Говард Филлипс Лавкрафт

совместно с August Derleth

СЛУХОВОЕ ОКНО

(The Gable Window)
Напи­са­но в 1957 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод Т. Муса­то­вой

////

I

В дом мое­го кузе­на Уил­бе­ра Эйке­ли я при­е­хал менее через месяц после его преж­де­вре­мен­ной кон­чи­ны. Жизнь в уеди­не­нии, сре­ди хол­мов Эйл­с­бе­ри Пай­ка, меня нисколь­ко не при­вле­ка­ла, но тем не менее я про­ник­ся твер­дой уве­рен­но­стью, что жили­ще люби­мо­го кузе­на долж­но перей­ти ко мне по наслед­ству. Как и все поме­стье Уар­то­на, дом в тече­ние несколь­ких лет сто­ял забро­шен­ным с тех пор, как внук постро­ив­ше­го его фер­ме­ра пере­се­лил­ся на мор­ское побе­ре­жье око­ло Кинг­сто­на. Кузен купил дом у пове­рен­но­го в делах наслед­ни­ка Уар­то­на, что­бы навсе­гда посе­лить­ся в этом уеди­нен­ном, печаль­ном и опу­сто­шен­ном месте.

Когда-то Уил­бер был сту­ден­том факуль­те­та архео­ло­гии и антро­по­ло­гии. Сра­зу после окон­ча­ния Мис­ка­тон­ско­го уни­вер­си­те­та он пустил­ся в мно­го­лет­ние стран­ствия — про­вел три года в Мон­го­лии, Тибе­те и про­вин­ции Цнн-Ции, потом при­бли­зи­тель­но столь­ко же вре­ме­ни путе­ше­ство­вал по Южной и Цен­траль­ной Аме­ри­ке в юго-запад­ной части Соеди­нен­ных Шта­тов. Вер­нув­шись, Уил­бер полу­чил пред­ло­же­ние стать пре­по­да­ва­те­лем Мис­ка­тон­ско­го уни­вер­си­те­та. Одна­ко по неиз­вест­ным при­чи­нам кузен откло­нил это лест­ное пред­ло­же­ние. Тогда же он купил ста­рую фер­му Уар­то­на. Здесь, конеч­но, не было даже наме­ка на рас­чет, посколь­ку Эйке­ли все делал под вли­я­ни­ем минут­но­го жела­ния. Пере­ехав на новое место, кузен немед­лен­но при­сту­пил к пере­дел­ке дома, для чего снес почти все преж­ние построй­ки, а цен­траль­ной части при­дал такой стран­ный облик, како­го она не виде­ла за два­дцать деся­ти­лет­нй сво­е­го суще­ство­ва­ния. При­зна­юсь, смысл всех этих пере­де­лок до кон­ца не был для меня ясен. Став вла­дель­цем поме­стья, я узнал, что изме­не­ни­ям не под­верг­лась толь­ко окна часть дома. Уил­бер пол­но­стыо пере­стро­ил фасад и одну из его сто­рон, а в южной части зда­ния соору­дил себе ман­сар­ду. Пер­во­на­чаль­но дом был одно­этаж­ным, с доста­точ­но обшир­ным чер­дач­ным эта­жом, то есть пред­став­лял собой типич­ный обра­зец сель­ской архи­тек­ту­ры Новой Англии. Частич­но дом был сло­жен из бре­вен, и эту часть усадь­бы Унл­бер сохра­нял без изме­не­ние, что мог­ло сви­де­тель­ство­вать о глу­бо­ком ува­же­нии кузе­на к тру­ду и мастер­ству пред­ше­ству­ю­щих поко­ле­ний людей, вла­дев­ших этим участ­ком. Надо заме­тить, что семей­ство Эйке­ли посе­ли­лось в Аме­ри­ке очень дав­но — две­сти лет тому назад.

Итак, в 1921 году Уил­бер решил пере­стать бро­дить по све­ту и осесть в род­ных местах. Он про­жил в доме око­ло трех лет,а 16апреля 1924 году в соот­вет­ствии с заве­ща­ни­ем кузе­на я полу­чил эту усадь­бу в наслед­ство. Дом встре­тил меня таким, каким остал­ся после Уил­бе­ра, совер­шен­но не похо­жим на все дру­гие построй­ки в этой части Новой Англии, хотя и сохра­нил неко­то­рые чер­ты ста­ри­ны-выло­жен­ный из кам­ней фун­да­мент, сте­ны, сло­жен­ные и збре­вен, квад­рат­ную тру­бу, воз­вы­ша­ю­щу­ю­ся над оча­гом. Насколь­ко я понял, все изме­не­ния долж­ны были слу­жить, по замыс­лу Уил­бе­ра, созда­нию мак­си­маль­ных удобств для жилья. Одна­ко одно ново­вве­де­ние пока­за­лось мне доволь­но необыч­ным. В южной стене сво­е­го каби­не­та кузен уста­но­вил огром­ное круг­лое окно, в кото­рое было встав­ле­но стран­ное дым­ча­тое стек­ло. Уил­бер ска­зал тогда, что это очень ста­рин­ная вещь, при­об­ре­тен­ная им во вре­мя путе­ше­ствия по Азии. Один раз он пояс­нил, что это “стек­ло из Лен­га”, но в дру­гой раз заме­тил, что оно, веро­ят­но, из “Гиад”. Одна­ко ни одно из объ­яс­не­ний мнe ни о чем не гово­ри­ло, пото­му что, чест­но гово­ря, я не настоль­ко инте­ре­со­вал­ся при­чу­да­ми Уил­бе­ра, что­бы подроб­но рас­спра­ши­вать его обо всех дета­лях. Вско­ре, одна­ко, я пожа­лел, что не сде­лал это­го в то вре­мя, когда кузен был еще жив. Очень ско­ро я обна­ру­жил, что Уил­бер почти не поль­зо­вал­ся наи­бо­лее ком­форт­ны­ми и хоро­шо обстав­лен­ны­ми ком­на­та­ми на пер­вом эта­же, хотя это было бы так есте­ствен­но. Все вре­мя он про­во­дил в сво­ем каби­не­те на вто­ром эта­же; имен­но здесь кузен хра­нил кол­лек­цию тру­бок, люби­мые кни­ги, запи­си, здесь сто­я­ли наи­бо­лее удоб­ные пред­ме­ты мебе­ли, имен­но здесь он рабо­тал над ста­рин­ны­ми руко­пи­ся­ми до того печаль­но­го дня, когда сер­деч­ный при­ступ поло­жил конец его рабо­те н жиз­ни. Когда я всту­пил в свои пра­ва на наслед­ство, то решил посе­лить­ся на пер­вом эта­же, пото­му что, если уж быть до кон­ца откро­вен­ным, я с само­го нача­ла почув­ство­вал неко­то­рую непри­язнь к рабо­че­му каби­не­ту кузе­на. Все здесь живо напо­ми­на­ло мне о нем: крес­ло, в кото­ром он любил сидеть, кни­га, пред­ме­ты оби­хо­да. Кро­ме того, поме­ще­ние каза­лось мне чужим и холод­ным. Какая-то сила, кото­рую я не мог выра­зить сло­ва­ми, застав­ля­ла меня дер­жать­ся подаль­ше от этой ком­на­ты, такой же таин­ствен­ной и непо­нят­ной, как и ее быв­ший хозя­ин, поступ­ков кото­ро­го я тоже, при­знать­ся, не пони­мал. Одна­ко при­сту­пить к осу­ществ­ле­нию пере­де­лок ока­за­лось не так лег­ко, как я пред­по­ла­гал вна­ча­ле. Вско­ре я убе­дил­ся, что каби­нет кузе­на как бы рас­про­стра­ня­ет опре­де­лен­ную ауру на весь дом. Это был один из тех домов, кото­рый сохра­нял при­сут­ствие сво­е­го быв­ше­го вла­дель­ца. И если рань­ше здесь ощу­ща­лось явное вли­я­ние Уар­то­нов, про­жив­ших в усадь­бе доста­точ­но дол­го, то теперь дом был весь про­пи­тан духом Уил­бе­ра Эйке­ли. Во мне посте­пен­но рос­ла доволь­но чет­кая уве­рен­ность, что я не один в доме и что кто-то за мной наблю­да­ет, хотя внят­но объ­яс­нить это состо­я­ние было бы крайне затруд­ни­тель­но. Может быть, вооб­ра­же­ние мое разыг­ра­лось из-за уеди­нен­но­сти места, в кото­ром сто­ял усадь­ба, но мне ста­ло казать­ся, что люби­мая ком­на­та кузе­на — это живое суще­ство, ожи­да­ю­щее воз­вра­ще­ния сво­е­го хозя­и­на, и оно не может понять, куда же Уил­бер поде­вал­ся. Навер­ное, имен­но из-за этой навяз­чи­вой идеи я уде­лял ком­на­те боль­ше вни­ма­ния, чем она того заслу­жи­ва­ла. Одна­жды я вынес из нее кое-какие вещи, а так­же очень удоб­ное крес­ло кузе­на. Но, как это ни стран­но, через неко­то­рое вре­мя мне при­шлось вер­нуть их обрат­но в каби­нет. Крес­ло, кото­рое мне вна­ча­ле понра­ви­лось, ока­за­лось доволь­но неук­лю­жим, и я чув­ство­вал себя в нем очень пло­хо. Потом я обна­ру­жил, что вни­зу недо­ста­точ­но яркий свет, н мне при­шлось отне­сти назад в каби­нет все взя­тые там кни­ги. Теперь я был почти уве­рен, что атмо­сфе­ра этой ком­на­ты Уил­бе­ра отли­ча­ет­ся от атмо­сфе­ры всех про­чих поме­ще­ний дома. Было оче­вид­но, что, за исклю­че­ни­ем кух­ни, осталь­ны­ми поме­ще­ни­ям кузен­поль­зо­вал­ся крайне ред­ко. Он вел жизнь затвор­ни­ка, а если н поки­дал свое убе­жи­ще, то толь­ко для поез­док в Мис­ка­тон­ский уни­вер­си­тет в Эрк­хе­ме и в биб­лио­те­ку в Бостоне. Боль­ше Уил­бер нику­да не ездил и нико­гда не при­ни­мал гостей. Даже в тех ред­ких слу­ча­ях, когда я при­ез­жал про­ве­дать кузе­на, он явно желал, что­бы я поско­рее поки­нул. его дом, хотя и был все­гда очень вни­ма­те­лен ко мне. Поэто­му мои визи­ты дли­лись не более пят­на­дца­ти минут. Чест­но гово­ря, я поба­и­вал­ся каби­не­та кузе­на. Меня вполне устра­и­вал пер­вый этаж, и я на неопре­де­лен­ное вре­мя отло­жил все мыс­ли о пере­устрой­стве дома. Кро­ме того, я доста­точ­но регу­ляр­но уез­жал по сво­им делам, ино­гда даже отсут­ство­вал по несколь­ку дней под­ряд. Ины­ми сло­ва­ми, не было ника­ких при­чин для того, что­бы немед­лен­но при­сту­пать к пере­дел­кам. Нако­нец, заве­ща­ние кузе­на было офи­ци­аль­но утвер­жде­но, никто не оспа­ри­вал моих прав на наслед­ство, и я поне­мно­гу начал осва­и­вать­ся с новой ролью вла­дель­ца усадь­бы. Все шло хоро­шо, но вдруг ста­ли про­ис­хо­дить собы­тия, кото­рые нару­ши­ли мой покой. Сна­ча­ла я не заме­тил в них ника­кой после­до­ва­тель­но­сти. Насколь­ко я пом­ню, пер­вое слу­чи­лось при­мер­но через месяц после того, как я всту­пил во вла­де­ние домом. Оно было доволь­но незна­чи­тель­ным, и мне даже в голо­ву не мог­ло прий­ти соеди­нить его с после­ду­ю­щи­ми, кото­рые нача­ли про­ис­хо­дить посто­ян­но и име­ли место в тече­ние мно­гих недель. Итак, позд­ним вече­ром у ками­на, удоб­но устро­ив­шись в крес­ле в гости­ной пер­во­го эта­жа, я читал кни­гу. Вдруг мне пока­за­лось, что кош­ка или какое-то дру­гое малень­кое суще­ство скре­бет­ся в дверь. Звук был настоль­ко отчет­лив, что я встал и открыл дверь в перед­ней, потом пооче­ред­но — дверь на чер­ный ход и даже ту дверь в самой ста­рой части дома, кото­рой обыч­но никто не поль­зо­вал­ся. Одна­ко не обна­ру­жил на кош­ки, ни каких-либо ее сле­дов. Живот­ное слов­но рас­тво­ри­лось в тем­но­те. Я несколь­ко раз оклик­нул его, но оно не ото­зва­лось. Не успел я вер­нуть­ся в крес­ло, как вновь услы­шал те же самые зву­ки. Сколь­ко я ни ста­рал­ся, но так и ве смог хотя бы уви­деть это живот­ное. Подоб­ное повто­ри­лось раз десять, в я был дове­ден до тако­го состо­я­ния, что если бы мне уда­лось пой­мать эту зло­счаст­ную кош­ку, я, навер­ное, застре­лил бы ее.

Собы­тие было таким орди­нар­ным само по себе, что любой здра­во­мыс­ля­щие чело­век тут же забыл бы о нем. Я пред­по­ло­жил, что это была кош­ка кузе­на, и посколь­ку она меня не зна­ла, то испу­га­лась и не реши­лась вой­ти в дом. Ведь мог­ло быть и так? И я пере­стал об этом думать. Одна­ко менее чем через неде­лю про­изо­шло еще одно похо­жее собы­тие, но с той толь­ко раз­ни­цей, что теперь харак­тер зву­ков изме­нил­ся. Это не было цара­па­ньем неболь­шо­го живот­но­го. Кто-то более силь­ный пых­тел, как бы ощу­пы­вая сте­ну дома. Каза­лось, что огром­ная змея или хобот сло­на сколь­зят по стек­лам окон и две­рям дома. Одна­ко и в этот раз я слы­шал толь­ко зву­ки, но не смог уви­деть того, кому они при­над­ле­жат. Я все слы­шал, но абсо­лют­но ниче­го не видел. Что это было? Соба­ка, кош­ка, змея? Или что-нибудь дру­гое? Все это ста­ло вызы­вать у меня мрач­ное пред­чув­ствие. Даль­ше — боль­ше: поми­мо уже зна­ко­мых зву­ков, кото­рые мог­ли при­над­ле­жать кош­ке, соба­ке или змее, я услы­шал нечто, напо­ми­на­ю­щее мне то бег копыт­ных живот­ных, то тяже­лую поступь сло­на, то кле­кот птиц, бью­щих­ся о стек­ло, то какое-то хрю­ка­нье. Я даже поду­мал, что у меня нача­лись гал­лю­ци­на­ции, но тут же отбро­сил это объ­яс­не­ние, пото­му что вся эта како­фо­ния раз­да­ва­лась в любую пого­ду и в любое вре­мя дня и ночи. Но с дру­гой сто­ро­ны, если в самом деле это были какие-нибудь живот­ные, то неза­ви­си­мо от их раз­ме­ров я все рав­но успел бы их раз­гля­деть из окна, преж­де чем они скры­лись в порос­ших лесом хол­мах, окру­жав­ших дом. Ведь сна­ча­ла они долж­ны были про­бе­жать по почти откры­той мест­но­сти, порос­шей еще моло­ды­ми побе­га­ми топо­ля, бере­зы и ясе­ня! Одна­жды вече­ром я открыл дверь, веду­щую на вто­рой этаж, где рас­по­ла­гал­ся каби­нет кузе­на, посколь­ку хотел немно­го про­вет­рить ком­на­ты ниж­не­го эта­жа. И имен­но тогда, когда опять услы­шал цара­па­ю­щие зву­ки, я, нако­нец, понял, что она раз­да­ют­ся со сто­ро­ны слу­хо­во­го окна в каби­не­те Уил­бе­ра. Я тут же бро­сил­ся вверх по лест­ни­це, что­бы взгля­нуть на это уди­ви­тель­ное живот­ное, кото­рое умуд­ря­лось взо­брать­ся на вто­рой этаж и тре­бо­ва­ло впу­стить его через слу­хо­вое окно, посколь­ку толь­ко через него мож­но было попасть в эту ком­на­ту. Но окно оста­ва­лось закры­тым, а стек­ло непро­зрач­ным, поэто­му я ниче­го не уви­дел, хотя сто­ял близ­ко воз­ле него и явствен­но слы­шал, как с той сто­ро­ны окна раз­да­ет­ся цара­па­ние чьих-то ког­тей. Спу­стив­шись вниз и при­хва­тив с собой мощ­ный фонарь, я вышел в душ­ную лет­нюю ночь и напра­вил луч све­та на ту сте­ну дома, гае нахо­ди­лось слу­хо­вое окно. Сте­на выгля­де­ла абсо­лют­но голой, окно с этой сто­ро­ны было почти чер­ным, хотя, нахо­дясь в ком­на­те, мож­но было заме­тить, что оно излу­ча­ет молоч­но-белый свет. До меня не доно­си­лось ни еди­но­го зву­ка. Думаю, я нико­гда не раз­ре­шил бы этой загад­ки, но судь­ба рас­по­ря­ди­лась ина­че. Имен­но в это вре­мя я полу­чил от сво­ей пре­ста­ре­лой тетуш­ки в пода­рок кота по клич­ке Малень­кий Сэм, кото­рый был моим люби­мым котен­ком еще два года назад. Тетуш­ке не нра­ви­лась моя реши­мость жить в оди­но­че­стве, и она поду­ма­ла, что Сэм соста­вит мне неплохую ком­па­нию. Малень­кий Сэм к это­му вре­ме­ни уже пере­рос свое имя — теперь его сле­до­ва­ло бы назы­вать Боль­шой Сэм. С тех пор, как я видел его в послед­ний раз, он при­ба­вил в весе несколь­ко фун­тов и пре­вра­тил­ся в доста­точ­но сви­ре­пое рыже­ва­то-корич­не­вое живот­ное. Сэм про­яв­лял двой­ствен­ное отно­ше­ние к мое­му дому. Вре­ме­на­ми он пре­спо­кой­но спал, устро­ив­шись у ками­на , но ино­гда кота что-то страш­но бес­по­ко­и­ло, и он тре­бо­вал, что­бы я немед­лен­но выпу­стил его на све­жий воз­дух. Таин­ствен­ные зву­ки, о кото­рых я рас­ска­зы­вал, дей­ство­ва­ли на Сэма настоль­ко раз­дра­жа­ю­ще, что каза­лось, буд­то он схо­дит с ума от стра­ха н зло­сти. В такие мину­ты мне при­хо­ди­лось выпус­кать его из дома, и кот отправ­лял­ся ноче­вать в одну из постро­ек, не тро­ну­тых Уил­бе­ром, или в лес, отку­да он воз­вра­щал­ся толь­ко на рас­све­те, пови­ну­ясь, чув­ству голо­да. Но в каби­нет кузе­на Сэм не вхо­дил ни разу!

II

Чест­но гово­ря, имен­но пове­де­ние кота побу­ди­ло меня заду­мать­ся о том, что про­ис­хо­дит в доме. Я решил занять­ся раз­роз­нен­ны­ми руко­пи­ся­ми кузе­на, остав­ши­ми­ся после его смер­ти, и попы­тать­ся най­ти в них отве­ты на мои вопро­сы. В самом нача­ле поис­ков я наткнул­ся на неокон­чен­ное пись­мо, кото­рое лежа­ло в ящи­ке сто­ла в одной из верх­них ком­нат. Оно было адре­со­ва­но мне. Уил­бер, зная о сво­ем боль­ном серд­це, изло­жил в пись­ме неко­то­рые инструк­ции, кото­рые мне сле­до­ва­ло выпол­нить в слу­чае его кон­чи­ны. Пись­мо было нача­то все­го за месяц до его смер­ти и поло­же­но неокон­чен­ным в ящик сто­ла. Оно так и не было выну­то сно­ва, хотя у кузе­на было еще доста­точ­но вре­ме­ни, что­бы его допи­сать.

“Доро­гой Фред, — писал Уил­бер. — Самые луч­шие меди­цин­ские све­ти­ла пред­ре­ка­ют мне близ­кую смерть, и посколь­ку я уже соста­вил заве­ща­ние, в кото­ром ты явля­ешь­ся моим един­ствен­ным наслед­ни­ком, я хотел бы допол­нить этот доку­мент неко­то­ры­ми послед­ни­ми инструк­ци­я­ми. Закли­наю тебя отне­стись к ним со всей серьез­но­стью и выпол­нить их со всей тща­тель­но­стью. Три вещи ты дол­жен выпол­нить немед­лен­но, без вся­ких отла­га­тельств:

1. Все бума­ги, кото­рые хра­нят­ся в ящи­ках, обо­зна­чен­ных бук­ва­ми А, Б и В, долж­ны быть уни­что­же­ны.
2. Все кни­ги, сто­я­щие на пол­ках К, Л, М и И, я про­шу пере­дать в дар биб­лио­те­ке Мис­ка­тон­ско­го уни­вер­си­те­та в Эр-кхе­ме.
3. Стек­ло из круг­ло­го окна в моем каби­не­те долж­но быть раз­би­то. Его нель­зя про­сто вынуть и исполь­зо­вать для дру­гих целей, оно долж­но быть раз­би­то вдре­без­ги. Поверь, ты про­сто обя­зан выпол­нить мою послед­нюю волю, в про­тив­ном слу­чае ты ста­нешь винов­ни­ком страш­но­го бед­ствия, кото­рое может обру­шить­ся на весь мир. Я не могу сей­час доба­вить ниче­го боль­ше, это тема для дру­го­го раз­го­во­ра, о чем я напи­шу тебе поз­же, если у меня еще будет вре­мя. Все дело в том…” Но здесь, веро­ят­но, что-то отвлек­ло вни­ма­ние кузе­на, и он отло­жил пись­мо.

Что я дол­жен был думать об этих стран­ных инструк­ци­ях? Конеч­но, я пре­крас­но пони­мал, что кни­ги долж­ны быть пере­да­ны в биб­лио­те­ку уни­вер­си­те­та, посколь­ку они не пред­став­ля­ли для меня ника­ко­го инте­ре­са. Но с какой ста­ти я дол­жен уни­что­жать его бума­ги? Поче­му нель­зя их так­же пере­дать в биб­лио­те­ку? А уж что каса­ет­ся окон­но­го стек­ла, то я посчи­тал стран­ное жела­ние Уил­бе­ра про­сто доро­го­сто­я­щим капри­зом, посколь­ку при­дет­ся встав­лять новое стек­ло, что потре­бу­ет допол­ни­тель­ных рас­хо­дов. Одна­ко имен­но эта часть пись­ма возы­ме­ла на меня совер­шен­но неожи­дан­ный эффект: она страш­но воз­бу­ди­ла мое любо­пыт­ство, и мне нестер­пи­мо захо­те­лось более вни­ма­тель­но озна­ко­мить­ся со все­ми его кни­га­ми и руко­пи­ся­ми. В тот же вечер я начал про­смат­ри­вать фоли­ан­ты, сто­я­щие на упо­мя­ну­тых в пись­ме пол­ках. Инте­рес кузе­на к архео­ло­гии и антро­по­ло­гии нашел свое отра­же­ние в отбо­ре книг, посколь­ку здесь была собра­на лите­ра­ту­ра, содер­жа­щая све­де­ния о куль­ту­ре и обы­ча­ях наро­дов, насе­ляв­ших когда-то Поли­не­зию, ост­ро­ва Пас­хи, Мон­го­лию, а так­же об исто­рии дру­гих древ­них циви­ли­за­ций. Были здесь и кни­ги о мигра­ци­ях наро­дов, сбор­ни­ки легенд и мифов при­ми­тив­ных куль­тур. Неко­то­рые из книг, кото­рые я дол­жен был пере­дать в биб­лио­те­ку Мис­ка­тон­ско­го уни­вер­си­те­та, выгля­де­ли, как ста­рин­ные ману­скрип­ты. На них не было года изда­ния, а внеш­ний вид и рису­нок шриф­та сви­де­тель­ство­ва­ли о том, что они появи­лись еще в сред­не­ве­ко­вую эпо­ху. Наи­бо­лее позд­ние изда­ния, хотя ни одно из них не дати­ро­ва­лось рань­ше 1850 года, попа­ли в собра­ние кузе­на раз­лич­ны­ми путя­ми. Часть книг при­над­ле­жа­ла его отцу, Ген­ри Эйке­ли, про­жи­вав­ше­му в Вер­мон­те, кото­рый потом пере­слал их сыну; на неко­то­рых сто­ял штамп Наци­о­наль­ной биб­лио­те­ки Пари­жа, что поз­во­ля­ло пред­по­ло­жить неве­ро­ят­ное: Уил­бер был спо­со­бен похи­щать кни­ги с полок биб­лио­тек. Здесь была лите­ра­ту­ра на мно­гих язы­ках — немец­ком, фран­цуз­ском, ита­льян­ском, латы­ни и, конеч­но, англий­ском. Име­лись так­же и фото­ко­пии ста­рин­ных руко­пи­сей. Дол­жен при­знать­ся: эти кни­ги несколь­ко оза­да­чи­ли меня, посколь­ку все они были посвя­ще­ны, по край­ней мере, те, что я про­смот­рел, при­ми­тив­ным веро­ва­ни­ям древ­них наро­дов. Конеч­но, я нс могу с уве­рен­но­стью гово­рить о тру­дах на латы­ни, немец­ком и фран­цуз­ском, я почти ниче­го не понял и в кни­гах на древ­не­ан­глий­ском. Да у меня и не хва­ти­ло бы тер­пе­ния сидеть и раз­би­рать­ся во всем этом, пото­му что подоб­ная лите­ра­ту­ра пред­став­ля­ла инте­рес толь­ко для узких спе­ци­а­ли­стов. Хотя, конеч­но, здесь было кое- что, что мог­ло при­влечь вни­ма­ние и про­сто­го смерт­но­го, ибо в древ­них леген­дах, мифах и веро­ва­ни­ях про­гля­ды­ва­ла ста­рая, как мир, исти­на — извеч­ная борь­ба меж­ду сила­ми добра и зла. По край­ней мере, так я пони­маю эту про­бле­му. И какое име­ет зна­че­ние, назы­ва­ют­ся ли эти силы Бог и Дья­вол, или древ­ние боги и антич­ные боги, доб­ро и зло. А может быть, они име­ют такие име­на, как Ноденс (Один), Бог без­дны, Еди­ный Бог, или име­на дья­воль­ских сил, как, напри­мер, демо­ни­че­ское суще­ство Аза­зель — веч­ное зло, жут­кий хаос пре­ис­под­ней, извер­га­ю­щее про­кля­тия и бур­ля­щее в цен­тре бес­ко­неч­но­сти; Йог-Сотот, не под­чи­ня­ю­щий­ся ника­ким зако­нам вре­ме­ни и про­стран­ства, или Нир­ла­со­теп, посла­нец антич­ных богов; Вели­кий Цтул­ху, ожи­да­ю­щий сво­е­го часа, что­бы под­нять­ся из горо­да Р’лих, спря­тан­но­го в глу­би­нах оке­а­на; Астар, бог меж­звезд­но­го про­стран­ства; Шаб-Ниг­гу­рат и дру­гие. Если во мно­гих стра­нах суще­ству­ют веро­от­ступ­ни­ки, покло­ня­ю­щи­е­ся сво­им язы­че­ским идо­лам, то поче­му так же не посту­пать и почи­та­те­лям древ­них богов. К ним мож­но отне­сти Снеж­но­го чело­ве­ка, оби­та­ю­ще­го в Гима­ла­ях и дру­гих рай­о­нах Азии; Жите­лей морей, кото­рые таят­ся в глу­би­нах оке­а­на, что­бы слу­жить Вели­ко­му Цтул­ху; Шан­та­ки, народ Тхо-Тхо и мно­гие дру­гие, неко­то­рые из кото­рых про­ис­хо­дят из тех самых мест, куда были сосла­ны про­ви­нив­ши­е­ся боги, напри­мер, Люци­фер из Эде­ма, когда они под­ня­лись про­тив ста­рых богов. Такие места, как скоп­ле­ние звезд в созвез­дии Тель­ца, име­ну­ю­щи­е­ся Гиа­ды; Неиз­вест­ный Кадах, пла­то Ленг и погру­жен­ный в пучи­ну вод город Р’лих. Осо­бен­но мне хоте­лось отме­тить два момен­та, кото­рые дока­зы­ва­ли, что Уил­бер очень серьез­но отно­сил­ся ко всем леген­дам и мифам. Напри­мер, несколь­ко раз повто­ряв­ше­е­ся назва­ние Гиа­ды напом­ни­ло мне сло­ва кузе­на, что слу­хо­вое окно в его каби­не­те “име­ет про­ис­хож­де­ние из Гиад”. В дру­гой раз он упо­мя­нул, что, веро­ят­но, “это стек­ло было изго­тов­ле­но в Лен­ге или Лен­гом”. По наив­но­сти я пред­по­ла­гал, что “Ленг” может озна­чать фами­лию како­го-нибудь китай­ско­го про­дав­ца анти­ква­ри­а­та, а о том, что такое “Гиа­ды”, вооб­ще не вмел пред­став­ле­ния. У меня теперь было доста­точ­но дока­за­тельств того, что Уил­бер не про­сто инте­ре­со­вал­ся эти­ми стран­ны­ми мифа­ми. И если кни­ги и ману­скрип­ты кос­вен­но под­твер­жда­ли подоб­ную оцен­ку фак­тов, то запи­си кузе­на не остав­ля­ли и тени сомне­ния в этом. В его запи­сях я нашел нечто, меня силь­но пора­зив­шее, — здесь был непро­ра­бо­тан­ные, но тем не менее очень впе­чат­ля­ю­щие рисун­ки каких-то стран­ных, шоки­ру­ю­щих взгляд пей­за­жей н. существ, кото­рых я не мог себе пред­ста­вить даже в самом кош­мар­ном сне. Это были кры­ла­тые, похо­жие на лету­чих мышей, суще­ства ростом с чело­ве­ка. Они име­ли огром­ные бес­фор­мен­ные тела, усе­ян­ные щупаль­ца­ми, и каза­лись на пер­вый взгляд ось­ми­но­го­по­доб­ны­ми, ио в то же вре­мя в них чув­ство­вал­ся какой-то зача­ток интел­лек­та. Эти полу­лю­ди, полуп­ти­цы с ужас­ны­ми, при­ми­тив­ны­ми физио­но­ми­я­ми ходи­ли на двух ниж­них конеч­но­стях, но име­ли несо­раз­мер­но огром­ные руки, а цвет их кожи был блед­но-зеле­ным, напо­ми­на­ю­щим цвет мор­ской воды. Я видел рисун­ки более узна­ва­е­мых чело­ве­че­ских существ, одна­ко с каки­ми-то иска­жен­ны­ми про­пор­ци­я­ми — низ­ко­рос­лых и недо­раз­ви­тых жите­лей Восто­ка, оби­та­ю­щих в холод­ных рай­о­нах, что мож­но было понять по их одеж­де, а так­же рисун­ки пред­ста­ви­те­лей стран­ной чело­ве­че­ской расы — мутан­тов, воз­ник­ших в резуль­та­те кро­во­сме­си­тель­ных бра­ков, с явны­ми при­зна­ка­ми низ­ко­го умствен­но­го раз­ви­тия. Я даже не мог себе пред­ста­вить, что мой кузен обла­да­ет таки­ми талан­та­ми. Я, конеч­но, звал, что дядюш­ка Ген­ри имел очень живое вооб­ра­же­ние, но, насколь­ко мне извест­но, это­свой­ство нико­гда не было при­су­ще Уил­бе­ру.

Теперь я убе­дил­ся, что он очень искус­но скры­вал от нас свои воз­мож­но­сти, и это откры­тие меня даже пора­до­ва­ло. Разу­ме­ет­ся, я не сомне­вал­ся, что най­ден­ные рисун­ки были пло­дом вооб­ра­же­ния Уил­бе­ра, посколь­ку ни одно живое суще­ство не мог­ло слу­жить моде­лью для их созда­ния и ни в одной кни­ге или ману­скрип­те, при­над­ле­жа­щих кузе­ну, я не нашел ниче­го подоб­но­го. Под­тал­ки­ва­е­мый любо­пыт­ством, я все глуб­же и глуб­же погру­жал­ся в тек­сты запи­сей. Ото­брав из них те, кото­рые, как мне каза­лось, мог­ли наи­бо­лее пол­но отве­тить на все мои вопро­сы, я раз­ло­жил их в опре­де­лен­ной после­до­ва­тель­но­сти, что было про­сто сде­лать, посколь­ку каж­дый доку­мент имел опре­де­лен­ную дату.

“15 октяб­ря, 1921 год. Очер­та­ния мест­но­сти ста­ли вид­ны более отчет­ли­во. Что это? Ленг? Более похо­же на юго-запад­ную часть Аме­ри­ки. Пеще­ры запол­не­ны огром­ны­ми ста­я­ми лету­чих мышей, кото­рые, подоб­но огром­но­му тем­но­му обла­ку, сей­час выле­та­ют из сво­е­го убе­жи­ща, как раз перед зака­том солн­ца, и почти пол­но­стью закры­ва­ют его. Вокруг низ­ко­рос­лый кустар­ник, искрив­лен­ные дере­вья. Чув­ству­ет­ся, что здесь часто и подол­гу дуют вет­ры. На гори­зон­те воз­вы­ша­ют­ся снеж­ные шап­ки гор, кото­рые как бы окайм­ля­ют эту пустын­ную мест­ность.”

“21 октяб­ря, 1921 год. Посре­дине вид­ны четы­ре Шан­та­ка. Сред­ний рост выше чело­ве­че­ско­го. Покры­тые шер­стью тела и кры­лья, как у лету­чих мышей, но раз­мах кры­льев — до трех футов. Име­ют клюв, как у гри­фа. Пере­ле­те­ли побли­же, оста­но­ви­лись отдох­нуть на ска­ле. Не уве­рен, но кажет­ся, что на спине одно­го из Шан­та­ков кто-то сидит.”

“7 нояб­ря, 1921 год. Ноч­ной оке­ан. Невда­ле­ке ска­ли­стый ост­ров. Суще­ства, Жите­ли морей, и пред­ста­ви­те­ли чело­ве­че­ской расы — мутан­ты. Пер­вые огром­ны, пере­дви­га­ют­ся, как лягуш­ки, что-то сред­нее меж­ду прыж­ком и шагом, сгорб­ле­ны, как и все при­ми­тив­ные суще­ства, Дру­гие, кажет­ся, плы­вут к рифу. Веро­ят­но, Иннс­маут? Не вид­но побе­ре­жья, ника­ких при­зна­ков горо­да, нет огней. Не вид­но кораб­ля. Под­ня­лись из глу­бин, поза­ди рифа. Риф Дья­во­ла? Даже мутан­там не под силу пре­одо­леть вплавь такое рас­сто­я­ние без отды­ха. Может быть, про­сто побе­ре­жье не вид­но в тем­но­те?”

“17 нояб­ря, 1921 год. Абсо­лют­но незна­ко­мый пей­заж. Насколь­ко я могу судить, это не Зем­ля. Чер­ное небо, несколь­ко звезд. Ска­лы из пор­фи­ра или похо­же­го на него мине­ра­ла. На чер­ном фоне глу­бо­кое озе­ро. Может, это Хали? Через пять минут вода покры­лась рябью: что-то под­ни­ма­ет­ся из глу­бин. Загля­нул внутрь. Огром­ное под­вод­ное суще­ство с щупаль­ца­ми. Это ось­ми­но­го­по­доб­ное суще­ство в десять,нет, два­дцать раз боль­ше, чем гигант­ский Octopus Appollyon 1 , живу­щий у запад­но­го побе­ре­жья. Не стал рис­ко­вать, что­бы уви­деть его мор­ду, и раз­ру­шил звез­ду.”

“4 янва­ря, 1922 год. Абсо­лют­но пустое про­стран­ство. Кос­мос? При­бли­жа­ет­ся пла­не­та, как буд­то я смот­рю гла­за­ми кого — то под­ле­та­ю­ще­го к небес­но­му телу в кос­ми­че­ском кораб­ле. Тем­ное небо, вда­ле­ке горят звез­ды, но поверх­ность пла­не­ты посте­пен­но при­об­ре­та­ет более чет­кие очер­та­ния. При­бли­зив­шись, вижу бес­плод­ный пей­заж. Нет ника­кой рас­ти­тель­но­сти, как на тем­ной звез­де. Тол­па поклон­ни­ков окру­жи­ла камен­ную баш­ню. Они кри­чат: “Йа! Шаб-Ниг­гу­рат!”

“16 янва­ря, 1922 год. Под­вод­ный пей­заж. Может, Атлан­ти­да? Вряд ли. Огром­ная построй­ка, раз­дав­лен­ная мас­сой воды, напо­ми­на­ю­щая храм. Гигант­ские кам­ни, подоб­ные кам­ням пира­ми­ды. Сту­пе­ни, веду­щие вниз, в чер­ную без­дну. Вда­ле­ке — суще­ства. Жите­ли морей. Чув­ству­ет­ся какое- тодви­же­ние в тем­но­те, вни­зу, воз­ле осно­ва­ния лест­ни­цы. Выпол­за­ет огром­ное щупаль­це, затем появ­ля­ют­ся два влаж­ных гла­за, рас­сто­я­ние меж­ду кото­ры­ми состав­ля­ет несколь­ко десят­ков ярдов. Что это? Может быть, Р’лих? Напу­ган при­бли­же­ни­ем это­го суще­ства из глу­би­ны оке­а­на и раз­ру­шил звез­ду.”

“24 фев­ра­ля, 1922 год. Зна­ко­мый пей­заж. Может, Уил­б­ра­хам? Пря­мо пере­до мной — фер­ма, там какие-то люди. На перед­нем плане сто­ит ста­рик, он к чему-то при­слу­ши­ва­ет­ся. Гром­ко поют пти­цы, ско­рее все­го, козо­дои.

При­бли­жа­ет­ся жен­щи­на, в руках у нее — изоб­ра­же­ние звез­ды из кам­ня. Ста­рик в пани­ке убе­га­ет. Очень стран­но. Сле­ду­ет при­смот­реть­ся вни­ма­тель­ней.”

“21 мар­та, 1922 год. Очень рас­стро­ен собы­ти­я­ми сего­дняш­не­го дня. Надо быть более осто­рож­ным. Постро­ил звез­ду и про­из­нес, как все­гда, закли­на­ние. Немед­лен­но пря­мо пере­до мной появил­ся огром­ный Шан­так. Он явно почув­ство­вал меня и дви­нул­ся впе­ред. Я отчет­ли­во услы­шал, как сту­чат его ког­ти по стек­лу. Еле успел раз­ру­шить вовре­мя звез­ду.”

“7 апре­ля, 1922 год. Теперь я точ­но знаю, что они могут вый­ти нару­жу, если я не буду осто­рож­ным. Сего­дня видел пей­заж Тибе­та и Снеж­но­го чело­ве­ка. Сде­ла­на еще одна попыт­ка. Что же гово­рить об их Вла­сте­ли­нах? Если слу­ги пыта­ют­ся пре­одо­леть вре­мя и про­стран­ство, то что гово­рить о Боже­ствах? На какое-то вре­мя мне сле­ду­ет воз­дер­жать­ся от сво­е­го заня­тия. Мне страш­но.” И Уил­бер, дей­стви­тель­но, на вре­мя отло­жил свое стран­ное заня­тие. По край­ней мере, об этом сви­де­тель­ство­ва­ли его запи­си. Сле­ду­ю­щая запись, кото­рая появи­лась почти через год,гласила:

“7 фев­ра­ля, 1923 год. Нет ника­ких сомне­ний: они явно дога­ды­ва­ют­ся, что путь открыт. Очень рис­ко­ван­но смот­реть. Чув­ству­ешь себя в без­опас­но­сти толь­ко тогда, когда ланд­шафт пуст. Но посколь­ку нико­гда не зна­ешь, что откро­ет­ся тво­им гла­зам, то риск очень велик. Я дол­го коле­бал­ся, но все же решил­ся. Постро­ил звез­ду, про­из­нес закли­на­ние и стал ждать. Сна­ча­ла видел толь­ко зна­ко­мый пей­заж юго-запад­ной части Аме­ри­ке. Был вечер. Боль­шое коли­че­ство все­воз­мож­ных живот­ных — лету­чие мыши, бро­дя­щие по ночам кен­гу­ро­вые кры­сы и дикие кош­ки. Затем из пеще­ры вышел Житель пусты­ни: гру­бая кожа, огром­ные гла­за и уши, ужас­ное суще­ство непро­пор­ци­о­наль­но­го тело­сло­же­ния, отда­лен­но напо­ми­на­ю­щее лицом коалу, с явны­ми при­зна­ка­ми исто­ще­ния. Он еле пере­дви­гал ноги, но явно шел в мою сто­ро­ну. Веро­ят­но, откры­тая дверь дела­ет этот мир таким же види­мым для них? Когда я убе­дил­ся, что он идет пря­мо на меня, то раз­ру­шил звез­ду. Все исчез­ло, как все­гда. Но позд­нее я заме­тил, что дом полон лету­чих мышей! Целых два­дцать семь штук! Теперь я не верю я слу­чай­ное сте­че­ние обсто­я­тельств!” Далее в тече­ние неко­то­ро­го вре­ме­ни Уил­бер писал совер­шен­но о дру­гих про­бле­мах, не упо­ми­ная о виде­ни­ях или мисти­че­ской “звез­де”, кото­рым он ранее уде­лял так мно­го вни­ма­ния. Думаю, мой бед­ный кузен стал жерт­вой гал­лю­ци­на­ций, что и не муд­ре­но, если учесть, с каким при­сталь­ным инте­ре­сом он зани­мал­ся изу­че­ни­ем книг, сто­я­щих на его пол­ках в каби­не­те. Ина­че как мож­но было объ­яс­нить его попыт­ки при­дать реаль­ность фан­та­сти­че­ским “виде­ни­ям”, нашед­шим отра­же­ние в про­чи­тан­ных мной руко­пи­сях? Запи­си пере­ме­жа­лись с вырез­ка­ми из газет, в кото­рых .гово­ри­лось о раз­лич­ных необъ­яс­ни­мых явле­ни­ях, ‑это стран­ные про­ис­ше­ствия, появ­ле­ние в небе неиз­вест­ных объ­ек­тов, таин­ствен­ные исчез­но­ве­ния, то есть вес, так или ина­че свя­зан­ное с древни­ми куль­та­ми и тому подоб­ным. Мне было боль­но думать, что Уил­бер совер­шен­но серьез­но отно­сил­ся ко всем этим сим­во­лам веры при­ми­тив­ных куль­тур и рели­гий, верил, что и в наши дни суще­ству­ют дья­воль­ские силы, их почи­та­те­ли и после­до­ва­те­ли. Имен­но суще­ство­ва­ние все­го это­го он и пытал­ся дока­зать. Каза­лось, что он впи­тал в себя все, напи­сан­ное в ста­рых кни­гах, кото­рых у него было такое вели­кое мно­же­ство, и, при­няв их за прав­ди­вые исто­рии, лите­ра­тур­но оформ­лен­ные авто­ра­ми, пытал­ся под­твер­дить это поис­ка­ми дока­за­тельств, взя­тых в сего­дняш­нем вре­ме­ни. Чест­но гово­ря, было мно­го уди­ви­тель­ных сов­па­де­ний меж­ду тем, что про­ис­хо­ди­ло в дале­кие вре­ме­на, и тем, что уда­лось обна­ру­жить кузе­ну, но вряд ли это мож­но было счи­тать дока­за­тель­ства­ми. Всю лите­ра­ту­ру, в кото­рой рас­ска­зы­ва­лось о суще­ство­ва­нии таин­ствен­ных сил, я пере­дал в биб­лио­те­ку Мис­ка­тряс­ко­го уни­вер­си­те­та, где было реше­но создать Кол­лек­цию книг Эйке­ли. К сожа­ле­нию, я не сде­лал ни одной копии. Впро­чем, эти ману­скрип­ты не смог­ли помочь мне понять до кон­ца, чем же так увле­кал­ся в сво­ей жиз­ни Уил­бер Эйке­ли.

III

Я, навер­ное, так ниче­го и не узнал бы о “звез­де”, если бы она слу­чай­но не попа­лась мне на гла­за. Кузен все вре­мя упо­ми­нал о “постро­е­нии”, “раз­ру­ше­нии”, “созда­нии” и “уни­что­же­нии” звез­ды, необ­хо­ди­мо­го атри­бу­та его иллю­зий, но эти упо­ми­на­ния ниче­го мне не гово­ри­ли. Одна­жды я заме­тил на полу сла­бые линии, кото­рые при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии сли­лись в очер­та­ния пяти­ко­неч­ной звез­ды. Рань­ше я не заме­чал это­го рисун­ка, пото­му что пол был закрыт боль­шим ков­ром. Но когда я упа­ко­вы­вал кни­ги и руко­пи­си кузе­на, пред­на­зна­чен­ные для отправ­ки в биб­лио­те­ку Мис­ка­тон­ско­го уни­вер­си­те­та, то мне, есте­ствен­но, при­шлось на вре­мя ска­тать ковер. Но даже тогда я не сра­зу понял, что эти линии име­ют пря­мое отно­ше­ние к звез­де. Упа­ко­вав кни­ги и руко­пи­си, я отта­щил ковер подаль­ше с сере­ди­ны ком­на­ты — и гла­зам моим пред­стал замыс­ло­ва­тый полу­стер­тый рису­нок на полу. Звез­да была укра­ше­на раз­лич­ны­ми орна­мен­та­ми. Теперь я понял назна­че­ние короб­ки с мел­ка­ми, кото­рой я никак не мог най­ти объ­яс­не­ние, обна­ру­жив ее в каби­не­те кузе­на. Я взял мел и при­нял­ся тща­тель­но вос­ста­нав­ли­вать рису­нок звез­ды, а так­же все зна­ки, обна­ру­жен­ные в ней. Было совер­шен­но оче­вид­но, что это какие-то каба­ли­сти­че­ские зна­ки, а созда­тель звез­ды дол­жен нахо­дить­ся внут­ри нее. Вос­ста­но­вив звез­ду по име­ю­щим­ся лини­ям, я усел­ся посе­ре­дине и стал ждать. При этом мне не дава­ли покоя те момен­ты в запи­сях кузе­на, где он гово­рил о необ­хо­ди­мо­сти уни­что­же­ния звез­ды каж­дый раз, когда при­бли­жа­ет­ся опас­ность. Так как я в точ­но­сти повто­рил каба­ли­сти­че­ский риту­ал, то пони­мал — в кри­ти­че­ском слу­чае я дол­жен буду так­же уни­что­жить звез­ду. Одна­ко ниче­го не про­ис­хо­ди­ло, и толь­ко через несколь­ко минут я вспом­нил, что суще­ству­ют еще и сло­ва. Я встал, нашел запи­си с закли­на­ни­ем, вер­нул­ся обрат­но, сел в сере­дине звез­ды и моги­лъ­ным голо­сом про­чел закли­на­ние. Немед­лен­но вслед за этим про­изо­шли неожи­дан­ные собы­тия. Я сидел лицом к мато­во­му стек­лу круг­ло­го окна в каби­не­те кузе­на и поэто­му видел все доволь­но отчет­ли­во. Стек­ло вдруг ста­ло про­зрач­ным, и я, к сво­е­му вели­ко­му изум­ле­нию, уви­дел зали­тый солн­цем пей­заж, хотя на самом деле за окном было тем­но, посколь­ку часы пока­зы­ва­ли пять минут девя­то­го и был вечер лет­не­го дня в шта­те Мас­са­чу­сетс.. Одна­ко я видел ланд­шафт, кото­рый невоз­мож­но было бы най­ти ни в одном из угол­ков Новой Англии, — без­вод­ная зем­ля, пес­ча­ные ска­лы, свое­об­раз­ная рас­ти­тель­ность пусты­ни, очень скуд­ная, пеще­ры, а дале­ко на гори­зон­те покры­тые сне­гом вер­ши­ны гор, тот же пей­заж, кото­рый несколь­ко раз встре­чал­ся в запи­сях кузе­на. Я, как заво­ро­жен­ный, смот­рел на этот пей­заж, мозг мой был пара­ли­зо­ван. А тем вре­ме­нем мир за окном посте­пен­но напол­нял­ся живы­ми суще­ства­ми, одна кар­ти­на сме­ня­лась дру­гой: вот пол­зет, изви­ва­ясь, гре­му­чая змея, в небе парит, высле­жи­вая добы­чу, зор­кий яст­реб, я даже отчет­ли­во видел, как сол­неч­ные лучи отра­жа­ют­ся от его гру­ди, — я обна­ру­жил яще­ри­цу-ядо­зу­ба, туш­кан­чи­ка. Все это напо­ми­на­ло мне хоро­шо зна­ко­мую юго-запад­ную часть Аме­ри­ки. Тогда что это за место? Ари­зон? Нью-Me-хико?

Меж тем собы­тия стре­ми­тель­но раз­во­ра­чи­ва­лись даль­ше. Яще­ри­ца-ядо­зуб исчез­ла из вида, яст­реб спи­ки­ро­вал вниз и под­нял­ся, дер­жа в ког­тях змею, к туш­кан­чи­ку при­со­еди­нил­ся еще один. А солн­це спус­ка­лось все ниже, делая зем­лю в лучах зака­та уди­ви­тель­но кра­си­вой. Затем из даль­ней пеще­ры ста­ли выле­тать лету­чие мыши. Они появ­ля­лись из тем­ных пещер­ных недр тыся­ча­ми, бес­ко­неч­ным пото­ком, и мне каза­лось, я слы­шу, как они пищат. Я не могу ска­зать, как дол­го про­дол­жал­ся их полет в насту­па­ю­щих сумер­ках. Одна­ко сле­дом за ними появи­лось суще­ство, отда­лен­но напо­ми­на­ю­щее чело­ве­ка. У него была очень гру­бая кожа, как буд­то песок пусты­ни тон­ким сло­ем отло­жил­ся на поверх­но­сти его тела. Каза­лось, суще­ство исто­ще­но до пре­де­ла, посколь­ку я мог видеть, как реб­ра выпи­ра­ют из кожи, но что было осо­бен­но отвра­ти­тель­но, так это выра­же­ние его физио­но­мии, оно напо­ми­на­ло мор­ду австра­лий­ско­го мед­ве­дя — коала, с огром­ны­ми гла­за­ми и уша­ми. В этот момент я вспом­нил, как кузен назы­вал эти суще­ства, пото­му что вслед за пер­вым пока­за­лись и дру­гие, неко­то­рые были явно жен­ско­го пола. Жите­ли пусты­ни! Они выле­за­ли из пеще­ры, щуря свои огром­ные гла­за, во вдруг при­шли в боль­шое вол­не­ние, ста­ла раз­бе­гать­ся в раз­ные сто­ро­ны в пря­тать­ся за рас­ту­щие побли­зо­сти кусты. Источ­ник их стра­ха — пока еще неви­ди­мое чудо­ви­ще – ста­ло появ­лять­ся из пеще­ры. Сна­ча­ла пока­за­лось щупаль­це, затем воз­ник­ло еще одно, а потом заше­ве­ли­лось око­ло дюжи­ны щупа­лец. Вско­ре ста­ли вид­ны очер­та­ния жут­кой голо­вы. А когда чудо­ви­ще выполз­ло на свет, то я вскрик­нул в ужа­се, посколь­ку это было жут­кой паро­ди­ей на чело­ве­че­ское лицо. Голо­ва без шеи была поса­же­на на тело, кото­рое пред­став­ля­ло собой какую-то желе­по­доб­ную мас­су, дохо­дя­щую до глаз, а щупаль­ца рос­ли из того места, кото­рое явля­лось ниж­ней челю­стью. Чудо­ви­ще явно почув­ство­ва­ло мое при­сут­ствие. Не спус­кая с меня глаз, оно нача­ло быст­ро пере­дви­гать­ся к окну на фоне тем­не­ю­ще­го пей­за­жа. Вна­ча­ле я про­сто не осо­зна­вал надви­га­ю­щей­ся опас­но­сти. Я сидел и наблю­дал с огром­ным вни­ма­ни­ем за всем, что про­ис­хо­дит, но когда чудо­ви­ще пере­сек­ло все про­стран­ство, а его щупаль­ца достиг­ли слу­хо­во­го окна и ста­ли про­ни­кать через него в ком­на­ту, я про­сто ока­ме­нел от стра­ха. Через окно! Это что, тоже игра вооб­ра­же­ния? Пом­ню, как опом­нил­ся от ледя­но­го ужа­са, ско­вав­ше­го меня, как ста­щил с ноги баш­мак и изо всех сил запу­стил им в стек­ло. В тот же миг я вспом­нил, что писал кузен об уни­что­же­нии звез­ды в слу­чае опас­но­сти, поэто­му накло­нил­ся и пол­но­стью стер часть рисун­ка. Я успел услы­шать звук раз­бив­ше­го­ся стек­ла, а потом поте­рял созна­ние. Теперь я знал то, что было извест­но мое­му кузе­ну! Если бы я не ждал так дол­го, то нико­гда бы не смог узнать то, что узнал, и про­дол­жал бы верить в гал­лю­ци­на­ции. Но теперь я знал, что стек­ло в каби­не­те кузе­на было две­рью в дру­гие изме­ре­ния, в иные миры и про­стран­ства, кото­рые были откры­ты бла­го­да­ря Уил­бе­ру Эйке­ли. Это был ключ к тай­ным местам на Зем­ле и в кос­мо­се, где оби­та­ли после­до­ва­те­ли древ­них богов и сами древ­ние боги! Все­гда живые и жду­щие сво­е­го часа, что­бы опять вер­нуть­ся на Зем­лю. Стек­ло из Лен­га, а может быть и Гиад, посколь­ку я нико­гда не узнаю, где кузен раз­до­был его, было спо­соб­но вра­щать­ся в раме и не под­чи­ня­лось ника­ким зем­ным зако­нам, за исклю­че­ни­ем того, что его направ­ле­ние изме­ня­лось в зави­си­мо­сти от вра­ще­ния Зем­ли вокруг сво­ей оси. И если бы я не раз­бил его, то из-за сво­е­го неуме­рен­но­го любо­пыт­ства и неве­же­ства в этой обла­сти, мог бы навлечь страш­ные беды на чело­ве­че­ство, выпу­стив на волю этих чудо­вищ. Теперь я знал, что все рисун­ки, кото­рые я видел в запи­сях кузе­на, были сде­ла­ны с нату­ры, а не явля­лись пло­дом его вооб­ра­же­ния. Я полу­чил неопро­вер­жи­мые дока­за­тель­ства реаль­но­сти про­ис­шед­ших собы­тий. Когда я при­шел в себя, то уви­дел лету­чих мышей, кото­рые мог­ли попасть сюда толь­ко из слу­хо­во­го окна. То, что мато­вое стек­ло вдруг про­яс­ни­лось, мог­ло быть и опти­че­ским обма­ном, но я уже знал прав­ду! Сомне­ний не оста­ва­лось: все, что я уви­дел, не было пло­дом мое­го вооб­ра­же­ния! Как же тогда объ­яс­нить, поче­му око­ло раз­би­то­го окна в каби­не­те лежа­ло отруб­лен­ное щупаль­це деся­ти футов в дли­ну, кото­рое попа­ло меж­ду дву­мя изме­ре­ни­я­ми, когда “дверь” захлоп­ну­лась? Ни один уче­ный не мог бы при­пи­сать это щупаль­це нико­му из ныне суще­ству­ю­щих или дав­но вымер­ших живот­ных, кото­рые когда-либо оби­та­ли на поверх­но­сти Зем­ли или в самых пота­ен­ных ее нед­рах!