Говард Филлипс Лавкрафт

НОЧЬ КОШМАРОВ

(The Moon-Bog)
Напи­са­но в 1921 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод А. Бара­но­ва

////

Где, в каких запре­дель­ных и мрач­ных кра­ях пре­бы­ва­ет сей­час Ден­нис Бэр­ри? Не знаю. В ту ночь, когда он послед­ний раз нахо­дил­ся сре­ди людей, я был непо­да­ле­ку от него и слы­шал, как за ним при­шли, слы­шал его душе­раз­ди­ра­ю­щие кри­ки.

Кре­стьяне и поли­ция граф­ства Мет не нашли ни Бэр­ри, ни осталь­ных, хотя иска­ли дол­го и упор­но. Я же после все­го слу­чив­ше­го­ся содро­га­юсь от ужа­са вся­кий раз при ква­ка­нье болот­ных лягу­шек или если в без­люд­ном месте на меня вдруг хлы­нут пото­ки лун­но­го све­та.

Хоро­шо зная Ден­ни­са Бэр­ри еще по Аме­ри­ке, где он раз­бо­га­тел, я радо­вал­ся, когда он выку­пил свой родо­вой замок у болот в сон­ном местеч­ке Кил­дер­ри. Там были его кор­ни, и ему хоте­лось пожи­нать пло­ды сво­е­го богат­ства сре­ди род­ных стен. В дав­ние вре­ме­на его пред­ки вла­де­ли Кил­дер­ри, постро­и­ли там замок и счаст­ли­во жили в нем, но все это было и быльем порос­ло. Мно­го воды утек­ло с тех пор, замок при­шел в пол­ное запу­сте­ние. Вер­нув­шись в Ирлан­дию, Бэр­ри часто писал мне, рас­ска­зы­вая, как посте­пен­но — баш­ня за баш­ней — воз­рож­да­ет­ся древ­няя построй­ка, по ее сте­нам сно­ва, спу­стя мно­го веков, побе­жал плющ, а кре­стьяне не уста­ют бла­го­да­рить его за то, что он вкла­ды­ва­ет капи­та­лы в про­цве­та­ние род­ных мест. Но потом все изме­ни­лось, кре­стьяне пере­ста­ли бла­го­слов­лять мое­го дру­га, а, напро­тив, бежа­ли от него прочь, как от зачум­лен­но­го. Тогда-то Ден­нис и послал мне пись­мо с прось­бой наве­стить его: он очень оди­нок в сво­ем зам­ке, даже пого­во­рить не с кем, раз­ве что с новы­ми слу­га­ми и рабо­чи­ми, выпи­сан­ны­ми им с севе­ра стра­ны.

Когда я при­е­хал, Бэр­ри ска­зал мне, что все­му виной близ­ле­жа­щие боло­та. В Кил­дер­ри я при­был на зака­те; захо­дя­щее лет­нее солн­це еще золо­ти­ло зелень хол­мов и рощ, а так­же сине­ву боло­та, осве­щая дико­вин­ные древ­ние руи­ны на отда­лен­ном ост­ров­ке. Закат был пре­кра­сен, но кре­стьяне в Бал­ли­лоу уже успе­ли отча­сти обра­тить меня в свою веру, заве­рив, что Кил­дер­ри про­клят, и я с опас­кой взи­рал на пыла­ю­щие в вечер­нем золо­те башен­ки зам­ка. Я при­е­хал из Бал­ли­лоу на послан­ной за мной машине, посколь­ку Кил­дер­ри нахо­дит­ся в сто­роне от желез­ной доро­ги. Кре­стьяне, ста­рав­ши­е­ся дер­жать­ся подаль­ше и от авто­мо­би­ля, и от его води­те­ля-севе­ря­ни­на, видя, что я еду в Киль­дер­ри, все же не удер­жа­лись и пре­ду­пре­ди­ли меня об опас­но­сти. А вече­ром, уже в зам­ке, Бэр­ри рас­ска­зал мне, в чем дело.

Кре­стьяне поки­ну­ли Кил­дер­ри из-за того, что Ден­нис Бэр­ри решил осу­шить боль­шое боло­то. Несмот­ря на всю любовь к Ирлан­дии, аме­ри­кан­ские уро­ки не про­шли для него даром, и ему пре­ти­ла мысль, что пре­крас­ная зем­ля про­па­да­ет под водой зря — ведь и тор­фя­ник, и саму зем­лю мож­но исполь­зо­вать с умом. Свя­зан­ные с боло­том леген­ды и пове­рия он не при­ни­мал все­рьез, его лишь поза­ба­ви­ло, когда кре­стьяне сна­ча­ла отка­за­лись участ­во­вать в рабо­тах, а потом, уви­дев его упор­ство, про­кля­ли сво­е­го хозя­и­на и ушли в Бал­ли­лоу, захва­тив толь­ко самое необ­хо­ди­мое. Тогда Бэр­ри при­гла­сил работ­ни­ков с севе­ра, а когда замок поки­ну­ли и слу­ги, ему опять при­шлось выпи­сы­вать новых людей. Теперь его окру­жа­ют одни чужа­ки, отто­го-то, почув­ство­вав себя оди­но­ко, он и вызвал меня. Услы­шав в подроб­но­стях, чего испу­га­лись жите­ли Кил­дер­ри, я от души посме­ял­ся вме­сте с моим дру­гом: очень уж неле­пы­ми каза­лись их стра­хи, свя­зан­ные с пове­рьем о боло­те и его угрю­мом стра­же, дух кото­ро­го яко­бы жил в тех самых древ­них раз­ва­ли­нах, кото­рые я видел на зака­те. Ходи­ли так­же тол­ки о пля­шу­щих в тем­но­те огонь­ках, о ледя­ных поры­вах вет­ра в теп­лую ночь, о при­зра­ках в белом, паря­щих над водой, и камен­ном горо­де, сокры­том под зеле­ной ряс­кой боло­та. Кре­стьяне были убеж­де­ны: чело­ве­ка, кото­рый осме­лил­ся нару­шить покой этих мест или осу­шить бес­край­нюю топь, ждет воз­мез­дие. Неко­то­рых тайн, гово­ри­ли кре­стьяне, касать­ся нель­зя. Эти тай­ны суще­ству­ют с неза­па­мят­ных, леген­дар­ных вре­мен, когда детей Пар­то­ла­на постиг­ло несча­стье. В “Кни­ге заво­е­ва­те­лей” гово­рит­ся, что эти сыны Гре­ции погиб­ли в Тол­ла­те, но ста­ри­ки из Кил­дер­ри утвер­жда­ли, что один город был все же спа­сен покро­ви­тель­ству­ю­щей ему боги­ней Луны, кото­рая укры­ла его в лес­ной чаще на хол­мах и тем спас­ла от немед­ских заво­е­ва­те­лей, при­быв­ших на трид­ца­ти кораб­лях из земель ски­фов.

И такие вот бас­ни заста­ви­ли кре­стьян поки­нуть Кил­дер­ри! Теперь меня более не удив­ля­ло наме­ре­ние Ден­ни­са Бэр­ри не счи­тать­ся с эти­ми бред­ня­ми. Сам он, кста­ти, испы­ты­вал глу­бо­кий инте­рес к древ­но­сти и после осу­ше­ния боло­та соби­рал­ся тща­тель­но иссле­до­вать эту мест­ность. Он часто посе­щал руи­ны на ост­ро­ве: воз­раст их был, оче­вид­но, соли­ден, архи­тек­ту­рой они отли­ча­лись от дру­гих древ­них соору­же­ний, но из-за нынеш­не­го ужа­са­ю­ще­го их состо­я­ния труд­но было понять, что пред­став­ля­ли они собой в пери­од рас­цве­та. Рабо­ты по осу­ше­нию долж­ны были вот-вот начать­ся, и при­ез­жие с севе­ра гото­ви­лись очи­стить таин­ствен­ное боло­то от мха и крас­но­ва­то­го верес­ка, уни­что­жить кро­шеч­ные, пол­ные раку­шек ручей­ки и спо­кой­ные голу­бые гла­ди, зарос­шие камы­шом.

После всех пери­пе­тий дня я устал и хотел спать. Была уже глу­бо­кая ночь, и я с тру­дом дождал­ся, когда Бэр­ри закон­чит нако­нец рас­сказ. Слу­га про­во­дил меня в отве­ден­ную мне ком­на­ту в одной из отда­лен­ных баше­нок. Из ее окон про­смат­ри­ва­лись дерев­ня, поля­на на краю боло­та, а даль­ше и само боло­то. В лун­ном све­те я видел спя­щие дома, в кото­рых корен­ных жите­лей сме­ни­ли наем­ные рабо­чие с севе­ра, церк­вуш­ку со ста­рин­ным шпи­лем, а вда­ли, за сон­ной топью, таин­ствен­но поблес­ки­ва­ли древ­ние руи­ны на ост­ров­ке. Погру­жа­ясь в сон, я услы­шал — или мне почу­ди­лось? — сла­бые, отда­лен­ные зву­ки сви­ре­ли, дико­ва­тую, какую-то пер­во­быт­ную мело­дию. Эта музы­ка стран­но рас­тре­во­жи­ла меня, вой­дя в мои сны. Одна­ко, проснув­шись утром, я понял, что музы­ка была порож­де­на сами­ми сна­ми, столь уди­ви­тель­ны­ми, что в срав­не­нии с ними потуск­не­ли даже эти таин­ствен­ные зву­ки сви­ре­ли. Види­мо, под вли­я­ни­ем рас­ска­зан­ных Бэр­ри легенд мне при­сни­лось, что дух мой витал над вели­че­ствен­ным, уто­па­ю­щим в зеле­ни горо­дом, где вымо­щен­ные мра­мо­ром ули­цы, вил­лы и хра­мы, ста­туи, рез­ные орна­мен­ты и над­пи­си — все гово­ри­ло о былом вели­чии Гре­ции.

Мы посме­я­лись с Бэр­ри над этим сном, но мой смех зву­чал гром­че: друг был обес­по­ко­ен пове­де­ни­ем рабо­чих с севе­ра. Они уже шестой день под­ряд вста­ва­ли очень позд­но, дви­га­лись вяло, как в полу­сне, вот и сего­дня выгля­де­ли совсем неот­дох­нув­ши­ми, хотя нака­нуне лег­ли рано спать. Все утро я бро­дил по зали­той солн­цем деревне, заго­ва­ри­вая с рабо­чи­ми.

Ника­ких осо­бых дел у них не было — Бэр­ри закан­чи­вал послед­ние при­го­тов­ле­ния перед нача­лом рабо­ты — но на душе у всех было неспо­кой­но из-за неяс­ных, тре­вож­ных снов, кото­рые наут­ро забы­ва­лись. Я тоже рас­ска­зал им о сво­ем ноч­ном виде­нии, одна­ко оно оста­ви­ло их рав­но­душ­ны­ми. Ожи­ви­лись они, толь­ко когда я упо­мя­нул о дико­ва­той музы­ке: им, пом­нит­ся, тоже что-то такое слы­ша­лось.

Вече­ром за обе­дом Бэр­ри объ­явил, что рабо­ты нач­нут­ся через два дня. Меня обра­до­ва­ло это сооб­ще­ние, хотя ста­ло мучи­тель­но жаль всех этих мхов и верес­ка, ручей­ков и озер. Но очень уж хоте­лось про­ник­нуть в веко­вые тай­ны, кото­рые мог­ли скры­вать­ся в тол­ще тор­фя­ни­ков. Этой ночью мне сно­ва снил­ся сон о пою­щих сви­ре­лях и мра­мор­ном горо­де, но он обо­рвал­ся рез­ко и пуга­ю­ще. Я уви­дел, как на город в зеле­ной долине надви­га­ет­ся беда — чудо­вищ­ный опол­зень обру­шил­ся на него и похо­ро­нил под собой все живое. Не постра­дал от жесто­кой сти­хии толь­ко сто­яв­ший на высо­ком хол­ме храм Арте­ми­ды, где пре­ста­ре­лая жри­ца Луны, Кле­ис, лежа­ла холод­ная и без­молв­ная, с коро­ной из сло­но­вой кости на убе­лен­ной седи­на­ми голо­ве. Как я уже гово­рил, мой сон рез­ко обо­рвал­ся. Непо­нят­ное бес­по­кой­ство не отпус­ка­ло меня. Неко­то­рое вре­мя я не пони­мал, сплю или бодр­ствую: зву­ки сви­ре­ли про­дол­жа­ли зву­чать в ушах. Одна­ко, уви­дев на полу холод­ные бли­ки Луны, изре­ше­чен­ные тенью готи­че­ско­го окна, я понял, что все-таки нахо­жусь в зам­ке Кил­дер­ри. Когда же где-то вда­ли часы про­би­ли раз и дру­гой, мне ста­ло окон­ча­тель­но ясно, что я не сплю. Но моно­тон­ное зву­ча­ние сви­ре­ли все же про­дол­жа­лось — стран­ная, древ­няя музы­ка, вызы­ва­ю­щая в вооб­ра­же­нии тан­цы сати­ров на дале­ком Мена­лу­се. Она не дава­ла спать, и я, под­няв­шись с кро­ва­ти, стал в бес­по­кой­стве бро­дить по ком­на­те. По чистой слу­чай­но­сти я подо­шел к север­но­му окну и бро­сил взгляд на спя­щую дерев­ню и на поля­ну у края боло­та. Я вовсе не соби­рал­ся гла­зеть в окно, смер­тель­но хоте­лось спать, но зву­ки сви­ре­ли так изму­чи­ли меня, что надо было как-то отвлечь­ся. Одна­ко уви­ден­ное, как гро­мом, пора­зи­ло мое вооб­ра­же­ние.

На осве­щен­ной луной про­стор­ной поляне разыг­рал­ся спек­такль, кото­рый, раз уви­дев, не поза­был бы ни один из смерт­ных. Под гром­кие зву­ки сви­ре­лей, эхом раз­но­ся­щи­е­ся над боло­том, по поляне без­молв­но и плав­но дви­га­лись стран­ные фигу­ры. Пона­ча­лу мер­но рас­ка­чи­ва­ясь, они посте­пен­но дости­га­ли тако­го экс­та­за, какой охва­ты­вал в дав­ние вре­ме­на сици­лий­цев, испол­няв­ших посвя­щен­ный Демет­ре танец в ночь пол­но­лу­ния перед осен­ним рав­но­ден­стви­ем непо­да­ле­ку от Киа­на. Откры­тая поля­на, свер­ка­ю­щий лун­ный свет, тан­цу­ю­щие при­зра­ки, рез­кий, одно­об­раз­ный звук сви­ре­ли — все это вме­сте про­из­ве­ло на меня почти пара­ли­зу­ю­щее дей­ствие, и все же я отме­тил, что поло­ви­ну этих неуто­ми­мых тан­цо­ров состав­ля­ли наем­ные рабо­чие, кото­рые, по моим пред­став­ле­ни­ям, дав­но долж­ны были уже спать, дру­гую же — стран­ные при­зрач­ные суще­ства в белом, при неко­то­ром вооб­ра­же­нии их лег­ко мож­но было при­нять за наяд, живу­щих в озер­цах, пита­ю­щих боло­та. Не знаю, сколь­ко вре­ме­ни я про­сто­ял у окна, гля­дя на это зре­ли­ще, толь­ко в какой- то момент вдруг погру­зил­ся в глу­бо­кий, полу­об­мо­роч­ный сон без сно­ви­де­ний, из кото­ро­го меня вывел толь­ко яркий свет солн­ца.

Моим пер­вым поры­вом при про­буж­де­нии было пой­ти и поде­лить­ся потряс­шим меня сно­ви­де­ни­ем с Ден­ни­сом Бэр­ри, но при све­те солн­ца все выгля­де­ло ина­че, и мне уда­лось вну­шить себе, что это был лишь сон. Воз­мож­но, я стал под­вер­жен гал­лю­ци­на­ци­ям, но ведь не настоль­ко же, что­бы поте­рять кон­троль над собой и пола­гать, что видел все это наяву. Я огра­ни­чил­ся тем, что рас­спро­сил рабо­чих, но, как и сле­до­ва­ло ожи­дать, они, хотя и про­спа­ли опять доль­ше обыч­но­го, ниче­го осо­бен­но­го не при­по­ми­на­ли, кро­ме раз­ве зву­ков музы­ки. Я дол­го раз­мыш­лял об этих стран­ных зву­ках, гадая, не сверч­ки ли это заве­ли свою осен­нюю пес­ню рань­ше поло­жен­но­го сро­ка, сму­щая по ночам чест­ных людей. Днем я видел, как Бэр­ри еще раз про­смат­ри­ва­ет свои чер­те­жи перед нача­лом работ. Итак, утром рабо­чие при­мут­ся за дело… Впер­вые у меня от стра­ха екну­ло серд­це, и я понял, поче­му кре­стьяне бежа­ли отсю­да. По непо­нят­ной при­чине мне тоже была невы­но­си­ма мысль, что кто-то потре­во­жит это ста­рое боло­то с его сокры­ты­ми от сол­неч­но­го све­та тай­на­ми; под мно­го­ве­ко­вым сло­ем тор­фа мне пред­став­ля­лись пора­зи­тель­ные кар­ти­ны. Не сле­ду­ет так вот необ­ду­ман­но выстав­лять на все­об­щее обо­зре­ние то, что таи­лось там столь­ко веков… Мне хоте­лось най­ти удоб­ный повод, что­бы поки­нуть замок и саму дерев­ню. Я даже пытал­ся заго­во­рить на эту тему с Бэр­ри, но быст­ро осек­ся, сму­щен­ный его изде­ва­тель­ским смеш­ком. В мол­ча­нии наблю­дал я, как захо­дя­щее солн­це рас­кра­ши­ва­ет ярки­ми крас­ка­ми даль­ние хол­мы и зали­ва­ет Кил­дер­ри таким осле­пи­тель­ным кро­ва­во-золо­тым све­том, что это каза­лось дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем.

Во сне или наяву про­ис­хо­ди­ли собы­тия насту­пав­шей ночи, не знаю. Во вся­ком слу­чае, самая изощ­рен­ная фан­та­зия не смог­ла бы поро­дить боль­ше­го. Я, напри­мер, не в силах пред­ста­вить каких-либо разум­ных объ­яс­не­ний тому, куда после этой ночи исчез­ли люди из зам­ка и дерев­ни. Я рано отпра­вил­ся в свою ком­на­ту, но, пол­ный тяже­лых пред­чув­ствий, никак не мог заснуть. Меня томи­ла и зло­ве­щая тиши­на, царя­щая в этой отда­лен­ной башне. Хотя небо очи­сти­лось, ночь все же сто­я­ла тем­ная: луна в те дни шла на убыль и всхо­ди­ла совсем позд­но. Я лежал и думал о Ден­ни­се Бэр­ри и о том, что слу­чит­ся с боло­том, когда при­дет утро, и, нако­нец, довел себя до тако­го состо­я­ния, что был готов сорвать­ся с места, взять маши­ну хозя­и­на и помчать­ся в Бал­ли­лоу, прочь из это­го про­кля­то­го места. Но, не успев прий­ти к опре­де­лен­но­му реше­нию, я уснул, а во сне сно­ва уви­дел город в долине — мрач­ный и оце­пе­не­лый от навис­шей над ним смер­тель­ной угро­зы. Воз­мож­но, меня сно­ва раз­бу­ди­ли гром­кие зву­ки сви­ре­ли, одна­ко после про­буж­де­ния не музы­ка зани­ма­ла мои мыс­ли. Я лежал спи­ной к окну, выхо­дя­ще­му на восток, где долж­на была взой­ти луна, и поэто­му ожи­дал уви­деть на про­ти­во­по­лож­ной стене ее отсвет. Но уви­дел я совсем дру­гое. На стене были бли­ки, но не те, что дает луна. Я со стра­хом понял, что ярко-крас­ный свет льет­ся сквозь готи­че­ское окно. Он запол­нял всю ком­на­ту мощ­ным неви­дан­ным сия­ни­ем. Мое пове­де­ние было стран­ным, и неуди­ви­тель­но — толь­ко в кни­гах герой ведет себя в такой ситу­а­ции рас­чет­ли­во и разум­но. Вме­сто того что­бы взгля­нуть на боло­то и понять нако­нец, отку­да взял­ся новый источ­ник све­та, я, даже не обер­нув­шись к окну, стал тороп­ли­во натя­ги­вать на себя одеж­ду, смут­но наде­ясь поско­рее отсю­да удрать. Пом­ню, захва­тил с собой револь­вер и шля­пу, но они мне не при­го­ди­лись; я поте­рял и то и дру­гое, так и не выстре­лив из револь­ве­ра и не надев шля­пу. И все же любо­пыт­ство мое пере­си­ли­ло страх, я под­крал­ся к окну, что­бы взгля­нуть на непо­нят­ное алое сия­ние, высу­нул­ся нару­жу, и в эту мину­ту оглу­ши­тель­но запе­ли сви­ре­ли, напол­няя сво­и­ми зву­ка­ми замок и дерев­ню.

Поток ярко­го, зло­ве­ще-ало­го све­та стру­ил­ся над боло­том, исхо­дил он из зага­доч­ных руин на ост­ров­ке. Руи­ны, одна­ко, стран­но изме­ни­лись. Мне труд­но опи­сать, в чем было дело, может быть, я сошел с ума, одна­ко мне пока­за­лось, что храм сно­ва сто­ит во всем сво­ем вели­ко­ле­пии — не тро­ну­тый вре­ме­нем, в окру­же­нии колонн, на мра­мо­ре его антаб­ле­мен­та, взмет­нув­ше­го­ся ввысь, горе­ли отсве­ты пла­ме­ни. Запе­ли флей­ты, засту­ча­ли бара­ба­ны, и, пока я как зача­ро­ван­ный взи­рал на это зре­ли­ще, на осве­щен­ных мра­мор­ных сте­нах появи­лись тем­ные силу­эты тан­цу­ю­щих. Выгля­де­ло все это неве­ро­ят­но, эффект был пора­зи­тель­ный. Я застыл на месте, не в силах отве­сти глаз от уди­ви­тель­ной кар­ти­ны, а тем вре­ме­нем сле­ва от меня гром­ко зазву­ча­ли сви­ре­ли. В непо­нят­ном воз­буж­де­нии, охва­чен­ный тягост­ны­ми пред­чув­стви­я­ми, я пере­сек круг­лую ком­на­ту и подо­шел к север­но­му окну, из кото­ро­го про­смат­ри­ва­лись дерев­ня и поля­на. Уже то, что я видел преж­де, мой разум отка­зы­вал­ся постичь, но теперь у меня про­сто гла­за на лоб полез­ли: по зали­той кро­ва­во-крас­ным све­том поляне дви­га­лась про­цес­сия, кото­рая мог­ла при­ви­деть­ся раз­ве что толь­ко в кош­мар­ном сне.

То сколь­зя по зем­ле, то плы­вя в воз­ду­хе, мед­лен­но дви­га­лись по направ­ле­нию к тихой заво­ди и даль­ше, к руи­нам, болот­ные при­зра­ки, уку­тан­ные в белое,- дви­га­лись, обра­зуя слож­ные фигу­ры, слов­но испол­ня­ли древ­ний риту­аль­ный танец. Их бес­плот­ные руки пока­чи­ва­лись в такт режу­щей слух мело­дии неви­ди­мых флейт, увле­кая за собой наем­ных рабо­чих, кото­рые тяну­лись чере­дой, сле­по и покор­но, как соба­ки, слов­но пови­ну­ясь какой-то дья­воль­ской силе. Когда ная­ды достиг­ли боло­та, из зам­ка, поша­ты­ва­ясь, нетвер­дой поход­кой вышли новые жерт­вы. Они появи­лись из две­ри, рас­по­ло­жен­ной под моим окном, про­шли как во сне через двор, затем по дере­вен­ской улоч­ке и при­со­еди­ни­лись на поляне к колы­шу­щей­ся вере­ни­це рабо­чих. Несмот­ря на раз­де­ля­ю­щее нас рас­сто­я­ние, я тот­час понял, что это при­быв­шие с севе­ра слу­ги, и даже при­знал в одной из самых урод­ли­вых и неук­лю­жих фигур кухар­ку, ее обыч­ные нелов­кие дви­же­ния каза­лись мне почти тра­ги­че­ски­ми.

Флей­ты по-преж­не­му изда­ва­ли какие-то немыс­ли­мые зву­ки, а со сто­ро­ны ост­ро­ва сно­ва послы­шал­ся зов бара­ба­нов. И тут ная­ды мед­лен­но и гра­ци­оз­но всту­пи­ли в воды древ­не­го боло­та, а иду­щие за ними люди, не замед­ляя хода, тоже ста­ли погру­жать­ся и вско­ре скры­лись под водой. В крас­ном заре­ве на поверх­но­сти боло­та с тру­дом раз­ли­ча­лись рас­хо­дя­щи­е­ся по воде пузырь­ки воз­ду­ха. Послед­ней пучи­на погло­ти­ла вызы­вав­шую во мне жалость тол­сту­ху кухар­ку. Когда скры­лась и она, флей­ты и бара­ба­ны умолк­ли, померк и сле­пя­щий гла­за свет, излу­ча­е­мый руи­на­ми; дерев­ня сно­ва замер­ла в мир­ном све­те толь­ко что взо­шед­шей луны.

Я был в пол­ном смя­те­нии. Схо­жу ли я с ума? Сплю? Наяву ли все это про­изо­шло? Думаю, спас­ло меня от общей уча­сти то оце­пе­не­ние, в кото­рое я неожи­дан­но погру­зил­ся. Кажет­ся, я молил­ся — Арте­ми­де, Латоне, Пер­се­фоне и Плу­то­ну. Сло­вом, всем, кого вспом­нил из клас­си­че­ской лите­ра­ту­ры,- пере­жи­тый ужас сде­лал меня суе­вер­ным. Я пони­мал, что стал сви­де­те­лем гибе­ли всей дерев­ни,- сомне­вать­ся не при­хо­ди­лось: в зам­ке оста­лись толь­ко мы с Ден­ни­сом Бэр­ри, чье без­рас­суд­ство и при­ве­ло к беде. При мыс­ли о нем меня сно­ва обу­ял такой страх, что ноги мои под­ко­си­лись и я упал на пол, хотя созна­ния не поте­рял. Вне­зап­но я почув­ство­вал ледя­ной порыв вет­ра с восто­ка, где взо­шла луна, и услы­шал в ниж­нем эта­же зам­ка отча­ян­ные кри­ки. Вско­ре они пере­шли в такой истош­ный вопль, что мне и сей­час ста­но­вит­ся страш­но при одном лишь вос­по­ми­на­нии о нем. Могу ска­зать толь­ко, что это был вопль мое­го дру­га.

Види­мо, ледя­ной ветер и страш­ные кри­ки заста­ви­ли меня под­нять­ся, пото­му что, насколь­ко пом­ню, я дол­го бежал по тем­ным ком­на­там и кори­до­рам, пока не выбрал­ся нару­жу. Меня нашли на рас­све­те неда­ле­ко от Бал­ли­лоу. Я брел как поте­рян­ный, что-то бор­мо­ча, в пол­ном бес­па­мят­стве.

Послед­нее, что я уви­дел в Кил­дер­ри, доко­на­ло меня. Кар­ти­на была столь чудо­вищ­на, что мне не забыть ее до кон­ца дней сво­их. Она все­гда вста­ет у меня перед гла­за­ми, если я ока­зы­ва­юсь лун­ной ночью непо­да­ле­ку от боло­та. Итак, поки­нув про­кля­тый замок, я мчал­ся вдоль бере­га, как вдруг услы­шал какие-то новые зву­ки — ниче­го при­ме­ча­тель­но­го, но здесь, в Кил­дер­ри, я их преж­де не слы­шал. Сто­я­чие воды, в кото­рых не води­лась ника­кая жив­ность, ожи­ли, киш­мя заки­ше­ли мно­же­ством круп­ных лягу­шек, кото­рые гром­ко и непре­рыв­но ква­ка­ли. Лун­ный свет поблес­ки­вал на их раз­ду­ва­ю­щих­ся зеле­ных боках, но свет стру­ил­ся еще из одно­го источ­ни­ка, в его-то сто­ро­ну они, каза­лось, с инте­ре­сом гла­зе­ли. Я про­сле­дил за взгля­дом одной осо­бен­но жир­ной и урод­ли­вой лягуш­ки и уви­дел такое, от чего окон­ча­тель­но поте­рял голо­ву.

От зага­доч­но­го соору­же­ния на ост­ров­ке про­тя­нул­ся к моло­дой луне сла­бо мер­ца­ю­щий луч, не отра­жав­ший­ся в водах боло­та. А на этой мерт­вен­но- блед­ной тро­пе я с зами­ра­ни­ем серд­ца раз­гля­дел изви­ва­ю­щу­ю­ся фигу­ру — неяс­ную тень, сопро­тив­ля­ю­щу­ю­ся неви­ди­мым демо­нам, кото­рые тащи­ли ее за собой. Воз­мож­но, я сума­сшед­ший, но этот силу­эт — дикая, чудо­вищ­ная кари­ка­ту­ра — до стран­но­сти напом­нил мне того, кто был Ден­ни­сом Бэр­ри.