Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с Martin S. Warnes

ЧЕРНАЯ КНИГА АЛСОФОКУСА

(The Black Tome of Alsophocus)
Напи­са­но в 1969 году
Дата пере­во­да июнь 2018
Пере­вод А. Чере­па­но­ва

////

Мои вос­по­ми­на­ния очень запу­тан­ны. Я даже сомне­ва­юсь в том, где они начи­на­ют­ся; ибо вре­ме­на­ми чув­ствую ужа­са­ю­щие пер­спек­ти­вы лет, рас­тя­нув­ших­ся в про­шлом, а ино­гда мне кажет­ся, что насто­я­щий момент это изо­ли­ро­ван­ная точ­ка в серой бес­фор­мен­ной бес­ко­неч­но­сти. Я даже не уве­рен в том, как смо­гу пере­дать это посла­ние. Хотя я знаю, что могу гово­рить, у меня есть смут­ное ощу­ще­ние, что пона­до­бит­ся какой-то стран­ный и, воз­мож­но, ужас­ный посред­ник, что­бы доне­сти мои сло­ва туда, где я хочу быть услы­шан­ным.

Моя лич­ность тоже совер­шен­но туман­на. Кажет­ся, я пере­жил боль­шое потря­се­ние, воз­мож­но, из-за какой-то серии сво­их уни­каль­ных и неве­ро­ят­ных экс­пе­ри­мен­тов, и их чудо­вищ­но­го резуль­та­та.

Разу­ме­ет­ся, эти экс­пе­ри­мен­ты про­во­ди­лись на осно­ве зна­ний, най­ден­ных мной в той изъ­еден­ной чер­вя­ми кни­ге. Я пом­ню, как нашел её в сла­бо осве­щён­ной лав­ке воз­ле чёр­ной мас­ля­ни­стой реки, над кото­рой веч­но клу­бит­ся туман. Эта лав­ка было очень ста­рой, и пол­ки высо­той до потол­ка, запол­нен­ные дрях­лы­ми кни­га­ми, тяну­лись через внут­рен­ние, лишён­ные окон ком­на­ты, ухо­дя в бес­ко­неч­ность. Кро­ме того, там были боль­шие бес­фор­мен­ные кучи книг на полу и в гру­бо ско­ло­чен­ных ящи­ках; и в одной из этих куч я нашёл ту самую кни­гу. В тот момент я не мог узнать её назва­ния, посколь­ку пер­вые стра­ни­цы отсут­ство­ва­ли; но кни­га рас­кры­лась бли­же к окон­ча­нию, и пере­до мной мельк­ну­ли бук­вы, кото­рые заста­ви­ли меня содрог­нуть­ся.

Там была фор­му­ла – в сво­ём роде спи­сок вещей, кото­рые нуж­но ска­зать и сде­лать, – я рас­по­знал в этом что-то тём­ное и запрет­ное; нечто, что я вычи­тал в после­ду­ю­щих пара­гра­фах, испы­ты­вая смесь отвра­ще­ния и оча­ро­ва­ния. Кни­га была напи­са­на теми стран­ны­ми древни­ми иссле­до­ва­те­ля­ми, чьи вет­хие тек­сты я любил погло­щать – об охра­ня­е­мых тай­нах все­лен­ной. Это был ключ – путе­во­ди­тель – к опре­де­лён­ным вра­там и пере­хо­дам, о кото­рых мисти­ки меч­та­ли и шеп­та­ли со вре­мён, когда раса людей была юной. Эти вра­та ведут к сво­бо­де и откры­ти­ям за пре­де­ла­ми трёх изме­ре­ний, за пре­де­ла­ми сфер жиз­ни и мате­рии, кото­рые мы зна­ем. Ни один чело­век на про­тя­же­нии веков не вспо­ми­нал о том, как жиз­нен­но важ­на эта кни­га и не знал, где её най­ти, но она дей­стви­тель­но была очень ста­рой. Она была не печат­ной, а напи­сан­ной от руки каким-то полу­су­ма­сшед­шим мона­хом, кото­рый запи­сал эти зло­ве­щие латин­ские фра­зы потря­са­ю­ще древним сти­лем пись­ма.

Я пом­ню, как ста­рый тор­го­вец хит­ро смот­рел на меня и хихи­кал, а потом сде­лал рукой стран­ный знак, когда я уно­сил кни­гу. Он отка­зал­ся брать с меня день­ги, и толь­ко гораз­до позд­нее я понял поче­му. Когда я спе­шил домой по этим узким изви­ли­стым улоч­кам, покры­тым тума­ном, у меня было пуга­ю­щее ощу­ще­ние, что за мной, кра­ду­чись, сле­ду­ют чьи-то бес­шум­ные ноги. Сто­лет­ние, шата­ю­щи­е­ся дома по обе­им сто­ро­нам ули­цы, каза­лось, ожи­ви­лись от све­жей и болез­нен­ной зло­бы – слов­но какой-то запер­тый до это­го канал пони­ма­ния зла вне­зап­но открыл­ся. Я чув­ство­вал, что эти сте­ны и нави­са­ю­щие фрон­то­ны из плес­не­во­го кир­пи­ча и покры­то­го гриб­ка­ми дере­ва, похо­жие на гла­за ром­бо­вид­ные окна, что накло­ни­лись ко мне – едва сдер­жи­ва­ют­ся от того, что­бы напасть на меня и раз­да­вить… хотя я про­чи­тал толь­ко наи­мень­ший фраг­мент той кощун­ствен­ной фор­му­лы, преж­де чем закрыл кни­гу и забрал её с собой.

Я пом­ню, как я, нако­нец, про­чи­тал кни­гу – с блед­ным лицом, запер­шись в ман­сар­де, кото­рую дав­но при­спо­со­бил для сво­их стран­ных иссле­до­ва­ний. В боль­шом доме было тихо, ибо я вошёл в него толь­ко после полу­но­чи. Думаю, тогда у меня была семья, хотя подроб­но­стей не пом­ню; знаю, что име­лось мно­го слуг. Не могу ска­зать, какой был год, пото­му что с тех пор я познал мно­го эпох и мно­го изме­ре­ний, и все мои пред­став­ле­ния о вре­ме­ни рас­тво­ри­лись и ста­ли дру­ги­ми. Я читал при све­те све­чей; пом­нит­ся, бес­пре­рыв­но капал воск, и вре­мя от вре­ме­ни я слы­шал пере­звон даль­них коло­ко­лен. Каза­лось, что я сле­дил за эти­ми коло­ко­ла­ми с осо­бым вни­ма­ни­ем, как буд­то боял­ся уло­вить чуж­дую ноту, втор­га­ю­щу­ю­ся в их звон. Затем впер­вые я услы­шал, как кто-то цара­па­ет и ощу­пы­ва­ет ман­сард­ное окно, кото­рое рас­по­ла­га­лось высо­ко над дру­ги­ми кры­ша­ми горо­да. Это про­изо­шло, когда я про­из­нес вслух девя­тый стих, напи­сан­ный пер­во­здан­ны­ми сло­ва­ми, и, вздрог­нув, поняв, что он озна­ча­ет. Ибо тот, кто про­хо­дит через вра­та, полу­ча­ет в награ­ду тень, и нико­гда боль­ше не оста­нет­ся в оди­но­че­стве. Я совер­шил при­зы­ва­ние, и кни­га дей­стви­тель­но ока­за­лась тем, что я подо­зре­вал. В ту ночь я про­шёл через вра­та в без­дну искрив­лён­но­го вре­ме­ни и виде­ний, а когда утро заста­ло меня в ман­сар­де, я уви­дел в сте­нах, пол­ках и мебе­ли то, что нико­гда рань­ше не видел.

И я нико­гда не смо­гу вос­при­ни­мать мир таким, каким я знал его преж­де. Мир насто­я­ще­го перед моим взо­ром все­гда сме­ши­вал­ся с кар­ти­ной недав­не­го про­шло­го и кар­ти­ной неда­лё­ко­го буду­ще­го, и каж­дый объ­ект, когда-то зна­ко­мый мне, выгля­дел чуже­род­ным в новой пер­спек­ти­ве мое­го рас­ши­рен­но­го зре­ния. С тех пор я ходил в фан­та­сти­че­ском сне неиз­вест­ных и частич­но извест­ных форм; и с каж­дым новым про­хо­дом через вра­та, я всё мень­ше узна­вал вещи из той узкой сфе­ры жиз­ни, к кото­рой я так дол­го был при­вя­зан. То, что я видел вокруг себя, боль­ше никто не видел; и я стал вдвойне мол­ча­ли­вым и отчуж­дён­ным, что­бы меня не посчи­та­ли сума­сшед­шим. Соба­ки боя­лись меня, пото­му что они чув­ство­ва­ли тень извне, кото­рая нико­гда не поки­да­ла меня. Но я про­дол­жал читать тай­ные, забы­тые кни­ги и свит­ки, к кото­рым при­ве­ла меня спо­соб­ность видеть по-ново­му, – и про­би­рал­ся через новые вра­та про­стран­ства, бытия и жиз­ни к ядру неиз­вест­но­го кос­мо­са.

Пом­ню ночь, когда я начер­тил огнём пять кру­гов на полу и сто­ял в самом цен­тре, вос­пе­вая ту чудо­вищ­ную лита­нию, кото­рую при­нёс послан­ник из Тар­та­ра. Сте­ны рас­та­я­ли, и чёр­ный ветер про­нёс меня через без­дон­ные серые без­дны над иголь­ча­ты­ми вер­ши­на­ми неиз­вест­ных мне гор. Через неко­то­рое вре­мя появи­лась кро­меш­ная чер­но­та, а затем и свет мири­ад звёзд, обра­зу­ю­щих стран­ные ино­пла­нет­ные созвез­дия. Нако­нец, я уви­дел зелё­ную рав­ни­ну дале­ко под собой, а на ней – изо­гну­тые баш­ни горо­да, имев­ше­го такую архи­тек­ту­ру, кото­рой я нико­гда не видел даже во сне, и не читал о такой в кни­гах. Когда я под­плыл бли­же к это­му горо­ду, то уви­дел боль­шое квад­рат­ное, камен­ное зда­ние на откры­том про­стран­стве, и мучи­тель­ный страх сжал моё серд­це. Я кри­чал и сопро­тив­лял­ся, и после того, как чер­но­та вновь вер­ну­ла меня в чер­дач­ную ком­на­ту, я ока­зал­ся лежа­щим на пяти све­тя­щих­ся кру­гах, нари­со­ван­ных на полу. В путе­ше­стви­ях той ночи боль­ше не было стран­но­стей, как во мно­гих стран­стви­ях ранее; но было боль­ше ужа­са, пото­му что я знал, что ока­зал­ся бли­же к тем запре­дель­ным без­днам и мирам, чем когда-либо преж­де. После это­го я стал более осто­ро­жен с закли­на­ни­я­ми, ибо не хотел быть отре­зан­ным от сво­е­го тела и от зем­ли в неиз­вест­ных без­днах, отку­да я мог нико­гда не вер­нуть­ся.

Тем не менее, как бы я ни был осто­ро­жен, моё пони­ма­ние зна­ко­мых сцен всё ещё исче­за­ло в бес­ко­неч­но­сти, посколь­ку мое новое нече­сти­вое виде­ние утвер­жда­ло себя, и каж­дый мой взгляд на реаль­ность ста­но­вил­ся неесте­ствен­ным и тре­во­жил сво­ей гео­мет­ри­ей. Мой слух тоже нару­шил­ся. Коло­коль­ный звон, доно­ся­щий­ся из далё­ких звон­ниц, зву­чал более зло­ве­ще, пуга­ю­ще эфе­мер­но, как буд­то звук доно­си­ли бес­те­лес­ные при­зра­ки из ниж­них сфер, где изму­чен­ные души веч­но сте­на­ют в тос­ке и боли. С каж­дым днём я всё боль­ше отда­лял­ся от мир­ско­го окру­же­ния, из мое­го пред­став­ле­ния о зем­ле исчез­ли эоны лет, они теперь оби­та­ли сре­ди непо­сти­жи­мо­го. Вре­мя ста­ло чуж­дым, и моя память о собы­ти­ях и людях, кото­рых я знал до того, как я при­об­рел кни­гу, дрей­фо­ва­ла на туск­лых тума­нах нере­аль­но­сти, невзи­рая на то, как отча­ян­но я пытал­ся цеп­лять­ся за них.

Я пом­ню, как в пер­вый раз услы­шал голо­са; стран­ные, нече­ло­ве­че­ские, сви­стя­щие голо­са, исхо­дя­щие из внеш­них угол­ков чер­ней­ше­го про­стран­ства, где аморф­ные суще­ства пры­га­ют и ска­чут перед боль­шим чёр­ным, изры­га­ю­щим зло­во­ние идо­лом, обвет­ша­лым вви­ду про­шед­ших бес­чис­лен­ных сто­ле­тий. С нача­лом этих голо­сов при­шли виде­ния ужа­са­ю­щей интен­сив­но­сти, страш­ные химе­ры двой­ных чёр­ных и зеле­ных солнц, осве­ща­ю­щих воз­нёс­ши­е­ся моно­ли­ты и цита­де­ли зла, кото­рые под­ни­ма­лись, ярус за яру­сом, слов­но стре­мясь избе­жать сво­их зем­ных при­вя­зан­но­стей. Но эти сны и иллю­зии были ничем по срав­не­нию с ужас­ным колос­сом, кото­рый поз­же вторг­ся в моё созна­ние; даже сей­час я не могу вспом­нить этот ужас во всей его пол­но­те, но, когда я думаю о нём, у меня созда­ет­ся впе­чат­ле­ние необъ­ят­но­сти, выхо­дя­щей за пре­де­лы всех раз­ме­ров. Колосс шарил вокруг себя щупаль­ца­ми, пуль­си­ру­ю­щи­ми, слов­но име­ли соб­ствен­ный интел­лект, ожив­лён­ный злоб­ным поро­ком. Воз­ле колос­са пры­га­ли жут­кие, труп­ные чудо­ви­ща, их голо­са уси­ли­ва­лись до небла­го­звуч­но­го пес­но­пе­ния:

“Мвл’ф­гах пивфг фхтагн Гх’тьяф нглиф лгхья».

Эти ужа­сы посто­ян­но сопро­вож­да­ли меня, как и тень извне.

Тем не менее, я изу­чал кни­ги и свит­ки, и пере­хо­дил через чёр­ные вра­та в неиз­вест­ные изме­ре­ния, где тём­ные суще­ства настав­ля­ли меня в искус­стве настоль­ко адском, что даже самые про­за­и­че­ские умы, веро­ят­но, разо­рва­лись бы при мыс­ли о них.

Я пом­ню, как обна­ру­жил назва­ние кни­ги; это было позд­но вече­ром, когда я сидел, изу­чая изъ­еден­ные чер­вя­ми стра­ни­цы, и наткнул­ся на пара­граф, бро­са­ю­щий свет на мой таин­ствен­ный экзем­пляр: “Ньяр­латхо­теп пра­вит в Шар­но­те, вне про­стран­ства и вре­ме­ни; в гигант­ском, чёр­ном двор­це он ждёт сво­е­го вто­ро­го при­ше­ствия; в чер­ней­шей ночи он раз­мыш­ля­ет и тер­за­ет сво­их слуг.

Пусть никто не бес­по­ко­ит его закли­на­ни­я­ми и чара­ми, ибо он быст­ро ловит неосто­рож­ных. Пусть неве­же­ствен­ные осте­ре­га­ют­ся, вни­ма­ют Чёр­ной Кни­ге, ибо поис­ти­не стра­шен гнев Ньяр­латхо­те­па.”

В тай­ных писа­ни­ях я нашел упо­ми­на­ние об этой “Чер­ной Кни­ге”: той леген­дар­ной руко­пи­си, напи­сан­ной мно­го веков назад вели­ким некро­ман­том Алсо­фо­ку­сом, кото­рый жил в стране Этон­гилл до того, как совре­мен­ный чело­век сде­лал пер­вые неуве­рен­ные шаги по зем­ле.

Загад­ка раз­ре­ши­лась; это была дей­стви­тель­но бого­хуль­ная “Чёр­ная Кни­га”. Узнав это, я с нетер­пе­ни­ем стал погло­щать все злые прак­ти­ки из кни­ги; руны для свя­зы­ва­ния, име­но­ва­ния и фор­ми­ро­ва­ния были в пре­де­лах моей дося­га­е­мо­сти, и я испу­гал­ся сво­ей новой силы. Дру­гие вра­та и пере­хо­ды ста­ли доступ­ны мне, демо­ны самых тём­ных пре­де­лов ока­за­лись в моём рас­по­ря­же­нии; но всё ещё были барье­ры, кото­рые я не осме­ли­вал­ся прой­ти, те чёр­ные нед­ра кос­мо­са за пре­де­ла­ми Фомаль­гау­та, где скры­вал­ся пре­дель­ный ужас, непри­стой­но согнув­ший­ся и бор­мо­чу­щий бого­хуль­ства, что стар­ше звезд. В “Тай­нах Чер­вя” Людви­га Прин­на и “Куль­тах Гулей” гра­фа д’ Эрле­та я искал дав­ние сек­ре­ты, но все эти древ­ние тай­ны были ничем по срав­не­нию с тем злым зна­ни­ем эзо­те­ри­че­ской “Чёр­ной Кни­ги”. Она содер­жа­ла закли­на­ния такой ужа­са­ю­щей силы, что, воз­мож­но, даже сам Аль­хаз­ред задро­жал бы, видя их исполь­зо­ва­ние: вызов Боро­ми­ра, отвра­ти­тель­ные сек­ре­ты Сия­ю­ще­го Тра­пе­цо­эд­ра – того окна в про­стран­стве и вре­ме­ни – и вызов вели­ко­го Ктул­ху из сво­е­го под­вод­но­го двор­ца в горо­де Р’льех, что скрыт под оке­а­ном; все эти закли­на­ния жда­ли того, кто будет доста­точ­но сме­лым или сума­сшед­шим, что­бы их исполь­зо­вать.

Я был сей­час на пике сво­ей силы; вре­мя рас­ши­ря­лось или сокра­ща­лось по моей воле, и Все­лен­ная вра­ща­лась вокруг мое­го посто­ян­но рас­ту­ще­го интел­лек­та. Моё удер­жа­ние всех зем­ных аспек­тов жиз­ни было нару­ше­но оккульт­ны­ми иссле­до­ва­ни­я­ми, и моя сила ста­ла такой, что я попы­тал­ся совер­шить немыс­ли­мое – прой­ти через послед­ний страш­ный порог, через вра­та – в чёр­ные тай­ны, лежа­щие за пре­де­ла­ми, где Вели­кие Древ­ние вер­шат свой суд и замыш­ля­ют воз­вра­ще­ние на Зем­лю, с кото­рой они были изгна­ны Стар­ши­ми Бога­ми. В сво­ем тупом тще­сла­вии я вооб­ра­жал себе, что я, кро­шеч­ная пылин­ка в огром­ном кос­мо­се вре­ме­ни, могу прой­ти сквозь чёр­ные без­дны про­стран­ства за пре­де­ла­ми звёзд, где царят без­за­ко­ние и хаос, и смо­гу вер­нуть­ся с непо­вре­ждён­ным разу­мом и буду не затро­нут древним, как веч­ность, тле­ни­ем, кото­рое там оби­та­ет.

Вновь я начер­тил пять кру­гов огня на полу, и, стоя в самом цен­тре, вызвал силы за пре­де­ла­ми все­го вооб­ра­же­ния с помо­щью закли­на­ния, столь непо­сти­жи­мо ужас­но­го, что мои руки дро­жа­ли, когда я делал рука­ми мисти­че­ские пас­сы и сим­во­лы. Сте­ны рас­тво­ри­лись, и вели­кий чёр­ный ветер унёс меня через тём­ные без­дны про­стран­ства и серые обла­сти мате­рии. Я путе­ше­ство­вал быст­рее мыс­ли мимо неосве­щён­ных пла­нет и пер­спек­тив неиз­вест­ных миров, кото­рые кру­жи­лись и сме­ща­лись на неиз­ме­ри­мые рас­сто­я­ния; звёз­ды вспы­хи­ва­ли так быст­ро, что они каза­лись тон­ки­ми ярки­ми нитя­ми, пере­пле­тён­ны­ми по всей Все­лен­ной; они мер­ца­ли кро­шеч­ны­ми брил­ли­ан­та­ми на чёр­ном эфи­ре, кото­рый был тем­нее, чем леген­дар­ные глу­би­ны Шун­га.

Воз­мож­но, про­шла мину­та, или, может быть, сто­ле­тие, а я всё мчал­ся впе­рёд. Звез­ды зна­чи­тель­но поре­де­ли: они соби­ра­лись в груп­пы, как буд­то пыта­ясь най­ти уте­ше­ние в ком­па­нии; боль­ше ниче­го не изме­ни­лось. Я стра­дал от пол­но­го оди­но­че­ства в этом путе­ше­ствии; мне каза­лось, что я слов­но замер и завис в про­стран­стве и вре­ме­ни, хотя ско­рость мое­го поле­та, долж­но быть, была фено­ме­наль­ной, и мой дух умолк в бла­го­го­вей­ном оди­но­че­стве и ужас­ной тишине непо­движ­но­го про­стран­ства; я был как чело­век, погре­бён­ный зажи­во в мрач­ном чёр­ном гро­бу. Про­шли эоны, и тогда я уви­дел дале­ко впе­ре­ди послед­нее звёзд­ное скоп­ле­ние, послед­ний свет на про­тя­же­нии бес­чис­лен­ных тыся­че­ле­тий; за его пре­де­ла­ми не было ниче­го, кро­ме непро­ни­ца­е­мой чер­но­ты, кон­ца Все­лен­ной. Как и в преды­ду­щем ужа­са­ю­щем слу­чае, я кри­чал и борол­ся, но без­ре­зуль­тат­но; я про­дол­жал свои бес­ко­неч­ные поис­ки по кори­до­рам тиши­ны и стра­ха.

Я путе­ше­ство­вал целую веч­ность, ниче­го не меня­лось, кро­ме бие­ния мое­го серд­ца. А потом появил­ся зелё­ный свет, или, воз­мож­но, толь­ко намёк на свет; я про­шёл через отсут­ствие вре­ме­ни и мате­рии; про­шел через Чисти­ли­ще. Теперь я был за пре­де­ла­ми Все­лен­ной, на неиз­ме­ри­мом рас­сто­я­нии от кос­мо­са, каким обыч­но пред­став­лял его себе; я пере­сёк послед­ний порог, эти послед­ние вра­та перед забве­ни­ем. Впе­ре­ди были двой­ные солн­ца из моих виде­ний, к кото­рым я дрей­фо­вал с казав­шей­ся бес­ко­неч­но мед­лен­ной ско­ро­стью; вокруг этих чёр­ных и зелё­ных чудес вра­ща­лась одна пла­не­та; я знал это как род­ной мир богов, Шар­нот.

Я мед­лен­но плыл к это­му тём­но­му холод­но­му шару, и, при­бли­зив­шись, уви­дел дале­ко вни­зу зелё­ную рав­ни­ну дале­ко вни­зу, на кото­рой поко­ил­ся гигант­ский искрив­лён­ный город моих ран­них виде­ний, он выгля­дел иска­жён­ным и непро­пор­ци­о­наль­ным в сво­ём неесте­ствен­ном сия­нии. Я дрей­фо­вал над кры­ша­ми это­го ужас­но­го мега­по­ли­са, отме­чая раз­ру­ша­щу­ю­ся камен­ную клад­ку и потрес­кав­ши­е­ся стол­бы, кото­рые сто­я­ли суро­во и пуга­ю­ще на фоне изо­гну­то­го чёр­но­го гори­зон­та. Во всем горо­де ниче­го не дви­га­лось, и все же там было ощу­ще­ние жиз­ни, злой пороч­ной жиз­ни, кото­рая чув­ство­ва­ла мое при­сут­ствие.

Спус­ка­ясь к это­му горо­ду, я ощу­тил, что мои физи­че­ские чув­ства воз­вра­ща­ют­ся; я почув­ство­вал холод, ледя­ной холод, и мои паль­цы оне­ме­ли и не шеве­ли­лись. Я оста­но­вил­ся на краю откры­то­го про­стран­ства, в цен­тре кото­ро­го сто­я­ло гигант­ское квад­рат­ное, камен­ное зда­ние с высо­ким ароч­ным двер­ным про­ёмом, кото­рый выгля­дел как рас­кры­тая пасть како­го-то ужас­но­го пер­во­быт­но­го суще­ства. От это­го зда­ния исхо­ди­ла аура ощу­ти­мой зло­бы; я был оше­лом­лен силой стра­ха и отча­я­ния, кото­рые одо­ле­ва­ли меня, и когда я сто­ял за пре­де­ла­ми это­го чудо­вищ­но­го зда­ния, я вспом­нил неболь­шой отры­вок из “Чёр­ной Кни­ги»:

“На откры­том про­стран­стве в цен­тре горо­да сто­ит дво­рец Ньяр­латхо­те­па. Здесь мож­но узнать все сек­ре­ты, хотя цена тако­го обу­че­ния поис­ти­не ужас­на.»

Я не сомне­вал­ся, что это была оби­тель мрач­но­го Ньяр­латхо­те­па. Хотя мысль о том, что­бы вой­ти в эту тём­ную струк­ту­ру, потряс­ла меня до пре­де­ла, я неуве­рен­но напра­вил­ся к двер­но­му про­ёму, мои ноги руко­вод­ство­ва­лись каким-то дру­гим интел­лек­том, неже­ли соб­ствен­ным. Через этот могу­чий пор­тал я вошёл в абсо­лют­ную тем­но­ту, как в моём неосве­щён­ном путе­ше­ствии через эфир в это отвра­ти­тель­ное место. Посте­пен­но непро­ни­ца­е­мый мрак сме­нил­ся стран­ным зелё­ным све­че­ни­ем, кото­рое осве­ща­ло внеш­нюю поверх­ность пла­не­ты; и в этом болез­нен­ном ган­гре­ноз­ном све­те я уви­дел то, что ни один чело­век нико­гда не дол­жен быть обре­чён уви­деть.

Я ока­зал­ся в длин­ном зале с высо­ким свод­ча­тым потол­ком, кото­рый под­дер­жи­вал­ся колон­на­ми из чистей­ше­го чёр­но­го дере­ва; по обе­им сто­ро­нам это­го зала были выстро­е­ны суще­ства раз­лич­ных кош­мар­ных форм. Здесь был Хнум с бара­ньей голо­вой, Ану­бис с голо­вой шака­ла и Мать Таурт, ужас­ная в сво­ём ожи­ре­нии.

Про­ка­жён­ные тряс­лись и рыда­ли, и рако­об­раз­ные тва­ри смот­ре­ли на меня со зло­бой; через эти ряды аморф­ных и адских созда­ний мое тёло воло­чи­лось про­тив сво­ей воли. Ког­ти цара­па­ли мои руки и ноги, а живот скру­чи­вал­ся от отвра­ще­ния, вызван­но­го при­кос­но­ве­ни­ем боль­ной пло­ти. Воз­дух был напол­нен завы­ва­ни­я­ми и кри­ка­ми, пока про­ка­жён­ные непри­стой­но тан­це­ва­ли и лас­ка­ли меня в бого­хуль­ном ритуа­ле раз­вра­та; а в даль­нем кон­це зала было самое ужа­са­ю­щее зре­ли­ще из всех, даже страш­нее чёр­но­го колос­са из моих виде­ний, – житель двор­ца Ньяр­латхо­теп.

Вели­кий Древ­ний при­сталь­но посмот­рел на меня, его взгляд, раз­ры­ва­ю­щий мою душу и напол­ня­ю­щий меня отча­я­ни­ем, был настоль­ко ужас­ным, что я закрыл гла­за, что­бы не видеть этот пуга­ю­щий облик неопи­су­е­мо­го зла. Под этим взгля­дом мое суще­ство нача­ло таять, как буд­то оно погло­ща­лось какой-то непре­одо­ли­мой силой. Я терял то немно­гое, что оста­ва­лось во мне; мои некро­ман­ти­че­ские силы, кото­рые, как я теперь понял, были ничем по срав­не­нию с сила­ми оби­та­те­ля это­го тём­но­го мира; силы были отня­ты у меня и рас­се­я­ны по всей Все­лен­ной, и мне нико­гда их не вос­ста­но­вить.

Под этим взгля­дом мои разум и душа были ата­ко­ва­ны со всех сто­рон стра­хом и нена­ви­стью; я пошат­нул­ся, когда он разо­рвал мое суще­ство, сры­вая мою жизнь слой за сло­ем, как шелу­ху. Отча­я­ние охва­ти­ло меня, но я был не в силах бороть­ся, не в силах сдер­жать непре­одо­ли­мую силу, кото­рая подав­ля­ла мою волю. Мед­лен­но что-то вытя­ги­ва­лось из меня, что-то несу­ще­ствен­ное, но совер­шен­но необ­хо­ди­мое для мое­го буду­ще­го бытия; я ниче­го не мог сде­лать, в сво­ей глу­по­сти я совер­шил слиш­ком мно­го шагов, и теперь заслу­жил окон­ча­тель­ное нака­за­ние. Моё виде­ние зату­ма­ни­лось в бли­зо­ру­кой дым­ке; обра­зы и виде­ния мое­го дома и семьи плы­ли перед мои­ми гла­за­ми, а затем исчез­ли, как буд­то их нико­гда не суще­ство­ва­ло. А потом, пона­ча­лу мед­лен­но, я почув­ство­вал, как таю, рас­тво­ря­ясь в небы­тии.

Я под­нял­ся наверх, бес­те­лес­ный; поплыл над голо­ва­ми кош­мар­ной тол­пы, про­хо­дя через холод­ный камен­ный пото­лок двор­ца, кото­рый не был пре­пят­стви­ем для мое­го дви­же­ния, и ока­зал­ся на зло­ве­щем све­ту пла­не­ты. Я был чем-то мень­ше, чем живой, но смерть ста­ла недо­ступ­на мне. Город рас­ки­нул­ся подо мной в пано­рам­ном виде вели­ко­ле­пия и ужа­са, и я уви­дел, как из мрач­но­го чёр­но­го зда­ния двор­ца Ньяр­латхо­те­па по все­му мега­по­ли­су рас­про­стра­ня­лась гигант­ская аморф­ная мас­са. Она мед­лен­но исхо­ди­ла нару­жу, пока все вещи не скры­лись от мое­го взо­ра, и, покрыв весь види­мый мне пей­заж, мас­са сжа­лась, что­бы сно­ва сфор­ми­ро­вать чёр­ный колосс из моих виде­ний. Внут­ренне я вздрог­нул, но под­ни­ма­ясь всё выше и даль­ше от горо­да, когда сце­на умень­ши­лась до мик­ро­ско­пи­че­ских раз­ме­ров, я смот­рел на спек­такль с более отстра­нён­ным инте­ре­сом.

Посте­пен­но мас­са зем­ли подо мной при­ня­ла вид шара, когда я начал путе­ше­ствие от пла­не­ты Ньяр­латхо­те­па в чёр­ные глу­би­ны кос­мо­са. Завис­нув непо­движ­но, не дви­га­ясь ни впе­рёд, ни в сто­ро­ну от цар­ства Древ­не­го, я стал сви­де­те­лем послед­не­го акта в дра­ме, раз­вер­нув­шей­ся пере­до мной. С поверх­но­сти пла­не­ты вырвал­ся луч све­та или энер­гии, ухо­дя­щий из это­го мира в без­звёзд­ную ночь, направ­ля­ясь, как я понял, к моей род­ной пла­не­те. Затем все стих­ло, и я остал­ся совер­шен­но один в этой все­лен­ной за пре­де­ла­ми звезд.

Мои вос­по­ми­на­ния исче­за­ют с каж­дым часом; ско­ро я ниче­го не буду пом­нить, ско­ро я буду сво­бо­ден от всех остат­ков чело­веч­но­сти. И пока я пре­бы­ваю здесь, под­ве­шен­ный во вре­ме­ни и про­стран­стве, како­вым я буду всю веч­ность, я чув­ствую нечто срод­ни удо­вле­тво­ре­нию. У меня есть здесь покой, более вели­кий покой, чем у мёрт­вых; но этот покой нару­ша­ет­ся одной смут­ной мыс­лью, и я рад, что ско­ро она будет навсе­гда уда­ле­на из мое­го разу­ма. Я не пом­ню, отку­да мне это извест­но, но уве­рен в этом силь­нее, чем в сво­ём соб­ствен­ном суще­ство­ва­нии. Ньяр­латхо­теп боль­ше не ходит по поверх­но­сти Шар­но­та, он боль­ше не вер­шит суд в сво­ем вели­ком чёр­ном двор­це, ибо тот луч све­та, кото­рый отпра­вил­ся в тём­ный эфир, нёс в себе бич для чело­ве­че­ства.

В неболь­шой туск­ло осве­щен­ной ман­сард­ной ком­на­те тело шеве­лит­ся и вста­ёт на ноги. Его гла­за горят, как тле­ю­щие чёр­ные угли, и на его лице игра­ет ужас­ная зага­доч­ная улыб­ка; и когда он рас­смат­ри­ва­ет кры­ши горо­да через малень­кое чер­дач­ное окно, его руки под­ни­ма­ют­ся в жесте три­ум­фа.

Он про­шёл через пре­гра­ды, уста­нов­лен­ные для него Стар­ши­ми Бога­ми; он сво­бо­ден, сво­бо­ден сно­ва ходить по Зем­ле, сво­бо­ден про­би­рать­ся в умы людей и пора­бо­щать их души. Имен­но я дал ему шанс сбе­жать, я в сво­ем безум­ном стрем­ле­нии к вла­сти предо­ста­вил ему сред­ства, необ­хо­ди­мые для его воз­вра­ще­ния на Зем­лю.

Ньяр­латхо­теп ходит по наше­му миру в обли­ке чело­ве­ка, пото­му что, когда он забрал моё суще­ство и мои вос­по­ми­на­ния, он так­же отнял у меня и физи­че­ский аспект. В моем теле сей­час оби­та­ет бес­смерт­ная сущ­ность Ньяр­латхо­те­па Ужас­но­го.

Источ­ник тек­ста: анто­ло­гия «New Tales of the Cthulhu Mythos» (1980)