Говард Филлипс Лавкрафт

ОН

(He)
Напи­са­но в 1925 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод А. Мороз, Г. Кот

////

Я уви­дел его бес­сон­ной ночью, когда бро­дил по ули­це в пол­ном отча­я­нии спа­сти свой разум и душу.

Ока­за­лось, что при­езд в Нью-Йорк был ошиб­кой. Здесь, стре­мясь най­ти вдох­но­ве­ние в лаби­рин­те ста­рых улиц, закан­чи­ва­ю­щих­ся тупи­ка­ми, сре­ди пло­ща­дей с пре­крас­ны­ми фон­та­на­ми, сре­ди огром­ных совре­мен­ных башен и гигант­ских небо­скре­бов под луной, я испы­тал ужас­ное чув­ство подав­лен­но­сти, угро­жа­ю­щее пара­ли­зо­вать мою волю и уни­что­жить меня само­го.

Разо­ча­ро­ва­ние при­шло посте­пен­но. Впер­вые я испы­тал это чув­ство в сумер­ках, стоя на мосту, вели­ча­во воз­вы­шав­ше­му­ся над рекой. Немыс­ли­мые небо­скре­бы, мер­ца­ю­щие в лун­ном све­те, похо­ди­ли на цве­ты. Оку­тан­ный фио­ле­то­вой дым­кой город, каза­лось, неж­но играл с туча­ми и пер­вы­ми звез­да­ми на небо­склоне. Пере­ли­ва­ю­щи­е­ся пото­ки бле­стев­ших ноч­ных фона­рей и осве­щен­ных окон домов пре­вра­ща­ли пано­ра­му горо­да в фан­та­сти­че­ский звезд­ный небо­свод, напол­нен­ный вол­шеб­ной музы­кой. В ту мину­ту я думал, что здесь собра­ны все чуде­са Кар­ка­со­и­ны, Самар­кан­да, Эль­до­ра­до и дру­гих слав­ных и извест­ных горо­дов. Я поз­во­лил себе увлечь­ся ста­рин­ны­ми улоч­ка­ми, таки­ми доро­ги­ми мое­му вооб­ра­же­нию, алле­я­ми, узки­ми и изви­ли­сты­ми про­хо­да­ми, по кото­рым про­ез­жа­ли когда-то золо­тые каре­ты.

Пер­вая встре­ча с горо­дом оча­ро­ва­ла меня, и я поду­мал, что нако­нец­то нашел путь, спо­соб­ный при­ве­сти меня в стра­ну поэ­зии. Но мои надеж­ды очень ско­ро рух­ну­ли. И если лун­ная ночь дари­ла горо­ду иллю­зию кра­со­ты и оча­ро­ва­ния, то бес­по­щад­ный днев­ной свет обна­жал всю грязь и мер­зость мрач­но­го кам­ня, ско­вав­ше­го город сни­зу довер­ху.
Ули­цы, похо­жие на кана­лы, запол­ни­ли смуг­лые люди с мрач­ны­ми лица­ми и узки­ми гла­за­ми, неуме­ю­щие меч­тать и сле­пые к тому, что их окру­жа­ло. У иду­щих с низ­ко опу­щен­ной голо­вой жите­лей не было ниче­го обще­го с голу­бо­гла­зы­ми и улы­ба­ю­щи­ми­ся пер­вы­ми коло­ни­ста­ми, сохра­нив­ши­ми в глу­бине серд­ца любовь к зеле­ным пре­ри­ям и бело­ка­мен­ным коло­коль­ням город­ков Новой Англии.

Итак, вме­сто бла­го­твор­но­го оази­са поэ­зии я нашел здесь толь­ко дро­жа­щую тем­но­ту и невы­ра­зи­мое оди­но­че­ство. Мне откры­лась ужа­са­ю­щая прав­да, я понял сокро­вен­ную тай­ну, кото­рую никто не осме­лил­ся рас­крыть: камен­ный город не был есте­ствен­ным про­дол­же­ни­ем ста­ро­го Нью-Йор­ка, как совре­мен­ные Лон­дон и Париж, нераз­рыв­но свя­зан­ные со ста­ры­ми Лон­до­ном и Пари­жем. Совре­мен­ный Нью-Йорк мертв. Его тело навод­не­но любо­пыт­ны­ми живы­ми созда­ни­я­ми и пред­ме­та­ми, но на самом деле они лишь отра­же­ние теней, неко­гда жив­ших и суще­ство­вав­ших людей и вещей.

Совер­шив свое откры­тие, я пере­стал без­мя­теж­но спать по ночам. Но посте­пен­но ко мне при­шло чув­ство успо­ко­е­ния бла­го­да­ря тому, что у меня вошло в при­выч­ку избе­гать улиц днем, а гулять лишь по ноч­но­му горо­ду. Мне каза­лось, что в сумер­ках город сохра­нял чер­ты слав­но­го про­шло­го. Мне уда­лось даже напи­сать несколь­ко поэм. Я с непри­яз­нью подав­лял жела­ние воз­вра­тить­ся домой, к сво­ей семье из стра­ха вер­нуть­ся уни­жен­ным, с низ­ко опу­щен­ной голо­вой, слов­но после пора­же­ния.

Бес­сон­ной ночью, бро­дя по горо­ду, я повстре­чал это­го чело­ве­ка в одном из необыч­ных дво­ри­ков, зате­рян­ных в ста­ром горо­де, где я посе­лил­ся, про­слы­шав, что здесь насто­я­щий при­ют для поэтов и арти­стов. Пона­ча­лу я был оча­ро­ван ста­рин­ны­ми дома­ми и скве­ри­ка­ми. Даже убе­див­шись, что живу­щие здесь поэты и худож­ни­ки ни что иное, как пре­тен­ци­оз­ные и пустые кри­ку­ны, я все же решил­ся снять ком­на­ту в этом квар­та­ле из-за стра­сти к почтен­ным и древним местам. Сто­я­ла глу­бо­кая ночь. Окна всех домов были закры­ты. Я в пол­ном оди­но­че­стве бред по ули­це, думая о зага­доч­ных тай­нах, остав­лен­ных нам пред­ше­ству­ю­щи­ми поко­ле­ни­я­ми, сле­ды кото­рых навеч­но сохра­ни­лись здесь. Эти мыс­ли помо­га­ли мне выжить, пере­до мной воз­ни­ка­ли обра­зы и виде­ния из дале­ко­го про­шло­го, к кото­рым стре­мил­ся вдох­нов­лен­ный поэт, жив­ший в самой глу­бине моей души.

Я уви­дел это­го чело­ве­ка в два часа туман­ной авгу­стов­ской ночью, пере­се­кая анфи­ла­ду дво­ри­ков, обра­зо­вав­ших живо­пис­ную аллею. Я нико­гда нико­му не гово­рил, но сам был уве­рен, что эти аллеи не были отме­че­ны ни на одной из совре­мен­ных карт горо­да. Про­стой факт, что эти вос­хи­ти­тель­ные улоч­ки и аллеи зате­ря­лись, дела­ли их для меня еще более доро­ги­ми. Имен­но по этой при­чине я разыс­ки­вал их с такой стра­стью. Теперь, когда я нашел зате­рян­ные места, мое любо­пыт­ство уде­ся­те­ри­лось. Чело­век пер­вым заго­во­рил со мной. Его лицо зате­ня­лось широ­ко­по­лой шля­пой, вели­ко­леп­но соче­тав­шей­ся с пла­щом, оку­ты­вав­шим высо­кую и худую фигу­ру незна­ком­ца. Я почув­ство­вал себя нелов­ко, когда он заго­во­рил со мной уди­ви­тель­ным голо­сом, одно­вре­мен­но очень мяг­ким и низ­ким. Ока­за­лось, он дав­но наблю­да­ет за мои­ми ноч­ны­ми вылаз­ка­ми и тоже пита­ет любовь к сле­дам про­шло­го. Потом он спро­сил меня, не согла­шусь ли я про­гу­лять­ся вме­сте с ним, чело­ве­ком, кото­рый пре­крас­но зна­ет эти места и обла­да­ет боль­ши­ми позна­ни­я­ми о ста­ром горо­де.

Пока незна­ко­мец гово­рил, мне уда­лось рас­смот­реть его лицо, осве­щен­ное лун­ным све­том, отра­зив­шим­ся от окон­но­го стек­ла. Это было бла­го­род­ное кра­си­вое лицо с тон­ки­ми чер­та­ми, несо­мнен­но при­над­ле­жа­щее чело­ве­ку знат­но­го про­ис­хож­де­ния. Вся его внеш­ность отли­ча­лась необыч­но­стью для сего­дняш­не­го вре­ме­ни и этих мест. Незна­ко­мец одно­вре­мен­но вну­шал мне тре­во­гу и при­тя­ги­вал к себе сво­ей таин­ствен­но­стью. Может быть меня испу­га­ла чрез­вы­чай­ная блед­ность и отсут­ствие како­го-либо выра­же­ния на его лице, пора­зив­шее боль­ше все­го. Чув­ство нелов­ко­сти не про­хо­ди­ло. Одна­ко я после­до­вал за ноч­ным спут­ни­ком, пото­му что в моей мрач­ной жиз­ни поис­ки кра­со­ты и про­шлых тайн было един­ствен­ным, что при­да­ва­ло жиз­нен­ные силы моей изму­чен­ной душе. Судь­ба даро­ва­ла мне бла­го­при­ят­ный неслы­хан­ный слу­чай, поз­во­лив встре­тить­ся с уди­ви­тель­ным чело­ве­ком, обла­да­ю­щим совер­шен­ны­ми зна­ни­я­ми.

Неко­то­рое вре­мя незна­ко­мец хра­нил мол­ча­ние. Он не про­из­нес ни еди­но­го лиш­не­го сло­ва, огра­ни­чи­ва­ясь лишь корот­ки­ми ком­мен­та­ри­я­ми о древ­них име­нах и датах, в то вре­мя как мы без­звуч­но про­хо­ди­ли по тем­ным пере­ул­кам и пере­ле­за­ли через камен­ные сте­ны. Я совер­шен­но пере­стал ори­ен­ти­ро­вать­ся. Нико­гда не забу­ду кача­ю­щи­е­ся кони­че­ские колон­ны, рву­щи­е­ся ввысь пиляст­ры, желез­ные литые огра­ды с деко­ра­тив­ны­ми ваза­ми, окна с рез­ны­ми став­ня­ми и пере­мыч­ка­ми. Чем даль­ше мы про­дви­га­лись по зага­доч­но­му лаби­рин­ту неиз­вест­но­го про­шло­го, тем все необыч­ней ста­но­ви­лась окру­жа­ю­щая обста­нов­ка.

Вокруг не было ни одной живой души. Осве­щен­ные окна все реже встре­ча­лись на нашем пути, совре­мен­ные фона­ри сме­ни­лись на газо­вые, а потом на боль­шие свеч­ные. Нако­нец мы очу­ти­лись в пуга­ю­щем тем­ном дво­ре, где мой спут­ник впер­вые кос­нул­ся меня сво­ей рукой в изыс­кан­ной пер­чат­ке. Незна­ко­мец под­вел меня к узкой дере­вян­ной две­ри, рас­по­ло­жен­ной в пере­ул­ке, осве­щен­ном лишь одним фона­рем. Пере­улок спус­кал­ся под кру­тым накло­ном. Его гра­ни­цы окайм­ля­лись высо­ки­ми сте­на­ми, уви­ты­ми плю­щом, за кото­ры­ми вид­не­лись блед­ный купол усадь­бы и вер­хуш­ки колы­шу­щих­ся дере­вьев. В стене нахо­ди­лась неболь­шая дубо­вая дверь, оби­тая гвоз­дя­ми, кото­рую мой спут­ник открыл тяже­лым клю­чом.

Прой­дя по аллее, усы­пан­ной гра­ви­ем, мы под­ня­лись по камен­ной лест­ни­це, веду­щей пря­мо ко вхо­ду в дом и вошли. Я едва не поте­рял созна­ние от затх­ло­го запа­ха пле­се­ни, уда­рив того мне в нос и пока­зав­ше­го­ся мне сим­би­о­зом веков и гни­ли. Мне пока­за­лось, хозя­ин дома не заме­тил моей реак­ции. Из веж­ли­во­сти я пред­по­чи­тал хра­нить мол­ча­ние. Мы про­шли в холл, затем под­ня­лась по витой лест­ни­це с рез­ны­ми пери­ла­ми и очу­ти­лись в какой-то ком­на­те. Незна­ко­мец запер за нами дверь на ключ, затем подо­шел к ста­рин­но­му ками­ну и зажег две све­чи на кан­де­ляб­ре с две­на­дца­тью под­став­ка­ми. Покон­чив со сво­и­ми при­го­тов­ле­ни­я­ми, он попро­сил меня гово­рить шепо­том.

Мы нахо­ди­лись в про­стор­ной, пре­крас­но обстав­лен­ной по моде нача­ла XVIII века биб­лио­те­ке с вели­ко­леп­ны­ми двер­ны­ми фрон­то­на­ми, изыс­кан­ным дори­че­ским кар­ни­зом, пре­крас­ным леп­ным камин­ным кол­па­ком. Над книж­ны­ми пол­ка­ми висе­ли вос­хи­ти­тель­ные семей­ные порт­ре­ты. Вся обста­нов­ка биб­лио­те­ки отли­ча­лась неко­ей туск­ло­стью, даже таин­ствен­но­стью и гар­мо­нич­но соче­та­лась с внеш­но­стью хозя­и­на. Чело­век сде­лал мне знак сесть в крес­ло рядом с дере­вян­ным инкру­сти­ро­ван­ным сто­ли­ком. Мне каза­лось, что преж­де чем занять место по дру­гую сто­ро­ну сто­ли­ка, незна­ко­мец на мину­ту испы­тал коле­ба­ние. Но потом, решив­шись, сиял свои пер­чат­ки, широ­ко­по­лую шля­пу и плащ и пред­стал пере­до мной в доволь­но теат­раль­ном костю­ме эпо­хи коро­ля Геор­га: пыш­ное жабо, корот­кие шел­ко­вые шта­ны, туфли с пряж­ка­ми, на кото­рые я не обра­тил вни­ма­ние во вре­мя наше­го ноч­но­го путе­ше­ствия. Он сел на стул со спин­кой в фор­ме лиры и при­нял­ся с при­сталь­ным вни­ма­ни­ем смот­реть мне в лицо. Теперь без сво­ей шля­пы он выгля­дел глу­бо­ким ста­ри­ком. Воз­мож­но его пора­зи­тель­ное дол­го­ле­тие ста­ло при­чи­ной вне­зап­но появив­ше­го­ся у меня стра­ха. Он заго­во­рил мяг­ким, тихим голо­сом и я был вынуж­ден напря­гать­ся, что­бы понять речь ста­ри­ка, но слу­шал рас­сказ хозя­и­на, как зача­ро­ван­ный, испы­ты­вая одно­вре­мен­но лег­кое бес­по­кой­ство.

Итак, мило­сти­вый госу­дарь, вы види­те перед собой весь­ма экс­цен­трич­но­го чело­ве­ка, кото­рый не счи­та­ет нуж­ным при­но­сить изви­не­ние за свой костюм кому­бы то ни было, име­ю­ще­му совре­мен­ные вку­сы. Думая о самых луч­ших вре­ме­нах, я не испы­ты­вал сомне­ний сохра­нять ли обы­чаи той эпо­хи, костю­мы и их фасо­ны. Эта прак­ти­ка нико­му не при­чи­ня­ет вре­да. Мне посчаст­ли­ви­лось сохра­нить невре­ди­мым дом моих пред­ков, несмот­ря на созда­ние здесь двух горо­дов: сна­ча­ла Грин­ви­ча в 1800, а затем Нью-Йор­ка в 1830 году.

У нашей семьи было мно­го при­чин, заста­вив­ших нас рев­ни­во охра­нять это место. И я тоже не нару­шил свой долг. Мой пре­док, жив­ший в этом доме с 1768 года, увле­кал­ся мно­ги­ми нау­ка­ми и сде­лал неко­то­рые откры­тия, тес­но свя­зан­ные с воз­дей­стви­я­ми это­го места. Поверь­те, эти откры­тия заслу­жи­ва­ют того, что­бы их хра­ни­ли в сек­ре­те. Я готов рас­ска­зать вам кое-что, но при усло­вии, что вы буде­те хра­нить мол­ча­ние обо всем, что уви­ди­те и услы­ши­те. Я думаю, что могу дове­рить­ся моей инту­и­ции на людей, и наде­юсь, что мне не пред­ста­вит­ся слу­чай сожа­леть о вашей нескром­но­сти.

Он замол­чал. Я утвер­ди­тель­но кив­нул голо­вой и ска­зал, что нет ниче­го более отвра­ти­тель­но­го для моей исстра­дав­шей­ся души, чем бес­фор­мен­ное и гигант­ское чудо­ви­ще по име­ни Нью-Йорк. Кем бы ни был хозя­ин ста­рин­но­го особ­ня­ка — без­обид­ным сума­сшед­шим или поклон­ни­ком опас­ных наук, у меня не было дру­го­го выхо­да, как под­чи­нить­ся его жела­нию и удо­вле­тво­рить воз­рос­шее любо­пыт­ство.

Мой пре­док, — про­дол­жал незна­ко­мец, — открыл, что чело­ве­че­ская воля обла­да­ет заме­ча­тель­ны­ми свой­ства­ми, поз­во­ля­ю­щи­ми кон­тро­ли­ро­вать не толь­ко соб­ствен­ные дей­ствия и дей­ствия дру­гих, но и власт­во­вать над все­ми сила­ми и суб­стан­ци­я­ми при­ро­ды и даже над мно­ги­ми явле­ни­я­ми, выхо­дя­щи­ми за ее рам­ки. Я дол­жен упо­мя­нуть и о том, что он пре­не­бре­гал непри­кос­но­вен­но­стью таких пара­мет­ров, как вре­мя и про­стран­ство, и при­бе­гал в сво­ей прак­ти­ке к древним риту­а­лам крас­но­ко­жих, неко­гда жив­ших на этом самом месте, где был постро­ен дом. Индей­цы при­шли в бешен­ство от стро­и­тель­ства дома и каж­дый раз в пол­но­лу­ние стре­ми­лись вер­нуть свою утра­чен­ную зем­лю пред­ков. Года­ми они совер­ша­ли набе­ги на наше жили­ще, пыта­ясь пре­одо­леть высо­кие сте­ны. Но в 1768 году новый хозя­ин особ­ня­ка заклю­чил с ними согла­ше­ние, застав­шее их врас­плох. За пра­во сво­бод­но­го посе­ще­ния сво­ей тер­ри­то­рии индей­цы обя­за­лись давать подроб­ные объ­яс­не­ния всем дей­стви­ям во вре­мя совер­ше­ния сво­их риту­а­лов. Хозя­ин особ­ня­ка узнал, что совер­ша­е­мый обряд достал­ся им в наслед­ство, с одной сто­ро­ны, от их дале­ких пред­ков, с дру­гой — от ста­ри­ка­гол­ланд­ца вре­мен объ­еди­не­ния Шта­тов. Через неде­лю после заклю­че­ния согла­ше­ния с крас­но­ко­жи­ми мой пре­док стал един­ствен­ным обла­да­те­лем сокро­вен­ной тай­ны индей­ско­го обря­да. Воз­мож­но в нема­лой сте­пе­ни это­му спо­соб­ство­вал отлич­ный ром, в изоби­лии хра­нив­ший­ся в под­ва­ле дома. Вы пер­вый чело­век, кото­ро­му я рас­ска­зы­ваю эту исто­рию, но посколь­ку вы, как и я сам, инте­ре­су­е­тесь про­шлым, я пол­но­стью дове­ряю вам.

Я почув­ство­вал озноб, когда хозя­ин стал изъ­яс­нять­ся на диа­лек­те, при­шед­шем из дру­гой эпо­хи.

Ста­рик сно­ва заго­во­рил:

То, чему научи­ли его дика­ри, было лишь малой долей необъ­ят­ной нау­ки, кото­рую он постиг в даль­ней­шем. Мой пре­док не учил­ся в Окс­форд­ском уни­вер­си­те­те, не брал уро­ки у ста­ро­го извест­но­го хими­ка и аст­ро­ло­га в Пари­же. Само­сто­я­тель­но он при­шел к убеж­де­нию, что весь мир есть не что иное, как испа­ре­ния наше­го моз­га. Зауряд­ная лич­ность не может ока­зы­вать на него вли­я­ние, но муд­рый ум лег­ко управ­ля­ет все­ми сти­хи­я­ми, слов­но табач­ным обла­ком из Вир­джи­нии. Итак, мы можем делать все, что сами поже­ла­ем, и отвер­гать все, что пре­тит нашей воле. Вы, без сомне­ния, заин­те­ре­су­е­тесь кар­ти­на­ми эпо­хи, столь доро­гой для вас. Я про­шу вас усми­рить воз­мож­ный ужас перед лицом того, что соби­ра­юсь вам пока­зать. Подой­ди­те к окну и оста­вай­тесь спо­кой­ным.

Хозя­ин подо­шел ко мне и под­вел за руки к одно­му из двух имев­ших­ся в ком­на­те окон. Едва он дотро­нул­ся сво­и­ми паль­ца­ми до моей кожи, кровь засты­ла у меня в жилах: его руки были холод­нее льда. Я с тру­дом сдер­жал себя, что­бы не оттолк­нуть руку ста­ри­ка, но, вспом­нив о небы­тие и об ужас­ной еже­днев­ной дей­стви­тель­но­сти, был готов пере­не­сти любое испы­та­ние. Ста­рик раз­дви­нул жел­тые бар­хат­ные пор­тье­ры. Сна­ча­ла в сумер­ках какое-то мгно­ве­нье я ниче­го не видел, кро­ме бесчет­но­го коли­че­ства пля­шу­щих вда­ле­ке огонь­ков. Но вдруг, слов­но по неуло­ви­мо­му мано­ве­нию руки ста­ри­ка, яркая, зар­ни­ца вспых­ну­ла в небе, и я уви­дел море листьев, покры­вав­ших кры­ши. Спра­ва зло­ве­ще мер­цал Гуд­зон, пря­мо перед окном про­сти­ра­лось обшир­ное солон­ча­ко­вое боло­то, усы­пан­ное свет­ляч­ка­ми. Зар­ни­ца потух­ла. На лице ста­ро­го некро­ман­та заиг­ра­ла дья­воль­ская улыб­ка.

Попро­бу­ем еще раз, — про­шеп­тал незна­ко­мец. Я был бли­зок к тому, что­бы лишить­ся чувств и почти сожа­лел об утра­чен­ном совре­мен­ном горо­де.

Все­мо­гу­щий бог, — про­шеп­тал я. — Вы може­те пере­не­стись в любую эпо­ху?

Он утвер­ди­тель­но кив­нул голо­вой. Я цеп­лял­ся за што­ры, что­бы не поте­рять созна­ние. Хозя­ин сно­ва сде­лал неопре­де­лен­ный жест рукой. На небе сверк­нул яркий раз­ряд мол­нии. На этот раз перед нами был Грин­вич со строй­ны­ми ряда­ми малень­ких доми­ков, с зеле­ны­ми алле­я­ми и цве­та­ми. По- преж­не­му мер­ца­ло боло­то. На окра­ине город­ка вид­не­лись силу­эты неболь­ших коло­ко­лен того, что было когда-то ста­рым Нью-Йор­ком. У меня пере­хва­ти­ло дыха­ние не столь­ко от пора­зи­тель­но­го спек­так­ля, сколь­ко от мыс­ли о необык­но­вен­ных воз­мож­но­стях хозя­и­на дома. Сво­им все­мо­гу­ще­ством ста­рик вну­шал мне ужас.

Мог­ли бы вы… Осме­ли­тесь ли вы.., пой­ти даль­ше? – невнят­но про­бор­мо­тал я, не скры­вая стра­ха. Мне пока­за­лось, что ста­рик раз­де­ля­ет мои чув­ства, но на его губах сно­ва заиг­ра­ла дья­воль­ская усмеш­ка.

Я вижу, что от стра­ха вы пре­вра­ти­лись в камен­ную ста­тую. Вы хоти­те еще даль­ше? Смот­ри­те же, жал­кий трус!

Про­ры­чав свою фра­зу, ста­рик сде­лал реши­тель­ный жест рукой, вызвав в небе осле­пи­тель­ную, огром­ную мол­нию. За окном появи­лись небе­са, киша­щие лета­ю­щи­ми пред­ме­та­ми стран­ной фор­мы. Адский город-испо­лин, достро­ен­ный из чер­ных кам­ней, с кощун­ствен­ны­ми пира­ми­да­ми, дико рву­щи­ми­ся вверх, пред­стал наше­му взо­ру. Из неис­чис­ли­мых окон лил­ся туск­лый зло­ве­щий жел­тый свет, вызы­ва­ю­щий отвра­ще­ние. Затем я раз­ли­чил жите­лей горо­да. Это были люди с жел­ты­ми лица­ми и косы­ми гла­за­ми. Все они были оде­ты в оран­же­вые и крас­ные пла­тья и тан­це­ва­ли, как безум­ные, под зву­ки лихо­ра­доч­ных там­та­мов, шипе­ния гре­му­чих змей, бре­до­вых сто­нов лодоч­ных гуд­ков, чья бес­пре­рыв­ная погре­баль­ная пес­ня то зати­ха­ла, то уси­ли­ва­лась. Я созер­цал адскую кар­ти­ну под акком­па­не­мент кощун­ствен­ной како­фо­нии. Забыв о необ­хо­ди­мо­сти соблю­дать мол­ча­ние, я неисто­во закри­чал от нерв­но­го напря­же­ния. Удар мол­нии осве­тил сте­ны ком­на­ты и я заме­тил, что мой хозя­ин тоже содро­га­ет­ся от стра­ха. Он шатал­ся, судо­рож­но хва­та­ясь за што­ры и ози­ра­ясь по сто­ро­нам, как затрав­лен­ный зверь. Один бог зна­ет, оста­лась ли в нем хоть кап­ля разу­ма. Когда раз­ве­я­лось эхо кри­ков, до меня донес­ся дру­гой звук, вну­шив­ший мысль о дья­во­ле и аде. И толь­ко пара­ли­зо­ван­ная чув­стви­тель­ность поз­во­ли­ла сохра­нить мне остат­ки само­об­ла­да­ния. Звук, похо­жий на скры­тый и рав­но­мер­ный треск, исхо­дил от лест­ни­цы по дру­гую сто­ро­ну две­ри. Каза­лось, что по ней под­ни­ма­лась орда босо­но­гих людей. Кто-то осто­рож­но дер­гал за, мед­ную руч­ку, осве­щен­ную пла­ме­нем све­чи. Ста­рик забил­ся в кон­вуль­си­ях и злоб­но плю­нул в мою сто­ро­ну, изры­гая про­кля­тия:

Сего­дня пол­но­лу­ние! Безу­мец! Будь ты про­клят, мерз­кая визг­ли­вая соба­ка!

Это ты их позвал, и они при­шли за мной. Слы­шишь мерт­вые шаги мока­син на лест­ни­це? Бог пока­ра­ет вас, крас­но­ко­жие демо­ны! Я не под­сы­пал отра­ву в ваш ром! Слы­ши­те, не под­сы­пал! Раз­ве я не почи­тал ваших риту­а­лов? Будь­те про­кля­ты! Оставь­те меня в покое. Не дер­гай­те за двер­ную руч­ку!

В тот же момент три мед­лен­ных и реши­тель­ных уда­ра поко­ле­ба­ли дверь. У ста­ри­ка, дро­жав­ше­го от ужа­са, на губах высту­пи­ла белая пена. Бес­силь­ный и без­на­деж­ный страх поро­дил новый при­лив гне­ва у совер­шен­но обе­зу­мев­ше­го хозя­и­на. Он сде­лал несколь­ко шагов в направ­ле­нии сто­ли­ка, за край кото­ро­го я дер­жал­ся, пыта­ясь совла­дать со сво­и­ми нер­ва­ми. Ста­рик тащил за собой пор­тье­ры, сорвав их с окна, бла­го­да­ря чему в тем­ную ком­на­ту про­ник яркий поток све­та пол­но­лун­ной ночи. В зеле­но­ва­то-жел­том лун­ном све­те пла­мя све­чей потуск­не­ло и зако­ле­ба­лось, бро­сая бли­ки на раз­ные пане­ли, исто­чен­ные чер­вя­ми, на начи­на­ю­щий мед­лен­но осе­дать пол, на кача­ю­щу­ю­ся мебель, на ков­ры, пре­вра­ща­ю­щи­е­ся в лох­мо­тья. В лун­ном све­те я отчет­ли­во раз­ли­чал. пере­ко­сив­ше­е­ся от нена­ви­сти лицо ста­ри­ка, покры­ва­ю­ще­е­ся чер­ны­ми пят­на­ми и твер­де­ю­щее на моих гла­зах. Он все еще пытал­ся схва­тить меня сво­и­ми рука­ми, похо­жи­ми на ког­ти хищ­но­го гри­фа. Гла­за его бле­сте­ли рас­ка­лен­ным све­том, а лицо ста­ло совсем чер­ным.
За две­рью опять раз­да­лись ужа­са­ю­щие сту­ки. То, что еще оста­лось от ста­ри­ка, при­бли­жа­лось ко мне, изви­ва­ясь и изры­гая пото­ки жел­чи. Это была лишь чер­ная голо­ва с рас­ка­лен­ны­ми гла­за­ми. В ком­на­те появи­лись лета­ю­щие тома­гав­ки, гро­мив­шие все дере­вян­ные пред­ме­ты. Я не шеве­лил­ся, нахо­дясь в пол­ном оту­пе­нии и оше­лом­ле­нии. В сле­ду­ю­щую секун­ду дверь раз­ле­те­лась вдре­без­ги под мно­го­чис­лен­ны­ми уда­ра­ми тома­гав­ков. В ком­на­ту влил­ся бес­фор­мен­ный и огром­ный поток горя­щих дья­воль­ских глаз. Необыч­ная жид­кая мас­ля­ни­стая суб­стан­ция, опро­ки­ды­вая на сво­ем пути мебель, про­тек­ла под сто­лом и достиг­ла того места, где нахо­ди­лась голо­ва с рас­ка­лен­ны­ми гла­за­ми, пожи­рав­ши­ми меня. Суб­стан­ция раз­ли­лась вокруг голо­вы, погло­ти­ла и зато­пи­ла ее и, не каса­ясь меня, про­де­ла­ла по ком­на­те обрат­ный путь.

Неожи­дан­но пол подо мной про­ва­лил­ся, и я очу­тил­ся в ком­на­те эта­жом ниже, затя­ну­той пау­ти­ной. Свет, про­ни­ка­ю­щий через раз­би­тые стек­ла, помог мне обна­ру­жить дверь, веду­щую в кори­дор. Она была напо­ло­ви­ну при­от­кры­та. Я под­нял­ся с пола, покры­то­го облом­ка­ми потол­ка, шту­ка­тур­кой и дру­гим стро­и­тель­ным хла­мом, и пошел к при­от­кры­той две­ри. По кори­до­ру тек стре­ми­тель­ный чер­ный поток, усы­пан­ный сот­ня­ми све­тя­щих­ся злоб­ных глаз. Они иска­ли дверь, веду­щую в под­вал. Когда она была выби­та, пол ком­на­ты, где я нахо­дил­ся, обру­шил­ся, как и в ком­на­те эта­жом выше. При­глу­шен­ный треск обва­ли­ва­ю­ще­го­ся пола сопро­вож­дал­ся гро­хо­том пада­ю­щей кры­ши. Я успел выско­чить в кори­дор в надеж­де най­ти вход­ную дверь, но она была запер­та. Все мои ста­ра­ния выши­бить ее, ока­за­лись напрас­ны­ми. Тогда, схва­тив опро­ки­ну­тый стул, я раз­бил окно и выпрыг­нул на зали­тую лун­ным све­том лужай­ку. Теперь мне пред­сто­я­ло пре­одо­леть высо­кую сте­ну, опо­я­сы­ва­ю­щую этот жут­кий дом.

В изне­мо­же­нии я огля­нул­ся вокруг и уви­дел толь­ко стран­ные сте­ны, окна и ста­рые кры­ши. Пере­улок, по кото­ро­му мы при­шли к дому ста­ри­ка, не был виден. Реч­ной туман оку­тал все вокруг сизой дым­кой. Неожи­дан­но камен­ная ваза, за кото­рую я дер­жал­ся, ста­ла содро­гать­ся от неве­до­мой силы, и я сорвал­ся со сте­ны.

Чело­век, обна­ру­жив­ший меня, заявил, что, несмот­ря на раны и пере­ло­мы, я смог про­полз­ти боль­шое рас­сто­я­ние, пото­му что сле­ды кро­ви тяну­лись так дале­ко, что ему не хва­ти­ло сме­ло­сти искать то место, где они начи­на­лись.

Пере­ло­мы срос­лись, дождь смыл сле­ды кро­ви, ничто боль­ше не напо­ми­на­ло мне о ноч­ном кош­ма­ре в неиз­вест­ном месте, совсем рядом воз­ле вхо­да в малень­кий чер­ный дво­рик за Пери-стрит.

Я нико­гда не пред­при­ни­мал попы­ток най­ти зага­доч­ный особ­няк, зате­рян­ный в тем­ных лаби­рин­тах горо­да и не сове­тую делать это­го ни одно­му здра­во­мыс­ля­ще­му чело­ве­ку. Кем был ста­рик-при­зрак? Какая сила созда­ла его и какая сила ото­мсти­ла ему? Я нико­гда не узнаю это­го, но повто­ряю, что этот город мертв и напол­нен ужа­са­ми, о кото­рых никто не подо­зре­ва­ет. А я вер­нул­ся к себе, в Новую Англию, в пре­крас­ную тихую дере­вень­ку, лас­ка­е­мую аро­мат­ны­ми мор­ски­ми бри­за­ми.