при­выч­но отме­ря­ю­щим стран­ный ритм кос­ми­че­ско­го вре­ме­ни. Ее лицо, не скры­тое теперь мас­кой, было повер­ну­то так, что де Мари­ньи и Фил­липс не мог­ли уви­деть, что же поверг­ло юри­ста в такой ужас. Когда они обра­ти­ли взгля­ды на Эспи­ну­ол­ла, тот тяже­ло опус­кал­ся на пол. Это заста­ви­ло их вырвать­ся из оце­пе­не­ния, но когда они под­бе­жа­ли к ста­ри­ку, тот был уже мертв.

Повер­нув­шись затем к спине неук­лю­же уда­ля­ю­ще­го­ся сва­ми, де Мари­ньи заме­тил, что одна из белых рука­виц почти сполз­ла с его руки. Все, что уда­лось ему раз­гля­деть через густые клу­бы дыма, это что-то вытя­ну­тое и чер­ное на месте открыв­шей­ся кисти. Кре­ол хотел было бро­сить­ся к стран­но­му при­шель­цу, но мистер Фил­липс оста­но­вил его, схва­тив за пле­чо. — Не делай­те это­го, — про­шеп­тал он. — Неиз­вест­но, к чему это при­ве­дет. Вспом­ни­те о его дру­гой части­це, о маге Зкау­ба с Йад­ди­та…

Фигу­ра в тюр­бане добра­лась до стен­ной ниши с часа­ми, и они раз­ли­чи­ли сквозь пеле­ну дыма, как чер­ные клеш­ни нелов­ко ощу­пы­ва­ют высо­кую двер­цу, рас­пи­сан­ную иеро­гли­фа­ми. Затем до них донес­ся рез­кий щел­чок. Фигу­ра вошла в напо­ми­на­ю­щий гроб кор­пус часов и захлоп­ну­ла его за собой.

Теперь де Мари­ньи боль­ше никто не сдер­жи­вал, но когда он под­бе­жал к часам и открыл их, там нико­го не было. Стран­ное тика­нье про­дол­жа­лось, отби­вая мрач­ный кос­ми­че­ский ритм, кото­рый сопро­вож­да­ет любое мисти­че­ское откры­тие врат. На полу ком­на­ты валя­лась боль­шая белая рука­ви­ца, а мерт­вец рядом со сто­лом сжи­мал в руке мас­ку с фаль­ши­вой боро­дой, — ника­ких дру­гих сле­дов не оста­лось.

Про­шел год, но по-преж­не­му никто ниче­го не слы­шал о Рэн­доль­фе Кар­те­ре. Вопрос о его наслед­стве так и остал­ся нере­шен­ным. По тому бостон­ско­му адре­су, кото­рый зна­чил­ся на кон­вер­тах ста­рых писем, отправ­лен­ных сва­ми Чандра­путрой раз­ным посвя­щен­ным в тай­ные зна­ния, сосе­ди по дому под­твер­ди­ли, что в 1930–1932 годах здесь дей­стви­тель­но про­жи­вал стран­ный индус, но после поезд­ки в Новый Орле­ан он не воз­вра­щал­ся, и боль­ше его никто не видел. По сло­вам сосе­дей, он был смуг­лым, с непо­движ­ным, слов­но бы застыв­шим лицом и носил боро­ду, и когда домо­вла­дель­цу пока­за­ли остав­шу­ю­ся мас­ку, он при­знал ее похо­жей на лицо это­го инду­са. Послед­не­го, впро­чем, нико­гда не подо­зре­ва­ли в свя­зи с при­ви­де­ни­я­ми, о кото­рых ходи­ли слу­хи сре­ди про­жи­вав­ших в этом рай­оне сла­вян. Несколь­ко экс­пе­ди­ций отправ­ля­лись в хол­ми­стую мест­ность за Арк­хе­мом на поис­ки “метал­ли­че­ской кап­су­лы”, но ниче­го похо­же­го най­ти не уда­лось. А вот слу­жа­щий Пер­во­го Наци­о­наль­но­го бан­ка в Арк­хе­ме хоро­шо запом­нил чуда­ко­ва­то­го чело­ве­ка в тюр­бане, обме­няв­ше­го в октяб­ре 1930 года золо­той сли­ток на налич­ные.

Де Мари­ньи и Фил­липс не зна­ли что делать и пре­бы­ва­ли в рас­те­рян­но­сти. В кон­це кон­цов, какие у них были реаль­ные дока­за­тель­ства?

Они выслу­ша­ли рас­сказ. Они виде­ли ключ, но его мог сде­лать кто-нибудь по одной из фото­гра­фий, разо­слан­ных Кар­те­ром в 1928 году. Доку­мен­ты не вызы­ва­ли дове­рия. Они виде­ли незна­ком­ца в мас­ке, но никто из остав­ших­ся в живых не видел, что же скры­ва­лось за мас­кой. После дол­гой бесе­ды и в клу­бах дыма от бла­го­во­ний им обо­им мог­ло поме­ре­щить­ся, буд­то чело­век исчез в кор­пу­се часов, — они мог­ли стать жерт­вой двой­ной гал­лю­ци­на­ции. Инду­сы ведь извест­ные масте­ра гип­но­за. Логи­ка под­ска­зы­ва­ла: сва­ми — пре­ступ­ник, кото­рый хотел завла­деть име­ни­ем Рэн­доль­фа Кар­те­ра. Одна­ко вскры­тие пока­за­ло, что Эспи­ну­олл умер в резуль­та­те нерв­но­го потря­се­ния. Было ли оно вызва­но толь­ко вспыш­кой гне­ва? Да и про­чие подроб­но­сти этой исто­рии…

Сижи­вая в про­стор­ной ком­на­те, укра­шен­ной при­чуд­ли­вы­ми гобе­ле­на­ми и про­пи­тан­ной запа­хом аро­ма­ти­че­ских смол, Этьен-Лоран де Мари­ньи часто с вол­не­ни­ем вслу­ши­ва­ет­ся в безум­ный ритм тика­нья рас­пи­сан­ных иеро­гли­фа­ми часов, напо­ми­на­ю­щих гроб.