Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с E. Hoffmann Price

ВРАТА СЕРЕБРЯНОГО КЛЮЧА

(Through the Gates of the Silver Key)
Напи­са­но в 1932 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод В. Доро­го­куп­ли

////

I

В про­стор­ной ком­на­те, укра­шен­ной гобе­ле­на­ми с гро­теск­ным орна­мен­том и ста­рин­ны­ми бухар­ски­ми ков­ра­ми пре­вос­ход­ной рабо­ты, вокруг зава­лен­но­го доку­мен­та­ми сто­ла сиде­ли чет­ве­ро муж­чин. В даль­них углах дыми­лись куриль­ни­цы на витых кова­ных тре­нож­ни­ках; пери­о­ди­че­ски их под­пи­ты­вал бла­го­во­ни­я­ми дрях­лый ста­рик-негр в тем­ной ливрее. Из глу­бо­кой стен­ной ниши доно­си­лось тика­нье дико­вин­ных наполь­ных часов в фор­ме гро­ба, цифер­блат кото­рых был испещ­рен каки­ми-то непе­ре­во­ди­мы­ми иеро­гли­фа­ми, а дви­же­ние четы­рех стре­лок не сооб­ра­зо­вы­ва­лось ни с одной из систем счис­ле­ния, извест­ных на этой пла­не­те. Обста­нов­ка в целом была весь­ма неор­ди­нар­ной, одна­ко для дела, ради кото­ро­го собра­лись эти люди, она под­хо­ди­ла как нель­зя более. Ибо здесь, в ново­ор­ле­ан­ском доме вид­ней­ше­го аме­ри­кан­ско­го уче­но­го-мисти­ка, мате­ма­ти­ка и восто­ко­ве­да, реша­лась судь­ба наслед­ства дру­го­го — тоже дале­ко не зауряд­но­го — мисти­ка, писа­те­ля и визи­о­не­ра, исчез­нув­ше­го с лица зем­ли четы­ре года тому назад.

Рэн­дольф Кар­тер, всю жизнь пытав­ший­ся сбе­жать от уто­ми­тель­но скуч­ной реаль­но­сти в маня­щие дали сно­ви­де­ний и иллю­зор­ные про­стран­ства иных миров, про­пал без вести седь­мо­го октяб­ря 1928 года в воз­расте пяти­де­ся­ти четы­рех лет. Слы­вя ори­ги­на­лом и отшель­ни­ком, он все­гда был загад­кой для окру­жа­ю­щих, а кое-кто все­рьез пола­гал, что в осно­ве его при­чуд­ли­вых лите­ра­тур­ных опу­сов лежат дей­стви­тель­ные эпи­зо­ды из жиз­ни авто­ра, остав­ши­е­ся за рам­ка­ми его ску­по доку­мен­ти­ро­ван­ной био­гра­фии. Одно вре­мя он тес­но общал­ся с Хар­ли Уор­ре­ном, мисти­ком из Южной Каро­ли­ны, чей неуме­рен­ный инте­рес к сочи­не­ни­ям на наа­ка­ле — древ­ней­шем язы­ке гима­лай­ских жре­цов — в конеч­ном сче­те обер­нул­ся тра­ге­ди­ей: Кар­тер был един­ствен­ным сви­де­те­лем того, как Уор­рен сре­ди ночи спу­стил­ся в про­вал сыро­го зло­вон­но­го скле­па на ста­ром клад­би­ще, что­бы нико­гда уже не выбрать­ся отту­да. Мно­го лет Кар­тер про­жил в Бостоне, но все его пред­ки про­ис­хо­ди­ли из дре­му­чей глу­ши — леси­стых взго­рий, что лежат за Арк­хе­мом, ста­рин­ным город­ком с репу­та­ци­ей богом про­кля­то­го места. И в той самой глу­ши, сре­ди угрю­мых и диких хол­мов, он одна­жды исчез.

Его ста­рый слу­га Паркс, умер­ший в нача­ле 1930 года, сре­ди про­че­го пове­дал след­ствию о шка­тул­ке с устра­ша­ю­щим орна­мен­том, най­ден­ной Кар­те­ром на чер­да­ке его бостон­ско­го особ­ня­ка. Шка­тул­ка содер­жа­ла пер­га­мент с непо­нят­ны­ми пись­ме­на­ми и боль­шой сереб­ря­ный ключ, так­же покры­тый зага­доч­ны­ми сим­во­ла­ми. Эти вещи упо­ми­на­ют­ся и в неко­то­рых пись­мах само­го Кар­те­ра. По сло­вам Парк­са, его гос­по­дин счи­тал сереб­ря­ный ключ древ­ней семей­ной релик­ви­ей и наде­ял­ся с его помо­щью открыть вра­та в уте­рян­ный мир сво­е­го дет­ства — мир иных изме­ре­ний и фан­та­сти­че­ских стран, кото­рый он преж­де посе­щал толь­ко в неяс­ных, усколь­за­ю­щих из памя­ти сно­ви­де­ни­ях. И вот одна­жды Кар­тер, при­хва­тив шка­тул­ку, отбыл из дома на сво­ей машине, и с той поры его боль­ше не виде­ли.

Позд­нее авто­мо­биль был обна­ру­жен на ста­рой, порос­шей тра­вой доро­ге, что вела к родо­вой усадь­бе Кар­те­ров — точ­нее, к ее остан­кам без кры­ши и стен, с зия­ю­щим под откры­тым небом про­ва­лом погре­ба. Непо­да­ле­ку нахо­ди­лась вязо­вая роща, где в 1781 году бес­след­но исчез еще один пред­ста­ви­тель рода Кар­те­ров, а руи­ны дома на краю рощи слу­жи­ли напо­ми­на­ни­ем о ста­рой кол­ду­нье Гуди Фау­лер, неко­гда стря­пав­шей там свои адские зелья. Эти места поль­зо­ва­лись дур­ной сла­вой с тех самых пор, как в 1692 году их засе­ли­ли бежен­цы из Сале­ма, где тогда вовсю шла охо­та на ведьм. Сре­ди спас­ших­ся от пень­ко­во­го гал­сту­ка был и Эдмунд Кар­тер, о чьем кол­дов­ском могу­ще­стве ходи­ли леген­ды. И вот сей­час оди­но­кий отпрыск Эдмун­до­ва рода канул в неиз­вест­ность вслед за сво­им не к ночи будь помя­ну­тым пред­ком.

В машине Кар­те­ра нашли жут­ко­ва­то­го вида рез­ную шка­тул­ку, исто­чав­шую какой-то экзо­ти­че­ский аро­мат, а так­же древ­ний пер­га­мент с пись­ме­на­ми, кото­рые никто не смог про­честь. Сереб­ря­ный ключ отсут­ство­вал — веро­ят­но, Кар­тер унес его с собой. К сожа­ле­нию, след­ствию не уда­лось вос­ста­но­вить более-менее отчет­ли­вую кар­ти­ну про­ис­шед­ше­го. При осмот­ре раз­ва­лин усадь­бы бостон­ские детек­ти­вы заме­ти­ли, что отдель­ные брев­на были совсем недав­но пере­дви­ну­ты. Мало что смог про­яс­нить и носо­вой пла­ток, най­ден­ный на склоне горы за усадь­бой, где сре­ди скал и коря­вых дере­вьев тем­нел зев пеще­ры, извест­ной в окру­ге как Зме­и­ное лого­во. С этой пеще­рой ассо­ци­и­ро­ва­лись мрач­ные пре­да­ния, уже было забы­тые, но вновь ожив­шие в свя­зи с послед­ни­ми собы­ти­я­ми. Фер­ме­ры шепо­том пере­да­ва­ли исто­рии о том, как ста­рый кол­дун Эдмунд Кар­тер совер­шал в Зме­и­ном лого­ве свои нече­сти­вые обря­ды; помя­нут был и нездо­ро­вый инте­рес, како­вой еще в юные годы про­яв­лял к пеще­ре ныне сги­нув­ший невесть куда Рэн­дольф Кар­тер. Во вре­ме­на его дет­ства ост­ро­вер­хая кры­ша ста­рин­но­го дома еще мая­чи­ла на хол­ме, а в усадь­бе хозяй­ни­чал его дво­ю­род­ный дед Кри­сто­фер. Малень­кий Рэн­дольф часто лазил в Зме­и­ное лого­во и порой рас­ска­зы­вал о нем очень стран­ные вещи. Кто-то из ста­ро­жи­лов вспом­нил его сло­ва о рас­ще­лине в глу­бине Зме­и­но­го лого­ва, через кото­рую мож­но попасть в дру­гой, гораз­до более обшир­ный под­зем­ный зал. Одна­жды, будучи девя­ти лет от роду, Рэн­ди без­вы­лаз­но про­вел в пеще­ре целый день — слу­чи­лось это, кста­ти, тоже в октяб­ре, — а вско­ре после того у маль­чиш­ки нача­ло про­яв­лять­ся нечто вро­де дара пред­ви­де­ния.

В ночь исчез­но­ве­ния Кар­те­ра про­шел силь­ный дождь, раз­мыв­ший сле­ды на доро­ге под­ле остав­лен­ной маши­ны. Дож­де­вая вода про­со­чи­лась и в Зме­и­ное лого­во, покрыв его пол сло­ем жид­кой гря­зи. Дере­вен­ские уваль­ни, прав­да, бор­мо­та­ли что-то насчет сле­дов, яко­бы виден­ных ими под огром­ным вязом у доро­ги, а так­же непо­да­ле­ку от Зме­и­но­го лого­ва, на склоне хол­ма, где был най­ден носо­вой пла­ток. Впро­чем, кого мог­ли заин­те­ре­со­вать их бред­ни об отпе­чат­ках дет­ских тупо­но­сых боти­нок — вро­де тех, что носил в свое вре­мя юный Рэн­дольф? Ничуть не боль­ше­го вни­ма­ния заслу­жи­ва­ли и пере­су­ды насчет дру­гих отпе­чат­ков, яко­бы встре­чав­ших­ся на доро­ге с дет­ски­ми и похо­див­ших на сле­ды сапог без каб­лу­ков, какие носил ста­рый Бени­джа Кори, — он когда-то слу­жил в усадь­бе Кар­те­ров и помер доб­рых трид­цать лет назад. Одна­ко имен­но эти пере­су­ды — а так­же извест­ное наме­ре­ние Кар­те­ра с помо­щью сереб­ря­но­го клю­ча отпе­реть вра­та в мир его дет­ских грез — побу­ди­ли неко­то­рых люби­те­лей мисти­ки заявить, что он сумел повер­нуть ход вре­ме­ни и воз­вра­тить­ся на сорок пять лет назад, в октябрь­ский день 1883 года, про­ве­ден­ный им в нед­рах Зме­и­но­го лого­ва. По их мне­нию, в тот самый день он совер­шил путе­ше­ствие во вре­ме­ни из 1883-го в 1928‑й и обрат­но — а ина­че отку­да маль­чиш­ке вдруг ста­ло извест­но мно­гое из того, что долж­но было про­изой­ти в этом вре­мен­ном про­ме­жут­ке? В каче­стве дока­за­тель­ства они при­во­ди­ли тот факт, что «про­вид­че­ские» выска­зы­ва­ния Кар­те­ра нико­гда не каса­лись собы­тий, слу­чив­ших­ся после 1928 года.

Один из упо­мя­ну­тых мисти­ков — экс­цен­трич­ный пожи­лой джентль­мен из Про­ви­ден­са, штат Род-Айленд, мно­гие годы под­дер­жи­вав­ший пере­пис­ку с Кар­те­ром, — пошел еще даль­ше, заявив, что Кар­тер не толь­ко вер­нул­ся в про­шлое, но и сумел пол­но­стью осво­бо­дить­ся от вре­мен­ной зави­си­мо­сти, пустив­шись в сво­бод­ное стран­ствие по ска­зоч­ным про­сто­рам сво­их дет­ских снов. Одна­жды это­му джентль­ме­ну яви­лось некое виде­ние, после чего он опуб­ли­ко­вал соб­ствен­ную вер­сию про­ис­шед­ше­го. По его сло­вам, Кар­тер ни мно­го ни мало сде­лал­ся пра­ви­те­лем Илек-Вада, взой­дя на опа­ло­вый трон это­го леген­дар­но­го горо­да стрель­ча­тых башен, что воз­но­сят­ся над про­зрач­но-стек­лян­ны­ми уте­са­ми и отра­жа­ют­ся в суме­реч­ном море, на дне кото­ро­го боро­да­тые ласто­ру­кие гнор­ри стро­ят свои непод­ра­жа­е­мые лаби­рин­ты.

Этот же уче­ный муж, кото­ро­го зва­ли Уорд Фил­липс, пер­вым воз­вы­сил голос про­тив раз­де­ла наслед­ства Рэн­доль­фа Кар­те­ра меж­ду его род­ствен­ни­ка­ми — кста­ти ска­зать, весь­ма отда­лен­ны­ми, — аргу­мен­ти­руя свои воз­ра­же­ния тем, что Кар­тер здрав­ству­ет поныне и вполне может в один пре­крас­ный день вер­нуть­ся в этот мир. Его глав­ным оппо­нен­том высту­пал иску­шен­ный в юрис­пру­ден­ции кузен про­пав­ше­го, Эрнест Б. Эспи­ну­олл из Чика­го, кото­рый был деся­тью года­ми стар­ше Рэн­доль­фа, но в судеб­ных бата­ли­ях выка­зы­вал поис­ти­не юно­ше­скую горяч­ность. Четы­ре года велась тяж­ба, и вот при­шло вре­мя выне­се­ния окон­ча­тель­но­го вер­дик­та — имен­но с этой целью собра­лась чет­вер­ка муж­чин в боль­шой и весь­ма необыч­ной ком­на­те ново­ор­ле­ан­ско­го дома.

Хозя­и­ном дома был испол­ни­тель заве­ща­ния и лите­ра­тур­ный душе­при­каз­чик Кар­те­ра, луи­зи­ан­ский кре­ол Этьен-Лоран де Мари­ньи, извест­ный мистик и зна­ток восточ­ных древ­но­стей. Кар­тер позна­ко­мил­ся с ним во вре­мя вой­ны, когда оба слу­жи­ли во фран­цуз­ском Ино­стран­ном леги­оне. Их быст­ро­му сбли­же­нию спо­соб­ство­ва­ло сход­ство взгля­дов и инте­ре­сов. Во вре­мя отпус­ка с фрон­та моло­дой, но уже весь­ма умуд­рен­ный кре­ол повез мелан­хо­лич­но­го бостон­ско­го меч­та­те­ля на юг Фран­ции, в Бай­он­ну, дабы посвя­тить его в ужа­са­ю­щие тай­ны древ­них скле­пов, скры­тых в под­зе­ме­льях это­го горо­да с тыся­че­лет­ней исто­ри­ей. Та поезд­ка наве­ки скре­пи­ла их друж­бу. Состав­ляя заве­ща­ние, Кар­тер назна­чил сво­им душе­при­каз­чи­ком де Мари­ньи, и сей­час тому при­хо­ди­лось зани­мать­ся вопро­сом наслед­ства. Он делал это крайне неохот­но, ибо, как и ста­рый джентль­мен из Род-Айлен­да, не верил в смерть Кар­те­ра. Но что зна­чат виде­ния и пред­чув­ствия мисти­ков в срав­не­нии с чугун­ной логи­кой зако­на?

Таким обра­зом, в этом стран­ном доме посре­ди ста­ро­го фран­цуз­ско­го квар­та­ла сошлись люди, непо­сред­ствен­но заин­те­ре­со­ван­ные в исхо­де дела. Как пола­га­ет­ся в подоб­ных слу­ча­ях, о месте и вре­ме­ни встре­чи было зара­нее объ­яв­ле­но через газе­ты во всех горо­дах, где пред­по­ло­жи­тель­но про­жи­ва­ли наслед­ни­ки Кар­те­ра, но отклик­ну­лись на объ­яв­ле­ния немно­гие, и в назна­чен­ный срок лишь четы­ре чело­ве­ка рас­се­лись вокруг сто­ла под тика­нье гро­бо­вид­ных часов, отсчи­ты­вав­ших неве­до­мо какое вре­мя, и под жур­ча­ние фон­та­на во внут­рен­нем дво­ри­ке, куда выхо­ди­ло окно с неплот­но задер­ну­ты­ми што­ра­ми. По ходу засе­да­ния лица собрав­ших­ся ста­но­ви­лись все менее раз­ли­чи­мы, теря­ясь в клу­бах аро­мат­но­го дыма, — довер­ху напол­нен­ные куриль­ни­цы уже не тре­бо­ва­ли посто­ян­но­го вни­ма­ния со сто­ро­ны ста­ри­ка- негра, кото­рый неслыш­но пере­ме­щал­ся по ком­на­те, при­чем в дви­же­ни­ях его была замет­на посте­пен­но нарас­тав­шая нер­воз­ность.

Пред­се­да­тель­ство­вав­ший Этьен де Мари­ньи — кра­си­вый брю­нет с густы­ми уса­ми — был моло­жав и под­тя­нут. Инте­ре­сы наслед­ни­ков пред­став­лял Эспи­ну­олл, седой и туч­ный, с апо­плек­си­че­ски-крас­ным лицом в обрам­ле­нии импо­зант­ных бакен­бард. Тре­тьим был тща­тель­но выбри­тый, длин­но­но­сый, тощий и суту­лый Фил­липс, ста­рый мистик из Про­ви­ден­са; а что до чет­вер­то­го участ­ни­ка собра­ния — смуг­ло­го боро­да­ча со стран­но непо­движ­ным, рез­ко очер­чен­ным лицом, — то его воз­раст не под­да­вал­ся опре­де­ле­нию. Харак­тер­ный тюр­бан ука­зы­вал на его при­над­леж­ность к касте бра­ми­нов, а уголь­но-чер­ные, свер­ка­ю­щие гла­за каза­лись лишен­ны­ми радуж­ной обо­лоч­ки и смот­ре­ли на окру­жа­ю­щих слов­но из какой-то неве­ро­ят­ной глу­би­ны. Он пред­ста­вил­ся сва­ми Чандра­путрой, мисти­ком из Бена­ре­са, име­ю­щим важ­ное сооб­ще­ние для собрав­ших­ся. Де Мари­ньи и Фил­липс были зна­ко­мы с этим чело­ве­ком по пере­пис­ке и выска­за­лись за то, что­бы допу­стить его к обсуж­де­нию. Гово­рил он без выра­же­ния, глу­хо и как-то меха­ни­че­ски, слов­но англий­ский язык был пло­хо сов­ме­стим с его рече­вым аппа­ра­том, но при всем том выстра­и­вал фра­зы глад­ко и пра­виль­но, не хуже, чем это сде­лал бы урож­ден­ный англо­сакс. Евро­пей­ский костюм бол­тал­ся на нем как на вешал­ке, что в соче­та­нии с кос­ма­той чер­ной боро­дой, тюр­ба­ном и боль­ши­ми белы­ми рука­ви­ца­ми при­да­ва­ло ему неле­по-экзо­ти­че­ский вид. Пер­вым взял сло­во де Мари­ньи, вер­тя в руках сви­ток пер­га­мен­та, най­ден­ный в машине Кар­те­ра.

— Я не смог рас­шиф­ро­вать эти пись­ме­на, — ска­зал он. — Не пре­успел в этом и при­сут­ству­ю­щий здесь мистер Фил­липс. По утвер­жде­нию пол­ков­ни­ка Чер­чу­ор­да, текст состав­лен не на язы­ке наа­каль и так­же не име­ет ниче­го обще­го с пись­мен­но­стью ост­ро­ва Пас­хи, хотя рез­ные изоб­ра­же­ния на шка­тул­ке напо­ми­на­ют скульп­ту­ры с это­го ост­ро­ва. Лич­но мне бро­си­лась в гла­за одна инте­рес­ная осо­бен­ность: эти зна­ки кажут­ся небреж­но раз­ме­щен­ны­ми вдоль гори­зон­таль­ной оси, как буд­то сви­сая с нее под раз­ным накло­ном. Нечто похо­жее я наблю­дал в руко­пи­си, при­над­ле­жав­шей бед­ня­ге Хар­ли Уор­ре­ну, кото­рый полу­чил ее из Индии в девят­на­дца­том году, как раз когда мы с Кар­те­ром были у него в гостях. Он заявил, что нам луч­ше ниче­го не знать об этой вещи, имев­шей, как я понял из его наме­ков, вне­зем­ное про­ис­хож­де­ние. Уор­рен взял ее с собой на клад­би­ще той декабрь­ской ночью, и руко­пись про­па­ла вме­сте с ним. Недав­но я отпра­вил наше­му дру­гу, при­сут­ству­ю­ще­му здесь сва­ми Чандра­пут­ре, изоб­ра­же­ния неко­то­рых зна­ков из той кни­ги, вос­про­из­ве­ден­ные мною по памя­ти, а так­же фото­ко­пию тек­ста с дан­но­го пер­га­мен­та. Наде­юсь, что он, про­ве­дя изыс­ка­ния и кон­суль­та­ции, смо­жет про­лить свет на эту загад­ку. Теперь о клю­че, — про­дол­жил де Мари­ньи. — У меня есть его сни­мок, в свое вре­мя при­слан­ный Кар­те­ром. Изоб­ра­жен­ные на нем сим­во­лы не явля­ют­ся бук­ва­ми как тако­вы­ми, но по ряду при­зна­ков могут быть отне­се­ны к той же куль­тур­ной тра­ди­ции, что и зна­ки на пер­га­мен­те. В сво­их пись­мах Кар­тер утвер­ждал, что вплот­ную при­бли­зил­ся к их рас­шиф­ров­ке, но нико­гда не сооб­щал подроб­но­стей. По сему пово­ду на него как-то раз нашло подо­бие поэ­ти­че­ско­го вдох­но­ве­ния. Древ­ний сереб­ря­ный ключ, писал он, откро­ет одну за дру­гой все две­ри, что пре­граж­да­ют нам вход в кори­до­ры про­стран­ства и вре­ме­ни, веду­щие к самой послед­ней Гра­ни­це, кото­рую не пере­се­кал ни один чело­век с той поры, как гени­аль­ный Шад­дад воз­двиг и сокрыл под пес­ка­ми Ара­вии цик­ло­пи­че­ские купо­ла и несчет­ные баш­ни Ире­ма, горо­да тыся­чи колонн. Лишь изред­ка измож­ден­ные дер­ви­ши и обе­зу­мев­шие от жаж­ды кочев­ни­ки, писал Кар­тер, доно­си­ли до нас вести о мону­мен­таль­ном пор­та­ле с изоб­ра­же­ни­ем гигант­ской Руки над зам­ко­вым кам­нем сво­да, но никто из людей не сумел прой­ти под этой аркой и, вер­нув­шись назад, заявить с пол­ным пра­вом, что оста­вил сле­ды сво­их ног на крас­ном пес­ке по ту сто­ро­ну. Сереб­ря­ный ключ, по мне­нию Кар­те­ра, был имен­но тем, чего жда­ла рас­кры­тая ладонь камен­ной Руки… Мы не зна­ем, поче­му Кар­тер, ухо­дя, не взял вме­сте с клю­чом и пер­га­мент. Воз­мож­но, он забыл о свит­ке или наме­рен­но поосте­рег­ся его брать, памя­туя об уча­сти дру­го­го чело­ве­ка, кото­рый при­хва­тил сви­ток с похо­жи­ми зна­ка­ми, спус­ка­ясь в клад­би­щен­ский склеп, и отту­да уже не вер­нул­ся. А может, для заду­ман­но­го им дела этот пер­га­мент про­сто не был нужен.

Де Мари­ньи сде­лал пау­зу, кото­рой вос­поль­зо­вал­ся мистер Фил­липс, заго­во­рив­ший рез­ким прон­зи­тель­ным голо­сом:

— О стран­стви­ях Рэн­доль­фа Кар­те­ра нам извест­но толь­ко из наших соб­ствен­ных сно­ви­де­ний. Я посе­тил во сне мно­го уди­ви­тель­ных мест и сре­ди про­че­го узнал важ­ные ново­сти, когда был в Улта­ре, что за рекой Скай. Похо­же, Кар­тер непло­хо устро­ил­ся и без помо­щи пер­га­мен­та — он дей­стви­тель­но вер­нул­ся в мир сво­их дет­ских грез и был про­воз­гла­шен коро­лем Илек-Вада.

Апо­плек­си­че­ская физио­но­мия мисте­ра Эспи­ну­ол­ла потем­не­ла еще боль­ше, при­об­ре­тая густо-баг­ро­вый отте­нок, и он вскри­чал, брыз­жа слю­ной:

— Неуже­ли никто не заткнет рот ста­ро­му дура­лею? Я уже сыт по гор­ло всей этой бре­дя­ти­ной! Мы здесь для того, что­бы делить наслед­ство, так давай­те этим и зай­мем­ся, в кон­це кон­цов!

И тут впер­вые про­зву­чал глу­хой неесте­ствен­ный голос сва­ми Чандра­пут­ры.

— Гос­по­да, эта про­бле­ма слож­нее, чем вы пола­га­е­те. Мистер Эспи­ну­олл напрас­но насме­ха­ет­ся над сна­ми как источ­ни­ком инфор­ма­ции. В свою оче­редь, мистер Фил­липс пред­ста­вил нам дале­ко не пол­ную кар­ти­ну — воз­мож­но, из-за того, что не досмот­рел свой сон. Сам я при­даю боль­шое зна­че­ние и уде­ляю мно­го вре­ме­ни снам — у нас в Индии это дав­няя тра­ди­ция, — и точ­но так же, насколь­ко мне извест­но, отно­си­лись к сно­ви­де­ни­ям все люди в роду Рэн­доль­фа Кар­те­ра. Вы, мистер Эспи­ну­олл, не в счет — будучи род­ствен­ни­ком по мате­рин­ской линии, вы не свя­за­ны кров­но с этим семей­ством. Мои сно­ви­де­ния, а так­же неко­то­рые дру­гие источ­ни­ки рас­кры­ли мно­гое из того, что вам до сих пор оста­ва­лось неяс­ным. К при­ме­ру, что каса­ет­ся пер­га­мен­та — кста­ти, тогда еще не рас­шиф­ро­ван­но­го: он был остав­лен в авто­мо­би­ле исклю­чи­тель­но по оплош­но­сти, хотя в инте­ре­сах Кар­те­ра было иметь сви­ток при себе. В целом мне уда­лось доста­точ­но подроб­но про­сле­дить ход собы­тий после того, как Кар­тер, взяв сереб­ря­ный ключ, поки­нул маши­ну на зака­те дня седь­мо­го октяб­ря, четы­ре года назад.

Эспи­ну­олл недо­вер­чи­во хмык­нул, но двое уче­ных все сво­им видом выра­жа­ли заин­те­ре­со­ван­ность. Дым от куриль­ниц густы­ми клу­ба­ми заво­ла­ки­вал ком­на­ту, а тика­нье часов напо­ми­на­ло чехар­ду точек и тире какой-то фан­та­сти­че­ской мор­зян­ки, пере­да­ю­щей непо­нят­ные сооб­ще­ния из дру­гих миров. Индус отки­нул­ся на спин­ку крес­ла, при­крыл гла­за и про­дол­жил рас­сказ сво­им стран­но без­жиз­нен­ным голо­сом, но при том на пра­виль­ном и образ­ном англий­ском язы­ке. И посте­пен­но перед слу­ша­те­ля­ми нача­ла выри­со­вы­вать­ся кар­ти­на про­ис­хо­див­ше­го в тот октябрь­ский день.

II

Хол­ми­стая мест­ность за Арк­хе­мом была издав­на насы­ще­на маги­ей воз­мож­но, еще той самой, кото­рую вызвал с дале­ких звезд и из глу­бин зем­ли ста­рый кол­дун Эдмунд Кар­тер, обос­но­вав­ший­ся здесь после бег­ства из Сале­ма в 1692 году. Как толь­ко Рэн­дольф Кар­тер очу­тил­ся сре­ди зна­ко­мых с дет­ства хол­мов, он понял, что где-то совсем рядом нахо­дят­ся маги­че­ские вра­та — одни из тех, прой­ти кото­рые уда­ва­лось лишь немно­гим отча­ян­ным, отвер­жен­ным или отре­шив­шим­ся, таким путем сумев­шим пре­одо­леть раз­де­ли­тель­ную сте­ну меж­ду нашим миром и непо­зна­ва­е­мой бес­ко­неч­но­стью. Кар­тер чув­ство­вал, что имен­но в этом месте и в этот день года он может с успе­хом завер­шить дело, нача­тое несколь­ки­ми меся­ца­ми ранее, когда он раз­га­дал зна­че­ние сим­во­лов на потуск­нев­шем, неве­ро­ят­но древ­нем сереб­ря­ном клю­че. Теперь он знал, как его нуж­но пово­ра­чи­вать, дер­жа под опре­де­лен­ным углом к закат­но­му солн­цу, и какие риту­аль­ные соче­та­ния зву­ков сле­ду­ет про­из­не­сти в пусто­ту одно­вре­мен­но с девя­тым и послед­ним пово­ро­том клю­ча. Здесь, в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от завет­ных ворот, ключ не мог его под­ве­сти, и Кар­тер был уве­рен, что этой ночью он сно­ва ока­жет­ся в мире сво­е­го дет­ства, об утра­те кото­ро­го он нико­гда не пере­ста­вал скор­беть.

Поло­жив ключ в кар­ман, он выбрал­ся из авто­мо­би­ля и заша­гал к вер­шине хол­ма — в самое серд­це этой без­люд­ной глу­ши, минуя уви­тую лоза­ми изго­родь, поло­су угрю­мо­го чер­но­ле­сья, узло­ва­тые вет­ви забро­шен­но­го сада, пустые окон­ные глаз­ни­цы быв­шей фер­мы и остат­ки еще каких-то постро­ек. А когда закат­ное солн­це алы­ми бли­ка­ми заиг­ра­ло на дале­ких шпи­лях Кинг­спор­та, он извлек из кар­ма­на ключ, напра­вил его в нуж­ную сто­ро­ну и повер­нул девять раз, про­из­но­ся закли­на­ние. Маги­че­ский риту­ал подей­ство­вал даже быст­рее, чем он успел это осо­знать.

В сгу­щав­ших­ся сумер­ках про­зву­чал зна­ко­мый голос из дале­ко­го про­шло­го — это был Бени­джа Кори, ста­рый слу­га его дво­ю­род­но­го деда. Но раз­ве ста­рик не умер трид­цать лет назад? Хотя постой, какие трид­цать лет? Какой сего­дня день? Кото­рый час? Где он толь­ко что был? И если ста­рый Бени­джа разыс­ки­ва­ет его позд­но вече­ром седь­мо­го октяб­ря 1883 года — чему тут удив­лять­ся? Раз­ве он не обе­щал тетуш­ке Мар­те вер­нуть­ся домой засвет­ло? А что это за ключ в кар­мане его курт­ки — там, где долж­на лежать под­зор­ная тру­ба, пода­рен­ная отцом два меся­ца назад, на его девя­тый день рож­де­ния? Где он нашел эту сереб­ря­ную шту­ко­ви­ну — кажет­ся, на чер­да­ке их дома в Бостоне? Нель­зя ли с ее помо­щью отпе­реть заку­по­рен­ный пли­той ход в даль­нем кон­це Зме­и­но­го лого­ва? Мест­ные все­гда сто­ро­ни­лись это­го угла, свя­зы­вая его с кол­ду­ном Эдмун­дом Кар­те­ром, и никто из них даже не пытал­ся про­ник­нуть в глубь Лого­ва, где узкая, при­кры­тая кор­ня­ми рас­ще­ли­на вела во мрак огром­но­го зала. Хотел бы он знать, кто имен­но потру­дил­ся, высе­кая в скаль­ной стене кон­ту­ры арки? Не сам ли ста­рый Эдмунд при­ло­жил к это­му руку? Или то были иные силы, дей­ство­вав­шие по его веле­нию? Все эти мыс­ли вер­те­лись в голо­ве малень­ко­го Рэн­доль­фа, когда он вече­ром ужи­нал с дядей Кри­сом и тетей Мар­той под кро­вом ста­рин­но­го дома.

На рас­све­те сле­ду­ю­ще­го дня он поки­нул дом через зад­нее крыль­цо, про­драл­ся сквозь спу­тан­ные вет­ви ябло­не­во­го сада и побе­жал к ста­рой выруб­ке, где под сенью испо­лин­ских дубов чер­нел запрет­ный и маня­щий вход в Зме­и­ное лого­во. Вто­ро­пях он не заме­тил поте­ри носо­во­го плат­ка, выпав­ше­го, когда он в оче­ред­ной раз нащу­пы­вал сереб­ря­ный ключ в кар­мане курт­ки. Ныр­нув в отвер­стие пеще­ры, маль­чик уве­рен­но дви­нул­ся впе­ред, осве­щая себе путь спич­ка­ми, преду­смот­ри­тель­но взя­ты­ми из комо­да в гости­ной. Спу­стя еще мину­ту он про­тис­нул­ся через рас­ще­ли­ну и, очу­тив­шись под сво­дом про­стор­но­го зала, сра­зу напра­вил­ся к даль­ней стене, сред­няя часть кото­рой напо­ми­на­ла боль­шую, тща­тель­но обра­бо­тан­ную пли­ту с ароч­ным закруг­ле­ни­ем ввер­ху. Здесь он дол­го про­сто­ял в мол­ча­нии, зажи­гая одну спич­ку за дру­гой и раз­гля­ды­вая поверх­ность пли­ты, по кото­рой кап­ля­ми сте­ка­ла вла­га. Камен­ный выступ над аркой имел опре­де­лен­ное сход­ство с рас­кры­той ладо­нью гигант­ской руки. Достав из кар­ма­на сереб­ря­ный ключ, он про­де­лал необ­хо­ди­мые мани­пу­ля­ции и про­из­нес ком­би­на­цию зву­ков, имея лишь смут­ное пред­став­ле­ние о том, отку­да ему эти вещи извест­ны. Все ли он сде­лал пра­виль­но? Сей­час он твер­до знал толь­ко одно: ему нуж­но пре­одо­леть барьер, отде­ля­ю­щий эту реаль­ность от воль­ных про­сто­ров грез, от той вели­че­ствен­ной без­дны, где исче­за­ют все изме­ре­ния, рас­тво­ря­ясь в бес­ко­неч­но­сти.

III

Даль­ней­шее едва ли мож­но опи­сать сло­ва­ми. Подоб­но­му нагро­мож­де­нию пара­док­сов, про­ти­во­ре­чий и ано­маль­ных явле­ний нет места в нашей повсе­днев­ной жиз­ни, одна­ко в сво­их фан­та­сти­че­ских снах мы зача­стую вос­при­ни­ма­ем эти вещи как нечто само собой разу­ме­ю­ще­е­ся — вплоть до момен­та воз­вра­ще­ния к объ­ек­тив­ной реаль­но­сти, огра­ни­чен­ной жест­ки­ми рам­ка­ми при­чин­но-след­ствен­ных свя­зей и трех­мер­ной логи­ки. По ходу рас­ска­за индий­ско­го гостя обыч­ный здра­во­мыс­ля­щий чело­век вполне мог ощу­тить себя объ­ек­том како­го-то дурац­ко­го розыг­ры­ша (чего, к при­ме­ру, сто­и­ла одна лишь мысль о пре­вра­ще­нии взрос­ло­го муж­чи­ны в девя­ти­лет­не­го маль­чиш­ку). Мистер Эспи­ну­олл с отвра­ще­ни­ем фырк­нул, всем сво­им видом пока­зы­вая, что не наме­рен слу­шать эту ерун­ду. Рас­сказ меж­ду тем про­дол­жал­ся.

Маги­че­ский риту­ал, совер­шен­ный Рэн­доль­фом Кар­те­ром в глу­бине пеще­ры, возы­мел свое дей­ствие. Уже пер­вые его дви­же­ния и пер­вые про­из­не­сен­ные им зву­ки поро­ди­ли явствен­ные пере­ме­ны в окру­жа­ю­щей обста­нов­ке. Про­стран­ство и вре­мя иска­жа­лись, при том что эти иска­же­ния не были замет­ны внешне — про­сто такие поня­тия, как «дли­тель­ность» или «место­по­ло­же­ние», в одно­ча­сье утра­ти­ли вся­кий смысл. Днем ранее Кар­тер чудес­ным обра­зом совер­шил пры­жок во вре­ме­ни, пре­одо­лев несколь­ко деся­ти­ле­тий, но теперь все раз­ли­чия меж­ду взрос­лым муж­чи­ной и маль­чи­ком исчез­ли. Отныне это был про­сто Рэн­дольф Кар­тер, наде­лен­ный ком­би­на­ци­ей обра­зов, кото­рые утра­ти­ли вся­кую связь с зем­ны­ми собы­ти­я­ми и явле­ни­я­ми. Еще мгно­ве­ние назад он сто­ял в пеще­ре, перед высе­чен­ной посре­ди сте­ны аркой с изоб­ра­же­ни­ем гигант­ской руки. Теперь же пеще­ры не было, как, впро­чем, не было и ее отсут­ствия; а гра­нит­ную сте­ну нель­зя было назвать ни реаль­но суще­ству­ю­щей, ни иллю­зор­ной. Суще­ство­вал лишь поток впе­чат­ле­ний — не столь­ко зри­тель­ных, сколь­ко вос­при­ни­ма­е­мых созна­ни­ем, — и в цен­тре пото­ка нахо­дил­ся он, Рэн­дольф Кар­тер, полу­чав­ший и фик­си­ро­вав­ший все эти впе­чат­ле­ния, сам не зная каким обра­зом.

По окон­ча­нии риту­аль­но­го дей­ства Кар­тер понял, что место, где он теперь очу­тил­ся, не зна­чит­ся ни на каких гео­гра­фи­че­ских кар­тах, а здеш­нее вре­мя не согла­су­ет­ся с зем­ной хро­но­ло­ги­ей. Нель­зя ска­зать, что при­ро­да про­ис­шед­ше­го была ему совер­шен­но неве­до­ма — кое-какие наме­ки на сей счет попа­да­лись в Пна­ко­тикских руко­пи­сях, а в запрет­ном «Некро­но­ми­коне» безум­но­го ара­ба Аль­хаз­ре­да дан­ной теме была посвя­ще­на отдель­ная гла­ва, зна­че­ние кото­рой он понял лишь после того, как рас­шиф­ро­вал сим­во­лы, выгра­ви­ро­ван­ные на сереб­ря­ном клю­че. Вра­та отво­ри­лись — но то были еще не Пре­дель­ные Вра­та. Эти лишь отде­ля­ли зем­ное про­стран­ство и вре­мя от вне­вре­мен­ной обла­сти, за кото­рой и нахо­ди­лись Пре­дель­ные Вра­та, веду­щие в Бес­ко­неч­ную Пусто­ту вне всех пла­нет, созвез­дий и все­лен­ных.

Он знал, что в этом стран­ствии у него дол­жен быть Про­вод­ник — жут­кое суще­ство, оби­тав­шее на пла­не­те за мил­ли­о­ны лет до появ­ле­ния людей, когда зага­доч­ные Пред­те­чи воз­во­ди­ли сре­ди влаж­ных пер­во­здан­ных лесов свои уди­ви­тель­ные горо­да, на зарос­ших руи­нах кото­рых мно­го позд­нее пас­лись при­ми­тив­ные пра­ро­ди­те­ли мле­ко­пи­та­ю­щих. Кар­тер вспом­нил туман­ные рас­суж­де­ния в «Некро­но­ми­коне» насчет это­го Про­вод­ни­ка.

«Дерз­нув­шие загля­нуть за Пре­гра­ду и при­нять Его в каче­стве Про­вод­ни­ка, — писал безум­ный араб Аль­хаз­ред, — совер­ша­ют непо­пра­ви­мую ошиб­ку, ибо, как ска­за­но в Кни­ге Тота, страш­ную цену при­дет­ся пла­тить все­го за один толь­ко взгляд. Ушед­шим на ту сто­ро­ну не суж­де­но вер­нуть­ся. Бес­ко­неч­ность за пре­де­ла­ми это­го мира насе­ле­на при­зра­ка­ми тьмы, от кото­рых нет спа­се­ния. Они блуж­да­ют в ночи, где защи­той от них не явля­ет­ся даже Знак Древ­них; они незри­мо при­сут­ству­ют у изго­ло­вья каж­дой моги­лы, пита­ясь тем, что исхо­дит отту­да. Но все эти при­зра­ки — ничто в срав­не­нии со Стра­жем Ворот, веду­щим без­рас­суд­ных за пре­де­лы всех миров, во Все­по­гло­ща­ю­щую Без­дну. Он — это Умр-ат-Тавил, ста­рей­ший из Вла­сти­те­лей Древ­но­сти, име­ну­е­мый так­же Про­длив­шим Жизнь».

Память и вооб­ра­же­ние фор­ми­ро­ва­ли смут­ные обра­зы сре­ди бур­ля­ще­го хао­са, но Кар­тер знал, что это все­го лишь про­дук­ты его соб­ствен­но­го созна­ния. В то же вре­мя появ­ле­ние этих обра­зов не было слу­чай­ным — источ­ни­ком их явля­лась иная реаль­ность, бес­пре­дель­ная, невы­ра­зи­мая и не под­да­ю­ща­я­ся изме­ре­нию. Окру­жая его, эта новая реаль­ность про­яв­ля­лась посред­ством тех сим­во­лов, какие был спо­со­бен усво­ить его разум, ибо зем­но­му созна­нию не дано охва­тить все мно­го­об­ра­зие форм, суще­ству­ю­щих вне извест­ных нам про­стран­ствен­но­вре­мен­ных изме­ре­ний.

Перед его взо­ром как в тумане про­плы­ва­ли кар­ти­ны, веро­ят­но отоб­ра­жав­шие очень дале­кое про­шлое Зем­ли. Чудо­вищ­ные тва­ри пере­дви­га­лись на фоне стро­е­ний, какие нор­маль­но­му чело­ве­ку не при­ви­дят­ся и во сне; харак­тер ланд­шаф­та и окру­жа­ю­щая рас­ти­тель­ность были под стать фан­та­сти­че­ской архи­тек­ту­ре. Он видел под­вод­ные горо­да и их стран­ных оби­та­те­лей; он видел баш­ни сре­ди бес­край­ней пусты­ни, где взле­та­ли, уно­сясь в меж­звезд­ные про­стран­ства, или при­зем­ля­лись, выны­ри­вая из кос­ми­че­ских глу­бин, кры­ла­тые, шаро­об­раз­ные и цилин­дри­че­ские объ­ек­ты. Кар­тер ста­рал­ся запом­нить как мож­но боль­ше из уви­ден­но­го, при том что сме­няв­ши­е­ся кар­ти­ны не име­ли как отчет­ли­вой свя­зи меж­ду собой, так и непо­сред­ствен­но­го отно­ше­ния к созер­ца­те­лю. Да и сам этот созер­ца­тель не имел посто­ян­но­го обли­ка и поло­же­ния, кото­рые все вре­мя меня­лись, под­стра­и­ва­ясь под при­хот­ли­вую игру фан­та­зии.

Преж­де все­го он хотел отыс­кать ту ска­зоч­ную стра­ну сво­их дет­ских снов, где гале­ры под­ни­ма­лись к вер­хо­вьям пол­но­вод­но­го Укра­но­са мимо золо­че­ных шпи­лей Фра­на, кара­ва­ны сло­нов бре­ли сквозь напо­ен­ные аро­ма­та­ми джунгли Кле­да, а в лун­ном све­те сон­но беле­ли дав­но опу­стев­шие, но неза­тро­ну­тые вре­ме­нем колон­на­ды пре­крас­ных двор­цов. Одна­ко сей­час, оше­лом­лен­ный мно­го­об­ра­зи­ем уви­ден­но­го, он забыл о сво­ей изна­чаль­ной цели. В голо­ву при­хо­ди­ли самые дерз­но­вен­ные мыс­ли, и его уже не стра­ши­ла встре­ча со все­силь­ным и ужас­ным Про­вод­ни­ком.

Вне­зап­но чере­да мель­ка­ю­щих кар­тин сме­ни­лась более-менее устой­чи­вым, хотя и несколь­ко рас­плыв­ча­тым изоб­ра­же­ни­ем. Перед ним взды­ма­лись камен­ные гро­ма­ды самых при­чуд­ли­вых кон­фи­гу­ра­ций, не под­чи­няв­ших­ся обыч­ным зако­нам гео­мет­рии. С неба, имев­ше­го совер­шен­но нево­об­ра­зи­мый отте­нок, под раз­ны­ми угла­ми стру­и­лись пото­ки све­та, сколь­зя по рез­ным иеро­гли­фам на изо­гну­той шерен­ге гигант­ских шести­гран­ных пье­де­ста­лов, кото­рые были увен­ча­ны каки­ми-то покры­ты­ми мате­ри­ей фигу­ра­ми.

Еще одна фигу­ра нахо­ди­лась не на пье­де­ста­ле, а плы­ла над туман­ной поверх­но­стью вдоль их под­но­жий. В ее посто­ян­но изме­ня­ю­щих­ся очер­та­ни­ях вре­ме­на­ми про­гля­ды­ва­ло отда­лен­ное сход­ство с чело­ве­че­ски­ми фор­ма­ми, при том что высо­той она раза в пол­то­ра пре­вос­хо­ди­ла обыч­но­го чело­ве­ка. Как и фигу­ры на пье­де­ста­лах, она была заку­та­на в покры­ва­ло из мате­рии ней­траль­но­го цве­та. Кар­тер не заме­тил в покры­ва­ле ника­ких отвер­стий для глаз — воз­мож­но, это­му суще­ству они и не тре­бо­ва­лись, если его орга­ны вос­при­я­тия выхо­ди­ли за пре­де­лы сугу­бо физи­че­ских чувств.

Послед­няя догад­ка Кар­те­ра не замед­ли­ла под­твер­дить­ся, ибо суще­ство обра­ти­лось напря­мую к его разу­му, не обле­кая это обра­ще­ние в зву­ко­вую фор­му. Про­из­не­сен­ное имя долж­но было поверг­нуть при­шель­ца в тре­пет, одна­ко Рэн­дольф Кар­тер не затре­пе­тал. Вме­сто это­го он отве­тил ана­ло­гич­ным — то есть теле­па­ти­че­ским — обра­зом, выка­зы­вая все зна­ки почте­ния, пред­пи­сан­ные «Некро­но­ми­ко­ном». Ибо перед ним был тот, кого стра­шил­ся весь мир со вре­мен, когда Ломар под­нял­ся из мор­ской пучи­ны и Кры­ла­тые при­шли на Зем­лю, что­бы пере­дать людям Древ­нее Зна­ние. Да, это был он — таин­ствен­ный Про­вод­ник и Страж Ворот, Умрат-Тавил, име­ну­е­мый так­же Про­длив­шим Жизнь.

Про­вод­ник знал (ибо ему было ведо­мо все сущее) о при­чине появ­ле­ния здесь Кар­те­ра, а так­же о том, что этот иска­тель сно­ви­де­ний и тайн его не боит­ся. В то же вре­мя Кар­тер не ощу­щал ника­кой угро­зы, исхо­дя­щей от Про­вод­ни­ка, и на мгно­ве­ние запо­до­зрил, что пуга­ю­щие наме­ки безум­но­го ара­ба были вызва­ны обыч­ной зави­стью и жела­ни­ем само­му совер­шить то, что сей­час гото­вил­ся совер­шить он. А быть может, Про­вод­ник пред­став­лял смер­тель­ную угро­зу лишь для тех, кто его боял­ся. Меж­ду тем мыс­лен­ное обра­ще­ние про­дол­жи­лось, обре­тая в созна­нии Кар­те­ра при­выч­ную ему сло­вес­ную фор­му.

— Я ста­рей­ший из Вла­сти­те­лей Древ­но­сти, о кото­ром тебе ведо­мо, гово­рил Про­вод­ник. — Мы жда­ли тебя — я и дру­гие Вла­сти­те­ли. Мы гото­вы тебя при­нять, хотя ты дол­го мед­лил с при­хо­дом. У тебя есть ключ, и ты смог открыть Пер­вые Вра­та. Теперь тебя ждет испы­та­ние у Пре­дель­ных Врат. Если ты боишь­ся, луч­ше отсту­пись. Ты еще можешь невре­ди­мым вер­нуть­ся туда, отку­да при­шел. Но если ты наме­рен идти даль­ше…

Пау­за мог­ла пока­зать­ся зло­ве­щей, одна­ко мыс­лен­ный сиг­нал по-преж­не­му не содер­жал угро­зы. Кар­тер отве­тил без коле­ба­ний.

— Я пой­ду впе­ред, — ска­зал он. — И я про­шу тебя быть моим про­вод­ни­ком. После этих его слов Про­вод­ник сде­лал подо­бие зна­ка — во вся­ком слу­чае покров его колых­нул­ся, что мог­ло пред­по­ла­гать под­ня­тие руки или иное сход­ное по харак­те­ру дви­же­ние. Когда же был подан вто­рой знак, Кар­тер вспом­нил соот­вет­ству­ю­щие ука­за­ния в сокро­вен­ных кни­гах и понял, что при­бли­жа­ет­ся к Пре­дель­ным Вра­там. Стру­я­щий­ся свет при­нял новый — столь же непе­ре­да­ва­е­мый — отте­нок, и фигу­ры на шести­гран­ных пье­де­ста­лах ста­ли вид­ны яснее. Они как буд­то рас­пря­ми­лись и теперь боль­ше напо­ми­на­ли людей, хотя Кар­тер знал, что они не мог­ли быть людь­ми. Над их покры­ты­ми мате­ри­ей голо­ва­ми зама­я­чи­ли, пере­ли­ва­ясь крас­ка­ми, высо­кие убо­ры вро­де тех, что вен­ча­ли безы­мян­ные ста­туи, высе­чен­ные неиз­вест­ным скуль­пто­ром на уте­сах запрет­ной горы в Тар­та­рии; а из скла­док покро­вов выгля­ды­ва­ли длин­ные жез­лы с рез­ны­ми навер­ши­я­ми в виде древ­них маги­че­ских сим­во­лов. Кар­тер дога­дал­ся, кто это такие, отку­да они яви­лись и кому слу­жат; он дога­дал­ся и о том, како­вой долж­на быть пла­та за подоб­ную служ­бу. Но и эта догад­ка не ума­ли­ла его реши­мо­сти идти до кон­ца и узнать все, что он хотел узнать. Он не стра­шил­ся пре­сло­ву­то­го «про­кля­тия», счи­тая его все­го лишь рас­хо­жим штам­пом — вро­де тех, какие порой упо­треб­ля­ют слеп­цы, клей­мя всех могу­щих видеть, пусть даже толь­ко вполгла­за. Теперь ему каза­лось смеш­ным непо­мер­ное само­мне­ние иных бол­ту­нов, рас­суж­дав­ших о жесто­ких замыс­лах Вла­сти­те­лей Древ­но­сти, яко­бы гото­вых пре­рвать свой веко­веч­ный сон, что­бы с яро­стью обру­шить­ся на несчаст­ное чело­ве­че­ство. С тем же успе­хом мож­но было пред­ста­вить себе мамон­та, кото­рый, забыв обо всем, неистов­ству­ет в попыт­ке отмще­ния чем-то ему доса­див­ше­му дож­де­во­му чер­вю. Меж­ду тем фигу­ры на пье­де­ста­лах одно­вре­мен­но кач­ну­ли рез­ны­ми жез­ла­ми, пере­да­вая мыс­лен­ное сооб­ще­ние:

— При­вет­ству­ем тебя, Ста­рей­ший, и тебя, Рэн­дольф Кар­тер, ибо ты, бла­го­да­ря отва­ге сво­ей, стал одним из нас.

Заме­тив, что один из пье­де­ста­лов не занят, Кар­тер по жесту Ста­рей­ше­го дога­дал­ся, что это место пред­на­зна­че­но для него. Еще один пье­де­стал, раз­ме­ра­ми пре­вос­хо­див­ший про­чие, сто­ял в цен­тре обра­зо­ван­ной ими кри­вой линии, кото­рую нель­зя было назвать ни полу­кру­гом, ни эллип­сом, ни пара­бо­лой, ни гипер­бо­лой. Кар­тер понял, что это — трон само­го Про­вод­ни­ка. Дви­га­ясь в какой-то необыч­ной для себя мане­ре, Кар­тер занял место на пье­де­ста­ле; к тому вре­ме­ни Про­вод­ник так­же под­нял­ся на трон. Какое-то вре­мя спу­стя он смут­но осо­знал, что Про­вод­ник дер­жит под склад­ка­ми сво­их покро­вов некий пред­мет, на кото­рый было ощу­ти­мо наце­ле­но вни­ма­ние про­чих оку­тан­ных мате­ри­ей Вла­сти­те­лей. Пред­мет имел сфе­ри­че­скую фор­му и был сде­лан из како­го-то сла­бо све­тя­ще­го­ся метал­ла; когда же Про­вод­ник вытя­нул его впе­ред, воз­ник­ло ощу­ще­ние зву­ка — низ­ко­го и рит­ми­че­ско­го, хотя его ритм не сов­па­дал ни с каки­ми рит­ма­ми Зем­ли. Затем почув­ство­вал­ся — имен­но почув­ство­вал­ся, а не послы­шал­ся — моно­тон­ный напев. Холод­ное све­че­ние сфе­ры ста­ло более интен­сив­ным, пуль­си­руя в такт рит­ми­че­ско­му закли­на­нию. Одно­вре­мен­но фигу­ры на пье­де­ста­лах нача­ли слег­ка рас­ка­чи­вать­ся, пови­ну­ясь это­му рит­му, а ним­бы над их голо­ва­ми сия­ли тем же непе­ре­да­ва­е­мым све­том, что и сфе­ра.

Здесь индус пре­рвал свой рас­сказ и бро­сил взгляд на мас­сив­ные часы в фор­ме гро­ба с четырь­мя стрел­ка­ми и покры­тым иеро­гли­фа­ми цифер­бла­том, чье тика­нье так­же не сов­па­да­ло ни с каки­ми рит­ма­ми Зем­ли. — Вам, гос­по­дин де Мари­ньи, — обра­тил­ся он к уче­но­му хозя­и­ну, нет нуж­ды пояс­нять, како­му чуже­род­но­му рит­му сле­до­ва­ли, напе­вая и рас­ка­чи­ва­ясь, эти фигу­ры на пье­де­ста­лах. Ныне толь­ко вы один здесь в Аме­ри­ке, я хочу ска­зать, — име­е­те поня­тие о Внеш­нем Про­стран­стве. Эти часы, веро­ят­но, при­слал вам тот самый йог, о кото­ром часто гово­рил бед­ня­га Хар­ли Уор­рен, — тот самый про­ви­дец, что назы­вал себя един­ствен­ным чело­ве­ком, посе­тив­шим Йан-Хо, где хра­нят­ся тай­ны мрач­но­го древ­не­го Лен­га, и сумев­шим выне­сти некие пред­ме­ты из это­го запрет­но­го горо­да. Мно­го ли вам извест­но об их истин­ных свой­ствах? Насколь­ко я знаю из сво­их сно­ви­де­ний и про­чих источ­ни­ков, созда­те­ли этих вещей име­ли отчет­ли­вое пред­став­ле­ние о Пер­вых Вра­тах. Одна­ко вер­нем­ся к мое­му повест­во­ва­нию.

Нако­нец без­звуч­ное пение пре­кра­ти­лось, — про­дол­жил индус, — сия­ние ним­бов померк­ло, а фигу­ры пере­ста­ли рас­ка­чи­вать­ся и как буд­то осе­ли на сво­их пье­де­ста­лах. Одна­ко сфе­ри­че­ский пред­мет про­дол­жал пуль­си­ро­вать, излу­чая свет непе­ре­да­ва­е­мых оттен­ков. Кар­тер дога­дал­ся, что Вла­сти­те­ли Древ­но­сти вновь погру­зи­лись в сон, и попы­тал­ся вооб­ра­зить, от каких кос­ми­че­ских сно­ви­де­ний он отвлек их сво­им при­хо­дом. Еще немно­го пого­дя он осо­знал, что стран­ные закли­на­ния были частью обря­да, посред­ством кото­ро­го Про­вод­ник вызвал у Вла­сти­те­лей Древ­но­сти осо­бый вид сно­ви­де­ний, отво­ря­ю­щих Пре­дель­ные Вра­та, доступ к кото­рым ему обес­пе­чил сереб­ря­ный ключ. В глу­би­нах это­го сна Вла­сти­те­ли созер­ца­ли неиз­ме­ри­мые внеш­ние про­стран­ства Бес­ко­неч­ной Пусто­ты, гото­вясь завер­шить то, что они долж­ны были сде­лать для Кар­те­ра.

В отли­чие от них, Про­вод­ник не спал, уси­ли­ем мыс­ли направ­ляя весь этот про­цесс. Оче­вид­но, он напол­нял кон­крет­ны­ми обра­за­ми сно­ви­де­ния Вла­сти­те­лей. Кар­тер знал, что каж­дый из них дол­жен был сфор­ми­ро­вать во сне опре­де­лен­ную кар­ти­ну или мысль, кото­рые все вме­сте, скон­цен­три­ро­вав­шись, созда­дут явле­ние, вос­при­ни­ма­е­мое обыч­ным зем­ным взо­ром. Когда это про­изой­дет, он смо­жет сам кон­тро­ли­ро­вать про­цесс, обра­щая в реаль­ность все, что ни вооб­ра­зит. Нечто подоб­ное он уже наблю­дал на Зем­ле — в част­но­сти, в Индии, когда объ­еди­нен­ная воля кру­га посвя­щен­ных при­да­ва­ла мыс­ли реаль­ное вопло­ще­ние, — а так­же в неиз­ме­ри­мо древ­нем Атла­а­на­те, о кото­ром мало кто из смерт­ных решал­ся гово­рить вслух.

Кар­тер не имел ясно­го пред­став­ле­ния о Пре­дель­ных Вра­тах и о том, как через них сле­ду­ет про­хо­дить, так что ему оста­ва­лось лишь ждать раз­ви­тия собы­тий. Он, похо­же, сохра­нил свою телес­ную обо­лоч­ку и по-преж­не­му сжи­мал в руке сереб­ря­ный ключ. Мас­сив­ная ска­ла перед ним име­ла ров­ную поверх­ность, и цен­траль­ная часть этой сте­ны все силь­нее при­тя­ги­ва­ла его взгляд. А затем Про­вод­ник вне­зап­но пре­рвал мыс­лен­ное обще­ние с Кар­те­ром. Впер­вые он по-насто­я­ще­му осо­знал, сколь ужас­ной может быть пол­ная тиши­на — одно­вре­мен­но как на физи­че­ском, так и на мен­таль­ном уров­нях. До той поры он посто­ян­но улав­ли­вал какой-то ритм, какую-то смут­ную пуль­са­цию вне­зем­ных изме­ре­ний, но теперь вокруг воца­ри­лось абсо­лют­ное мол­ча­ние без­дны.

Он ощу­щал свое тело, но при этом не слы­шал соб­ствен­но­го дыха­ния; а сфе­ра Умр-ат-Тави­ла излу­ча­ла ров­ное, уже не пуль­си­ру­ю­щее све­че­ние. Нимб над покры­той голо­вой чудо­вищ­но­го Про­вод­ни­ка — более яркий, чем у про­чих Вла­сти­те­лей Древ­но­сти, — сиял холод­ным, как буд­то замо­ро­жен­ным све­том.

У него закру­жи­лась голо­ва; чув­ство уте­ри про­стран­ствен­ной ори­ен­та­ции воз­рос­ло тыся­че­крат­но. Немно­гие све­тя­щи­е­ся объ­ек­ты лишь под­чер­ки­ва­ли непро­ни­ца­е­мость тьмы вокруг них, и хотя фигу­ры Вла­сти­те­лей нику­да не исчез­ли, здесь, в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от их шести­гран­ных пье­де­ста­лов, воз­ни­ка­ло ощу­ще­ние бес­ко­неч­ной уда­лен­но­сти. Мгно­ве­ние спу­стя теп­лые бла­го­уха­ю­щие вол­ны под­хва­ти­ли его и увлек­ли в то, что выгля­де­ло как окра­шен­ное в розо­вые тона море дур­ма­ня­ще­го вина, чьи вол­ны раз­би­ва­лись о под­но­жия огнен­но-мед­ных уте­сов. Потря­сен­ный, он ози­рал широ­кий мор­ской про­стор и пени­стые буру­ны у дале­ко­го бере­га. К тому вре­ме­ни пери­од пол­ной тиши­ны закон­чил­ся, и пле­щу­щие вол­ны гово­ри­ли с ним на сво­ем язы­ке, кото­рый, впро­чем, не состо­ял из физи­че­ских зву­ков.

— Обла­да­ю­щий Исти­ной нахо­дит­ся по ту сто­ро­ну добра и зла, — про­ник в его созна­ние голос, не являв­ший­ся голо­сом как тако­вым. — Обла­да­ю­ще­му Исти­ной по силам постичь Все-в-Одном. Обла­да­ю­щий Исти­ной зна­ет, что иллю­зия — это един­ствен­ная реаль­ность, тогда как мате­рия — не более чем обман.

И вот на поверх­но­сти камен­ной сте­ны, к кото­рой был все так же при­ко­ван его взгляд, про­сту­пи­ли очер­та­ния тита­ни­че­ской арки, напо­ми­нав­шей ту, что он видел дав­ным-дав­но в пеще­ре, в таком дале­ком и кажу­щем­ся теперь нере­аль­ным трех­мер­ном зем­ном про­стран­стве. С неко­то­рым опоз­да­ни­ем он обна­ру­жил, что про­из­во­дит мани­пу­ля­ции с сереб­ря­ным клю­чом, инстинк­тив­но совер­шая риту­ал вро­де того, с помо­щью кото­ро­го он открыл Пер­вые Вра­та. Насколь­ко он понял, розо­вое море, чью пья­ня­щую вла­гу он ощу­щал на сво­их щеках, на самом деле было камен­ным моно­ли­том, сквозь кото­рый он про­ник под воз­дей­стви­ем про­из­не­сен­но­го им закли­на­ния и сов­мест­но­го мыс­лен­но­го уси­лия Вла­сти­те­лей Древ­но­сти. По-преж­не­му пол­ный реши­мо­сти, он дви­нул­ся впе­ред — и про­шел через Пре­дель­ные Вра­та.

IV

Про­хож­де­ние Рэн­доль­фа Кар­те­ра сквозь камен­ную сте­ну напо­ми­на­ло голо­во­кру­жи­тель­ный полет в меж­звезд­ных без­днах. Отку­да-то изда­ли до его созна­ния доно­си­лись всплес­ки пуга­ю­ще-сла­дост­но­го, почти боже­ствен­но­го лико­ва­ния, бие­ние гигант­ских кры­льев и про­чие зву­ки, неве­до­мые на Зем­ле и в Сол­неч­ной систе­ме. Огля­нув­шись, он уви­дел не одни вра­та, а мно­же­ство им подоб­ных; через иные как раз про­хо­ди­ли суще­ства, чей облик он поста­рал­ся тут же сте­реть из памя­ти.

А спу­стя еще мгно­ве­ние он испы­тал ужас, како­го ему не смог­ли бы вну­шить ника­кие чуже­род­ные тва­ри, — ужас, от кото­ро­го он был не силах изба­вить­ся, ибо это было свя­за­но с соб­ствен­ной телес­ной сущ­но­стью. Еще при про­хож­де­нии Пер­вых Врат его облик отча­сти утра­тил ста­биль­ность, так что он начал испы­ты­вать слож­но­сти с ощу­ще­ни­ем сво­е­го тела и про­стран­ствен­ным вос­при­я­ти­ем окру­жа­ю­щих его объ­ек­тов, но тогда он по- преж­не­му ощу­щал свою цель­ность. Тогда он еще оста­вал­ся Рэн­доль­фом Кар­те­ром, кон­крет­ной точ­кой в вели­кой кру­го­вер­ти изме­ре­ний. Одна­ко сей­час, прой­дя через Пре­дель­ные Вра­та, он как буд­то раз­де­лил­ся на мно­же­ство существ.

Он одно­вре­мен­но нахо­дил­ся в самых раз­ных местах. На Зем­ле 7 октяб­ря 1883 года маль­чиш­ка по име­ни Рэн­дольф Кар­тер поки­нул Зме­и­ное лого­во, в сумер­ках спу­стил­ся по ска­ли­сто­му скло­ну и через ста­рый ябло­не­вый сад добрал­ся до дома сво­е­го дво­ю­род­но­го деда Кри­сто­фе­ра, что в хол­ми­стой мест­но­сти непо­да­ле­ку от Арк­хе­ма. И в тот же самый момент, теперь соот­вет­ство­вав­ший 1928 году по зем­но­му исчис­ле­нию, тот же Рэн­дольф Кар­тер, но уже как некая смут­ная фор­ма, вос­се­дал на пье­де­ста­ле сре­ди Вла­сти­те­лей Древ­но­сти в обла­сти за пре­де­ла­ми обыч­ных зем­ных изме­ре­ний. Был и тре­тий Рэн­дольф Кар­тер, плыв­ший в кос­ми­че­ской без­дне по ту сто­ро­ну Пре­дель­ных Врат. Поми­мо того, в хао­ти­че­ском мно­го­об­ра­зии мель­кав­ших в его созна­нии сцен при­сут­ство­ва­ло бес­ко­неч­ное мно­же­ство существ, кото­рые были «Кар­те­ра­ми» не в мень­шей сте­пе­ни, чем его дан­ное про­яв­ле­ние, летя­щее за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми.

Эти «Кар­те­ры» суще­ство­ва­ли во всех пери­о­дах зем­ной исто­рии, вклю­чая те, что выхо­ди­ли за рам­ки зна­ний и пред­по­ло­же­ний уче­ных. Встре­ча­лись «Кар­те­ры» в чело­ве­че­ском обли­чье и «Кар­те­ры» в обли­чье живот­ных — как позво­ноч­ных, так и бес­по­зво­ноч­ных — или даже рас­те­ний; иные из них обла­да­ли разу­мом, иные же — нет. Были и «Кар­те­ры», никак не свя­зан­ные с Зем­лей и оби­тав­шие в дру­гих мирах, звезд­ных систе­мах и галак­ти­ках. Спо­ры веч­ной жиз­ни пере­ме­ща­лись в про­сто­рах кос­мо­са от пла­не­ты к пла­не­те, от одной все­лен­ной к дру­гой — и все они явля­лись части­ца­ми его само­го. Отдель­ные виде­ния напо­ми­на­ли ему дав­ние сны — туман­ные либо отчет­ли­во- яркие, про­мельк­нув­шие лишь один раз или пре­сле­до­вав­шие его мно­ги­ми ноча­ми, а неко­то­рые фан­та­сти­че­ские вне­зем­ные сце­ны были настоль­ко узна­ва­е­мы, что это не мог­ло не вызвать вос­тор­га, прав­да сме­шан­но­го с ужа­сом.

Ужас этот воз­рас­тал по мере осо­зна­ния Кар­те­ром все­го, что с ним слу­чи­лось. Дото­ле самые страш­ные мгно­ве­ния были испы­та­ны им в ту ночь, когда двое при све­те ущерб­ной луны отпра­ви­лись на ста­рое клад­би­ще, отку­да вер­нул­ся лишь один из них, — но тот страх не шел ни в какое срав­не­ние с этим. Ни смерть, ни душев­ные или физи­че­ские муки не могут поро­дить тако­го отча­я­ния, какое вызы­ва­ет утра­та соб­ствен­ной инди­ви­ду­аль­но­сти. Обра­тив­шись в ничто, мы обре­та­ем забве­ние; но осо­зна­вать себя суще­ству­ю­щим, одно­вре­мен­но зная, что ты лишен соб­ствен­но­го «я» и более не явля­ешь­ся един­ствен­ным и непо­вто­ри­мым, чем- то отлич­ным от всех дру­гих, — вот он, истин­ный апо­фе­оз ужа­са.

Он знал, что неко­гда в Бостоне жил чело­век по име­ни Рэн­дольф Кар­тер, одна­ко не знал, насколь­ко нынеш­ний он — очу­тив­ша­я­ся за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми части­ца мно­го­об­раз­ной сущ­но­сти — соот­вет­ству­ет тому само­му Кар­те­ру. Его соб­ствен­ное «я» исчез­ло, но в то же вре­мя он (если умест­но гово­рить «он» о несу­ще­ству­ю­щей инди­ви­ду­аль­но­сти) осо­зна­вал себя еди­ни­цей в несмет­ном леги­оне самых раз­ных «я». Сход­ным обра­зом мог бы чув­ство­вать себя чело­век, чье тело вне­зап­но пре­вра­ти­лось в нечто вро­де мно­го­ру­кой и мно­го­гла­вой ста­туи из индий­ско­го хра­ма. В рас­те­рян­но­сти он гля­дел на свои бес­чис­лен­ные копии, тщет­но пыта­ясь отыс­кать сре­ди них под­лин­ник, если (чудо­вищ­ная мысль!) такой под­лин­ник суще­ство­вал вооб­ще.

Эти мучи­тель­ные раз­мыш­ле­ния были пре­рва­ны, когда того из Кар­те­ров, что летел в про­стран­стве за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми, объ­ял ужас ино­го поряд­ка, исхо­див­ший от силы, кото­рая одно­вре­мен­но про­ти­во­сто­я­ла ему, окру­жа­ла его и явля­лась его неотъ­ем­ле­мой частью, суще­ствуя сра­зу во всех вре­мен­ных и про­стран­ствен­ных изме­ре­ни­ях. Не про­яв­ля­ясь в зри­тель­ном обра­зе, эта сила, одна­ко, име­ла отчет­ли­вую инди­ви­ду­аль­ность и при­сут­ство­ва­ла как непо­сред­ствен­но здесь, так и в бес­ко­неч­но­сти, по кото­рой были рас­се­я­ны про­чие вопло­ще­ния Кар­те­ра.

Перед новым жут­ким явле­ни­ем Кар­тер забыл о стра­хах, свя­зан­ных с поте­рей соб­ствен­но­го «я». Эта сила была Все-в-Одном и Одно-воВсем, соче­тая все мно­го­об­ра­зие в Еди­ном Сущем и при­над­ле­жа не к одно­му кон­крет­но­му про­стран­ствен­но-вре­мен­но­му кон­ти­ну­у­му, а ко все­му миро­зда­нию, кото­рое не име­ет гра­ниц и пре­вос­хо­дит самые сме­лые фан­та­зии и любые мате­ма­ти­че­ские рас­че­ты. Воз­мож­но, это было то же самое, что тай­ные куль­ты Зем­ли упо­ми­на­ли под име­нем Йог-Сотот, рако­об­раз­ные оби­та­те­ли Югго­та почи­та­ли под име­нем Запре­дель­но­го Суще­ства, а блуж­да­ю­щий разум спи­раль­ных туман­но­стей опре­де­лял как Непе­ре­во­ди­мый Знак. Впро­чем, едва узрев это явле­ние, Кар­тер понял, насколь­ко бес­смыс­лен­ны и жал­ки были все попыт­ки подо­гнать его под какую-то рели­ги­оз­ную или науч­ную кон­цеп­цию.

И вот Еди­ное Сущее обра­ти­лось к дан­ной части­це Кар­те­ра, и обра­ще­ние это было подоб­но сгуст­ку энер­гии, пред­став­ше­му как чере­да гигант­ских, ярост­но пыла­ю­щих и реву­щих волн, в дви­же­нии кото­рых про­сле­жи­вал­ся тот же незем­ной ритм, что ранее при­сут­ство­вал в закли­на­ни­ях, рас­ка­чи­ва­нии и мер­ца­нии ним­бов Вла­сти­те­лей Древ­но­сти в той обла­сти, что лежит меж­ду Пер­вы­ми и Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми. Каза­лось, мири­а­ды звезд­ных миров и все­лен­ных устрем­ля­ют­ся к одной малень­кой точ­ке в про­стран­стве, дабы изни­что­жить ее в этом еди­ном ярост­ном поры­ве. И в то же вре­мя все­по­гло­ща­ю­щий ужас, несо­мый пла­мен­ны­ми вол­на­ми, как буд­то изо­ли­ро­вал эту части­цу Кар­те­ра от дру­гих его вопло­ще­ний, поз­во­лив ему в какой-то мере вос­ста­но­вить ощу­ще­ние соб­ствен­но­го «я». Когда же он смог транс­фор­ми­ро­вать пуль­са­цию волн в понят­ную рече­вую фор­му, ужас сме­нил­ся бла­го­го­ве­ни­ем, и то, что недав­но пред­став­ля­лось невы­ра­зи­мой жутью, обер­ну­лось ска­зоч­ным вели­ко­ле­пи­ем.

— Рэн­дольф Кар­тер, — гово­ри­лось в обра­ще­нии, — мои пред­ста­ви­те­ли в тво­ем мире, име­ну­е­мые Вла­сти­те­ля­ми Древ­но­сти, напра­ви­ли тебя сюда, ибо, хотя изна­чаль­но тебе было суж­де­но воз­вра­ще­ние в край утра­чен­ных снов, ты с обре­те­ни­ем боль­шей сво­бо­ды воз­вы­сил­ся до иных, куда более высо­ких и достой­ных устрем­ле­ний. Ты когда-то меч­тал про­плыть по золо­ти­стым вол­нам Укра­но­са, отыс­кать забро­шен­ные горо­да в орхидей­ных джун­глях Кле­да и взой­ти на опа­ло­вый трон Илек-Вада, чьи леген­дар­ные баш­ни и бес­чис­лен­ные купо­ла устрем­ля­ют­ся к един­ствен­ной алой звез­де на небо­сво­де, чуж­дом тво­е­му миру и всем про­чим мирам.

Теперь же, прой­дя пер­вые и вто­рые вра­та, ты можешь меч­тать о боль­шем. Ты не из тех, кто, как малый ребе­нок, спе­шит отверг­нуть все несов­па­да­ю­щее с его кра­си­вы­ми меч­та­ми. В тебе есть муже­ство и реши­мость для того, что­бы рас­крыть самые сокро­вен­ные тай­ны, лежа­щие в осно­ве всех виде­ний и снов. Я одоб­ряю твои стрем­ле­ния и готов даро­вать тебе то, что до сих пор толь­ко один­на­дцать раз даро­вал суще­ствам с тво­ей пла­не­ты, при­чем лишь пяте­ро из них были людь­ми или им подоб­ны­ми. Я готов открыть тебе Послед­нюю Тай­ну, встре­ча с кото­рой губи­тель­на для сла­бых духом. Но до того, как ты уви­дишь эту самую послед­нюю — и самую первую — из всех тайн, у тебя оста­ет­ся выбор. Ты еще можешь вер­нуть­ся через вра­та, так и не сняв пеле­ну, засти­ла­ю­щую твой взор.

V

Вне­зап­но кос­ми­че­ское вол­не­ние пре­кра­ти­лось, оста­вив Кар­те­ра одно­го сре­ди леде­ня­ще­го без­мол­вия. Во всех направ­ле­ни­ях про­сти­ра­лась бес­ко­неч­ная пусто­та, одна­ко иска­тель знал, что Еди­ное Сущее по-преж­не­му здесь. И он послал в без­дну мыс­лен­ный ответ:

— Я согла­сен. Я не отступ­лю.

Сно­ва вско­лых­ну­лись вол­ны, и Кар­тер понял, что его услы­ша­ли. И почти сра­зу же без­гра­нич­ный разум обру­шил на иска­те­ля поток зна­ний и объ­яс­не­ний, рас­па­хи­вая перед ним новые гори­зон­ты и гото­вя его к пости­же­нию вели­ких тайн кос­мо­са. Он узнал, сколь наив­ны и огра­ни­чен­ны пред­став­ле­ния людей о трех­мер­но­сти миро­зда­ния, где в дей­стви­тель­но­сти суще­ству­ет бес­чис­лен­ное мно­же­ство направ­ле­ний поми­мо про­стей­ших «вниз- вверх», «впе­ред-назад» и «вле­во-впра­во». Ему было про­де­мон­стри­ро­ва­но ничто­же­ство зем­ных богов с их мелоч­ны­ми стра­стиш­ка­ми — нена­ви­стью, гне­вом, любо­вью и тще­сла­ви­ем, с их жаж­дой покло­не­ний и жерт­во­при­но­ше­ний, с их пре­тен­зи­я­ми на сле­пую веру почи­та­те­лей вопре­ки рас­суд­ку и самой при­ро­де.

Хотя основ­ную инфор­ма­цию Кар­тер полу­чал в сло­вес­ной фор­ме, часть ее посту­па­ла непо­сред­ствен­но через чув­ства. Зре­ние — или, быть может, вооб­ра­же­ние — помог­ло ему ори­ен­ти­ро­вать­ся в этой обла­сти мно­же­ствен­ных изме­ре­ний, непо­сти­жи­мых для обыч­ных чело­ве­че­ских орга­нов вос­при­я­тия. В смя­те­нии он наблю­дал за могу­чим вих­рем кос­ми­че­ских сил, вдруг сме­няв­шим­ся бес­пре­дель­ной пусто­той. Он нахо­дил­ся в какой-то осо­бой точ­ке обзо­ра, отку­да откры­вал­ся вид на дви­же­ние гигант­ских форм, к кото­рым были непри­ме­ни­мы поня­тия «раз­мер», «очер­та­ния» и «гра­ни­цы», — даже про­ве­дя всю жизнь за изу­че­ни­ем тайн миро­зда­ния, он не мог уяс­нить себе их при­ро­ду. Поне­мно­гу он начал пони­мать, каким обра­зом маль­чиш­ка Рэн­дольф Кар­тер на фер­ме близ Арк­хе­ма в 1883 году мог одно­вре­мен­но являть­ся и при­зрач­ной фигу­рой на шести­гран­ном пье­де­ста­ле за Пер­вы­ми Вра­та­ми, и чем-то неопре­де­лен­ным, пред­став­шим перед Еди­ным Сущим в кос­ми­че­ской без­дне, и все­ми про­чи­ми вопло­ще­ни­я­ми, про­мельк­нув­ши­ми перед ним в калей­до­ско­пе сцен.

Затем дви­же­ние волн ста­ло более интен­сив­ным, помо­гая ему постичь все мно­го­об­ра­зие той сущ­но­сти, малой части­цей кото­рой было его дан­ное вопло­ще­ние. Он осо­знал, что любая фор­ма в про­стран­стве обра­зу­ет­ся путем сече­ния какой-либо фигу­ры, суще­ству­ю­щей в боль­шем коли­че­стве изме­ре­ний. Так, квад­рат явля­ет­ся резуль­та­том сече­ния куба, а круг — резуль­та­том сече­ния сфе­ры. В свою оче­редь, трех­мер­ные куб и сфе­ра воз­ни­ка­ют при сече­нии четы­рех­мер­ных обра­зов, извест­ных людям лишь по догад­кам и сно­ви­де­ни­ям; четы­рех­мер­ные созда­ют­ся посред­ством сече­ния пяти­мер­ных — и так далее, вплоть до нево­об­ра­зи­мой бес­ко­неч­но­сти. Мир людей и зем­ных богов это все­го лишь низ­шее про­яв­ле­ние ничтож­но малой вели­чи­ны — трех­мер­ное сече­ние того, что рас­по­ло­же­но в обла­сти за Пер­вы­ми Вра­та­ми, где Умр-ат-Тавил наве­ва­ет сны Вла­сти­те­лям Древ­но­сти. Люди име­ну­ют эту жал­кую копию реаль­но­стью, при этом пола­гая нере­аль­ным мно­го­мер­ный ори­ги­нал, хотя на деле все обсто­ит пря­мо про­ти­во­по­лож­ным обра­зом. То, что мы счи­та­ем сущ­но­стью и реаль­но­стью, есть лишь иллю­зия и при­зрак, тогда как истин­ной сущ­но­стью и реаль­но­стью явля­ет­ся как раз то, что кажет­ся нам при­зрач­ным и иллю­зор­ным.

Вре­мя непо­движ­но и, соот­вет­ствен­но, не име­ет ни нача­ла, ни кон­ца. Пред­став­ле­ние о вре­ме­ни как о чем-то дви­жу­щем­ся и вызы­ва­ю­щем пере­ме­ны есть иллю­зия. Да и само вре­мя, в сущ­но­сти, явля­ет­ся иллю­зи­ей. Про­шлое, насто­я­щее и буду­щее суще­ству­ет лишь в пред­став­ле­ни­ях оби­та­те­лей низ­ших миров с малым чис­лом изме­ре­ний. Люди свя­зы­ва­ют дви­же­ние вре­ме­ни с про­ис­хо­дя­щи­ми пере­ме­на­ми, како­вые так­же суть иллю­зия, ибо все, что было, есть и будет, суще­ству­ет одно­вре­мен­но.

Эти откро­ве­ния были пове­да­ны Кар­те­ру в столь серьез­но-вели­че­ствен­ной мане­ре, что у него не было воз­мож­но­сти усо­мнить­ся, хотя мно­гое из сооб­щен­но­го было выше его пони­ма­ния. Он без­ого­во­роч­но при­ни­мал эти откро­ве­ния за исти­ну, посколь­ку их источ­ни­ком была вели­чай­шая кос­ми­че­ская реаль­ность, сво­бод­ная от вся­че­ских кос­но­стей и при­стра­стий. Да и сам его поиск раз­ве не был осно­ван на вере в иллю­зор­ность и несу­ще­ствен­ность всех тра­ди­ци­он­ных, поверх­ност­ных и при­ми­тив­ных зем­ных поня­тий?

Выдер­жав вну­ши­тель­ную пау­зу, вол­ны про­дол­жи­ли свой бег и сооб­щи­ли ему, что так назы­ва­е­мые пере­ме­ны, вол­ну­ю­щие оби­та­те­лей низ­ших миров, на самом деле лишь функ­ция их созна­ния, вос­при­ни­ма­ю­ще­го внеш­ний мир под раз­лич­ны­ми кос­ми­че­ски­ми угла­ми зре­ния. К при­ме­ру, при сече­нии кону­са под раз­ны­ми угла­ми мож­но полу­чить круг, эллипс, пара­бо­лу или гипер­бо­лу, но при этом сам конус оста­нет­ся неиз­мен­ным. Так и взгля­ды на бес­ко­неч­ную и неиз­мен­ную реаль­ность дают раз­ные резуль­та­ты при смене кос­ми­че­ских углов зре­ния. Оби­та­те­ли миров с малым чис­лом изме­ре­ний, как пра­ви­ло, не спо­соб­ны само­сто­я­тель­но кон­тро­ли­ро­вать сме­ну этих углов в сво­ем созна­нии — это доступ­но лишь очень немно­гим из них, овла­дев­шим тай­ны­ми зна­ни­я­ми и таким обра­зом поко­рив­шим непо­движ­ное вре­мя, а заод­но и пере­ме­ны, кото­рые в дей­стви­тель­но­сти не про­ис­хо­дят. Что каса­ет­ся оби­та­ю­щих за Вра­та­ми, то они могут менять угол зре­ния по сво­е­му жела­нию, вос­при­ни­мая кос­мос либо фраг­мен­тар­но (то есть раз­дроб­лен­ным на части­цы-собы­тия), либо как неиз­мен­ное целое.

Сле­ду­ю­щая пау­за поз­во­ли­ла Кар­те­ру пораз­мыс­лить над тем, что сто­я­ло за столь напу­гав­шей его утра­той соб­ствен­но­го «я». Инту­и­тив­но соеди­нив отдель­ные фраг­мен­ты откро­ве­ния, он при­бли­зил­ся к раз­гад­ке и понял, что мог узнать о нали­чии мири­ад сво­их вопло­ще­ний гораз­до рань­ше, еще толь­ко прой­дя Пер­вые Вра­та, одна­ко магия Умр-ат-Тави­ла убе­рег­ла его от это­го, что­бы страх не поме­шал ему пра­виль­но вос­поль­зо­вать­ся сереб­ря­ным клю­чом при откры­тии Пре­дель­ных Врат. Мыс­лен­но он попро­сил уточ­нить харак­тер свя­зей меж­ду раз­ны­ми его вопло­ще­ни­я­ми — нахо­див­шим­ся сей­час за Пре­дель­ны­ми Вра­та­ми, вос­се­дав­шим на пье­де­ста­ле сре­ди Вла­сти­те­лей Древ­но­сти, маль­чи­ком из 1883 года, муж­чи­ной из 1928-го, чере­дой его соб­ствен­ных пред­ков и бес­счет­ны­ми оби­та­те­ля­ми дале­ких эпох и миров. Мед­лен­но вско­лых­ну­лись вол­ны, ста­ра­ясь отчет­ли­вее пере­дать ответ, едва ли пости­жи­мый чело­ве­че­ским умом.

И он узнал, что все поко­ле­ния существ в пре­де­лах сво­их изме­ре­ний, а так­же все ста­дии роста каж­до­го суще­ства явля­ют­ся не более чем вопло­ще­ни­я­ми его веч­но­го про­об­ра­за, нахо­дя­ще­го­ся вне изме­ре­ний. То есть каж­дый чело­век в роду — сын, отец, дед и так далее — и каж­дый этап жиз­ни это­го чело­ве­ка — от мла­ден­ца до ста­ри­ка — пред­став­ля­ют собой части­цу это­го веч­но­го суще­ства, про­явив­шу­ю­ся при смене кос­ми­че­ско­го угла зре­ния. Посе­му Рэн­дольф Кар­тер во все пери­о­ды его жиз­ни, а так­же все пред­ки Рэн­доль­фа Кар­те­ра — вклю­чая людей и их дои­сто­ри­че­ских пред­ше­ствен­ни­ков, оби­та­те­лей Зем­ли и иных пла­нет все это суть части­цы одно­го, веч­но­го «Кар­те­ра» вне про­стран­ства и вре­ме­ни. Это все­го лишь набор при­зрач­ных про­ек­ций еди­но­го суще­ства, раз­ли­ча­ю­щих­ся меж­ду собой толь­ко угла­ми, под кото­ры­ми в каж­дом отдель­ном слу­чае было про­ве­де­но сече­ние.

Малей­шее изме­не­ние угла может пре­вра­тить взрос­ло­го чело­ве­ка в ребен­ка; пре­вра­тить Рэн­доль­фа Кар­те­ра в кол­ду­на Эдмун­да Кар­те­ра, в 1692 году бежав­ше­го из Сале­ма в окрест­но­сти Арк­хе­ма, или в Пик­ме­на Кар­те­ра, кото­рый в 2169 году сыг­ра­ет исклю­чи­тель­ную роль в спа­се­нии Австра­лий­ско­го кон­ти­нен­та от наше­ствия мон­голь­ских орд; пре­вра­тить Кар­те­ра-чело­ве­ка в суще­ство, при­быв­шее на Зем­лю с двой­ной пла­не­ты Кита­нил в систе­ме Арк­ту­ра и жив­шее в дои­сто­ри­че­ской Гипер­бо­рее, где оно покло­ня­лось чер­но­му идо­лу Цатоггуа; пре­вра­тить Кар­те­ра-зем­ля­ни­на в его неимо­вер­но дале­ких ино­пла­нет­ных пред­ков — в оби­та­те­лей того же Кита­ни­ла или пла­не­ты Шон­хи в дру­гой галак­ти­ке, в четы­рех­мер­ный лету­чий разум из еще более древ­не­го про­стран­ствен­но-вре­мен­но­го кон­ти­ну­у­ма, в рас­ти­тель­ный мозг с чер­ной радио­ак­тив­ной коме­ты, что помчит­ся по немыс­ли­мой орби­те в дале­ком буду­щем, и так далее в бес­ко­неч­ном кру­го­во­ро­те кос­ми­че­ских цик­лов.

Веч­ные про­об­ра­зы, насе­ля­ю­щие без­дну, не име­ют фор­мы и не под­да­ют­ся ника­ким опи­са­ни­ям, и толь­ко еди­нич­ные сно­вид­цы из трех­мер­ных миров спо­соб­ны дога­дать­ся об их суще­ство­ва­нии. Гла­вен­ству­ет сре­ди них Еди­ное Сущее, кото­рое и есть про­об­раз само­го Кар­те­ра. Про­ис­хож­де­ни­ем от Вер­хов­но­го Про­об­ра­за и объ­яс­ня­ет­ся жад­ное стрем­ле­ние Кар­те­ра и всех его пред­ков познать сокро­вен­ные тай­ны кос­мо­са. В каж­дом из миров все вели­кие кол­ду­ны, вели­кие мыс­ли­те­ли и вели­кие худож­ни­ки явля­ют­ся вопло­ще­ни­я­ми имен­но это­го про­об­ра­за.

Оше­лом­лен­ный новым откро­ве­ни­ем, Кар­тер мыс­лен­но воз­дал поче­сти Еди­но­му Суще­му, части­цей кото­ро­го, как выяс­ни­лось, был и он сам. Вол­не­ние кос­мо­са улег­лось, давая ему воз­мож­ность в тишине поду­мать об уди­ви­тель­ных дарах, необыч­ных вопро­сах и совсем уже стран­ных прось­бах. Одна­ко мыс­ли пута­лись, не в состо­я­нии разом охва­тить гигант­ский раз­мах открыв­ших­ся перед ним новых пер­спек­тив. Ведь, если бук­валь­но пони­мать все ему сооб­щен­ное, Кар­тер, овла­дев искус­ством само­сто­я­тель­ной сме­ны угла созна­ния, полу­чал воз­мож­ность физи­че­ски посе­тить все дале­кие эпо­хи и обла­сти все­лен­ной, ранее виден­ные им лишь во снах. Но как овла­деть этим искус­ством? Тут мог сыг­рать свою роль сереб­ря­ный ключ, с помо­щью кото­ро­го он уже пере­но­сил­ся из 1928-го в 1883 год, а затем сумел вый­ти за пре­де­лы вре­ме­ни. Как ни стран­но, даже сей­час, утра­тив телес­ную обо­лоч­ку, Кар­тер точ­но знал, что ключ все еще нахо­дит­ся при нем.

Пау­за в кос­ми­че­ском вол­не­нии про­дол­жа­лась, и Кар­тер этим вос­поль­зо­вал­ся, что­бы обра­тить­ся с вопро­са­ми к Еди­но­му Суще­му. В этой без­дне он был рав­но­уда­лен от всех про­чих сво­их ипо­ста­сей — чело­ве­че­ских и нече­ло­ве­че­ских, зем­ных и ино­пла­нет­ных — и горел жела­ни­ем узнать о них как мож­но боль­ше. Более все­го его инте­ре­со­ва­ли вопло­ще­ния, дале­ко отсто­яв­шие во вре­ме­ни и про­стран­стве от зем­но­го 1928-го года. Он не сомне­вал­ся в том, что Вер­хов­ный Про­об­раз может телес­но пере­ме­стить его в любое из этих созда­ний, и тогда он ста­нет реаль­ным участ­ни­ком сцен, кото­рые преж­де явля­лись ему лишь во фраг­мен­тар­ных виде­ни­ях.

Для нача­ла он попро­сил допу­стить его в неод­но­крат­но виден­ный во снах сумрач­ный фан­та­сти­че­ский мир с пятью раз­но­цвет­ны­ми солн­ца­ми и незна­ко­мы­ми созвез­ди­я­ми на небо­сво­де — в мир гигант­ских чер­ных скал, при­чуд­ли­вых метал­ли­че­ских башен, неиз­вест­но куда веду­щих тун­не­лей и зага­доч­ных паря­щих цилин­дров, насе­лен­ный суще­ства­ми с клеш­не­об­раз­ны­ми конеч­но­стя­ми и голо­ва­ми, напо­ми­на­ю­щи­ми мор­ды тапи­ров. У него было смут­ное пред­чув­ствие, что этот мир ока­жет­ся наи­луч­шим местом для после­ду­ю­ще­го уста­нов­ле­ния кон­так­тов со мно­же­ством иных миров. Стра­ха он не испы­ты­вал: как и во всех зага­доч­ных ситу­а­ци­ях, с кото­ры­ми он стал­ки­вал­ся в сво­ей жиз­ни, любо­зна­тель­ность взя­ла верх над осталь­ны­ми чув­ства­ми.

Кач­ну­лись вол­ны, и Кар­тер понял, что его прось­ба удо­вле­тво­ре­на. А Еди­ное Сущее уже нача­ло рас­сказ о чер­ных меж­га­лак­ти­че­ских без­днах, кото­рые он дол­жен будет пре­одо­леть, о пяти близ­ко рас­по­ло­жен­ных звез­дах, вокруг кото­рых вра­ща­лась нуж­ная ему пла­не­та, и о тая­щих­ся в глу­бо­ких норах чудо­ви­щах, с кото­ры­ми вели упор­ную борь­бу клеш­не­ру­кие оби­та­те­ли пла­не­ты. Вер­хов­ный Про­об­раз объ­яс­нил ему, под каким углом сле­ду­ет повер­нуть плос­кость его созна­ния отно­си­тель­но про­стран­ствен­но-вре­мен­ных эле­мен­тов иско­мо­го мира, что­бы все­лить­ся в тело сво­е­го тамош­не­го вопло­ще­ния. При этом он дол­жен чет­ко усво­ить и не забы­вать свои сим­во­лы — в про­тив­ном слу­чае он не смо­жет вер­нуть­ся назад.

Кар­тер послал в ответ мыс­лен­ное под­твер­жде­ние, дога­дав­шись, что упо­мя­ну­тые сим­во­лы — это зна­ки, изоб­ра­жен­ные на сереб­ря­ном клю­че, кото­рый уже успеш­но пере­ме­щал его из 1928-го в 1883 год. Почув­ство­вав его нетер­пе­ние, Еди­ное Сущее изъ­яви­ло готов­ность начать про­цесс. Бег волн рез­ко пре­кра­тил­ся, и на мгно­ве­ние все вокруг как буд­то замер­ло в ожи­да­нии.

А затем раз­дал­ся низ­кий роко­чу­щий гул, стре­ми­тель­но наби­рав­ший силу и пере­рос­ший в чудо­вищ­ный гром. И вновь Кар­тер почув­ство­вал себя точ­кой в про­стран­стве, на кото­рой под зву­ки уже зна­ко­мо­го чуже­род­но­го рит­ма фоку­си­ро­ва­лась неисто­вая энер­гия, одно­вре­мен­но созда­вая ощу­ще­ние обжи­га­ю­ще­го звезд­но­го пла­ме­ни и леде­ня­ще­го холо­да кос­ми­че­ской пусто­ты. Перед ним мель­ка­ли, скре­щи­ва­лись и пере­пле­та­лись лучи, цве­та кото­рых были неве­до­мы в спек­трах этой все­лен­ной. Кар­тер стре­ми­тель­но пере­ме­щал­ся в про­стран­стве, но при всей ско­ро­сти это­го дви­же­ния все же успел на мгно­ве­ние уви­деть оди­но­кую фигу­ру, вос­се­дав­шую на туман­ном троне шести­уголь­ной фор­мы…

VI

Индус сде­лал пау­зу в повест­во­ва­нии. Де Мари­ньи и Фил­липс всем сво­им видом выра­жа­ли вни­ма­тель­ный инте­рес. Эспи­ну­олл, напро­тив, демон­стра­тив­но игно­ри­ро­вал рас­сказ­чи­ка, при­тво­ря­ясь, буд­то погло­щен изу­че­ни­ем лежа­щих на сто­ле бумаг. Гро­бо­вид­ные часы тика­ли все в том же стран­ном рит­ме, кото­рый теперь казал­ся осо­бен­но зло­ве­щим. Исся­ка­ю­щий дым под­ни­мал­ся над куриль­ни­ца­ми фан­та­сти­че­ски­ми завит­ка­ми, что в ком­би­на­ции с гро­теск­ны­ми фигу­ра­ми на колеб­ле­мых сквоз­ня­ком гобе­ле­нах вызы­ва­ло непри­ят­ное, тре­вож­ное ощу­ще­ние. Ста­рик­негр, под­кла­ды­вав­ший бла­го­во­ния в куриль­ни­цу, к тому момен­ту уже поки­нул ком­на­ту, веро­ят­но не выне­ся ощу­ти­мо нарас­тав­ше­го здесь напря­же­ния. Рас­сказ­чик чуть помед­лил, слов­но изви­ня­ясь, преж­де чем про­дол­жить.

— Пола­гаю, вам нелег­ко пове­рить в мой рас­сказ о поле­те в без­дну, но еще менее прав­до­по­доб­ным вам пока­жет­ся опи­са­ние вполне мате­ри­аль­ных и ося­за­е­мых вещей, к кото­ро­му я сей­час пере­хо­жу. Так уж устро­ен чело­ве­че­ский ум: чуде­са пред­став­ля­ют­ся нам вдвойне неве­ро­ят­ны­ми, если они про­ис­хо­дят не в при­выч­ном трех­мер­ном мире, а в обла­стях, кото­рые нам слу­ча­ет­ся видеть толь­ко во сне. Я поста­ра­юсь не утом­лять вас подроб­но­стя­ми и сооб­щу лишь то, что вам необ­хо­ди­мо знать.

Когда стих кос­ми­че­ский вихрь и умолк гро­мо­по­доб­ный ритм, Кар­те­ру пока­за­лось, что он вер­нул­ся в один из неод­но­крат­но виден­ных снов. Как и в сно­ви­де­нии, он обна­ру­жил себя дви­га­ю­щим­ся в тол­пе клеш­не­ру­ких тва­рей по город­ским ули­цам меж метал­ли­че­ских стен, оза­рен­ных луча­ми раз­но­цвет­ных солнц. Взгля­нув на свое тело, он убе­дил­ся, что сам он с виду не отли­ча­ет­ся от здеш­них жите­лей — его склад­ча­тая кожа была места­ми покры­та чешу­ей, а туло­ви­ще сочле­ня­лось как у насе­ко­мо­го, хотя в очер­та­ни­ях его и при­сут­ство­ва­ло некое кари­ка­тур­ное сход­ство с чело­ве­че­ской фигу­рой. Сереб­ря­ный ключ был по-преж­не­му при нем, зажа­тый в одной из длин­ных заост­рен­ных клеш­ней.

В сле­ду­ю­щий момент ощу­ще­ние, буд­то он нахо­дит­ся во сне, исчез­ло. Напро­тив, он почув­ство­вал себя очнув­шим­ся от сна, в кото­ром видел бес­пре­дель­ную без­дну, Еди­ное Сущее и еще какое-то неле­пое созда­ние чужой расы, име­ну­е­мое Ран­доль­фом Кар­те­ром. Подоб­ные виде­ния часто посе­ща­ли мага Зкау­бу, жив­ше­го на пла­не­те Йад­дит. Пожа­луй, это про­ис­хо­ди­ло даже слиш­ком часто, мешая ему долж­ным обра­зом тво­рить маги­че­ские обря­ды, кото­рые не поз­во­ля­ли сви­ре­пым бхо­улам выбрать­ся на поверх­ность из сво­их нор. Эти виде­ния порой сли­ва­лись с вос­по­ми­на­ни­я­ми о его дей­стви­тель­ных путе­ше­стви­ях на фотон­ном звез­до­ле­те по мно­же­ству ино­пла­нет­ных миров, но нико­гда еще они не выгля­де­ли столь реаль­ны­ми. Тяже­лый, вполне мате­ри­аль­ный сереб­ря­ный ключ, вдруг обна­ру­жив­ший­ся в его пра­вой верх­ней клешне, был точ­ной копи­ей того, что являл­ся ему в снах, и это неждан­ное при­об­ре­те­ние не сули­ло ниче­го хоро­ше­го. Ему надо было успо­ко­ить­ся, обду­мать слу­чив­ше­е­ся и поис­кать ответ в свя­щен­ных таб­ли­цах Нхинг. Зкау­ба свер­нул с ожив­лен­ной ули­цы в тихий пере­улок, под­нял­ся по метал­ли­че­ской стене к две­рям сво­е­го жили­ща и сра­зу напра­вил­ся к пол­ке, где хра­ни­лись таб­ли­цы.

С того момен­та мино­ва­ло семь дней, и послед­ний из них застал Зкау­бу в ужа­се и отча­я­нии — он нако­нец выяс­нил прав­ду и вме­сте с ней обрел мас­су новых, про­ти­во­ре­чи­вых вос­по­ми­на­ний. Его душев­ный покой был нару­шен отныне и навек, ибо он утра­тил цель­ность соб­ствен­но­го «я». Теперь их было двое в одном теле: Зкау­ба, маг с Йад­ди­та, и Рэн­дольф Кар­тер из Босто­на на пла­не­те Зем­ля. Пер­вый не мог без судо­рог отвра­ще­ния пред­ста­вить себе гнус­ное зем­ное мле­ко­пи­та­ю­щее, чей облик ему при­дет­ся при­нять в буду­щем, а вто­рой с не мень­шим ужа­сом ощу­щал себя в теле уро­да с клеш­ня­ми, кото­рым он был в неве­ро­ят­но дале­ком про­шлом и в кото­ро­го он вопло­тил­ся вновь.

— Вре­мя, про­ве­ден­ное Кар­те­ром на Йад­ди­те, заслу­жи­ва­ет отдель­но­го рас­ска­за, — про­дол­жил сва­ми, в чьем меха­ни­че­ском голо­се появи­лись хри­пы, сви­де­тель­ство­вав­шие об уста­ло­сти. — Он посе­тил Шон­хи, Мту­ру, Кат и мно­гие дру­гие миры в два­дца­ти вось­ми галак­ти­ках, куда мог­ли доби­рать­ся фотон­ные кораб­ли с Йад­ди­та. С помо­щью сереб­ря­но­го клю­ча и неко­то­рых дру­гих сим­во­лов, извест­ных мест­ным магам, он путе­ше­ство­вал в дале­кое про­шлое и буду­щее. Ему при­хо­ди­лось сра­жать­ся с бес­цвет­ны­ми скольз­ки­ми бхо­ула­ми в пер­во­здан­ных тун­не­лях, про­ни­зав­ших внут­рен­ность пла­не­ты. Мно­го дней он про­вел в биб­лио­те­ках за изу­че­ни­ем насле­дия деся­ти тысяч живых и уже погиб­ших миров. Он общал­ся с луч­ши­ми ума­ми Йад­ди­та, в том чис­ле с древ­ней­ши­ми муд­ре­ца­ми Буо. Зкау­ба не рас­ска­зы­вал нико­му из мест­ных о постиг­шем его раз­дво­е­нии лич­но­сти, но вся­кий раз, когда в этой паре бра­ла верх инди­ви­ду­аль­ность Кар­те­ра, послед­ний начи­нал лихо­ра­доч­но искать спо­со­бы воз­вра­ще­ния на Зем­лю, в свою при­выч­ную телес­ную обо­лоч­ку, и уси­лен­но прак­ти­ко­вал­ся в чело­ве­че­ской речи, хотя рече­вой аппа­рат Зкау­бы был пло­хо при­спо­соб­лен для таких упраж­не­ний.

Дело в том, что сереб­ря­ный ключ не мог вер­нуть Кар­те­ра в его зем­ное вопло­ще­ние, како­вой жут­кий факт выяс­нил­ся вско­ре после его при­бы­тия на Йад­дит. При­чи­ну это­го он выяс­нил уже позд­нее, собрав воеди­но обрыв­ки сно­ви­де­ний, соб­ствен­ные вос­по­ми­на­ния и зна­ния, полу­чен­ные от муд­ре­цов Йад­ди­та. Ключ был изго­тов­лен на Зем­ле, в древ­ней Гипер­бо­рее, и сила его была дей­ствен­на толь­ко для созна­ния чело­ве­че­ских существ. Прав­да, с его помо­щью мож­но было изме­нять пла­не­тар­ный угол накло­на и пере­ме­щать­ся во вре­ме­ни, при этом оста­ва­ясь в нынеш­ней телес­ной обо­лоч­ке. Суще­ство­вал еще ряд сим­во­лов, допол­няв­ших воз­мож­но­сти сереб­ря­но­го клю­ча, делая их прак­ти­че­ски неогра­ни­чен­ны­ми, но и они были про­дук­том зем­но­го разу­ма, кото­рый не мог быть вос­про­из­ве­ден мага­ми Йад­ди­та. Эти сим­во­лы были запи­са­ны на так и не рас­шиф­ро­ван­ном пер­га­мен­те, хра­нив­шем­ся в рез­ной шка­тул­ке вме­сте с сереб­ря­ным клю­чом, и Кар­те­ру оста­ва­лось лишь горь­ко сожа­леть о том, что оста­вил пер­га­мент в машине перед тем, как открыть Пер­вые Вра­та. Когда Еди­ное Сущее в ныне недо­ся­га­е­мой без­дне пре­ду­пре­жда­ло его о необ­хо­ди­мо­сти пом­нить свои сим­во­лы, он решил, что име­ет­ся в виду толь­ко ключ, и теперь рас­пла­чи­вал­ся за эту оплош­ность.

Он пытал­ся исполь­зо­вать всю мощь нау­ки и магии Йад­ди­та, что­бы най­ти обрат­ную доро­гу к сво­е­му Вер­хов­но­му Про­об­ра­зу. Обре­тен­ные здесь позна­ния помог­ли бы ему рас­шиф­ро­вать текст на пер­га­мен­те, но, увы, — ему нече­го было рас­шиф­ро­вы­вать. А в те пери­о­ды, когда пре­об­ла­да­ние в тан­де­ме полу­ча­ла инди­ви­ду­аль­ность Зкау­бы, тот все­ми сила­ми ста­рал­ся уни­что­жить раз­дра­жав­шие его лич­ные вос­по­ми­на­ния Кар­те­ра.

Так про­хо­ди­ли века и тыся­че­ле­тия, если исчис­лять вре­мя по зем­ным мер­кам, — срок, нево­об­ра­зи­мый для людей, но вполне обыч­ный для сверх­дол­гих жиз­нен­ных цик­лов оби­та­те­лей Йад­ди­та. В про­цес­се затя­нув­шей­ся борь­бы двух лич­но­стей, пооче­ред­но захва­ты­вав­ших власть над телом, чаша весов посте­пен­но скло­ни­лась в поль­зу Кар­те­ра. Теперь он мно­го вре­ме­ни посвя­щал вычис­ле­ни­ям, уточ­няя рас­сто­я­ние меж­ду Йад­ди­том и Зем­лей и вре­мен­ной про­ме­жу­ток, кото­рый отде­лял его от чело­ве­че­ской эпо­хи. Циф­ры оше­лом­ля­ли — зоны све­то­вых лет, но Кар­тер научил­ся ими опе­ри­ро­вать бла­го­да­ря навы­кам, при­об­ре­тен­ным на Йад­ди­те. Кро­ме того, он раз­вил в себе спо­соб­ность посе­щать Зем­лю в сно­ви­де­ни­ях и узнал о род­ной пла­не­те мно­го ново­го. Одна­ко ему не уда­ва­лось уви­деть во сне самое глав­ное — текст на утра­чен­ном пер­га­мен­те.

В кон­це кон­цов у него созрел отча­ян­ный план бег­ства с Йад­ди­та. Это про­изо­шло после того, как он нашел зелье, спо­соб­ное под­дер­жи­вать Зкау­бу в дре­мот­ном состо­я­нии, не сти­рая при этом его лич­ные зна­ния и вос­по­ми­на­ния, так что ими мог в сво­их инте­ре­сах поль­зо­вать­ся Кар­тер. Он наде­ял­ся, руко­вод­ству­ясь ранее сде­лан­ны­ми рас­че­та­ми, добрать­ся до Зем­ли на одном из мест­ных фотон­ных кораб­лей, но это был слиш­ком даль­ний полет даже для при­выч­ных к кос­ми­че­ским путе­ше­стви­ям жите­лей Йад­ди­та. Ему пред­сто­я­ло физи­че­ски про­де­лать весь путь через меж­га­лак­ти­че­ские без­дны — то самый путь, что неко­гда мыс­лен­но пре­одо­ле­ло его бес­те­лес­ное вопло­ще­ние. По дости­же­нии Зем­ли он соби­рал­ся, несмот­ря на свой ино­пла­нет­ный облик, отыс­кать и рас­шиф­ро­вать пер­га­мент, остав­лен­ный им в машине на сель­ской доро­ге близ Арк­хе­ма, а затем уже с помо­щью клю­ча и рас­шиф­ро­ван­ных допол­ни­тель­ных сим­во­лов вер­нуть себе нор­маль­ный чело­ве­че­ский вид.

Он пре­крас­но осо­зна­вал под­сте­ре­гав­шие его опас­но­сти. Изме­нить угол накло­на и пере­ме­стить­ся в буду­щее он мог, толь­ко нахо­дясь на поверх­но­сти пла­не­ты (в про­цес­се поле­та такая тон­кая опе­ра­ция была невоз­мож­на), но Кар­тер знал, что в ту дале­кую эпо­ху циви­ли­за­ция на Йад­ди­те уже погиб­нет и пла­не­та ока­жет­ся во вла­сти бхо­улов, так что старт кос­ми­че­ско­го кораб­ля будет сопря­жен с нема­лым риском. Слож­ность пред­став­ля­ла так­же при­оста­нов­ка его жиз­нен­ных функ­ций на вре­мя пере­ле­та, кото­рый про­длит­ся мно­гие тыся­чи лет. А в слу­чае успеш­но­го при­бы­тия на место опас­ность пред­став­ля­ли зем­ные бак­те­рии и виру­сы, гибель­ные для ино­пла­не­тя­ни­на с Йад­ди­та. Зна­чит, он дол­жен был зара­нее выра­бо­тать про­тив них имму­ни­тет. Еще одна про­бле­ма каса­лась его внеш­но­сти — нуж­но было как-то замас­ки­ро­вать­ся под чело­ве­ка до той поры, пока не будет най­ден пер­га­мент, кото­рый поз­во­лит ему в дей­стви­тель­но­сти вос­ста­но­вить свой чело­ве­че­ский облик. В сво­ем нынеш­нем виде у него было мало шан­сов уце­леть — дви­жи­мые стра­хом и нена­ви­стью люди навер­ня­ка поста­ра­ют­ся уни­что­жить мерз­кую тварь. Нако­нец, сле­до­ва­ло поза­бо­тить­ся о запа­се золо­та — к сча­стью, доста­точ­но рас­про­стра­нен­но­го метал­ла на Йад­ди­те, — дабы не испы­ты­вать финан­со­вых затруд­не­ний при поис­ках пер­га­мен­та.

Не торо­пясь, обсто­я­тель­но, Кар­тер гото­вил­ся к осу­ществ­ле­нию сво­е­го пла­на. По его зака­зу был постро­ен одно­мест­ный корабль-кап­су­ла повы­шен­ной проч­но­сти, спо­соб­ный выдер­жать как пере­ме­ще­ние во вре­ме­ни, так и бес­при­мер­ный по даль­но­сти кос­ми­че­ский полет. Он сно­ва и сно­ва пере­про­ве­рял свои рас­че­ты и мно­го раз посе­щал в сно­ви­де­ни­ях Зем­лю, ста­ра­ясь мак­си­маль­но при­бли­зить­ся к 1928 году. После дол­гих науч­ных изыс­ка­ний и экс­пе­ри­мен­тов про­бле­ма при­оста­нов­ки жиз­нен­ных функ­ций была реше­на успеш­но, как и про­бле­ма имму­ни­те­та про­тив зем­ных болез­не­твор­ных орга­низ­мов. Он регу­ляр­но тре­ни­ро­вал­ся, гото­вя свое тело к пред­сто­я­щим пере­груз­кам. Изго­тов­лен­ные им вос­ко­вая мас­ка и меш­ко­ва­тый костюм поз­во­ля­ли не слиш­ком выде­лять­ся сре­ди людей. Он соста­вил осо­бо силь­ные маги­че­ские фор­му­лы, что­бы отра­зить напа­де­ние бхо­улов в момент стар­та с уми­ра­ю­щей пла­не­ты дале­ко­го буду­ще­го. Поза­бо­тил­ся он и о запа­сах зелья, необ­хо­ди­мо­го для того, что­бы дер­жать под кон­тро­лем лич­ность Зкау­бы, пока Кар­тер будет делить с ним одну телес­ную обо­лоч­ку. Нако­нец, не было забы­то и золо­то в коли­че­стве, доста­точ­ном для обес­пе­че­ния его зем­ных нужд. И вот настал день, выбран­ный им для побе­га. Тер­за­е­мый сомне­ни­ем и стра­хом, Кар­тер взо­шел на стар­то­вую плат­фор­му и забрал­ся в фотон­ный корабль, пред­ва­ри­тель­но изве­стив «сооте­че­ствен­ни­ков» о сво­ем наме­ре­нии отпра­вить­ся к трой­ной звез­де Нитон. В тес­ной кап­су­ле ему едва хва­ти­ло места, что­бы над­ле­жа­щим обра­зом совер­шить риту­ал с сереб­ря­ным клю­чом. В самый послед­ний момент он пере­вел корабль в пред­стар­то­вый режим, запус­кая дви­га­тель. И тот­час его тело прон­зи­ла ост­рая боль, а небо за иллю­ми­на­то­ром потем­не­ло и на нем закру­жил­ся хоро­вод незна­ко­мых созвез­дий.

Так же вне­зап­но боль отпу­сти­ла. Над кораб­лем тем­не­ло ледя­ное меж­звезд­ное про­стран­ство, а сам корабль завис над поверх­но­стью пла­не­ты — высо­кая стар­то­вая плат­фор­ма, на кото­рой он был неко­гда уста­нов­лен, за мно­гие про­шед­шие века рас­сы­па­лась в прах. Зем­ля вни­зу кише­ла гигант­ски­ми черве­об­раз­ны­ми бхо­ула­ми, один из кото­рых при­под­нял свое гиб­кое бес­цвет­ное тело на несколь­ко сотен футов в попыт­ке дотя­нуть­ся до кораб­ля. Но маги­че­ская фор­му­ла сра­бо­та­ла, отра­зив ата­ку, а еще через мгно­ве­ние дви­га­тель вышел на пол­ную мощ­ность и помчал невре­ди­мо­го звез­до­пла­ва­те­ля прочь с уми­ра­ю­ще­го Йад­ди­та.

VII

В ком­на­те ново­ор­ле­ан­ско­го дома, кото­рую неко­то­рое вре­мя назад поки­нул охва­чен­ный стра­хом ста­рый слу­га-негр, сва­ми Чандра­пут­ра про­дол­жал свой рас­сказ, по мере кото­ро­го его меха­ни­че­ски-моно­тон­ный голос ста­но­вил­ся все более глу­хим и хрип­лым.

— Гос­по­да, я не про­шу вас верить мне на сло­во, пока не пред­став­лю дока­за­тель­ства, кото­ры­ми рас­по­ла­гаю. До той поры вы воль­ны счи­тать мифи­че­ским рас­сказ о тыся­чах све­то­вых лет — тыся­чах лет во вре­ме­ни и несчет­ных трил­ли­о­нах миль в про­стран­стве, — про­ве­ден­ных Ран­доль­фом Кар­те­ром в обли­ке ино­пла­нет­но­го суще­ства внут­ри кос­ми­че­ско­го кораб­ля, за тон­ким, но проч­ным кор­пу­сом из элек­тро­ак­тив­но­го метал­ла. Он тща­тель­но рас­счи­тал вре­мя пре­бы­ва­ния в ана­би­о­зе, что­бы вый­ти из него за два-три года до посад­ки на Зем­лю, кото­рая пла­ни­ро­ва­лась на тыся­ча девять­сот два­дцать вось­мой год или как мож­но бли­же к это­му сро­ку.

Он нико­гда не забу­дет свое про­буж­де­ние. Вспом­ни­те, гос­по­да, что, до того как погру­зить­ся в мно­го­ве­ко­вой сон, он в пол­ном созна­нии про­жил несколь­ко тысяч зем­ных лет в абсо­лют­но чуж­дом, уди­ви­тель­ном и пуга­ю­щем мире Йад­ди­та. При выхо­де из ана­би­о­за он в первую мину­ту ощу­тил жесто­кий холод, затем пре­кра­ти­лись мучив­шие его мрач­ные сны, он открыл гла­за и уви­дел за иллю­ми­на­то­ром звез­ды, созвез­дия и туман­но­сти, чьи очер­та­ния были ему зна­ко­мы еще по тем вре­ме­нам, когда он гля­дел в звезд­ное небо с Зем­ли.

Когда-нибудь его путе­ше­ствие по Сол­неч­ной систе­ме будет опи­са­но во всех дета­лях. Он видел ее самые даль­ние пла­не­ты — Кинарт и Юггот, про­ле­тел близ­ко от поверх­но­сти Неп­ту­на, испещ­рен­ной каки­ми-то гри­бо­вид­ны­ми обра­зо­ва­ни­я­ми мерт­вен­но-беле­со­го цве­та. Он познал тай­ны, скры­ва­е­мые облач­ной пеле­ной Юпи­те­ра, и ужа­сы одной из его пла­нетс­пут­ни­ков. Он видел руи­ны цик­ло­пи­че­ских стро­е­ний на крас­ном мар­си­ан­ском дис­ке. С при­бли­же­ни­ем к Зем­ле та пре­вра­ти­лась из яркой точ­ки в сия­ю­щий полу­ме­сяц, кото­рый быст­ро раз­рас­тал­ся. Кар­тер сни­зил ско­рость, хотя перед дол­го­ждан­ной встре­чей с род­ной пла­не­той каж­дая мину­та про­мед­ле­ния каза­лась ему мучи­тель­ной.

Нако­нец корабль вошел в верх­ние слои зем­ной атмо­сфе­ры, но замед­лил сни­же­ние, выжи­дая, когда Солн­це осве­тит запад­ное полу­ша­рие. Кар­тер хотел при­зем­лить­ся побли­зо­сти от того места, где поки­нул зем­ной мир, — у Зме­и­но­го лого­ва на взго­рье за Арк­хе­мом. Если вам дово­ди­лось про­ве­сти дол­гое вре­мя вда­ли от роди­ны — по край­ней мере с одним из вас это про­изо­шло, насколь­ко я знаю, — вы пой­ме­те ощу­ще­ния Кар­те­ра при виде округ­лых хол­мов Новой Англии, огром­ных вязов и раз­рос­ших­ся неухо­жен­ных садов за осы­па­ю­щи­ми­ся камен­ны­ми огра­да­ми. В рас­свет­ный час он совер­шил посад­ку на ниж­нем лугу ста­рой усадь­бы Кар­те­ров и с облег­че­ни­ем отме­тил царив­шие вокруг тиши­ну и без­лю­дье. Сто­я­ла осень, как и во вре­мя его отбы­тия, и запах увя­да­ю­щей лист­вы кру­жил голо­ву, вызы­вая в памя­ти кар­ти­ны про­шло­го. Кар­те­ру уда­лось пере­ме­стить лег­кую кап­су­лу вверх по скло­ну и укрыть ее в Лого­ве, хотя про­тис­нуть ее через рас­ще­ли­ну в даль­нюю пеще­ру не уда­лось. После это­го он надел мас­ку и скрыл свое тело под чело­ве­че­ской одеж­дой. Корабль хра­нил­ся в Лого­ве более года, пока обсто­я­тель­ства не выну­ди­ли Кар­те­ра най­ти для него новое укры­тие.

Он пеш­ком добрал­ся до Арк­хе­ма — попут­но попрак­ти­ко­вав­шись в ходь­бе на люд­ской манер и сохра­не­нии рав­но­ве­сия в усло­ви­ях зем­ной гра­ви­та­ции. В город­ском бан­ке он обме­нял свои золо­тые слит­ки на налич­ные и осто­рож­но навел кое-какие справ­ки, выда­вая себя за ино­стран­ца. Тогда-то и выяс­ни­лось, что он попал в 1930 год, то есть на два года позд­нее наме­чен­но­го.

Что и гово­рить, поло­же­ние его было неза­вид­ным. Не имея воз­мож­но­сти объ­явить­ся под соб­ствен­ным име­нем, он дол­жен был дей­ство­вать без про­мед­ле­ния и при этом все вре­мя быть насто­ро­же, к чему добав­ля­лись про­бле­мы с непри­выч­ной для ино­пла­нет­но­го орга­низ­ма зем­ной пищей и необ­хо­ди­мость посто­ян­но дер­жать при себе запас зелья для ней­тра­ли­за­ции лич­но­сти Зкау­бы. Он добрал­ся до Босто­на и снял квар­ти­ру в тру­щоб­ном рай­оне на запад­ной окра­ине, где мож­но было жить, не при­вле­кая к себе слиш­ком при­сталь­но­го вни­ма­ния. Пер­вым делом он узнал все, что каса­лось наслед­ства Рэн­доль­фа Кар­те­ра, в том чис­ле о настой­чи­вом стрем­ле­нии мисте­ра Эспи­ну­ол­ла раз­де­лить это наслед­ство меж­ду род­ствен­ни­ка­ми и о достой­ных похва­лы дей­стви­ях гос­под де Мари­ньи и Фил­лип­са, про­ти­во­сто­яв­ших этим попыт­кам.

Индус отве­сил поклон двум упо­мя­ну­тым джентль­ме­нам, но при этом ника­ко­го выра­же­ния не про­мельк­ну­ло на его смуг­лом, обрам­лен­ном густой боро­дой лице.

— Околь­ны­ми путя­ми Кар­тер сумел раз­до­быть точ­ную копию про­пав­ше­го пер­га­мен­та и при­сту­пил к его рас­шиф­ров­ке, — про­дол­жил он. — С радо­стью могу ска­зать, что я лич­но помо­гал ему в этих делах. Он свя­зал­ся со мной вско­ре по при­бы­тии на Зем­лю и уже через меня нала­дил кон­так­ты с дру­ги­ми мисти­ка­ми в раз­ных кон­цах мира. Я при­е­хал в Бостон и посе­лил­ся вме­сте с ним в жал­кой кону­ре на Чем­берс-стрит. Что каса­ет­ся пер­га­мен­та, я охот­но дам гос­по­ди­ну де Мари­ньи все необ­хо­ди­мые пояс­не­ния. Язык, на кото­ром напи­сан текст, не наа­каль­ский, как вы дума­ли изна­чаль­но, а р’льех­ский, на кото­ром гово­ри­ли потом­ки Ктул­ху, при­быв­шие на Зем­лю мно­го кос­ми­че­ских цик­лов назад. Разу­ме­ет­ся, это все­го лишь пере­вод, а гипер­бо­рей­ский ори­ги­нал был напи­сан за мил­ли­о­ны лет до того на язы­ке цат-йо. Рас­шиф­ров­ка ока­за­лась более слож­ным делом, чем пред­по­ла­гал Кар­тер, но он нико­гда не терял надеж­ды. В нача­ле это­го года он суще­ствен­но про­дви­нул­ся впе­ред бла­го­да­ря древ­ней кни­ге, достав­лен­ной из Непа­ла, и сей­час рабо­та уже близ­ка к завер­ше­нию. К сожа­ле­нию, с недав­них пор воз­ник­ло одно пре­пят­ствие — подо­шел к кон­цу запас зелья, усып­ля­ю­ще­го лич­ность Зкау­бы. Впро­чем, эта опас­ность не столь вели­ка, как мог­ло бы пока­зать­ся, посколь­ку лич­ность Кар­те­ра по-преж­не­му име­ет подав­ля­ю­щее вли­я­ние в тан­де­ме и Зкау­бе уда­ет­ся полу­чать кон­троль над телом на все более ред­кие и крат­кие про­ме­жут­ки вре­ме­ни. Обыч­но он про­буж­да­ет­ся лишь в стрес­со­вых ситу­а­ци­ях, но и тогда он слиш­ком слаб для того, что­бы ради­каль­но изме­нить ход собы­тий в свою поль­зу. Прав­да, одна­жды он чуть было не отыс­кал спря­тан­ный кос­ми­че­ский корабль, наме­ре­ва­ясь уле­теть обрат­но на Йад­дит, но Кар­тер вовре­мя захва­тил ини­ци­а­ти­ву и пере­пря­тал корабль в дру­гое место, когда Зкау­ба сно­ва впал в летар­гию. До сих пор мак­си­мум, чего ему уда­ва­лось достичь, так это напу­гать несколь­ких посто­рон­них людей да стать при­чи­ной кош­мар­ных слу­хов сре­ди поля­ков и литов­цев, насе­ля­ю­щих бостон­ский Уэст-Энд. Он не нанес суще­ствен­ных повре­жде­ний мас­ки­ро­воч­но­му наря­ду Кар­те­ра, хотя несколь­ко раз сры­вал его с тела и кое-что при­хо­ди­лось потом под­прав­лять. Я видел это суще­ство без оде­я­ния и уве­ряю вас: такое зре­ли­ще может испу­гать кого угод­но.

Месяц назад Кар­тер про­чел в газе­те объ­яв­ле­ние о встре­че, на кото­рой мы сей­час при­сут­ству­ем, и понял, что надо сроч­но при­нять меры по спа­се­нию сво­е­го наслед­ства. Он не мог ждать до того вре­ме­ни, когда будет закон­че­на рас­шиф­ров­ка тек­ста и он вер­нет себе чело­ве­че­ский облик. Вот поче­му он пору­чил мне дей­ство­вать от его име­ни, и в этом каче­стве я нахо­жусь здесь.

Гос­по­да, я упол­но­мо­чен заявить вам сле­ду­ю­щее: Рэн­дольф Кар­тер не умер, но вре­мен­но нахо­дит­ся, ска­жем так, в ано­маль­ном состо­я­нии. Одна­ко через два-три меся­ца он объ­явит­ся в при­выч­ном всем вам виде и потре­бу­ет нало­жить арест на свое иму­ще­ство, если оно к тому вре­ме­ни уже будет рас­пре­де­ле­но меж­ду наслед­ни­ка­ми. Я могу пред­ста­вить вам дока­за­тель­ства, если это потре­бу­ет­ся. Исхо­дя из все­го ска­зан­но­го, я про­шу вас отло­жить реше­ние вопро­са на неопре­де­лен­ный срок.

VIII

Де Мари­ньи и Фил­липс уста­ви­лись на инду­са, слов­но загип­но­ти­зи­ро­ван­ные, тогда как Эспи­ну­олл издал серию бур­ча­щих и фыр­ка­ю­щих зву­ков. Раз­дра­же­ние закон­ни­ка теперь пере­шло в при­ступ яро­сти. Он грох­нул по сто­лу тяже­лым кула­ком с апо­плек­си­че­ски взду­ты­ми вена­ми и заго­во­рил рез­ким лаю­щим голо­сом:

— Как дол­го еще будет про­дол­жать­ся это фиг­ляр­ство? Вот уже битый час я выслу­ши­ваю како­го-то сума­сшед­ше­го — или, ско­рее, жули­ка, — а под конец он име­ет наг­лость заяв­лять, что Рэн­дольф Кар­тер жив, и тре­бу­ет отло­жить рас­смот­ре­ние дела! Поче­му вы до сих пор не вышвыр­ну­ли вон это­го шар­ла­та­на, де Мари­ньи? С какой ста­ти мы долж­ны тер­петь изде­ва­тель­ства вся­ких чок­ну­тых про­хо­дим­цев?

Де Мари­ньи отве­тил негром­ко, под­няв руки в успо­ко­и­тель­ном жесте:

— Давай­те обсу­дим все спо­кой­но и без спеш­ки. Это крайне необыч­ная исто­рия, но кое-что из услы­шан­но­го я, как чело­век доволь­но све­ду­щий в мисти­ке, не счи­таю абсо­лют­но невоз­мож­ным. И потом, с тыся­ча девять­сот трид­ца­то­го года я под­дер­жи­вал пере­пис­ку со сва­ми, и мно­гое из ска­зан­но­го им здесь согла­су­ет­ся с содер­жа­ни­ем тех писем.

Он сде­лал пау­зу, и мистер Фил­липс поспе­шил вста­вить свое сло­во.

— Сва­ми Чандра­пут­ра гово­рил о дока­за­тель­ствах. Мно­гое в этой исто­рии мне пока­за­лось достой­ным вни­ма­ния, и я так­же за послед­ние два года полу­чил мно­го писем от сва­ми, кос­вен­но под­твер­жда­ю­щих ска­зан­ное. Одна­ко в неко­то­рых сво­их заяв­ле­ни­ях он захо­дит черес­чур дале­ко. Име­ют­ся ли у вас реаль­ные, веще­ствен­ные дока­за­тель­ства?

В ответ сва­ми все с тем же невоз­му­ти­мым видом начал извле­кать что-то из кар­ма­на сво­е­го про­стор­но­го пиджа­ка и мед­лен­но про­из­нес:

— Никто из вас не видел сво­и­ми гла­за­ми тот самый сереб­ря­ный ключ, хотя гос­по­да де Мари­ньи и Фил­липс зна­ют его по фото­сним­кам. Ска­жи­те, вам зна­ком этот пред­мет?

Он вытя­нул руку в хол­що­вой рука­ви­це, и на стол лег уве­си­стый ключ из потуск­нев­ше­го сереб­ра. Око­ло пяти дюй­мов в дли­ну, он был выпол­нен в чрез­вы­чай­но экзо­ти­че­ском сти­ле и сплошь покрыт при­чуд­ли­вы­ми зна­ка­ми. Де Мари­ньи и Фил­липс друж­но ахну­ли.

— Это он самый! — вскри­чал де Мари­ньи. — Точь-в-точь как на фото! Тут не может быть ошиб­ки!

Но у мисте­ра Эспи­ну­ол­ла и сей­час нашлось что ска­зать.

— Глуп­цы! Раз­ве это дока­за­тель­ство? Если ключ в самом деле при­над­ле­жал мое­му кузе­ну, пусть этот чужак — этот гряз­ный ниг­гер — объ­яс­нит, как он к нему попал! Рэн­дольф Кар­тер исчез вме­сте с клю­чом четы­ре года назад. Отку­да мы зна­ем, что он не был убит и ограб­лен? Кузен был поряд­ком не в себе и веч­но якшал­ся со вся­кой поло­ум­ной шва­лью. А ну-ка, чер­но­ма­зый, ска­жи нам, где ты взял ключ? Может стать­ся, ты сам убил Кар­те­ра?

На лице сва­ми не дрог­нул ни один мускул, но чер­ные гла­за без радуж­ной обо­лоч­ки недоб­ро сверк­ну­ли.

— Дер­жи­те себя в руках, мистер Эспи­ну­олл. Я мог бы предъ­явить еще одно дока­за­тель­ство, но боюсь, оно про­из­ве­дет на при­сут­ству­ю­щих неже­ла­тель­ный эффект. Давай­те же будем разум­ны­ми. Вот бума­ги, состав­лен­ные уже после тыся­ча девять­сот трид­ца­то­го года, в чем нетруд­но удо­сто­ве­рить­ся. При этом стиль и харак­тер­ные обо­ро­ты убе­ди­тель­но сви­де­тель­ству­ют о том, что запи­си сде­ла­ны лич­но Рэн­доль­фом Кар­те­ром.

Он вынул из внут­рен­не­го кар­ма­на длин­ный кон­верт и пере­дал его разъ­ярен­но­му Эспи­ну­ол­лу, тогда как де Мари­ньи и Фил­липс наблю­да­ли за этой сце­ной со все воз­рас­та­ю­щим изум­ле­ни­ем.

— Конеч­но, почерк разо­брать труд­но — не забы­вай­те, что в насто­я­щее вре­мя у Рэн­доль­фа Кар­те­ра нет чело­ве­че­ских рук, более под­хо­дя­щих к при­ня­то­му у зем­лян спо­со­бу изоб­ра­же­ния пись­мен­ных зна­ков, — доба­вил сва­ми.

Эспи­ну­олл бег­ло про­смот­рел бума­ги, и на лице его появи­лось оза­да­чен­ное выра­же­ние, одна­ко он не соби­рал­ся идти на попят­ную. В ком­на­те сгу­ща­лась атмо­сфе­ра неизъ­яс­ни­мо­го стра­ха, а чуже­род­ное тика­нье наполь­ных часов ока­зы­ва­ло какое-то демо­ни­че­ское воз­дей­ствие на де Мари­ньи и Фил­лип­са, при том что Эспи­ну­олл, каза­лось, совсем не заме­чал это­го рит­ма.

— Судя по все­му, это лов­кая под­дел­ка, — заявил он. — Если же бума­ги под­лин­ные, это может озна­чать, что Рэн­дольф Кар­тер нахо­дит­ся под кон­тро­лем неких пре­ступ­ни­ков. В этом слу­чае самым пра­виль­ным будет немед­лен­но аре­сто­вать и допро­сить это­го него­дяя. Позво­ни­те в поли­цию, де Мари­ньи.

— Не будем спе­шить, — ска­зал хозя­ин дома. — Вряд ли это дело тре­бу­ет вме­ша­тель­ства поли­ции. У меня есть дру­гое пред­ло­же­ние. Мистер Эспи­ну­олл, этот чело­век име­ет репу­та­цию выда­ю­ще­го­ся мисти­ка. По его сло­вам, он поль­зу­ет­ся пол­ным дове­ри­ем Кар­те­ра. Быть может, вы буде­те удо­вле­тво­ре­ны, если он суме­ет отве­тить на неко­то­рые вопро­сы, понят­ные лишь очень немно­гим людям, от кото­рых у Кар­те­ра не было ника­ких сек­ре­тов? Я был бли­зок с Кар­те­ром и могу задать нуж­ные вопро­сы. Поз­воль­те толь­ко при­не­сти одну кни­гу, как раз под­хо­дя­щую для такой про­вер­ки.

Он напра­вил­ся к две­ри биб­лио­те­ки, сопро­вож­да­е­мый Фил­лип­сом, кото­рый выгля­дел оше­лом­лен­ным и как буд­то не вполне осо­зна­вал свои дей­ствия. Эспи­ну­олл остал­ся на месте, при­сталь­но наблю­дая за тем, как Чандра­пут­ра нелов­ко запи­хи­ва­ет в кар­ман сереб­ря­ный ключ. Вне­зап­но юрист издал вопль, заста­вив­ший де Мари­ньи и Фил­лип­са оста­но­вить­ся на пути к две­ри.

— Черт побе­ри, я понял! Мер­за­вец вовсе не тот, за кого себя выда­ет! Бьюсь об заклад, он ника­кой не индус. И это лицо — вовсе не лицо, а мас­ка! Вдо­ба­вок фаль­ши­вая боро­да и тюр­бан. Он сам же навел меня на эту мысль бол­тов­ней о мас­ки­ров­ке. Этот тип — обыч­ный афе­рист, как я и пред­по­ла­гал. И ника­кой он не ино­стра­нец — судя по мане­ре речи, он ско­рее сма­хи­ва­ет на янки. А эти дурац­кие рука­ви­цы, дума­е­те, зачем? Да затем, что­бы не остав­лять отпе­чат­ки паль­цев. Чер­тов ублю­док, сей­час я сорву с тебя эту шту­ку…

— Стой­те! — раз­дал­ся режу­щий слух голос сва­ми. — Я обе­щал при необ­хо­ди­мо­сти при­ве­сти еще одно дока­за­тель­ство, но наде­ял­ся обой­тись без это­го. Ста­рый сутя­га прав: я не инди­ец и мое лицо дей­стви­тель­но скры­то под мас­кой — но это не чело­ве­че­ское лицо. Осталь­ные двое, как я вижу, дога­да­лись об этом еще рань­ше по ходу мое­го рас­ска­за. Не сове­тую тро­гать эту мас­ку, Эрнест, — тебе очень не понра­вит­ся то, что ты под ней най­дешь. Пора бы и тебе нако­нец понять уже понят­ное дру­гим: я — Рэн­дольф Кар­тер.

Все замер­ли. Де Мари­ньи и Фил­липс, нахо­див­ши­е­ся в дру­гом кон­це ком­на­ты, наблю­да­ли за сме­ной выра­же­ний на баг­ро­вой физио­но­мии юри­ста, тогда как фигу­ра в тюр­бане была вид­на им толь­ко со спи­ны. Часы про­дол­жа­ли отби­вать свой ужа­са­ю­щий ритм; клу­бы дыма и рас­ка­чи­ва­ю­щи­е­ся гобе­ле­ны, каза­лось, испол­ня­ли сла­жен­ную пляс­ку смер­ти. Нако­нец Эспи­ну­олл опом­нил­ся и подал голос:

— Ты меня не запу­га­ешь, лов­кач! У тебя навер­ня­ка есть иные при­чи­ны скры­вать свое лицо — небось, боишь­ся, что тебя опо­зна­ют? Пора с этим покон­чить…

Он потя­нул руку через стол, но сва­ми пере­хва­тил и сжал ее сво­ей конеч­но­стью в белой рука­ви­це, вызвав у напа­дав­ше­го крик боли и изум­ле­ния. Де Мари­ньи бро­сил­ся было к ним, но оста­но­вил­ся, когда про­те­сту­ю­щий воз­глас псев­до­ин­ду­са сме­нил­ся непе­ре­да­ва­е­мой ком­би­на­ци­ей из жуж­жа­щих и щел­ка­ю­щих зву­ков, какие про­сто не в состо­я­нии издать голо­со­вые связ­ки чело­ве­ка. Эспи­ну­олл пустил в ход сво­бод­ную руку и на сей раз сумел дотя­нуть­ся до боро­ды про­тив­ни­ка, сорвав ее вме­сте с мас­кой.

Миг спу­стя в гор­ле Эспи­ну­ол­ла что-то забуль­ка­ло, лицо его иска­зи­ла гри­ма­са ужа­са, гла­за полез­ли из орбит, а тело нача­ло кон­вуль­сив­но дер­гать­ся, как при эпи­леп­ти­че­ском при­пад­ке. Лже­сва­ми меж тем отпу­стил его руку и, не пре­кра­щая жуж­жать и пощел­ки­вать, под­нял­ся из-за сто­ла. Затем двое сто­яв­ших поза­ди него зри­те­лей уви­де­ли, как фигу­ра в тюр­бане как бы сло­жи­лась, при­ни­мая позу, совер­шен­но неесте­ствен­ную для чело­ве­ка, и зако­вы­ля­ла по направ­ле­нию к зани­мав­шим стен­ную нишу гро­бо­вид­ным часам. Со сво­ей пози­ции де Мари­ньи и Фил­липс не виде­ли лица, с кото­ро­го толь­ко что была сорва­на мас­ка. Их вни­ма­ние отвлек Эспи­ну­олл, тяже­ло рух­нув­ший на пол. Этот шум вывел их из оце­пе­не­ния, но, когда они подо­спе­ли к упав­ше­му, тот был уже мертв.

Огля­нув­шись затем на неук­лю­же пере­дви­гав­ше­го­ся сва­ми, де Мари­ньи заме­тил, как с его руки сле­те­ла белая рука­ви­ца, обна­жив вме­сто кисти что-то чер­ное и про­дол­го­ва­тое. Задым­ле­ние в ком­на­те поме­ша­ло рас­смот­реть отчет­ли­вее, а когда де Мари­ньи дви­нул­ся было сле­дом, мистер Фил­липс оста­но­вил его, схва­тив за пле­чо.

— Не нуж­но! — про­шеп­тал он. — Мы не зна­ем, кто сей­час управ­ля­ет этим телом. Вспом­ни­те о том самом Зкау­бе, маге с Йад­ди­та…

Тем вре­ме­нем фигу­ра в тюр­бане добра­лась до стен­ной ниши, и двое наблю­да­те­лей раз­гля­де­ли сквозь дым чер­ную клеш­ню, совер­ша­ю­щую какие-то мани­пу­ля­ции у покры­той иеро­гли­фа­ми высо­кой двер­цы наполь­ных часов. Затем раз­дал­ся гром­кий щел­чок, и фигу­ра исчез­ла в открыв­шем­ся про­еме, при­тво­рив за собой двер­цу.

Не сдер­жи­ва­е­мый более кол­ле­гой, де Мари­ньи устре­мил­ся к часам и загля­нул внутрь, но там уже нико­го не было. Часы же про­дол­жа­ли отби­вать свой неесте­ствен­ный, мрач­ный кос­ми­че­ский ритм, сопро­вож­да­ю­щий откры­тие пере­хо­дов меж­ду мира­ми и изме­ре­ни­я­ми. На полу посре­ди ком­на­ты валя­лась белая хол­що­вая рука­ви­ца, а рядом со сто­лом лежал мерт­вец, все еще сжи­мав­ший в руке мас­ку с фаль­ши­вой боро­дой, но ника­ких иных сле­дов недав­не­го пре­бы­ва­ния чужа­ка здесь не оста­лось.

За про­шед­ший с той поры год ниче­го ново­го о судь­бе Рэн­доль­фа Кар­те­ра узнать не уда­лось. Вопрос о его наслед­стве так и оста­ет­ся нере­шен­ным. Как выяс­ни­лось, по бостон­ско­му адре­су, с кото­ро­го пре­сло­ву­тый сва­ми Чандра­пут­ра отправ­лял пись­ма раз­лич­ным уче­ным-мисти­кам, дей­стви­тель­но про­жи­вал в 1930—1932 годах стран­но­го вида индус, кото­рый поки­нул эту квар­ти­ру неза­дол­го до опи­сан­ной выше ново­ор­ле­ан­ской встре­чи и с той поры нигде не объ­яв­лял­ся. По сви­де­тель­ствам сосе­дей, он был смуг­ло­ли­цым и боро­да­тым, с непо­движ­ным бес­страст­ным лицом. Когда же домо­вла­дель­цу пока­за­ли мас­ку, остав­шу­ю­ся в руке мерт­во­го Эспи­ну­ол­ла, он при­знал ее очень похо­жей на лицо сво­е­го быв­ше­го квар­ти­ро­съем­щи­ка. Послед­не­го, впро­чем, нико­им обра­зом не свя­зы­ва­ли с кош­мар­ны­ми при­ви­де­ни­я­ми, о кото­рых ходи­ли слу­хи сре­ди насе­ляв­ших этот рай­он выход­цев из Восточ­ной Евро­пы. Леси­стые взго­рья за Арк­хе­мом были обсле­до­ва­ны в поис­ках «метал­ли­че­ской кап­су­лы», но ниче­го в этом роде обна­ру­жить не уда­лось. Зато клерк арк­хем­ско­го отде­ле­ния Пер­во­го Наци­о­наль­но­го бан­ка при­пом­нил неле­по­го боро­да­ча в тюр­бане, кото­рый в октяб­ре 1930 года обме­нял на налич­ные несколь­ко золо­тых слит­ков.

Де Мари­ньи и Фил­липс пре­бы­ва­ли в рас­те­рян­но­сти. В кон­це кон­цов, каки­ми дока­за­тель­ства­ми они рас­по­ла­га­ли? Они выслу­ша­ли рас­сказ, но то были все­го лишь сло­ва. Они виде­ли ключ, но его вполне мож­но было под­де­лать, осно­вы­ва­ясь на тех же фото­сним­ках, кото­рые Кар­тер посы­лал мно­гим кор­ре­спон­ден­там. Име­лись кое-какие доку­мен­ты, но все они были вто­ро­сте­пен­но­го харак­те­ра и сомни­тель­ной под­лин­но­сти. Они обща­лись с незна­ком­цем в мас­ке, но един­ствен­ный чело­век, видев­ший его истин­ное лицо, скон­чал­ся на месте от апо­плек­си­че­ско­го уда­ра. Что каса­ет­ся таин­ствен­но­го исчез­но­ве­ния незна­ком­ца внут­ри наполь­ных часов, то это мог быть про­сто обман зре­ния, како­вой допу­стить нетруд­но, учи­ты­вая воз­буж­ден­ное состо­я­ние зри­те­лей, а так­же дур­ма­ня­щий дым от бла­го­во­ний. И потом, всем извест­но, что инду­сы — боль­шие масте­ра гип­но­за. Логич­но было бы пред­по­ло­жить в «сва­ми» мошен­ни­ка, поку­шав­ше­го­ся на наслед­ство Рэн­доль­фа Кар­те­ра. Прав­да, вскры­тие пока­за­ло, что Эспи­ну­олл умер в резуль­та­те нерв­но­го потря­се­ния, объ­яс­ни­мо­го ско­рее силь­ней­шим испу­гом, неже­ли вспыш­кой гне­ва. Было и еще кое-что в этой исто­рии…

Этьен-Лоран де Мари­ньи частень­ко подол­гу заси­жи­ва­ет­ся в сво­ем про­стор­ном каби­не­те сре­ди гро­теск­ных гобе­ле­нов и клу­бов аро­мат­но­го дыма и со слож­ны­ми, ему само­му не очень понят­ны­ми ощу­ще­ни­я­ми при­слу­ши­ва­ет­ся к чуже­род­но­му рит­му дико­вин­ных наполь­ных часов, цифер­блат кото­рых испещ­рен каки­ми-то непе­ре­во­ди­мы­ми иеро­гли­фа­ми.