Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с Sonia H. Greene

УЖАС НА БЕРЕГУ МАРТИНА

(The Horror at Martin’s Beach)
Напи­са­но в 1922 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод Rovdyr

////

Мне нико­гда не дово­ди­лось слы­шать даже при­бли­зи­тель­но адек­ват­но­го объ­яс­не­ния того ужа­са, что про­изо­шел на Бере­гу Мар­ти­на. Несмот­ря на боль­шое коли­че­ство сви­де­тельств, сре­ди них не было и двух оди­на­ко­вых; и в ито­ге реше­ние, при­ня­тое мест­ны­ми вла­стя­ми, содер­жит чрез­вы­чай­но стран­ные несо­от­вет­ствия.

Воз­мож­но, эта неяс­ность есте­ствен­на вви­ду небы­ва­ло­сти ужа­са, того кош­ма­ра, что пара­ли­зо­вал всех, кто видел его, рав­но как и вслед­ствие уси­лий, пред­при­ня­тых вла­дель­ца­ми феше­не­бель­но­го курор­та Уэйв­кре­стИнн для того, что­бы замол­чать те собы­тия, полу­чив­шие оглас­ку после ста­тьи про­фес­со­ра Ахо­на “Огра­ни­чен­но ли позна­ние Чело­ве­че­ством гип­но­ти­че­ских сил?” Вопре­ки всем пре­пят­стви­ям я соби­ра­юсь пред­ста­вить свою связ­ную вер­сию слу­чив­ше­го­ся, посколь­ку я созер­цал отвра­ти­тель­ное явле­ние и уве­рен, что оно долж­но стать извест­ным из-за тех ужас­ных послед­ствий, кото­рые оно может иметь. Берег Мар­ти­на все еще попу­ля­рен как мор­ской курорт, и я содро­га­юсь при мыс­ли об этом. В самом деле, теперь я вооб­ще не могу смот­реть на оке­ан без дро­жи.

В судь­бе порой быва­ют куль­ми­на­ци­он­ные момен­ты дра­ма­ти­че­ско­го харак­те­ра. Ужас­ный слу­чай, про­изо­шед­ший 8 авгу­ста 1922 года, являл­ся ско­рым след­стви­ем жут­ко­го и, несо­мнен­но, уди­ви­тель­но­го инци­ден­та непо­да­ле­ку от Бере­га Мар­ти­на. 17 мая эки­паж рыбац­ко­го суд­на “Аль­ма” из Гло­че­сте­ра под коман­до­ва­ни­ем капи­та­на Джейм­са П. Орна, уни­что­жил после почти соро­ка­ча­со­вой схват­ки мор­ское чудо­ви­ще, чьи раз­мер и облик вызва­ли силь­ней­шее воз­буж­де­ние в науч­ных кру­гах. Несколь­ко бостон­ских так­си­дер­ми­стов с боль­ши­ми предо­сто­рож­но­стя­ми суме­ли сохра­нить тело мон­стра.

Суще­ство было при­бли­зи­тель­но пяти­де­ся­ти футов дли­ной и име­ло фор­му, похо­жую на цилиндр око­ло деся­ти футов в диа­мет­ре. Судя по нали­чию жабр и дру­гих основ­ных орга­нов это, оче­вид­но, была рыба, но с неко­то­ры­ми зага­доч­ны­ми изме­не­ни­я­ми – типа руди­мен­тар­ных перед­них конеч­но­стей и шести­па­лых ног в обла­сти груд­ных плав­ни­ков. Эти необыч­ные изме­не­ния вызва­ли самые широ­кие тол­ки. В выс­шей мере необыч­ный рот суще­ства, его тол­стая чешуй­ча­тая шку­ра и един­ствен­ный глу­бо­ко поса­жен­ный глаз были не менее при­ме­ча­тель­ны­ми стран­но­стя­ми, чем его колос­саль­ные раз­ме­ры. Но когда нату­ра­ли­сты объ­яви­ли суще­ство орга­низ­мом дете­ны­ша, кото­рый не мог родить­ся ранее несколь­ких дней назад, обще­ствен­ный инте­рес к нему достиг край­ней сте­пе­ни.

Капи­тан Орн, с типич­ной для янки прак­тич­но­стью, добил­ся полу­че­ния суд­на, доста­точ­но боль­шо­го, что­бы погру­зить на его борт тело суще­ства, и пред­при­нял меры для обес­пе­че­ния выстав­ки сво­е­го тро­фея. В резуль­та­те уме­ло орга­ни­зо­ван­ных плот­ниц­ких работ он обу­стро­ил на кораб­ле пре­вос­ход­ный мор­ской музей. Отпра­вив­шись на юг, в рай­он респек­та­бель­ных курор­тов, он поста­вил свое суд­но на якорь у при­ча­ла гости­ни­цы на Бере­гу Мар­ти­на и вско­ре соби­рал обиль­ный уро­жай опла­ты за вход в музей. Чрез­вы­чай­ная необык­но­вен­ность суще­ства и то зна­че­ние, кото­рое оно при­об­ре­ло в умах боль­шо­го коли­че­ства уче­ных из раз­ных мест, вме­сте сде­ла­ли его сен­са­ци­ей лет­не­го сезо­на. Все пони­ма­ли, что суще­ство было абсо­лют­но уни­каль­но, – а с науч­ной точ­ки зре­ния его уни­каль­ность име­ла рево­лю­ци­он­ный харак­тер. Био­ло­ги уве­рен­но дока­за­ли, что чудо­ви­ще ради­каль­но отли­ча­ет­ся от рыбы столь же огром­ных раз­ме­ров, пой­ман­ной у побе­ре­жья Фло­ри­ды. Оче­вид­но, это был оби­та­тель почти неве­ро­ят­ных мор­ских глу­бин, воз­мож­но, тысяч футов. Его мозг и основ­ные орга­ны ука­зы­ва­ли на неза­у­ряд­ную раз­ви­тость, и мало что свя­зы­ва­ло его с цар­ством рыб.

Утром 20 июля шуми­ха вокруг суще­ства еще более воз­рос­ла в свя­зи с исчез­но­ве­ни­ем суд­на вме­сте с его зага­доч­ным сокро­ви­щем. Шторм, буше­вав­ший пред­ше­ству­ю­щей ночью, ото­рвал корабль от при­ча­ла, и суд­но навсе­гда про­па­ло из поля зре­ния чело­ве­ка, нес­ше­го вах­ту на бере­гу и про­спав­ше­го бурю. Капи­тан Орн, опи­ра­ясь на под­держ­ку науч­ных кру­гов, был снаб­жен боль­шим чис­лом рыбац­ких лодок из Гло­че­сте­ра. Он про­из­вел обшир­ные поис­ки, но един­ствен­ным их резуль­та­том были лишь воз­буж­ден­ный инте­рес и раз­го­во­ры обще­ствен­но­сти. К 7 авгу­ста надеж­ды раз­ве­я­лись, и капи­тан Орн воз­вра­тил­ся в гости­ни­цу Уэйв­крест, что­бы ула­дить свои дела на Бере­гу Мар­ти­на и посо­ве­щать­ся с теми уче­ны­ми, что оста­ва­лись там. Ужас насту­пил 8 авгу­ста.

Это про­изо­шло в сумер­ках, когда серые мор­ские пти­цы пари­ли низ­ко над бере­гом, и вос­хо­дя­щая луна пере­сек­ла мор­ские воды бле­стя­щей дорож­кой све­та. Сце­на была во всех отно­ше­ни­ях впе­чат­ля­ю­щей и важ­ной для запо­ми­на­ния. По бере­гу шата­лось несколь­ко бро­дяг и послед­них купа­ю­щих­ся, при­шед­ших сюда из отда­лен­ной груп­пы кот­те­джей, скром­но раз­ме­стив­ших­ся на зеле­ном хол­ме к севе­ру, или из воз­вы­шав­шей­ся по сосед­ству на вер­шине уте­са гости­ни­цы, чьи вну­ши­тель­ные баш­ни демон­стри­ро­ва­ли ее богат­ство и вели­ко­ле­пие.

В пре­де­лах хоро­шей види­мо­сти нахо­ди­лось несколь­ко дру­гих оче­вид­цев, празд­но про­во­див­ших вре­мя на высо­кой, осве­щен­ной фона­ря­ми веран­де гости­ни­цы, и делав­ших вид, что насла­жда­ют­ся музы­кой из рос­кош­но­го тан­це­валь­но­го зала внут­ри. Эти оче­вид­цы, сре­ди кото­рых были капи­тан Орн и уче­ные, при­со­еди­ни­лись к груп­пе на пля­же преж­де, чем ужас достиг апо­фе­о­за; вме­сте с ними было мно­же­ство посто­яль­цев гости­ни­цы. Таким обра­зом, не было недо­стат­ка в сви­де­те­лях, кото­рых после­ду­ю­щие собы­тия поверг­ли в страх и сомне­ние по пово­ду того, что они наблю­да­ли.

Не оста­лось точ­ных запи­сей вре­ме­ни, когда нача­лось это собы­тие, хотя боль­шин­ство гово­рит, что яркая круг­лая луна была “око­ло фута” выше низ­ко сте­ля­ще­го­ся над гори­зон­том тума­на. Они упо­ми­на­ют луну, пото­му то, что они виде­ли, каза­лось, при­зрач­но свя­зан­ным с ней свое­об­раз­ное смут­ное, плав­ное и одно­вре­мен­но пуга­ю­щее вол­не­ние, кото­рое, изви­ва­ясь, при­бли­жа­лось от дале­ко­го гори­зон­та вдоль мер­ца­ю­щей линии отра­жа­ю­щих­ся лун­ных лучей. Одна­ко это вол­не­ние вро­де бы исчез­ло преж­де, чем достиг­ло бере­га.

Мно­гие не заме­ча­ли это вол­не­ние до тех пор, пока о нем не напом­ни­ли более позд­ние собы­тия; но на самом деле оно было весь­ма выра­жен­ным, отли­ча­ю­щим­ся по высо­те и тра­ек­то­рии дви­же­ния от обыч­ных волн вокруг него. Неко­то­рым оче­вид­цам пока­за­лось, что в нем было что-то “ковар­ное и зло­на­ме­рен­ное”. И когда вол­не­ние, зата­ив­шись, замер­ло у даль­них чер­ных рифов, вне­зап­но отту­да из свер­ка­ю­щих мор­ских вод донес­ся ужа­са­ю­щий крик, вопль муки и отча­я­ния, одно­вре­мен­но жалоб­ный и изде­ва­тель­ский.

Пер­вы­ми на крик отре­а­ги­ро­ва­ли двое спа­са­те­лей – креп­ких пар­ней в белых купаль­ных костю­мах с боль­ши­ми крас­ны­ми бук­ва­ми на гру­ди. Помощь уто­па­ю­щим была их рабо­той, и, хотя они не нашли ниче­го при­выч­но­го в незем­ном завы­ва­нии, пови­ну­ясь чув­ству дол­га, реши­ли про­игно­ри­ро­вать необыч­ность зву­ка и отпра­ви­лись в его направ­ле­нии.
Тороп­ли­во схва­тив воз­душ­ную подуш­ку, кото­рая с при­вя­зан­ным мот­ком верев­ки все­гда нахо­ди­лась под рукой, один из них быст­ро побе­жал по бере­гу к собрав­шей­ся тол­пе. Затем, рас­кру­тив подуш­ку над голо­вой, он дале­ко зашвыр­нул ее в то место, отку­да исхо­дил звук. Когда подуш­ка скры­лась в вол­нах, тол­па с любо­пыт­ством ожи­да­ла появ­ле­ния на поверх­но­сти несчаст­ных, издав­ших столь отча­ян­ный крик. Все страст­но наде­я­лись на то, что длин­ная верев­ка помо­жет им.

Но вско­ре ста­ло ясно, что спа­се­ние пред­став­ля­ет собой непро­стое дело. Напря­га­ясь изо всех сил, двое муску­ли­стых пар­ней, сколь­ко ни тяну­ли верев­ку, не смог­ли выта­щить тело на берег. Вме­сто это­го они обна­ру­жи­ли, что нечто с не мень­шей, а то и боль­шей силой тянет верев­ку в про­ти­во­по­лож­ном направ­ле­нии. Спу­стя несколь­ко секунд силь­ный рывок опро­ки­нул их на песок и пота­щил в воду с необы­чай­ной мощью, напу­гав­шей спа­са­те­лей.

Один из них, успо­ко­ив­шись, тут же позвал на помощь людей, стол­пив­ших­ся на бере­гу, кото­рым он бро­сил оста­ток мот­ка верев­ки. Через мгно­ве­ние спа­са­те­лям обре­ли под­держ­ку со сто­ро­ны всех более или менее вынос­ли­вых людей, сре­ди кото­рых осо­бен­но выде­лял­ся капи­тан Орн. Более дюжи­ны силь­ных рук теперь отча­ян­но тяну­ли канат, но все так же без­ре­зуль­тат­но. Они при­ла­га­ли огром­ные уси­лия, в то вре­мя как стран­ная сила, в свою оче­редь, напря­жен­но тяну­ла в обрат­ную сто­ро­ну. Никто не мог взять верх, и верев­ка, рас­тя­нув­шись, ста­ла твер­дой, как сталь. Участ­ни­ки борь­бы, так­же как зри­те­ли на бере­гу, к это­му вре­ме­ни пре­бы­ва­ли в недо­уме­нии по пово­ду при­ро­ды этой силы в море. Мысль о тону­щем чело­ве­ке вско­ре была откло­не­на; актив­но выдви­га­лись пред­по­ло­же­ния о китах, под­вод­ных лод­ках, мон­страх и демо­нах. И если пона­ча­лу спа­са­те­ля­ми дви­га­ли сооб­ра­же­ния гуман­но­сти, то теперь ими руко­во­ди­ло любо­пыт­ство. Люди тяну­ли канат с реши­тель­ным наме­ре­ни­ем рас­крыть тай­ну.

Нако­нец, согла­си­лись на том, что, долж­но быть, это кит про­гло­тил спа­са­тель­ную подуш­ку. Капи­тан Орн, к тому момен­ту воз­глав­ляв­ший участ­ни­ков акции, про­кри­чал тем, кто нахо­дил­ся на бере­гу, что сле­ду­ет подо­гнать лод­ку для того, что­бы при­бли­зить­ся к суще­ству и загар­пу­нить неви­ди­мо­го леви­а­фа­на. Несколь­ко людей сра­зу отпра­ви­лись в поис­ках под­хо­дя­щей лод­ки, в то вре­мя как дру­гие под­бе­жа­ли, что­бы заме­нить капи­та­на у верев­ки, так как ему было поло­же­но руко­во­дить коман­дой на лод­ке. Его соб­ствен­ные пред­став­ле­ния о ситу­а­ции были весь­ма широ­ки­ми и ни в коей мере не огра­ни­чи­ва­лись кита­ми, посколь­ку он нико­гда не заме­чал за кита­ми тако­го стран­но­го пове­де­ния. Орн зада­вал­ся вопро­сом, а не име­ют ли они дело с взрос­лой осо­бью того суще­ства, чья раз­но­вид­ность раз­ме­ром в пять­де­сят футов была все­го лишь мла­ден­цем?

И вдруг, с ката­стро­фи­че­ской вне­зап­но­стью, про­изо­шло собы­тие, от кото­ро­го эмо­ции людей, тянув­ших канат, и зри­те­лей на бере­гу сме­ни­лись от удив­ле­ния к ужа­су. Капи­тан Орн, обер­нув­шись для того, что­бы поки­нуть свое место сре­ди участ­ни­ков “вере­воч­но­го” про­ти­во­сто­я­ния, обна­ру­жил, что его руки слов­но при­лип­ли к кан­ту и удер­жи­ва­ют­ся необъ­яс­ни­мой силой.

Через мгно­ве­ние он понял, что не спо­со­бен отпу­стить верев­ку. В то же мгно­ве­ние его това­ри­щи ока­за­лись в том же непри­ят­ном поло­же­нии. Это­го невоз­мож­но было отри­цать – все спа­са­те­ли таин­ствен­ным обра­зом были как буд­то при­кле­е­ны к пень­ко­во­му тро­су, кото­рый мед­лен­но, с кош­мар­ной неуклон­но­стью тянул их в море.
Насту­пил без­молв­ный; ужас, совер­шен­но пара­ли­зо­вав­ший физи­че­ские и умствен­ные силы оце­пе­нев­ших, погру­зив­ших­ся во власть хао­са наблю­да­те­лей. Их пол­ная рас­те­рян­ность отра­же­на в тех про­ти­во­ре­чи­вых пока­за­ни­ях, что они дали поз­же, и роб­кие объ­яс­не­ния, кото­рые они по инер­ции пыта­лись пред­ло­жить в пол­ней­шем оту­пе­нии. Мне это хоро­шо извест­но, так как я был одним из этих оче­вид­цев.

Даже те, кто борол­ся у верев­ки, после несколь­ких ужас­ных, но тщет­ных кри­ков и сто­нов, усту­пи­ли пара­ли­зу­ю­ще­му вли­я­нию и с мол­ча­ли­вой обре­чен­но­стью сда­лись на про­из­вол неве­до­мой силе. Они сто­я­ли в блед­ном лун­ном све­те, тихо ожи­дая при­зрач­ную угро­зу и моно­тон­но пока­чи­ва­ясь взад-впе­ред, посколь­ку вода под­ня­лась сна­ча­ла до уров­ня колен, а потом бедер. Луна частич­но скры­лась за обла­ка­ми, и в полу­тьме цепоч­ка пока­чи­ва­ю­щих­ся людей похо­ди­ла на некую гигант­скую зло­ве­щую мно­го­нож­ку, кор­ча­щу­ю­ся и сжи­ма­ю­щу­ю­ся перед лицом ужас­ной под­пол­за­ю­щей смер­ти. Верев­ка натя­ги­ва­лась все силь­нее и силь­нее, по мере того, как ее тяну­ли в про­ти­во­по­лож­ных направ­ле­ни­ях, а побе­ре­жье посте­пен­но покры­ва­лось все более высо­ки­ми вол­на­ми. При­лив мед­лен­но насту­пал, пока пляж, еще недав­но запол­нен­ный сме­ю­щи­ми­ся детьми и шеп­чу­щи­ми­ся воз­люб­лен­ны­ми, не был погло­щен непре­стан­но при­бы­ва­ю­щей водой.

Тол­па охва­чен­ных пани­кой наблю­да­те­лей бро­си­лась назад в тот момент, когда вода достиг­ла их ног, в то вре­мя как мрач­ная цепоч­ка людей, в жут­ком рит­ме пока­чи­вав­ших­ся у верев­ки, уже напо­ло­ви­ну погру­зи­лась в воду и теперь ока­за­лась на суще­ствен­ном рас­сто­я­нии от наблю­да­те­лей на бере­гу. Засты­ла мерт­вая тиши­на.

Тол­па, в бес­по­ряд­ке раз­ме­стив­ша­я­ся вне пре­де­лов при­ли­ва, смот­ре­ла на них в немой зача­ро­ван­но­сти. Никто не мог вымол­вить ни сло­ва, что­бы дать им совет, или ока­зать какую-то иную помощь. В атмо­сфе­ре вита­ла угро­за надви­га­ю­ще­го­ся кош­ма­ра – явле­ния зла, како­го мир нико­гда не знал. Каза­лось, мину­ты рас­тя­ну­лись в часы, и цепоч­ка рас­ка­чи­ва­ю­щих­ся чело­ве­че­ских тел все еще была вид­на поверх быст­ро­го нарас­та­ю­ще­го при­ли­ва. Она рас­ка­чи­ва­лась в ритм коле­ба­ни­ям волн мед­лен­но, ужа­са­ю­ще; печать рока лег­ла на них. Сгу­стив­ши­е­ся обла­ка теперь не про­пус­ка­ли свет рас­ту­щей луны, и бле­стя­щая полос­ка на воде почти исчез­ла.

Зме­я­ща­я­ся линия кача­ю­щих­ся голов была уже совсем пло­хо вид­на. Вре­мя от вре­ме­ни в сто­ро­ну бере­га обо­ра­чи­ва­лись мерт­вен­но блед­ные лица жертв, бле­стя­щие в тем­но­те. Обла­ка соби­ра­лись все быст­рее и быст­рее, пока, нако­нец, сквозь мрач­ные щели меж­ду ними не вырва­лись ост­рые язы­ки безум­но­го пла­ме­ни. Послы­ша­лись рас­ка­ты гро­ма, сна­ча­ла при­глу­шен­ные, а затем все более гром­кие, сво­дя­щие с ума сво­ей яро­стью. Потом раз­дал­ся самый гром­кий удар, чье эхо каза­лось, поко­ле­ба­ло оди­на­ко­во и зем­лю, и море. Вслед за ним хлы­нул ливень, сво­ей мощью слов­но погло­тив­ший тем­нен­ный мир, как буд­то сами небе­са раз­верз­лись, что­бы излить этот беше­ный поток.
Оче­вид­цы, пови­ну­ясь инстинк­ту, а не созна­тель­но­му логи­че­ско­му наме­ре­нию, теперь отсту­пи­ли к уте­су воз­ле гости­нич­ной веран­ды. Слу­хи уже достиг­ли гостей внут­ри, поэто­му бег­ле­цы столк­ну­лись с цар­ством ужа­са, не мень­ше­го, неже­ли их соб­ствен­ный. По-мое­му, хотя я не уве­рен в этом, кто- то про­бор­мо­тал несколь­ко тре­вож­ных слов.

Неко­то­рые из тех, кто оста­вал­ся в гости­ни­це, в стра­хе бро­си­лись в свои номе­ра, в то вре­мя как дру­гие оста­лись, что­бы наблю­дать за быст­рым погру­же­ни­ем в воду несчаст­ных жертв, пока в све­те пре­ры­ви­стых вспы­шек мол­ний над нарас­та­ю­щи­ми вол­на­ми еще была вид­на линия кача­ю­щих­ся, слов­но маят­ни­ки, голов. Я пом­ню эти голо­вы, пом­ню застыв­шие выпу­чен­ные гла­за – гла­за, кото­рые ярко отра­жа­ли весь ужас и безу­мие зло­ве­щей все­лен­ной, всю печаль, гре­хи, стра­да­ния, тщет­ные надеж­ды и невы­пол­нен­ные жела­ния, тре­во­ги, нена­висть и боль всех эпох с нача­ла вре­мен; гла­за, све­тив­ши­е­ся все­ми муче­ни­я­ми про­кля­тых душ из веч­но пыла­ю­щих адов.

И когда я при­сталь­но вгля­ды­вал­ся вдаль этих голов, мое­му вооб­ра­же­нию явил­ся еще один глаз; един­ствен­ный глаз, све­тив­ший­ся теми же эмо­ци­я­ми. Но этот глаз столь пора­зил мой разум, что виде­ние ско­ро про­шло. Зажа­тая в ког­тях таин­ствен­ной силы, груп­па обре­чен­ных затя­ги­ва­лась в море; их мол­ча­ли­вые кри­ки и невы­ска­зан­ные моль­бы были доступ­ны лишь демо­нам чер­ных волн и ноч­но­го вет­ра.

А затем взбе­сив­ше­е­ся небо разо­рва­лось вспыш­кой, сопро­вож­дав­шей­ся чудо­вищ­ным гро­хо­том поис­ти­не сата­нин­ской яро­сти, так что даже недав­ний гром пока­зал­ся тихим зву­ком. Посре­ди ярко­го ослеп­ля­ю­ще­го све­та, испус­ка­е­мо­го нис­хо­дя­щим огнем, голос небес напол­нил­ся все­ми бого­хуль­ства­ми ада и сме­шал­ся с аго­ни­ей рас­ка­тов гро­ма в еди­ном апо­ка­лип­ти­че­ском, раз­ры­ва­ю­щем пла­не­ту цик­ло­пи­че­ском гро­хо­те. Таким был конец бури, когда с зага­доч­ной вне­зап­но­стью пре­кра­тил­ся дождь, и луна вновь бро­си­ла свои блед­ные лучи на стран­но успо­ко­ив­ше­е­ся море.

Боль­ше не было ника­кой цепоч­ки чело­ве­че­ских голов. Спо­кой­ствие опу­стев­ших вод нару­ша­ла толь­ко посте­пен­но зату­ха­ю­щая рябь, кото­рая, каза­лось, была след­стви­ем водо­во­ро­та дале­ко за полос­кой лун­но­го све­та, отку­да пер­во­на­чаль­но донес­ся стран­ный вопль. Когда я смот­рел на ту при­зрач­ную дорож­ку сереб­ри­сто­го блес­ка, мое вооб­ра­же­ние было вос­па­ле­но до безу­мия, а все чув­ства, напро­тив, болез­нен­но при­туп­ле­ны. И в тот момент в мои уши со сто­ро­ны моря, из каких-то тай­ных без­дон­ных глу­бин, про­со­чи­лось сла­бое эхо зло­ве­ще­го сме­ха.