Говард Филлипс Лавкрафт

ЗАТАИВШИЙСЯ СТРАХ

(The Lurking Fear)
Напи­са­но в 1922 году
Дата пере­во­да неиз­вест­на
Пере­вод Е. Муси­хи­на

////

1 / Тень на каминной трубе

В ту ночь, когда я явил­ся в забро­шен­ный особ­няк на вер­шине Тем-пест- Маун­тин 1 в поис­ках Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха, воз­дух сотря­сал­ся от бушу­ю­щей в окрест­но­стях гро­зы. Я при­был туда не один: без­рас­суд­ная храб­рость тогда еще не сопут­ство­ва­ла моей люб­ви к ужас­ным и неве­ро­ят­ным тай­нам бытия люб­ви, пре­вра­тив­шей мой жиз­нен­ный путь в непре­рыв­ную чере­ду поис­ков необъ­яс­ни­мых ужа­сов в лите­ра­ту­ре и дей­стви­тель­но­сти. Со мной были двое лкди надеж­ные и силь­ные, за чьей помо­щью я уже обра­щал­ся в свое вре­мя. Стех пор они посто­ян­но сопро­вож­да­ли меня во всех опас­ных экс­пе­ди­ци­ях, ибо как нель­зя луч­ше под­хо­ди­ли для это­го.

Мы поки­ну­ли дерев­ню без лиш­не­го шума, опа­са­ясь репор­те­ров, кото­рые не спе­ши­ли разъ­ез­жать­ся по домам, хотя мино­вал уже месяц с того дня, когда кош­мар­ные дея­ния смер­ти поверг­ли мест­ных жите­лей в состо­я­ние неве­ро­ят­ной пани­ки. Поз­же у меня воз­ник­ла мысль, что эти репор­те­ры мог­ли бы ока­зать мне помощь, но в тот момент я и слы­шать о них не хотел. Ни на секун­ду не допус­кал я даже мыс­ли о том, что­бы взять их с собой в каче­стве помощ­ни­ков. Ведь по ходу поис­ков я рано или позд­но выдал бы им свою тай­ну, кото­рую нико­му не решал­ся дове­рить из стра­ха, что мир сочтет меня безум­цем или свих­нет­ся сам. И даже сей­час, осме­ли­ва­ясь рас­ска­зы­вать обо всем про­ис­шед­шем и наде­ясь, что мои мучи­тель­ные раз­мыш­ле­ния еще не сде­ла­ли меня манья­ком, я жалею о том, что тай­на рас­кры­та. Ибо толь­ко я один знаю, что такое Страх, зата­ив­ший­ся на этой зло­ве­щей необи­та­е­мой горе.

Наш неболь­шой авто­мо­биль милю за милей про­дви­гал­ся по пер­во­здан­ным лесам и хол­мам и нако­нец оста­но­вил­ся перед густо зарос­шим дере­вья­ми кру­тым подъ­емом. То была мрач­ная мест­ность. Нам уже дово­ди­лось осмат­ри­вать ее, но преж­де она не про­из­во­ди­ла столь гне­ту­ще­го впе­чат­ле­ния, как теперь, когда на нас надви­га­лась ночь и вокруг не было вид­но ни одно­го из зевак, тол­па­ми бро­див­ших здесь в послед­нее вре­мя. Ничто не меша­ло нам зажечь аце­ти­ле­но­вый фонарь, но мы удер­жа­лись от это­го соблаз­на: пла­ме­нем фона­ря лег­ко при­влечь чье-нибудь недру­же­люб­ное вни­ма­ние. В сгу­стив­шей­ся тьме пей­заж при­об­рел зло­ве­щие очер­та­ния, и его болез­нен­ная стран­ность навер­ня­ка бро­си­лась бы мне в гла­за, даже если бы я и поня­тия не имел о бро­див­шем там ужа­се. Дикие зве­ри здесь не води­лись инстинкт само­со­хра­не­ния не пус­кал их в места, где раз­гу­ли­ва­ла сама смерть. Оза­ря­е­мые вспыш­ка­ми мол­ний ста­рые дере­вья и кустар­ни­ки тре­пе­та­ли, как в лихо­рад­ке и каза­лись неесте­ствен­но тол­сты­ми, а хол­мы и при­гор­ки, под­ни­мав­ши­е­ся над зем­лей, покры­той бурья­ном и оспи­на­ми рыт­вин, напо­ми­на­ли свер­нув­ших­ся клуб­ка­ми змей и голые чере­па, раз­ду­тые до гигант­ских раз­ме­ров.

К тому вре­ме­ни Тем­пест-Маун­тин уже более ста лет был оби­те­лью Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха. Я узнал об этом из газет­но­го репор­та­жа о бед­ствии, постиг­шем эти места и при­ко­вав­шем вни­ма­ние все­го мира. Мест­ность эта пред­став­ля­ет собой уеди­нен­ную пустын­ную воз­вы­шен­ность в той части Кат­скилль­ских гор, что отме­че­на сла­бым и крат­ко­вре­мен­ным про­ник­но­ве­ни­ем гол­ланд­ской циви­ли­за­ции. Соб­ствен­но, все, что послед­няя оста­ви­ла по себе, это несколь­ко полу­раз­ру­шен­ных особ­ня­коа да тро­ну­тых печа­тью вырож­де­ния посе­ле­ний, пред­став­ляв­ших из себя пару-дру­гую жал­ких дере­ву­шек, раз­бро­сан­ных по этим Богом забы­тым скло­нам. До тех пор, пока не была орга­ни­зо­ва­на мест­ная поли­ция, пред­ста­ви­те­ли циви­ли­зо­ван­но­го мира были ред­ки­ми гостя­ми в здеш­них кра­ях; впро­чем, и сего­дня пат­ру­ли­ро­ва­ние мест­но­сти осу­ществ­ля­ет­ся весь­ма незна­чи­тель­ны­ми сила­ми. О живу­щем на скло­нах горы кош­ма­ре повест­во­ва­ли ста­рин­ные пре­да­ния, ходив­шие сре­ди жите­лей окрест­ных дере­вень. Эта тема была самой зна­чи­тель­ной в неза­тей­ли­вых бесе­дах бед­ня­ков-полу­кро­вок, поки­дав­ших пре­де­лы сво­их долин толь­ко затем, что­бы выме­нять спле­тен­ные ими кор­зи­ны на еду, кото­рую они сами были не в состо­я­нии вырас­тить или добыть охо­той, да на самую про­стую утварь, кото­рую они не уме­ли изго­то­вить.

Зата­ив­ший­ся Страх посе­лил­ся в мрач­ном необи­та­е­мом особ­ня­ке Мар­тен­сов, рас­по­ло­жен­ном на высо­кой и вме­сте с тем не очень кру­той воз­вы­шен­но­сти, назван­ной Тем­пест-Маун­тин из-за часто слу­ча­ю­щих­ся над нею гроз. Вот уже более ста лет об этом ста­рин­ном доме, окру­жен­ном дре­му­чим лесом, рас­ска­зы­ва­ют самые неве­ро­ят­ные и ужа­са­ю­щие исто­рии, в кото­рых фигу­ри­ру­ет гро­мад­ная, бес­шум­но под­кра­ды­ва­ю­ща­я­ся смерть, кото­рая с наступ­ле­ни­ем лета поки­да­ет пре­де­лы дома и начи­на­ет бро­дить в окру­ге. С раз­дра­жа­ю­щим увле­че­ни­ем мест­ные жите­ли пере­да­ва­ли леген­ды о демоне, кото­рый с наступ­ле­ни­ем тем­но­ты хва­та­ет оди­но­ких пут­ни­ков, чьи тела нахо­дят затем в чудо­вищ­ном состо­я­нии рас­чле­нен­ные, с обгло­дан­ны­ми костя­ми. Либо не нахо­дят совсем. В неко­то­рых рас­ска­зах шепо­том упо­ми­на­ют­ся кро­ва­вые сле­ды, веду­щие к про­кля­то­му особ­ня­ку. Одни гово­рят, что Зата­ив­ший­сяСт­рах из его убе­жи­ща вызы­ва­ет гром, дру­гие утвер­жда­ют, что это про­сто его голос.

Никто из живу­щих за пре­де­ла­ми этой лес­ной глу­ши нико­гда не верил этим пест­рым и про­ти­во­ре­чи­вым рос­сказ­ням с их бес­связ­ны­ми, неле­пы­ми опи­са­ни­я­ми таин­ствен­но­го демо­на. И как раз наобо­рот, ни одно­му из тамош­них фер­ме­ров или дере­вен­ских жите­лей и в голо­ву не при­хо­ди­ло усо­мнить­ся в том, что особ­няк Мар­тен­сов насе­лен нечи­стой силой. Тако­го рода воль­но­дум­ства мест­ные жите­ли не допус­ка­ли, хотя ни одно­му из любо­пыт­ству­ю­щих , что посе­ща­ли особ­няк под впе­чат­ле­ни­ем наи­бо­лее живо­пис­ных рас­ска­зов, так и не уда­лось обна­ру­жить каких-либо зло­ве­щих сле­дов суще­ство­ва­ния мон­стра. От древ­них ста­рух мож­но было услы­шать живо­пис­ные исто­рии о при­зра­ке забро­шен­но­го дома, о семей­стве Мар­тен­сов, о их раз­но­цвет­ных гла­зах, став­ших свое­об­раз­ным наслед­ствен­ным при­зна­ком, о их сверхъ­есте­ствен­ном дол­го­ле­тии и об убий­стве, став­шем про­кля­ти­ем их рода.

Ужас, напол­няв­ший самые фан­та­сти­че­ские мест­ные леген­ды, заявил о себе неожи­дан­ным и жут­ким обра­зом; это, соб­ствен­но, и при­ве­ло меня сюда. Одна­жды лет­ней ночью, после гро­зы небы­ва­лой силы, вся окру­га была под­ня­та на ноги жите­ля­ми одной из дере­вень, уда­рив­ши­ми­ся в пани­че­ское бег­ство от род­ных оча­гов. Собы­тие это никак не мог­ло быть резуль­та­том при­ми­тив­но­го обма­на или розыг­ры­ша. Сбив­ши­е­ся в жал­кие куч­ки посе­ляне почти оне­ме­ли от охва­тив­ше­го их неопи­су­е­мо­го ужа­са; они сами тол­ком не зна­ли, что их так пере­пу­га­ло, и в то же вре­мя ни на миг не сомне­ва­лись в реаль­но­сти страш­ной угро­зы. Они ниче­го не виде­ли, одна­ко из сосед­ней дерев­ни до них доно­си­лись такие жут­кие вопли, что несчаст­ные не сомне­ва­лись туда при­шла Кра­ду­ща­я­ся Смерть.

Утром мест­ные жите­ли и пред­ста­ви­те­ли поли­ции шта­та после­до­ва­ли за тря­су­щи­ми­ся от стра­ха гор­ца­ми в дере­вуш­ку, куда, по их сло­вам, яви­лась смерть. Она дей­стви­тель­но побы­ва­ла там. Было похо­же на то, что от уда­ра мол­нии под всем этим посе­ле­ни­ем бук­валь­но раз­верз­лась зем­ля, попут­но раз­ру­шив несколь­ко утлых, зло­вон­ных лачуг; но эти мате­ри­аль­ные поте­ри не шли ни в какое срав­не­ние с чис­лом чело­ве­че­ских жертв и их жут­ким видом. Из семи­де­ся­ти пяти чело­век, насе­ляв­ших, по неко­то­рым под­сче­там, эту дерев­ню, на месте тра­ге­дии не было най­де­но ни одно­го остав­ше­го­ся в живых. Вздыб­лен­ная зем­ля была покры­та кро­вью и страш­ны­ми ошмет­ка­ми чело­ве­че­ских тел, вид кото­рых крас­но­ре­чи­во сви­де­тель­ство­вал о яро­сти и раз­ру­ши­тель­ной мощи ког­тей и зубов демо­на. В то же вре­мя не было вид­но ни еди­но­го сле­да, веду­ще­го с места это­го кро­ва­во­го пир­ше­ства. Все, кто осмат­ри­вал место тра­ге­дии, при­шли к еди­но­душ­но­му мне­нию, что зло­де­я­ние совер­ше­но ско­рее все­го каким-то неве­ро­ят­но злоб­ным и силь­ным живот­ным. Вме­сте с тем, в тот момент ни у кого не повер­нул­ся язык выска­зать пред­по­ло­же­ние о том, что зага­доч­ная смерть всех этих людей яви­лась резуль­та­том мас­со­во­го убий­ства, како­вые часто встре­ча­лись в сре­де опу­стив­ших­ся посе­лен­цев. Такая вер­сия воз­ник­ла лишь после того, как были обна­ру­же­ны два­дцать пять оби­та­те­лей под­верг­шей­ся жут­ко­му наше­ствию дерев­ни, кото­рым уда­лось избе­жать печаль­ной уча­сти боль­шин­ства. Одна­ко чем было объ­яс­нить хотя бы то, что этим два­дца­ти пяти уда­лось звер­ски рас­пра­вить­ся со сво­и­ми соро­ди­ча­ми, вдвое пре­вос­хо­див­ши­ми их чис­лом? Факт оста­вал­ся фак­том в ту лет­нюю ночь с небес про­гре­мел гром, кото­рый оста­вил после себя мерт­вую дерев­ню, усе­ян­ную рас­тер­зан­ны­ми и изуро­до­ван­ны­ми самым чудо­вищ­ным обра­зом тела­ми ее оби­та­те­лей.

Взбу­до­ра­жен­ная окру­га немед­лен­но свя­за­ла это ужас­ное собы­тие с закол­до­ван­ным особ­ня­ком Мар­тен­сов, несмот­ря на то, что он отсто­ял от места тра­ге­дии более чем на три мили. Поли­цей­ские скеп­ти­че­ски пожи­ма­ли пле­ча­ми рас­сле­дуя дело, они лишь кос­вен­но увя­зы­ва­ли суще­ство­ва­ние особ­ня­ка с про­ис­шед­шим, а когда узна­ли, что он необи­та­ем, и вовсе забы­ли о нем. Мест­ные жите­ли, одна­ко, с вели­чай­шей тща­тель­но­стью обсде­до­ва­ли ста­рый дом: они пере­вер­ну­ли все вверх дном, про­щу­па­ли длин­ны­ми шеста­ми пру­ды и ручьи, пере­ло­ма­ли все кусты и про­че­са­ли при­ле­гав­ший к дому лес. Все было тщет­но смерть, потряс­шая окру­гу сво­им явле­ни­ем, сде­ла­ла свое дело и уда­ли­лась восво­я­си.
На вто­рой день поис­ков об этом деле уже вовсю тру­би­ли газе­ты, чьи репор­те­ры навод­ни­ли скло­ны Тем­пест-Маун­тин. Они деталь­но опи­са­ли слу­чив­ше­е­ся и взя­ли несу­свет­ное мно­же­ство интер­вью у мест­ных ста­ро­жи­лов, пыта­ясь про­лить свет на эту жут­кую исто­рию. Я был дале­ко не в вос­тор­ге от их репор­та­жей, ибо сам спра­вед­ли­во счи­та­юсь боль­шим зна­то­ком ужа­сов и пола­гаю их сво­ей пре­ро­га­ти­вой. И вот, неде­лю спу­стя, под вли­я­ни­ем­ка­ко­го-то необъ­яс­ни­мо­го импуль­са я заре­ги­стри­ро­вал­ся в чис­ле репор­те­ров, бук­валь­но окку­пи­ро­вав­ших гости­ни­цу в Леф­фертс-Кор­нерз, бли­жай­шей к Тем­пест-Маун­тин дере­вуш­ке, и в тот же день, 5 авгу­ста 1921, года полу­чил допуск в поис­ко­вый штаб. Неде­ли через три репор­те­ры в боль­шин­стве сво­ем разъ­е­ха­лись, тем самым предо­ста­вив мне сво­бо­ду дей­ствий, и я при­сту­пил к соб­ствен­но­му рас­сле­до­ва­нию преж­де все­го на осно­ва­нии тща­тель­но подо­бран­ных доку­мен­тов и опи­са­ний места про­ис­ше­ствия, кото­рые мне уда­лось собрать еще до отъ­ез­да газет­чи­ков.

Итак, в ту лет­нюю ночь я вышел из маши­ны, заглу­шил дви­га­тель и, вни­мая отда­лен­но­му вор­ча­нию гро­ма, в сопро­вож­де­нии двух воору­жен­ных спут­ни­ков дви­нул­ся впе­ред, пре­одо­ле­вая послед­ние под­сту­пы к вер­шине Тем­пест Маун­тин и осве­щая элек­три­че­ским фона­рем уже зама­я­чив­шие меж­ду ство­ла­ми гигант­ских дубов при­зрач­но-серые сте­ны. Оку­тав­ший оди­но­кую гро­ма­ду зда­ния мрак ночи, кото­рый не мог­ли про­рвать лучи сла­бо­го све­та, про­буж­дал во мне зло­ве­щие пред­чув­ствия. И все же я про­дол­жал путь без малей­ших коле­ба­ний. Моя реши­мость про­ве­рить свою гипо­те­зу была твер­да, как алмаз. Гипо­те­за же заклю­ча­лась в том, что гром вызы­ва­ет демо­на смер­ти из како­го-то страш­но­го потай­но­го убе­жи­ща; сам же демон вполне может ока­зать­ся как мате­ри­аль­ным телом, так и неким смер­то­нос­ным духом в любом слу­чае я шел на Тем­пест-Маун­тин с целью уви­деть его.

В преды­ду­щие дни я успел тща­тель­но осмот­реть полу­раз­ру­шен­ное зда­ние это было частью мое­го скру­пу­лез­но раз­ра­бо­тан­но­го пла­на. В соот­вет­ствии с ним для наше­го ноч­но­го бде­ния была выбра­на быв­шая спаль­ня Яна Мар­тен­са, убий­ство кото­ро­го часто упо­ми­на­лось в дере­вен­ских леген­дах. Смут­ное чув­ство под­ска­зы­ва­ло мне, что поме­ще­ние, в кото­ром жил мно­го лет назад сде­лав­ший­ся жерт­вой зло­де­я­ния один из Мар­тен­сов, наи­луч­шим обра­зом соот­вет­ству­ет моей цели. В ком­на­те пло­ща­дью око­ло два­дца­ти квад­рат­ных футов, рас­по­ло­жен­ной на вто­ром эта­же в юго-восточ­ном углу зда­ния, как и повсю­ду в доме, валя­лись облом­ки мебе­ли и про­чая рух­лядь. В окнах одно из них, выхо­див­шее на восток, отли­ча­лось огром­ны­ми раз­ме­ра­ми, дру­гое, обра­щен­ное на юг, было неболь­шим и доволь­но узким недо­ста­ва­ло сте­кол и ста­вен. Про­тив боль­шо­го окна рас­по­ла­гал­ся вну­ши­тель­ных раз­ме­ров гол­ланд­ский камин, укра­шен­ный израз­ца­ми с запе­чат­лен­ным на них биб­лей­ским сюже­том о блуд­ном сыне. Про­тив дру­го­го окна сто­я­ла про­стор­ная, встро­ен­ная в сте­ну кро­вать.

Я при­слу­ши­вал­ся к рас­ка­там гро­ма, про­би­вав­шим­ся сквозь плот­ную сте­ну дере­вьев, и обду­мы­вал даль­ней­шие шаги. Пер­вым делом я решил под­го­то­вить воз­мож­ные пути к отступ­ле­нию и закре­пил на боко­вых высту­пах боль­шо­го окна три вере­воч­ные лест­ни­цы, кото­рые бла­го­ра­зум­но при­хва­тил с собой. Их ниж­ние кон­цы каса­лись тра­вы под окном я про­ве­рил это забла­го­вре­мен­но. Затем мы при­во­лок­ли из дру­гой ком­на­ты широ­кую кро­вать на нож­ках и поста­ви­ли боко­вой сто­ро­ной к окну. Забро­сав кро­вать ело­вы­ми вет­ка­ми, мы рас­по­ло­жи­лись на ней, дер­жа наго­то­ве ору­жие. Соглас­но мое­му пла­ну, всю ночь попе­ре­мен­но двое долж­ны были отды­хать, а тре­тий нести дежур­ство. Отку­да бы ни появил­ся демон, воз­мож­ность отхо­да была нам обес­пе­че­на. Если он вой­дет в ком­на­ту через дверь, мы ускольз­нем по вере­воч­ным лест­ни­цам, а если вле­зет в окно, в нашем рас­по­ря­же­нии дверь и лест­ни­ца внут­ри зда­ния.. Нам и в голо­ву не при­хо­ди­ло, что все может обер­нуть­ся гораз­до хуже, хотя, памя­туя о недав­нем жут­ком про­ис­ше­ствии, мы обя­за­ны были внут­ренне под­го­то­вить­ся к само­му страш­но­му.

В какой-то момент мое­го дежур­ства, а имен­но меж­ду полу­но­чью и часом ночи, несмот­ря на зло­ве­щую обста­нов­ку, откры­тые окна и при­бли­жав­шу­ю­ся гро­зу, мною овла­де­ла стран­ная дре­мо­та. Я рас­по­ло­жил­ся меж­ду дву­мя сво­и­ми спут­ни­ка­ми Джор­джем Бен­не­том (он был бли­же к окну) и Уилья­мом Тоби, лежав­шим у ками­на. Бен­нет спал, оче­вид­но охва­чен­ный, тою же болез­нен­ной дре­мо­той, что и я, поэто­му дежур­ство я пере­дал Тоби, хотя и он уже кле­вал носом. И вдруг пой­мал себя на том, что при­сталь­но смот­рю на камин, более того, я был про­сто не в силах ото­рвать от него глаз, что само по себе было доволь­но стран­но.

Про­но­сив­ши­е­ся перед моим внут­рен­ним взо­ром обра­зы навер­ня­ка были наве­я­ны при­бли­жав­шей­ся гро­зой, ибо во вре­мя корот­ко­го сна меня посе­ти­ли поис­ти­не апо­ка­лип­ти­че­ские виде­ния. Один раз я напо­ло­ви­ну проснул­ся ско­рее все­го по той при­чине, что мой това­рищ, лежав­ший у окна, бес­по­кой­но взмах­нул рукой и уро­нил ее мне на грудь. В полу­сне я не видел, насколь­ко бди­тель­но сто­ит на часах Тоби, но пом­ню, что испы­тал острое бес­по­кой­ство по это­му пово­ду. Силы зла угне­та­ли меня сво­им при­сут­стви­ем. Потом я, кажет­ся, сно­ва уснул, вновь погру­зив­шись в некий поту­сто­рон­ний хаос, но почти сра­зу же был вырван отту­да раз­ре­зав­шим ноч­ную тиши­ну жут­ким воп­лем, подоб­но­го кото­ро­му мне не дово­ди­лось слы­шать ни разу в жиз­ни. Ни до того, ни после мое в доста­точ­ной мере бога­тое вооб­ра­же­ние не мог­ло вос­со­здать этот страш­ный, леде­ня­щий душу вой.

Исхо­див­ший из самых глу­бин чело­ве­че­ско­го есте­ства страх сли­вал­ся в этом вопле с аго­ни­ей беше­ной и без­на­деж­ной борь­бы про­тив демо­ни­че­ской тяги чер­ных врат забве­ния, по ту сто­ро­ну кото­рых кон­ча­лась жизнь и начи­на­лось неве­до­мое. В кро­меш­ной тьме ощу­тив спра­ва от себя пустое про­стран­ство, я понял, что Тоби исчез одно­му толь­ко Богу ведо­мо куда. На гру­ди у меня все еще лежа­ла тяже­лая рука дру­го­го мое­го това­ри­ща.

Чудо­вищ­ный удар мол­нии потряс гору. Она дрог­ну­ла и пошла ходу­ном. Яркий свет оза­рил древ­нюю рощу, и самый могу­чий из дубов, пат­ри­арх этих изо­гнув­ших­ся под напо­ром вих­ря дере­вьев, остал­ся сто­ять рас­се­чен­ный надвое. В дья­воль­ской вспыш­ке мол­нии я уви­дел, как дру­гой мой спут­ник вне­зап­но вско­чил; в отблес­ке небес­но­го пла­ме­ни, про­ник­ше­го в ком­на­ту через окно, его тень упа­ла на тру­бу ками­на, с кото­ро­го я по-преж­не­му не сво­дил глаз. Тем, что остал­ся жив и не поте­рял рас­су­док, я обя­зан необъ­яс­ни­мо­му чуду. Имен­но необъ­яс­ни­мо­му, ибо тень на камин­ной тру­бе не была тенью Джор­джа Бен­не­та и вооб­ще ника­кой дру­гой чело­ве­че­ской тенью это был страш­ный, урод­ли­вый, бого­про­тив­ный силу­эт, исча­дие самых пота­ен­ных глу­бин ада; бес­фор­мен­ная мер­зость, не под­да­ю­ща­я­ся опи­са­нию и недо­ступ­ная вос­при­я­тию сла­бо­го чело­ве­че­ско­го рас­суд­ка. Мгно­ве­ние спу­стя я остал­ся один в этом отме­чен­ном печа­тью про­кля­тия доме, и тут-то меня затряс­ло круп­ной дро­жью. Джордж Бен­нет и Уильям Тоби исчез­ли, не оста­вив после себя ника­ких сле­дов. Об их даль­ней­шей судь­бе мне ниче­го не извест­но.

2 / Застигнутые бурей

После страш­но­го при­клю­че­ния в особ­ня­ке я несколь­ко дней про­ле­жал в ком­на­те, кото­рую сни­мал в Леф­фертс-Кор­нерз. Потря­се­ние, полу­чен­ное мною в этом про­кля­том доме, при­ве­ло к нерв­но­му исто­ще­нию. Я почти не пом­нил, как мне уда­лось добрать­ся до авто­мо­би­ля, заве­сти его и бес­пре­пят­ствен­но про­скольз­нуть обрат­но в дерев­ню. В памя­ти воз­ни­ка­ли толь­ко неяс­ные кон­ту­ры гигант­ских дере­вьев, рас­ки­нув­ших свои огром­ные вет­ви у меня на пути и напо­ми­нав­ших обла­чен­ные в доспе­хи и уве­шан­ные ору­жи­ем фигу­ры ска­зоч­ных вели­ка­нов. Пом­ню я и демо­ни­че­ские рас­ка­ты гро­ма, и адские тени, отбра­сы­ва­е­мые низ­ки­ми хол­ма­ми, кото­ры­ми сплошь и рядом была усе­я­на мест­ность.

Охва­чен­ный лихо­ра­доч­ным озно­бом, я тщет­но пытал­ся пред­ста­вить себе то отвра­ти­тель­ное суще­ство, что бро­си­ло на камин кош­мар­ную тень, при виде кото­рой я едва не сошел с ума. Я отчет­ли­во созна­вал, что нако­нец-то мне уда­лось уви­деть пусть мель­ком один из вели­чай­ших ужа­сов мира, одно­го из бес­чис­лен­ных мон­стров поту­сто­рон­них глу­бин одно­го из тех чудо­вищ, что веч­но точат свои ког­ти в тем­но­те, тре­во­жа нас про­из­во­ди­мы­ми при этом зву­ка­ми. Мы слы­шим их, сто­ит нам при­бли­зить­ся к послед­не­му пре­де­лу, но зре­нию наше­му, бла­го­да­ря мило­серд­ной При­ро­де, они недо­ступ­ны. Я пытал­ся бес­страст­но про­ана­ли­зи­ро­вать уви­ден­ное, но на это у меня не хва­ти­ло духу: едва я пытал­ся отне­сти это Нечто, лежав­шее в ту ночь меж­ду мной и окном, к извест­ным мне клас­сам существ и явле­ний, как меня начи­на­ла бить неодо­ли­мая дрожь слов­но инстинкт само­со­хра­не­ния сра­ба­ты­вал во мне, тре­буя забыть пере­жи­тый ужас. Отбро­сив­шее тень суще­ство не про­ро­ни­ло ни зву­ка; если бы оно изда­ло рыча­ние, завор­ча­ло или раз­ра­зи­лось изде­ва­тель­ским сме­хом, мне было бы лег­че пере­жить вос­по­ми­на­ние об испы­тан­ном мною все­лен­ском кош­ма­ре. Но его при­сут­ствие было совер­шен­но без­молв­ным. Его тяже­лая рука или, вер­нее, перед­няя конеч­ность лежа­ла у меня на гру­ди… Ско­рее все­го, это было орга­ни­че­ское тело, либо когда-то быв­шее орга­ни­че­ским… Ян Мар­тенс, в чью ком­на­ту я вторг­ся, поко­ил­ся в моги­ле непо­да­ле­ку от особ­ня­ка… Я дол­жен был отыс­кать Бен­не­та и Тоби, если, конеч­но, они еще живы… Поче­му, взяв их, оно не тро­ну­ло меня? Какая уду­ша­ю­щая дре­мо­та и какие ужас­ные сно­ви­де­ния…

Ско­ро я при­шел к выво­ду, что, дабы не сой­ти с ума, мне про­сто необ­хо­ди­мо рас­ска­зать кому-нибудь о слу­чив­шем­ся. К тому вре­ме­ни я уже решил не пре­кра­щать поис­ки Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха, ибо для меня нет ниче­го хуже неопре­де­ден­но­сти я пред­по­чи­тал знать исти­ну, какой бы страш­ной и оттал­ки­ва­ю­щей она ни была. Исхо­дя из это­го, после дол­гих раз­ду­мий я выбрал линию пове­де­ния, какой мне сле­до­ва­ло отныне при­дер­жи­вать­ся, чело­ве­ка, кото­ро­му я мог дове­рить свою тай­ну, и, нако­нец, спо­соб, каким мож­но было высле­дить демо­на, сте­рев­ше­го с лица зем­ли моих спут­ни­ков и одним лишь видом сво­ей кош­мар­ной тени едва нели­шив­ше­го меня рас­суд­ка.

Сре­ди моих зна­ко­мых в Леф­фертс-Кор­нерз прак­ти­че­ски не было мест­ных жите­лей, зато я успел вой­ти в кон­такт со мно­ги­ми репор­те­ра­ми, и они ока­за­лись доволь­но слав­ны­ми ребя­та­ми. Кое-кто из них еще оста­вал­ся на месте в надеж­де рас­крыть загад­ку ужас­ной тра­ге­дии. Один из таких упрям­цев очень при­го­дил­ся бы мне в каче­стве помощ­ни­ка, и чем доль­ше я раз­ду­мы­вал, тем боль­ше скло­нял­ся к кан­ди­да­ту­ре Арту­ра Мон­роу. Это был тем­но­во­ло­сый худо­ща­вый чело­век лет трид­ца­ти пяти от роду, чьи обра­зо­ван­ность, вкус, интел­лект и тем­пе­ра­мент выда­ва­ли неза­у­ряд­ную нату­ру, сво­бод­ную от воз­дей­ствия тра­ди­ци­он­ных идей и поня­тий.

В нача­ле сен­тяб­ря я посвя­тил Арту­ра Мон­роу в свою тай­ну и сра­зу уви­дел, что эта исто­рия вызы­ва­ет в нем непод­дель­ный инте­рес и что, более того, он так­же про­ник­ся жела­ни­ем во что бы то ни ста­ло рас­крыть загад­ку Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха. Когда я умолк, он про­ана­ли­зи­ро­вал отдель­ные момен­ты мое­го повест­во­ва­ния, про­явив при этом вели­чай­шую про­ни­ца­тель­ность и здра­вый ум. Но что было осо­бен­но цен­ным, так это его в выс­шей сте­пе­ни прак­тич­ные реко­мен­да­ции: напри­мер, он посо­ве­то­вал отло­жить все наши дей­ствия вокруг дома Мар­тен­сов до тех пор, пока мы не воору­жим­ся более подроб­ны­ми исто­ри­че­ски­ми и гео­гра­фи­че­ски­ми све­де­ни­я­ми. По его ини­ци­а­ти­ве мы про­че­са­ли всю окру­гу в поис­ках инфор­ма­ции, касав­шей­ся семей­ства Мар­тен­сов и его зло­ве­щих тайн, и вышли на чело­ве­ка, обла­дав­ше­го цен­ны­ми све­де­ни­я­ми об этом таин­ствен­ном клане для нас это было поис­ти­не чудес­ной наход­кой. Кро­ме того, не жалея вре­ме­ни, мы подол­гу бесе­до­ва­ли с теми из мест­ных жите­лей, что, несмот­ря на пере­жи­тый ужас, оста­лись в род­ных местах. Для успе­ха наше­го пред­при­я­тия был так­же совер­шен­но необ­хо­дим­скру­пу­лез­ный осмотр всех мест, так или ина­че свя­зан­ных с тра­ге­ди­я­ми, кото­рые упо­ми­на­лись в рас­ска­зах посе­лян.

Было бы пре­уве­ли­че­ни­ем ска­зать, что резуль­та­ты этой рабо­ты про­ли­ли свет на тай­ну, кото­рая не дава­ла нам покоя; и все же, тща­тель­но осмот­рев места, где, по рас­ска­зам або­ри­ге­нов, слу­ча­лись несча­стья, мы обна­ру­жи­ли одну любо­пыт­ную зако­но­мер­ность чаще все­го кош­ма­ры про­ис­хо­ди­ли в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от забро­шен­но­го дома или в окру­жав­ших его мрач­ных лес­ных чащо­бах. Были впро­чем, и исклю­че­ния из это­го пра­ви­ла. Напри­мер, послед­нее из кош­мар­ных про­ис­ше­ствий, то самое, о кото­ром узнал весь мир, слу­чи­лось в пустын­ной мест­но­сти вда­ли от дома и при­ле­гав­ших к нему лес­ных мас­си­вах.

Что же каса­ет­ся про­ис­хож­де­ния и внеш­не­го вида Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха, с этим дело обсто­я­ло хуже неда­ле­кие и заби­тые дере­вен­ские жите­ли не мог­ли ска­зать ниче­го опре­де­лен­но­го по это­му пово­ду. В сво­их сбив­чи­вых рас­ска­зах они выстав­ля­ли его то зме­ей, то чело­ве­ко­по­доб­ным гиган­том, а то и мечу­щим гро­мы и мол­нии дья­во­лом, лету­чей мышью, стер­вят­ни­ком или ходя­чим дере­вом. На пер­вых порах мы реши­ли огра­ни­чить­ся выво­дом, что это живой орга­низм, весь­ма чув­стви­тель­ный к при­род­ным явле­ни­ям, свя­зан­ным с осво­бож­де­ни­ем элек­три­че­ских раз­ря­дов; хотя неко­то­рые леген­ды и наде­ля­ли его кры­лья­ми, мы все же пред­по­чли гипо­те­зу о чисто назем­ном суще­стве ведь чаще все­го оно ста­ра­тель­но избе­га­ло откры­тых про­странств. С дру­гой сто­ро­ны, как мож­но было объ­яс­нить ту сверхъ­есте­ствен­ную быст­ро­ту, с кото­рой оно пере­дви­га­лось, совер­шая свои зло­де­я­ния?

Мало-пома­лу, нам уда­лось доволь­но близ­ко сой­тись с мест­ны­ми жите­ля­ми. Они вызы­ва­ли у нас непод­дель­ный инте­рес. Дур­ная наслед­ствен­ность и глу­хая изо­ля­ция выну­ди­ли их опу­стить­ся на несколь­ко сту­пе­ней эво­лю­ци­он­ной лест­ни­цы, и теперь их уде­лом было чисто рас­ти­тель­ное суще­ство­ва­ние. Они боя­лись чужа­ков, но посте­пен­но при­вык­ли и даже при­вя­за­лись к нам, и когда мы про­че­сы­ва­ли зарос­ли вокруг особ­ня­ка Мар­тен­сов и про­щу­пы­ва­ли каж­дый его уго­лок в поис­ках зата­ив­ше­го­ся стра­ха, они ока­за­ли нам боль­шое содей­ствие. Одна­ко, едва мы заик­ну­лись о том, что нам нуж­но най­ти Бен­не­та и Тоби, как они впа­ли в отча­я­ние, ибо, несмот­ря на совер­шен­но искрен­нее жела­ние помочь нам, они были твер­до уве­ре­ны в том, что, как и их про­пав­шие без вести соро­ди­чи, эти двое навсе­гда ушли из мира людей. Мы, в свою оче­редь, были убеж­де­ны, что боль­шин­ство мест­ных жите­лей ока­за­лись жерт­ва­ми похи­ще­ний или убийств, кото­рые никак не мог­ли быть совер­ше­ны хищ­ни­ка­ми, дав­ным-дав­но истреб­лен­ны­ми в этих местах. Нам оста­ва­лось толь­ко с зами­ра­ни­ем серд­ца ожи­дать даль­ней­ших собы­тий.

Мино­ва­ла сере­ди­на октяб­ря, а дела наши не про­дви­ну­лись почти ни на шаг. Долж­но быть, ясные ночи отпу­ги­ва­ли демо­на, и он не осме­ли­вал­ся пред­при­ни­мать ника­ких агрес­сив­ных дей­ствий. Несмот­ря на тща­тель­ность, с кото­рой мы обсле­до­ва­ли дом и мест­ность, нам не уда­лось достичь како­го- либо ощу­ти­мо­го резуль­та­та, и в кон­це кон­цов мы при­шли к выво­ду, что Зата­ив­ший­ся Страх был нема­те­ри­аль­ным явле­ни­ем. Мы боя­лись ско­ро­го наступ­ле­ния холо­дов, пола­гая, что они надол­го пре­рвут наше рас­сле­до­ва­ние: имев­ши­е­ся у нас в рас­по­ря­же­нии фак­ты одно­знач­но ука­зы­ва­ли на то, что зимой демон ведет себя тихо. А пото­му наш послед­ний осмотр под­верг­шей­ся наше­ствию демо­на дере­вуш­ки, про­ве­ден­ный нами в один из октябрь­ских дней, отли­чал­ся излиш­ней спеш­кой, гра­ни­чив­шей с отча­я­ни­ем. В деревне не было ни души Страх заста­вил жите­лей уйти отсю­да.

Несмот­ря на то, что зло­по­луч­ная дере­вуш­ка была доволь­но ста­рым посе­ле­ни­ем, у нее до сих пор не име­лось назва­ния. С неза­па­мят­ных вре­мен сто­я­ла она в без­ле­сой, но уют­ной тес­нине меж­ду дву­мя воз­вы­шен­но­стя­ми, кото­рые име­но­ва­лись Коун-Маун­тин и Мейпл-Хилл; дерев­ня при­ле­га­ла несколь­ко бли­же к послед­ней из них несколь­ко зем­ля­нок и хижин были устро­е­ны пря­мо на ее склоне. Если опе­ри­ро­вать гео­гра­фи­че­ски­ми поня­ти­я­ми, то дерев­ня, о кото­рой идет речь, нахо­дит­ся в двух милях к севе­ро-запа­ду от Тем­пест-Маун­тин и в трех милях от сто­я­ще­го в дуб­ра­ве особ­ня­ка. Меж­ду особ­ня­ком и окра­и­ной дерев­ни на две с чет­вер­тью мили про­сти­ра­лась совер­шен­но откры­тая, доволь­но ров­ная мест­ность если не счи­тать ред­ких хол­ми­ков, напо­ми­на­ю­щих свер­нув­ших­ся на солн­це змей. На ней не рос­ло ниче­го, кро­ме сор­ной тра­вы да встре­чав­ших­ся места­ми заро­с­лей бурья­на. На осно­ва­нии этой топо­гра­фи­че­ской дис­по­зи­ции мы в кон­це кон­цов заклю­чи­ли, что демон при­шел с Коун-Маун­тин, южный склон кото­рой, зарос­ший лесом и доволь­но силь­но вытя­ну­тый в дли­ну, почти дости­гал запад­но­го отро­га Тем­пест-Маун­тин. По сме­ще­ни­ям поч­вы мы нашли опол­зень, спус­кав­ший­ся с Мейпл-Хилл. Кро­ме того, нам сра­зу же бро­си­лось в гла­за сто­яв­шее на ее склоне оди­но­кое дере­во пря­мое и высо­кое, оно было рас­щеп­ле­но надвое страш­ным уда­ром гро­ма, вызвав­шим демо­на из его лого­ва.
Не менее два­дца­ти раз мы с Арту­ром Мон­роу скру­пу­лез­но, дюйм за дюй­мом осмат­ри­ва­ли рас­тер­зан­ную дерев­ню, ощу­щая при этом неяс­ный, нарас­тав­ший с каж­дой мину­той страх, лишав­ший нас спо­соб­но­сти здра­во мыс­лить и ана­ли­зи­ро­вать уви­ден­ное. Каким-то стран­ным обра­зом мы были уве­ре­ны в том, что кош­мар­ная тра­ге­дия, опу­сто­шив­шая дерев­ню, не даст нам абсо­лют­но ника­ко­го клю­ча к раз­гад­ке, а навис­шие пря­мо над наши­ми голо­ва­ми свин­цо­вые тучи, каза­лось, толь­ко под­чер­ки­ва­ли тра­гич­ную без­ре­зуль­тат­ность наших уси­лий. Мы обсле­до­ва­ли место со всей воз­мож­ной тща­тель­но­стью осмот­ре­ли каж­дый дом, каж­дую зем­лян­ку в поис­ках тел погиб­ших, не оста­ви­ли без вни­ма­ния ни еди­но­го фута при­ле­гав­ше­го к деревне скло­на, пыта­ясь обна­ру­жить пеще­ру или какое-нибудь дру­гое укры­тие, но все было напрас­но. Как я уже гово­рил, все это вре­мя над нами вита­ла какая-то неяс­ная угро­за, как если бы гро­мад­ные гри­фо­ны с пере­пон­ча­ты­ми кры­лья­ми пло­то­яд­но взи­ра­ли на нас из кос­ми­че­ской без­дны.

До вече­ра было еще дале­ко, но на нас быст­ро надви­га­лась тем­но­та; вско­ре послы­ша­лось вор­ча­ние гро­зы, соби­рав­шей­ся над Тем­пест-Маун­тин. Даже сей­час, в днев­ное вре­мя, звук гро­ма, про­ка­тив­ший­ся над этой про­кля­той мест­но­стью, заста­вил нас содрог­нуть­ся; нече­го и гово­рить, что воз­мож­ность быть застиг­ну­ты­ми гро­зой во мра­ке ночи вызы­ва­ла у нас пани­че­ский ужас. И все же мы отча­ян­но наде­я­лись на то, что гро­за раз­ра­зит­ся имен­но после наступ­ле­ния тем­но­ты. Поки­нув склон горы, на осмотр кото­ро­го ушла впу­стую уйма вре­ме­ни, мы напра­ви­лись к бли­жай­ше­му оби­та­е­мо­му селе­нию, где рас­счи­ты­ва­ли най­ти несколь­ких жите­лей, соглас­ных помочь нам в поис­ках. Хотя подоб­ные пред­ло­же­ния и вызва­ло у боль­шин­ства из них суе­вер­ный ужас, несколь­ко моло­дых посе­лен­цев все же не раз согла­ша­лись сопро­вож­дать нас при усло­вии, что мы будем идти впе­ре­ди и защи­щать их от любых неожи­дан­но­стей.

Одна­ко нашим пла­нам не суж­де­но было осу­ще­ствить­ся. На нас обру­шил­ся про­лив­ной дождь, и плот­ная водя­ная заве­са пре­гра­ди­ла нам путь. Нуж­но было сроч­но искать укры­тие. Небо было тем­ным, почти как ночью, и это обсто­я­тель­ство, в соче­та­нии с безум­ным лив­нем, неимо­вер­но затруд­ня­ло каж­дый шаг. К сча­стью, за вре­мя наших преды­ду­щих выла­зок мы хоро­шо изу­чи­ли мест­ность, а пото­му, опре­де­ляя направ­ле­ние дви­же­ния в све­те гро­зо­вых раз­ря­дов, мы быст­ро добра­лись до скоп­ле­ния убо­гих доми­шек и забра­лись в хижи­ну, кото­рая пока­за­лась нам не такой дыря­вой, как все осталь­ные. В этой гру­бо ско­ло­чен­ной из раз­но­ка­ли­бер­ных бре­вен и досок хибар­ке еще сохра­ни­лась дверь; было в ней и одно-един­ствен­ное кро­шеч­ное окош­ко. И дверь, и окно были обра­ще­ны в сто­ро­ну Мейпл-Хилл. Зало­жив дверь тол­стой жер­дью, что­бы ее не мог­ли рас­пах­нуть дождь и ветер, мы закры­ли окно тяже­лы­ми став­ня­ми, отыс­кать кото­рые не соста­ви­ло тру­да, посколь­ку мы уже не раз быва­ли в этой хижине. Угне­тен­ные кро­меш­ной тьмой и вынуж­ден­ным без­дей­стви­ем, мы мол­ча сиде­ли на шат­ких ящи­ках и кури­ли труб­ки, вре­мя от вре­ме­ни вклю­чая свои кар­ман­ные фона­ри­ки. Вспыш­ки мол­ний про­би­ва­лись сквозь щели в сте­нах хижи­ны; несмот­ря на днев­ное вре­мя, сна­ру­жи сто­я­ла такая жут­кая тем­но­та, что каж­дая вспыш­ка бук­валь­но ослеп­ля­ла нас.

Окру­жа­ю­щая обста­нов­ка, вклю­чая неистов­ство разыг­рав­шей­ся сти­хии и состо­я­ние тягост­но­го ожи­да­ния, до боли в серд­це напом­ни­ла мне кош­мар­ное ноч­ное бде­ние в особ­ня­ке на Тем­пест-Маун­тин. И опять, в кото­рый уже раз, мне в голо­ву полез­ли про­кля­тые вопро­сы, непре­стан­но мучив­шие меня с момен­та исчез­но­ве­ния Тоби и Бен­не­та, уне­сен­ных дья­воль­ской тенью на камин­ной тру­бе. Поче­му демон, под­крав­ший­ся к трем наблю­да­те­лям либо со сто­ро­ны окна, либо от вход­ной две­ри, схва­тил обо­их лежав­ших по кра­ям и не тро­нул меня, нахо­див­ше­го­ся посре­дине? Или он при­бе­ре­гал меня напо­сле­док? Постиг­ла бы меня участь моих спут­ни­ков, если бы тита­ни­че­ский удар мол­нии не спуг­нул его тогда? Поче­му жерт­вы не были схва­че­ны в есте­ствен­ном поряд­ке, при кото­ром, с какой сто­ро­ны ни возь­мись, я ока­зал­ся бы вто­рым? И вооб­ще, как ему уда­лось захва­тить Тоби и Бен­не­та с помо­щью длин­ных щупаль­цев или каким-нибудь еще более хит­ро­ум­ным обра­зом? А может быть, он знал, что я был глав­ным в этой ком­па­нии, и уго­тов­лял мне гораз­до более страш­ный конец, неже­ли моим ком­па­ньо­нам?

За эти­ми неве­се­лы­ми раз­ду­мя­ми и застал меня чудо­вищ­ный удар мол­нии, сопро­вож­да­е­мый шумом осы­па­ю­щей­ся зем­ли. Одно­вре­мен­но под­нял­ся сви­ре­пый ветер, демо­ни­че­ские завы­ва­ния кото­ро­го уси­ли­ва­лись с каж­дой мину­той. Мы были уве­ре­ны, что еще одно дере­во на Мейпл-Хилл ста­ло жерт­вой страш­но­го гро­зо­во­го уда­ра, и Мон­роу под­нял­ся с ящи­ка, желая убе­дить­ся в этом соб­ствен­ны­ми гла­за­ми. Едва он снял ста­вень, как в узкое окош­ко с оглу­ша­ю­щим сви­стом ворва­лись дождь и ветер, поме­шав­шие мне рас­слы­шать, что гово­рил Артур. Он меж­ду тем напо­ло­ви­ну высу­нул­ся из окна, обо­зре­вая устро­ен­ную При­ро­дой адскую сви­сто­пляс­ку.

Через неко­то­рое вре­мя ветер начал поне­мно­гу сти­хать, а неесте­ствен­ный мрак рас­се­и­вать­ся. Судя по все­му, буря кон­ча­лась. До сих пор я наде­ял­ся, что буй­ство сти­хии захва­тит ноч­ные часы, и мы хоть немно­го при­бли­зим­ся к раз­гад­ке демо­ни­че­ской тай­ны, одна­ко луч сол­неч­но­го све­та, украд­кой про­бив­ший­ся в хижи­ну сквозь щель в стене, лишил меня этой надеж­ды. Я ска­зал Арту­ру, что нам нуж­но впу­стить в хибар­ку поболь­ше све­та, пусть даже вме­сте с дождем, и рас­пах­нул дверь настежь. Поч­ва вокруг доми­капред­став­ля­ла из себя одно­об­раз­ную гря­зе­вую мас­су, силь­но раз­мы­тую водой; одна­ко вокруг не было реши­тель­но ниче­го, что мог­ло бы на такой дли­тель­ный срок при­влечь вни­ма­ние мое­го спут­ни­ка, кото­рый по-преж­не­му сто­ял спи­ной ко мне, высу­нув­шись из окна, и не отве­чал на мои вопро­сы. При­бли­зив­шись к нему, я тро­нул его за пле­чо, но он никак не ото­звал­ся на мое при­кос­но­ве­ние. Тогда я шут­ли­во встрях­нул его, а затем раз­вер­нул в свою сто­ро­ну и тут-то желез­ные ког­ти смер­тель­но­го ужа­са, ухо­дя­ще­го сво­и­ми кор­ня­ми в бес­пре­дель­ное про­шлое, сокры­тое в без­дон­ной пучине веч­ной ночи, наве­ки вце­пи­лись мне в душу.

Ибо Артур Мон­роу был мертв, а вме­сто его лица моим гла­зам пред­ста­ло отвра­ти­тель­ное кро­ва­вое меси­во.

3 / Что означало красное зарево

В ночь на 8 нояб­ря 1921 года раз­ра­зи­лась жесто­кая буря. Она заста­ла меня у особ­ня­ка Мар­тен­сов, на сей раз в абсо­лют­ном оди­но­че­стве. Несмот­ря на разыг­рав­шу­ю­ся непо­го­ду, я с иди­от­ским упор­ством рас­ка­пы­вал моги­лу Яна Мар­тен­са при све­те отбра­сы­вав­ше­го неяс­ные тени фона­ря. Буря ста­ла соби­рать­ся еще днем, когда я толь­ко при­сту­пил к рас­коп­кам, а сей­час ноч­ная мгла плот­но оку­та­ла зем­лю, и неисто­вые поры­вы вет­ра тер­за­ли густую лист­ву гигант­ских дубов, охра­няв­ших покой ста­рин­но­го дома.

Собы­тия, нача­ло кото­рым было поло­же­но 5 авгу­ста, осно­ва­тель­но выби­ли меня из колеи. Мне было отче­го сой­ти с ума: тень демо­на в особ­ня­ке, нече­ло­ве­че­ское напря­же­ние нер­вов, тра­ги­че­ский слу­чай с Арту­ром Мон­роу, гибель кото­ро­го пред­став­ля­лась мне на ред­кость жут­кой и непо­нят­ной. Я дога­ды­вал­ся о том, какие чув­ства вызо­вет она у мест­ных жите­лей, и пото­му тай­ком схо­ро­нил его, надеж­но запря­тав рас­тер­зан­ное тело от посто­рон­них глаз я пред­по­чел, что­бы его сочли бес­след­но исчез­нув­шим. Я хоро­шо спра­вил­ся со сво­ей зада­чей все попыт­ки отыс­кать его ни к чему не при­ве­ли. Навер­ня­ка посе­ляне запо­до­зри­ли что-то нелад­ное в этом исчез­но­ве­нии, но я мол­чал, не желая лиш­ний раз пугать их. Может быть, это про­зву­чит стран­но, но гибель мое­го спут­ни­ка не вызва­ла у меня обыч­ной в таких слу­ча­ях жало­сти. Испы­тан­ное в особ­ня­ке потря­се­ние не про­шло для меня бес­след­но в тот момент что-то пере­вер­ну­лось в моем созна­нии, и я не мог помыш­лять ни о чем дру­гом, кро­ме как о поис­ках Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха; памя­туя о судь­бе Арту­ра Мон­роу, я решил про­дол­жать рас­сле­до­ва­ние в оди­ноч­ку и хра­нить обо всем глу­бо­кое мол­ча­ние.

Обста­нов­ка, в кото­рой про­ис­хо­ди­ли рас­коп­ки, мог­ла бы кого угод­но дове­сти до нерв­но­го потря­се­ния. Мрач­ные пер­во­быт­ные дере­вья, неесте­ствен­но огром­ные и урод­ли­вые, зло­ве­ще воз­вы­ша­лись надо мною, слов­но камен­ные стол­пы в дру­ид­ском хра­ме; они сто­я­ли такой плот­ной сте­ной, что до меня доле­та­ли толь­ко сла­бые отзву­ки раз­да­вав­ших­ся над голо­вой силь­ней­ших рас­ка­тов гро­ма, а про­лив­ной дождь и сопро­вож­дав­ший его ужа­са­ю­щей силы ветер почти пол­но­стью погло­ща­лись этой дья­воль­ской рас­ти­тель­но­стью, напо­ми­ная о себе лишь ред­ки­ми кап­ля­ми и сла­бы­ми дуно­ве­ни­я­ми. На фоне заско­руз­лых ство­лов, осве­ща­е­мых туск­лы­ми, едва пооби­вав­ши­ми­ся сквозь лист­ву вспыш­ка­ми мол­ний, под­ни­ма­лись сте­ны необи­та­е­мо­го особ­ня­ка, уви­тые плю­щом и покры­тые пят­на­ми сыро­сти; немно­го бли­же ко мне про­сти­рал­ся уже целую веч­ность раз­рас­тав­ший­ся без при­смот­ра сад в гол­ланд­ском сти­ле, дорож­ки и бесед­ки кото­ро­го были густо покры­ты какой-то белой пле­се­нью, бур­но раз­рос­шей­ся в этом нескон­ча­е­мом полу­мра­ке. И уже совсем рядом нахо­ди­лось семей­ное клад­би­ще Мар­тен­сов; сто­яв­шие там ско­со­бо­чен­ные дере­вья широ­ко рас­ки­ну­ли свои жут­кие вет­ви, а их кор­ни сдви­ну­ли с могил пли­ты, нико­гда не знав­шие ухо­да и почи­та­ния и выса­сы­ва­ли яд из лежа­щих под ними остан­ков. Гля­дя на низ­кие хол­ми­ки, чьи очер­та­ния уга­ды­ва­лись под бурым покро­вом гни­ю­щих во мгле допо­топ­но­го леса листьев, я с дро­жью вспо­ми­нал точ­но такие же бугор­ки, раз­бро­сан­ные по всей истер­зан­ной мол­ни­я­ми окру­ге.

К забро­шен­ной моги­ле меня при­ве­ла исто­рия. Да, толь­ко к исто­рии оста­ва­лось мне обра­тить­ся, ибо все мои прак­ти­че­ские дей­ствия вызы­ва­ли одни лишь сата­нин­ские изде­ва­тель­ства судь­бы. Теперь я твер­до был уве­рен в том, что Зата­ив­ший­ся Страх был нема­те­ри­аль­ным телом, при­зра­ком, обла­дав­шим вол­чьи­ми клы­ка­ми и пере­дви­гав­шим­ся вер­хом на полу­ноч­ных мол­ни­ях. Исхо­дя из мно­го­чис­лен­ных пре­да­ний, услы­шан­ных мною еще в пору наших сов­мест­ных с Арту­ром Мон­роу поис­ков демо­на, я решил, что это мог быть толь­ко при­зрак Яна Мар­тен­са, умер­ше­го в 1762 году. Пото­му-то я и тор­чал в ту ночь у про­кля­то­го особ­ня­ка и, более того, с иди­от­ским упор­ством рас­ка­пы­вал моги­лу одно­го из его оби­та­те­лей.

Особ­няк Мар­тен­сов был постро­ен в 1670 году Гер­ри­том Мар­тен­сом, пре­успе­ва­ю­щим ком­мер­сан­том из Ново­го Амстер­да­ма, кото­рый не мог сми­рить­ся с пере­хо­дом гол­ланд­ских посе­ле­ний под власть Бри­тан­ской коро­ны. Непри­язнь к англий­ским чинов­ни­кам и вооб­ще ко все­му англий­ско­му заста­ви­ла его уйти в этот Богом забы­тый край и воз­ве­сти дом на оди­но­кой гор­ной вер­шине, что при­влек­ла его сво­ей уда­лен­но­стью от люд­ских посе­ле­ний и необыч­но­стью пей­за­жа. Летом, одна­ко, над горою часто буше­ва­ли жесто­кие гро­зо­вые бури, и это было, веро­ят­но, един­ствен­ным обсто­я­тель­ством, омра­чав­шим радость Гер­ри­та Мар­тен­са по пово­ду окон­ча­ния стро­и­тель­ства особ­ня­ка. Еще толь­ко выби­рая эту воз­вы­шен­ность для воз­ве­де­ния дома, хеер Мар­тенс решил, что гора тут ни при чем про­сто лето выда­лось гро­зо­вое. Но страш­ные гро­зы сотря­са­ли Тем­пест-Маун­тин каж­дое после­ду­ю­щее лето, но Мар­тен­су не оста­ва­лось ниче­го, кро­ме как жалеть о выбо­ре места, ибо дом уже сто­ял на горе, и исправ­лять что-либо было позд­но. В послед­ствии, сочтя эти гро­зы при­чи­ной мучив­ших его голов­ных болей, он обо­ру­до­вал под­вал, куда спус­кал­ся вся­кий раз, когда навер­ху буше­вал кро­меш­ный ад.

О потом­ках Гер­ри­та Мар­тен­са было извест­но мень­ше, чем о нем самом. Посколь­ку все Мар­тен­сы вос­пи­ты­ва­лись в духе нена­ви­сти ко все­му англий­ско­му, они почти не обща­лись с при­няв­ши­ми вла­ды­че­ство Бри­тан­ской коро­ны коло­ни­ста­ми, а коль ско­ро тако­вых было подав­ля­ю­щее боль­шин­ство, то Мар­тен­сы не всту­па­ли в обще­ние фак­ти­че­ски ни с кем. Живя сущи­ми отшель­ни­ка­ми, они пре­вра­ти­лись, по сви­де­тель­ству сосе­дей, в умствен­но непол­но­цен­ных людей с тру­дом мог­ли изъ­яс­нять­ся и с таким же тру­дом вос­при­ни­ма­ли чужую речь. Все они были отме­че­ны стран­ным наслед­ствен­ным при­зна­ком раз­но­цвет­ны­ми гла­за­ми, один из кото­рых был, как пра­ви­ло, карим, а дру­гой голу­бым. Год от года осла­бе­ва­ли их и без того непроч­ные свя­зи с окру­жа­ю­щим миром. И нако­нец они окон­ча­тель­но отре­за­ли себя от него сте­на­ми угрю­мо­го фамиль­но­го особ­ня­ка, всту­пая в брач­ные отно­ше­ния друг с дру­гом и мно­го­чис­лен­ной при­слу­гой. В резуль­та­те чис­ло оби­та­те­лей это­го убе­жи­ща настоль­ко воз­рос­ло, что мно­гие из них, окон­ча­тель­но дегра­ди­ро­вав в столь дикой изо­ля­ции, поки­ну­ли поме­стье и сме­ша­лись с насе­ляв­ши­ми при­ле­га­ю­щие доли­ны мети­са­ми вот отку­да берут нача­ло нынеш­ние убо­гие посе­ляне. Дру­гая же часть оби­та­те­лей дома Мар­тен­сов так и оста­лась жить в сво­ем мрач­ном родо­вом гнез­де, уже не пред­став­ляя себе жиз­ни вне сво­е­го кла­на и посте­пен­но утра­чи­вая послед­ние рече­вые навы­ки. И лишь одно чув­ство не атро­фи­ро­ва­лось у них со вре­ме­нем они по-преж­не­му весь­ма болез­нен­но реа­ги­ро­ва­ли на частые гро­зы.

Боль­шая часть этой инфор­ма­ции исхо­ди­ла от Яна Мар­тен­са. Дви­жи­мый жаж­дой при­клю­че­ний, он всту­пил в коло­ни­аль­ную армию, едва Тем­пест-Маун­тин достиг­ло изве­стие об Олбан­ской кон­вен­ции 2 . Он был пер­вым из потом­ков Гер­ри­та, кото­ро­му уда­лось пови­дать мир. Когда же шесть лет спу­стя, после завер­шив­шей­ся в 1760 году кам­па­нии, он вер­нул­ся в свое родо­вое поме­стье, ему при­шлось столк­нуть­ся с откры­той нена­ви­стью, кото­рую, несмот­ря на его раз­но­цвет­ные мар­тен­со­нов­ские гла­за, испы­ты­ва­ли к нему отец, дядья и бра­тья еще бы, ведь он явил­ся из ужа­сав­ше­го их боль­шо­го мира. А он, в свою оче­редь, с тру­дом выно­сил бес­чис­лен­ные пред­рас­суд­ки и стран­но­сти сво­е­го семей­ства. И хотя про­но­сив­ши­е­ся над горой гро­зы уже не вызы­ва­ли у него болез­нен­ных ощу­ще­ний, окру­жав­шая обста­нов­ка все боль­ше угне­та­ла его, и в пись­мах к сво­е­му про­жи­вав­ше­му в Олба­ни дру­гу он все чаще и чаще писал о сво­ем наме­ре­нии поки­нуть отчий дом.

Вес­ной 1763 года Джо­на­тан Гиф­форд, олбан­ский друг Яна Мар­тен­са, начал бес­по­ко­ить­ся по пово­ду дол­го­го мол­ча­ния послед­не­го; бес­по­кой­ство это усу­губ­ля­лось тем, что Джо­на­тан знал о царив­шей в доме Мар­тен­сов обста­нов­ке и о дур­ном отно­ше­нии к Яну его род­ствен­ни­ков. Решив наве­стить Яна лич­но, он осед­лал коня и отпра­вил­ся в гор­ную глушь. Судя по его днев­ни­ку он достиг Тем­пест-Маун­тин 20 сен­тяб­ря и нашел особ­няк в ужа­са­ю­ще вет­хом состо­я­нии. Угрю­мые Мар­тен­сы, потряс­шие его сво­ей воис­ти­ну скот­ской нечи­сто­плот­но­стью, ска­за­ли ему, с тру­дом воро­чая непо­слуш­ны­ми язы­ка­ми, что Ян мертв. Его уби­ло мол­нией, упря­мо повто­ря­ли они, еще той осе­нью, и сей­час он лежит в моги­ле у само­го края при­ле­га­ю­ще­го к дому сада. Они пока­за­ли посе­ти­те­лю неухо­жен­ную моги­лу без каких-либо зна­ков и над­пи­сей над ней. Вызы­ва­ю­щая мане­ра, в кото­рой Мар­тен­сы при­ни­ма­ли Гиф­фор­да и рас­ска­зы­ва­ли ему о смер­ти Яна, была явно подо­зри­тель­ной, а пото­му неде­лю спу­стя, воору­жив­шись засту­пом и моты­гой, Гиф­форд вер­нул­ся в поме­стье и рас­ко­пал место захо­ро­не­ния. Он нашел то, что и ожи­дал най­ти про­лом­лен­ный звер­ским уда­ром череп и, вер­нув­шись в Олба­ни, пуб­лич­но обви­нил Мар­тен­сов в убий­стве их род­ствен­ни­ка.

Несмот­ря на отсут­ствие пря­мых улик, исто­рия об убий­стве быст­ро обле­те­ла всю окру­гу, и с это­го дня люди отвер­ну­лись от Мар­тен­сов. Никто не имел с ними ника­ких дел, а их уда­лен­ный особ­няк нача­ли обхо­дить сто­ро­ной, как место, над кото­рым тяго­те­ло про­кля­тие. Мар­тен­сы как-то ухит­ря­лись жить неза­ви­си­мо от внеш­не­го мира, потреб­ляя выра­щен­ные у себя про­дук­ты. На то, что в этом угрю­мом особ­ня­ке все еще теп­ли­лась жизнь, ука­зы­ва­ли заго­рав­ши­е­ся вре­мя от вре­ме­ни в окнах огни. Послед­ний раз эти огни виде­ли в 1810 году, но уже задол­го до того они зажи­га­лись крайне ред­ко.

Мало-пома­лу вокруг особ­ня­ка и горы, на кото­рой он сто­ял, воз­ник оре­ол жут­ко­ва­той леген­дар­но­сти. Место это по-преж­не­му обхо­ди­ли сто­ро­ной, о нем рас­ска­зы­ва­ли шепо­том самые неве­ро­ят­ные исто­рии. Толь­ко в 1816 году посе­лен­цы реши­лись наве­стить ста­рый дом и узнать при­чи­ну дол­го­го отсут­ствуя огней в окнах. Явив­шись туда, любо­пыт­ству­ю­щие не обна­ру­жи­ли в доме ни одной живой души; да и сам особ­няк напо­ло­ви­ну пре­вра­тил­ся в раз­ва­ли­ны.

Ни в особ­ня­ке, ни вокруг него любо­пыт­ству­ю­щие не обна­ру­жи­ли ни одно­го ске­ле­та и в кон­це кон­цов при­шли к заклю­че­нию, что оби­та­те­ли дома ско­рее все­го поки­ну­ли его, и, если они и нашли смерть, то толь­ко не в этих сте­нах. Веро­ят­но, это слу­чи­лось несколь­ко лет назад. Огром­ное коли­че­ство наско­ро ско­ло­чен­ных наве­сов (стро­е­ния эти нель­зя было назвать хижи­на­ми) ука­зы­ва­ло на то, как силь­но раз­рос­ся их клан в послед­ние годы. Было оче­вид­но, что они опу­сти­лись на край­нюю сту­пень вырож­де­ния, о чем сви­де­тель­ство­ва­ла раз­ло­ман­ная мебель и раз­бро­сан­ное по все­му дому сто­ло­вое сереб­ро, явно дав­но уже не знав­шее ухо­да. И все же, несмот­ря на то, что дом был остав­лен его жут­ки­ми хозя­е­ва­ми, Страх оби­тал в нем по- преж­не­му, если толь­ко не воз­рос мно­го­крат­но. По горам про­ка­ти­лась вол­на новых зло­ве­щих пре­да­ний о доме на Тем­пест-Маун­тин, ужас­ном, опу­стев­шем наве­ща­е­мым мсти­тель­ным при­зра­ком. Вот этот-то дом и воз­вы­шал­ся надо мною в ночь, когда я рас­ка­пы­вал моги­лу Яна Мар­тен­са.

Я назвал свои про­дол­жи­тель­ные рас­коп­ки иди­от­ским заня­ти­ем; оно и дей­стви­тель­но пред­став­ля­ет­ся таким, если учесть объ­ект и метод рас­ко­пок. Мне доволь­но быст­ро уда­лось доко­пать­ся до гро­ба, под крыш­кой кото­ро­го я обна­ру­жил при­горш­ню пра­ха и бол­ше ниче­го. Охва­чен­ный ярост­ным поры­вом, я при­нял­ся копать даль­ше, слов­но наме­ре­ва­ясь достать из-под зем­ли при­зрак Яна Мар­тен­са соб­ствен­ной пер­со­ной. Один Бог зна­ет, что в дей­стви­тель­но­сти я наде­ял­ся най­ти; пом­ню толь­ко неот­вяз­ную мысль о том, что рас­ка­пы­ваю моги­лу чело­ве­ка, чей дух бро­дит по ночам в окрест­но­стях Тем­пест-Маун­тин.

Труд­но ска­зать, до каких чудо­вищ­ных глу­бин дошел бы я, ору­дуя сво­ей лопа­той, если бы она, прой­дя сквозь тон­кий слой гли­ны, не про­ва­ли­лась в пусто­ту. Что и гово­рить, про­ис­шед­шее меня потряс­ло: нали­чие под­зем­ных пустот под­твер­жда­ло мою сума­сшед­шую гипо­те­зу. Вслед за лопа­той в обра­зо­вав­ше­е­ся отвер­стие поле­тел и я сам; во вре­мя паде­ния моя лам­па погас­ла, но я тут же достал из кар­ма­на элек­три­че­ский фона­рик и осве­тил им сте­ны неболь­шо­го гори­зон­таль­но­го тун­не­ля, бес­ко­неч­но про­тя­нув­ше­го­ся в обо­их направ­ле­ни­ях. Тун­нель был доста­точ­но широк, что­бы про­тис­нуть­ся сквозь него; и хотя ни один чело­век, будучи в здра­вом уме, в тот момент не решил­ся бы на столь дикий посту­пок, я пре­зрел опас­ность и бес­страш­но пополз по узко­му про­хо­ду в направ­ле­нии дома, кор­чась и изви­ва­ясь, как чер­вяк.

Каки­ми сло­ва­ми опи­сать эту кар­ти­ну зате­рян­ный в бес­ко­неч­ном под­зем­ном про­стран­стве чело­век в диком исступ­ле­ния про­би­ва­ет­ся сквозь тес­ный тун­нель, впи­ва­ясь ног­тя­ми в зем­лю и чув­ствуя нехват­ку воз­ду­ха при каж­дом дви­же­нии. Боже, что это был за тун­нель! Его неве­ро­ят­ные изги­бы вели к чер­ной без­дне, несов­ме­сти­мой с поня­ти­я­ми вре­ме­ни и про­стран­ства. О сво­ей без­опас­но­сти я тогда и не помыш­лял; впро­чем, об объ­ек­те моих поис­ков я тоже бла­го­по­луч­но забыл, все­це­ло сосре­до­то­чив­шись на про­дви­же­нии по это­му жут­ко­му под­зе­ме­лью. Это был суший кош­мар, но я упря­мо про­дви­гал­ся впе­ред. Это про­дол­жа­лось так дол­го, что вся моя про­шлая жизнь пока­за­лась мне дале­ким блед­ным виде­ни­ем, и я ощу­тил себя все­го лишь одним из неве­до­мых под­зем­ных кро­тов, насе­ляв­шим эти адо­вы глу­би­ны. Вне­зап­но я вспом­нил о сво­ем элек­три­че­ском фона­ри­ке; непо­нят­но, поче­му мысль о нем при­шла мне в голо­ву лишь в кон­це про­де­лан­но­го мной пути. Я щелк­нул пере­клю­ча­те­лем и в туск­лом луче элек­три­че­ско­го све­та уви­дал гли­ня­ные сте­ны про­хо­да, ухо­див­ше­го пря­мо впе­ред и плав­но заво­ра­чи­вав­ше­го где-то вда­ли.

Еще неко­то­рое вре­мя я про­дол­жал полз­ти. Мой фона­рик уже начал сда­вать, когда про­ход кру­то пошел вверх, и мне при­шлось менять спо­соб пере­дви­же­ния. Я задрал голо­ву и неожи­дан­но уви­дал два дале­ких демо­ни­че­ских отра­же­ния мое­го уга­сав­ше­го све­тиль­ни­ка. Две эти точ­ки, гибель­ные и луче­зар­ные, холод­но мер­цав­шие в жут­кой кро­меш­ной мгле, были спо­соб­ны све­сти с ума кого угод­но такие неве­ро­ят­ные ассо­ци­а­ции они вызы­ва­ли. Я замер на месте, пред­чув­ствуя смер­тель­ную опас­ность, но мозг мой отка­зы­вал­ся пове­ле­вать мои­ми чле­на­ми, и я не мог дви­нуть­ся ни впе­ред, ни назад. Жут­кие гла­за при­бли­зи­лись ко мне; но само суще­ство было по-преж­не­му скры­то под­зем­ной мглой. Мне уда­лось раз­ли­чить толь­ко один коготь но, Боже мой, какой это был коготь! Затем я услы­шал донес­ший­ся сквозь зем­ля­ную тол­щу харак­тер­ный треск, при­ро­ду кото­ро­го опре­де­лил в тот же миг это гро­хо­та­ла и неистов­ство­ва­ла страш­ная гро­за над горой. Посколь­ку неко­то­рую часть пути я про­дви­гал­ся вверх, мне было ясно, что поверх­ность зем­ли была уже близ­ка, и глу­хие рас­ка­ты гро­ма мог­ли дости­гать под­зем­но­го про­хо­да. Но я по-преж­не­му был оку­тан кро­меш­ной тьмой, в кото­рой све­ти­лись без­душ­ной зло­бой впе­рив­ши­е­ся в меня гла­за.

Сла­ва Богу, тогда я не знал, что это было, ина­че навер­ня­ка сра­зу бы испу­стил дух. Спас­ло меня не что иное, как гром небес­ный, кото­рый вдруг гря­нул с нево­об­ра­зи­мой силой. После несколь­ких минут кош­мар­но­го ожи­да­ния с неви­ди­мых высот на гору обру­шил­ся один из тех уда­ров, что остав­ля­ли после себя лишь гру­ды вздыб­лен­ной зем­ли и ворон­ки огром­ных раз­ме­ров. Тита­ни­че­ской силы мол­ния пора­зи­ла про­кля­тое под­зе­ме­лье, про­бив отде­ляв­ший его от поверх­но­сти слой гли­ны, попут­но осле­пив, оглу­шив и едва не пара­ли­зо­вав меня.

Неко­то­рое вре­мя я бес­по­мощ­но барах­тал­ся посре­ди зем­ля­ных комьев и пото­ков гря­зи. На поверх­но­сти буше­вал силь­ней­ший дождь. Осмот­рев­шись, я обна­ру­жил, что нахо­жусь в зна­ко­мом мне месте на кру­том, лишен­ном рас­ти­тель­но­сти юго-запад­ном склоне горы. Яркие мол­нии то и дело осве­ща­ли вздыб­лен­ную зем­лю и остат­ки низ­ко­го при­гор­ка, про­тя­нув­ше­го­ся вдоль ухо­дя­ще­го вверх, порос­ше­го лесом скло­на. Теперь уже было бы невоз­мож­но най­ти место мое­го выхо­да из поги­бель­ных ката­комб. Мой рас­су­док пре­бы­вал в столь же диком смя­те­нии, что и зем­ля у меня под нога­ми; а пото­му в тот миг, когда вда­ли к югу от меня вспых­ну­ло яркое крас­ное заре­во, я еще не постиг окон­ча­тель­но, како­го немыс­ли­мо­го кош­ма­ра уда­лось мне избе­жать в ту ночь.

Когда спу­стя пару дней посе­ляне пове­да­ли мне, отче­го вспых­ну­ло это заре­во, я испы­тал ужас, несрав­ни­мый по силе с тем, что ско­вал меня под зем­лей, в виду горя­щих глаз и свер­ка­ю­щих ког­тей неве­до­мо­го мон­стра. В дере­вуш­ке, что лежа­ла в два­дца­ти милях от Тем­пест-Маун­тин, про­изо­шел оче­ред­ной раз­гул Стра­ха. Вслед за уда­ром мол­нии, выбро­сив­шем меня на поверх­ность зем­ли, с вет­ки дере­ва, рас­ки­нув­ше­го­ся над одним из домов, спрыг­ну­ло неве­до­мое суще­ство и, про­ло­мив кры­шу, устро­и­ло в нем жут­кое пир­ше­ство. Чудо­ви­ще сде­ла­ло свое дело, но охва­чен­ные яро­стью посе­лен­цы подо­жгли хижи­ну до того, как ему уда­лось ускольз­нуть. Это слу­чи­лось как раз в тот момент, когда ког­ти­сто­го мон­стра с горя­щи­ми гла­за­ми похо­ро­ни­ла под собой обру­шив­ша­я­ся от уда­ра мол­нии зем­ля.

4 / Ужас в глазах

Разу­ме­ет­ся, нуж­но быть без­на­деж­ным безум­цем, что­бы, зная то, что откры­лось мне за послед­ние дни, в оди­ноч­ку про­дол­жать поис­ки Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха. То, что по край­ней мере два вопло­ще­ния демо­на ока­за­лись уни­что­жен­ны­ми, было доволь­но сла­бой гаран­ти­ей моей умствен­ной и физи­че­ской без­опас­но­сти в этом Ахе­роне мно­го­ли­ко­го демо­низ­ма. И все же, чем более чудо­вищ­ные вещи всплы­ва­ли на поверх­ность, тем боль­шим ста­но­ви­лось рве­ние, с каким я про­дол­жал свои поис­ки.

Когда через два дня после моей вылаз­ки в лого­во обла­да­те­ля страш­ных ког­тей и глаз я узнал, что в тот же самый момент в два­дца­ти милях от нена­вист­но­го под­зе­ме­лья парил злой дух, я испы­тал бук­валь­но кон­вуль­сив­ный ужас. Но этот ужас одно­вре­мен­но про­буж­дал во мне дикий инте­рес в нем была некая чару­ю­щая гро­теск­ность, что дела­ло мои ощу­ще­ния почти при­ят­ны­ми. Порою в ноч­ных кош­ма­рах, когда неве­до­мые силы про­но­сят нас в сво­их вих­ре­вых объ­я­ти­ях над кры­ша­ми мерт­вых горо­дов, увле­кая к хохо­чу­ще­му зеву уще­лья Нисы, мы нахо­дим огром­ное насла­жде­ние в том, что­бы дико кри­чать и бро­сать­ся какая бы без­дон­ная про­пасть ни откры­ва­лась перед нами в этот безум­ный вихрь ноч­ных обра­зов. То же самое про­ис­хо­ди­ло сей­час и со мной созна­ние того, что в окру­ге оби­та­ли два мон­стра, окон­ча­тель­но све­ло меня с ума, застав­ляя очер­тя голо­ву погру­жать­ся в самую глубь зем­ли и рыть ее голы­ми рука­ми в поис­ках смер­ти, взи­рав­шей на меня бук­валь­но с каж­до­го дюй­ма отрав­лен­ной поч­вы.

На сле­ду­ю­щий день я сно­ва при­шел на моги­лу Яна Мар­тен­са и рас­ко­пал ее во вто­рой раз. Это не при­нес­ло ника­ких резуль­та­тов ополз­ни уни­что­жи­ли все сле­ды под­зем­но­го про­хо­да, выко­пан­ный грунт смы­ло дождем обрат­но в яму, и я даже не мог опре­де­лить, насколь­ко глу­бо­ко уда­лось мне рас­ко­пать моги­лу на этот раз. Я про­де­лал уто­ми­тель­ный путь к отда­лен­ной дере­вуш­ке, где погиб­ло в огне отро­дье Стра­ха, одна­ко не нашел там ниче­го, что мог­ло бы послу­жить достой­ным воз­на­граж­де­ни­ем за мои тру­ды. Мне лишь уда­лось отко­пать в золе несколь­ко костей, да и те явно не при­над­ле­жа­ли мон­стру. От мест­ных жите­лей я узнал, что жерт­вой погиб­ше­го в огне демо­на пал оди­не­дин­ствен­ный оби­та­тель хижи­ны, но я убе­дил их в обрат­ном, пред­ста­вив им на рас­смот­ре­ние обна­ру­жен­ный на пепе­ли­ще обго­ре­лый, но, тем не менее, хоро­шо сохра­нив­ший­ся чело­ве­че­ский череп и несколь­ко кост­ных оскол­ков, кото­рые, без сомне­ния, были неко­гда частью дру­го­го чере­па. Никто не мог даже при­бли­зи­тель­но опи­сать мон­стра, хотя мно­гие виде­ли, как он пры­гал с дере­ва; все назы­ва­ли его про­сто дья­во­лом. Тща­тель­но осмот­рев огром­ное дере­во, в кроне кото­ро­го скры­ва­лось чудо­ви­ще, я не нашел ника­ких сле­дов его пре­бы­ва­ния там. Я так­же пытал­ся най­ти сле­ды, кото­рые, по логи­ке вещей, долж­ны были вести в сосед­ний тем­ный лес, но мои поис­ки про­дол­жа­лись недол­го я не мог выне­сти вида неесте­ствен­но огром­ных ство­лов дере­вьев и их жут­ких кор­ней, тор­чав­ших над зем­лей и зло­ве­ще зме­ив­ших­ся во всех направ­ле­ни­ях.

Сле­ду­ю­щим шагом был про­ве­ден­ный с мик­ро­ско­пи­че­ской тща­тель­но­стью повтор­ный осмотр опу­стев­шей дерев­ни, где смерть собра­ла свою самую обиль­ную дань и где за мину­ту до смер­ти несчаст­ный Артур Мон­роу уви­дел то, о чем не успел ска­зать. Хотя мои преды­ду­щие без­ре­зуль­тат­ные поис­ки были в выс­шей сте­пе­ни скру­пу­лез­ны­ми, сей­час у меня появи­лись новые идеи, кото­рые тре­бо­ва­ли под­твер­жде­ния. Побы­вав в моги­ле Яна Мар­тен­са, я убе­дил­ся, что оби­тав­шее под зем­лей суще­ство было по мень­шей мере одним из вопло­ще­ний демо­на. Тот день, 14 нояб­ря, я потра­тил на осмотр скло­нов Коун-Маун­тин и Мейпл-Хилл, с кото­рых хоро­шо про­смат­ри­ва­лась дерев­ня. Осо­бен­но вни­ма­тель­но я изу­чал рых­лые ополз­ни на Мейпл-Хилл.

Я потра­тил на поис­ки доб­рую поло­ви­ну дня, но это не при­нес­ло мне ров­ным сче­том ниче­го ново­го. Когда над хол­ма­ми ста­ли сгу­щать­ся сумер­ки, я все еще сто­ял на Мейпл-Хилл и смот­рел вниз устрем­ляя взор то на дере­вуш­ку, то на Тем­пест-Маун­тин. После зака­та солн­ца, кото­рый в тот вечер был про­сто вели­ко­ле­пен, взо­шла луна и зали­ла сво­им сереб­ри­стым све­том рав­ни­ну, воз­вы­шав­щи­е­ся вда­ли гор­ные вер­ши­ны и стран­ные при­зе­ми­стые хол­ми­ки, кото­ры­ми была усе­я­на вся окру­жа­ю­щая мест­ность. Это был вполне мир­ный пас­то­раль­ный пей­заж, одна­ко он не вызы­вал у меня ниче­го, кро­ме нена­ви­сти, ибо мне хоро­шо было извест­но, что скры­ва­ет­ся за его кажу­щей­ся без­мя­теж­но­стью. Я нена­ви­дел сияв­шую с изде­ва­тель­ской щед­ро­стью луну и тер­зав­шие мою душу горы, а к зло­ве­щим про­дол­го­ва­тым хол­ми­кам испы­ты­вал самое насто­я­щее отвра­ще­ние. Каза­лось, все вокруг было пора­же­но неким омер­зи­тель­ным неду­гом и ото­всю­ду ощу­ща­лось смер­то­нос­ное дыха­ние пота­ен­ных сил зла.

Рас­се­ян­но взи­рая на зали­тую лун­ным све­том доли­ну, я вне­зап­но под­ме­тил весь­ма стран­ную с точ­ки зре­ния топо­гра­фии осо­бен­ность мест­но­сти. Я имею вви­ду рас­по­ло­же­ние выше­упо­мя­ну­тых хол­ми­ков, а так­же их при­ро­ду. Не обла­дая спе­ци­аль­ны­ми зна­ни­я­ми в обла­сти гео­ло­гии, я тем не менее сра­зу же заин­те­ре­со­вал­ся про­ис­хож­де­ни­ем этих зага­доч­ных бугор­ков, в изоби­лии раз­бро­сан­ных вокруг. Я успел заме­тить, что осо­бен­но мно­го их было у самой вер­ши­ны Тем­пест-Маун­тин и несколь­ко мень­ше у под­но­жия горы. Я при­ни­мал их за резуль­тат сопро­тив­ле­ния поч­вы насту­пав­шим на нее мил­ли­о­ны лет тому назад лед­ни­кам. Сопро­тив­ле­ние это, вполне есте­ствен­но, ока­за­лось гораз­до сла­бее на вер­шине горы. Одна­ко теперь, при све­те луны, низ­ко повис­шей на ноч­ном небо­сво­де и делав­шей тени пред­ме­тов осо­бен­но длин­ны­ми и таин­ствен­ны­ми, мне вдруг при­шло в голо­ву, что меж­ду стран­ны­ми хол­ми­ка­ми и гро­ма­дой Тем­пест-Маун­тин суще­ству­ет некая еще не поня­тая до кон­ца и в то же вре­мя стро­гая систе­ма про­стран­ствен­ных отно­ше­ний. Вер­ши­на горы была, вне вся­ко­го сомне­ния, цен­тром, от кото­ро­го нерав­но­мер­но раз­бро­сан­ны­ми луча­ми отхо­ди­ли ряды хол­ми­ков, как если бы зло­ве­щий дом Мар­тен­сов был спру­том, рас­ки­нув­шим щупаль­ца Стра­ха в ожи­да­нии появ­ле­ния оче­ред­ной жерт­вы. Этот фан­та­сти­че­ский образ вну­шил мне необъ­яс­ни­мый тре­пет, и я решил про­ана­ли­зи­ро­вать при­чи­ны, по кото­рым ранее счел эти хол­ми­ки резуль­та­том дея­тель­но­сти лед­ни­ка.

Еще раз обду­мав все самым тща­тель­ным обра­зом, я отбро­сил лед­ни­ко­вую гипо­те­зу, после чего опять одо­ле­ли гро­теск­ные, ужас­ные в сво­ей смыс­ло­вой направ­лен­но­сти ана­ло­гии, осно­ван­ные не толь­ко на моем вче­раш­нем посе­ще­нии под­зем­но­го лого­ва, но и на дос­ко­наль­ном зна­нии релье­фа и про­чих осо­бен­но­стей мест­но­сти. Еще не при­дя к како­му-либо опре­де­лен­но­му заклю­че­нию, я, как поло­ум­ный, без­оста­но­воч­но бор­мо­тал одни и те же обрыв­ки фраз: Боже мой!..

Кро­то­ви­ны… про­кля­тое место навер­ня­ка изры­то нора­ми… сколь­ко же их… в ту ночь в особ­ня­ке… они схва­ти­ли сна­ча­ла Тоби и Бен­не­та… по обе сто­ро­ны от меня… Затем в каком-то исступ­ле­нии я при­нял­ся рас­ка­пы­вать бли­жай­ший ко мне хол­мик; руки мои отча­ян­но дро­жа­ли, но вме­сте с тем меня не поки­да­ло состо­я­ние непо­ня­то­го весе­ло­го воз­буж­де­ния. Неожи­дан­но из моей гру­ди вырвал­ся крик изум­ле­ния я наткнул­ся на точ­но такой же тун­нель, что и тот, по кото­ро­му я про­би­рал­ся в кош­мар­ную преды­ду­щую ночь.

Что было потом? Я пом­ню свой беше­ный бег по зали­тым лун­ным све­том лугам и по жут­ко­му чер­но­му лесу, покры­вав­ше­му склон горы. Зажав в руке лопа­ту, совер­шая огром­ные прыж­ки и кри­ча во всю глот­ку что-то нечле­но­раз­дель­ное, я бежал к особ­ня­ку Мар­тен­сов. Я пом­ню, как очу­тил­ся в под­ва­ле, кото­рый ока­зал­ся бук­валь­но по кры­шу запо­ло­нен зарос­ля­ми верес­ка; пом­ню несколь­ко без­успеш­ных попы­ток отко­пать серд­це­ви­ну губи­тель­но­го под­зем­но­го мира, из кото­ро­го исхо­ди­ли зло­ве­щие при­зе­ми­стые хол­ми­ки. Еще пом­ню свой иди­от­ский смех, когда мде нако­нец уда­лось наткнуть­ся на под­зем­ный про­ход в осно­ва­нии камин­ной тру­бы там рос могу­чий бурьян, отбра­сы­вав­ший при­чуд­ли­вые тени в мер­ца­ю­щем све­те све­чи, слу­чай­но ока­зав­шей­ся у меня под рукой. В тот миг я не знал еще, что имен­но оби­та­ло в этих адских под­зем­ных сотах, и дожи­дал­ся рас­ка­тов гома, кото­рые про­бу­ди­ли бы их оби­та­те­лей. Здесь погиб­ли два моих дру­га; и, может быть, при­чи­ной их смер­ти были суще­ства, насе­ляв­шие эти адо­вы глу­би­ны. Ни на секун­ду не остав­ля­ло меня фана­тич­ное жела­ние, кото­рым я был одер­жим вот уже столь­ко дней жела­ние узнать тай­ну Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха, кото­рый я неко­гда клас­си­фи­ци­ро­вал как мате­ри­аль­ный и орга­ни­че­ский.

Мои раз­мыш­ле­ния по пово­ду того, осмат­ри­вать ли про­ход в оди­ноч­ку пря­мо сей­час (у меня был при себе кар­ман­ный фона­рик) или попы­тать­ся позвать на помощь посе­лян, были пре­рва­ны вне­зап­ным поры­вом вет­ра, ворвав­ше­го­ся в под­вал сна­ру­жи и задув­ше­го мою све­чу. Я ока­зал­ся в пол­ной тем­но­те. Луна боль­ше не све­ти­ла сквозь щели и отвер­стия в кры­ше под­ва­ла, и, чув­ствуя, как меня охва­ты­ва­ет безум­ная тре­во­га, я услы­хал в отда­ле­нии зло­ве­щее вор­ча­ние при­бли­жав­шей­ся гро­зы. В моем моз­гу про­нес­лась чере­да при­чуд­ли­во спле­тен­ных меж­ду собою обра­зов и ассо­ци­а­ций, побу­див­ших меня забить­ся в самый даль­ний угол под­ва­ла. И все же, несмот­ря на ско­вы­вав­шее меня оце­пе­не­ние, я не спус­кал глаз с кош­мар­но­го отвер­стия в осно­ва­нии ками­на. В сла­бом мер­ца­нии мол­ний, про­би­вав­шем­ся сквозь щели в сте­нах, мое­му взо­ру пред­ста­ва­ли то гру­ды рас­кро­шив­ших­ся кир­пи­чей, то зарос­ли отвра­ти­тель­но­го бурья­на. Каж­дое новое мгно­ве­ние напол­ня­ло меня стра­хом и в то же вре­мя воз­буж­да­ло жут­кое любо­пыт­ство. Кого вызы­ва­ла буря из это­го убе­жи­ща? Да и было ли кого вызы­вать отсю­да? В ярком све­те, отбра­сы­ва­е­мом мол­ни­я­ми, я выбрал себе укры­тие поза­ди густой порос­ли бурья­на и зата­ил­ся там. Надо при­знать, это был бла­го­ра­зум­ный шаг из сво­ей заса­ды я мог сле­дить за отвер­сти­ем в тру­бе, не опа­са­ясь, что сам ока­жусь заме­чен­ным.

Если небе­са ока­жут­ся мило­серд­ны­ми, то когда-нибудь они сотрут из моей памя­ти уви­ден­ное мною и дадут мне про­жить оста­ток дней моих в состо­я­нии отно­си­тель­но­го душев­но­го покоя. Я до сих пор не могу спать по ночам, а во вре­мя гро­зы вынуж­ден при­бе­гать к помо­щи опи­ума. Пред­став­шая мое­му взо­ру кар­ти­на откры­лась мне вне­зап­но, без како­го-либо пре­ду­пре­жде­ния. Я уви­дел стре­ми­тель­ный демо­ни­че­ский поток, что стру­ил­ся подоб­но пол­чи­щам выбе­га­ю­щих из норы крыс; поток, вырвав­ший­ся из каких-то нево­об­ра­зи­мых глу­бин и сопро­вож­дав­ший­ся тяже­лым дья­воль­ским дыха­ни­ем и сдав­лен­ным вор­ча­ни­ем слов­но какая-то неве­до­мая бом­ба разо­рва­лась под зем­лей, изрыг­нув из пре­ис­под­ней на поверх­ность неис­чис­ли­мое мно­же­ство смер­тель­но ядо­ви­тых оскол­ков. Это была омер­зи­тель­ная пляс­ка дья­воль­ской ночи, нескон­ча­е­мое дви­же­ние полу­раз­ло­жив­ших­ся орга­ни­че­ских тел, вид кото­рых был настоль­ко жут­ким и чудо­вищ­ным, что перед ними блед­не­ло отвра­ще­ние, вызы­ва­е­мое искус­ствен­ны­ми созда­ни­я­ми чер­ной магии. Бур­ля­щий, взды­ма­ю­щий­ся и пеня­щий­ся, подоб­ный пере­пле­те­нию зме­и­ных тел, поток выры­вал­ся из отвер­сто­го зева у осно­ва­ния ками­на, подоб­но­го ядо­ви­той зара­зе рас­те­кал­ся по под­ва­лу, сквозь щели и дыры, выскаль­зы­вал из него нару­жу и там раз­би­вал­ся на мно­же­ство мел­ких пото­ков, кото­рые, рас­те­ка­ясь во все сто­ро­ны, исче­за­ли во тьме про­кля­то­го леса, неся страх, безу­мие и смерть.

Бог зна­ет, сколь­ко их там было долж­но быть, тыся­чи. Вид это­го страш­но­го пото­ка в сла­бых отблес­ках мол­ний, вре­мя от вре­ме­ни оза­ряв­ших мест­ность, потряс меня до глу­би­ны души. Когда же нако­нец он стал исся­кать и рас­пал­ся на отдель­ные осо­би, мне впер­вые уда­лось раз­гля­деть их: это были кар­ли­ко­вые, урод­ли­вые, густо порос­шие воло­ся­ным покро­вом обе­зья­но- подоб­ные суще­ства, некие чудо­вищ­ные, демо­ни­че­ские кари­ка­ту­ры на род люд­ской. Все это вре­мя они оста­ва­лись совер­шен­но без­молв­ны­ми я не услы­шал даже сла­бо­го пис­ка, когда одна из про­но­сив­ших­ся мимо тва­рей отра­бо­тан­ным дви­же­ни­ем вце­пи­лась в сво­е­го более сла­бо­го собра­та и при­ня­лась пожи­рать его. На помощь кан­ни­ба­лу поспе­ши­ли дру­гие и с тош­но­твор­ным насла­жде­ни­ем дое­ли то, что оста­лось от жерт­вы. Уси­ли­ем воли я стрях­нул с себя вызван­ное стра­хом и отвра­ще­ни­ем оце­пе­не­ние мое болез­нен­ное любо­пыт­ство все же побо­ро­ло царив­ший в душе ужас и в тот момент, когда послед­нее из чудо­вищ поки­да­ло свое адское при­ста­ни­ще, я достал писто­лет и с насла­жде­ни­ем вса­дил в него пулю.

Потом были виз­жа­щие, сколь­зя­щие, стре­ми­тель­ные тени баг­ро­во­го безу­мия, обго­няв­шие друг дру­га в беше­ном поле­те по бес­ко­неч­ным кори­до­рам свер­ка­ю­ще­го мол­ни­я­ми кро­ва­во-крас­но­го неба; бес­фор­мен­ные фан­то­мы и калей­до­ско­пи­че­ские обра­зы дья­воль­ско­го пей­за­жа, наве­ки запе­чат­лев­ше­го­ся в моей памя­ти; чащи чудо­вищ­ных пере­рос­ших дубов со змее­вид­ны­ми кор­ня­ми, выса­сы­ва­ю­щи­ми мерт­вен­ные соки из поч­вы, киша­щей мил­ли­о­на­ми дья­во­лов- кан­ни­ба­лов; ряды жут­ких при­зе­ми­стых хол­ми­ков-поли­пов, омер­зи­тель­ны­ми щупаль­ца­ми забро­шен­ных во внеш­ний мир из цен­тров под­зем­ной пер­вер­сии; смер­то­нос­ные мол­нии, чей блеск оза­рял уви­тые плю­щом сте­ны и затя­ну­тые бур­но раз­рос­шей­ся пле­се­нью демо­ни­че­ские арка­ды… Мне оста­ет­ся толь­ко бла­го­да­рить Все­выш­не­го за нис­по­слан­ное на меня инту­и­тив­ное оза­ре­ние, кото­рое научи­ло меня спа­сти свою жизнь, укрыв­шись в оби­та­е­мых людь­ми местах, ибо вряд ли мой смя­тен­ный рас­су­док смог бы само­сто­я­тель­но при­ве­сти меня в дерев­ню, мир­но спав­шую под ясным звезд­ным небом.

Мне пона­до­би­лась целая неде­ля, что­бы прий­ти в себя, после чего я вызвал из Олба­ни коман­ду взрыв­ни­ков. Они зало­жи­ли в особ­няк на Тем­пест-Маун­тин изряд­ную пор­цию дина­ми­та. Сила взры­ва была огром­на особ­няк и вся верх­няя часть Тем­пест-Маун­тин ока­за­лись стер­ты­ми с лица зем­ли. Кро­ме того, ребя­та из Олба­ни заму­ро­ва­ли под­зем­ные ходы во всех обна­ру­жен­ных­на поверх­но­сти хол­ми­ках и уни­что­жи­ли неко­то­рые неесте­ствен­но гро­мад­ные дере­вья, сво­им суще­ство­ва­ни­ем отрав­ляв­шие ланд­шафт. После того, как все эти меро­при­я­тия были закон­че­ны, ко мне вер­нул­ся сон, одна­ко состо­я­ние душев­но­го покоя навсе­гда поки­ну­ло меня с тех пор, как я узнал сокро­вен­ную тай­ну Зата­ив­ше­го­ся Стра­ха. Страх цеп­ко дер­жит меня сво­и­ми ког­тя­ми, ибо кто может ска­зать навер­ня­ка, что дья­воль­ское нава­жде­ние из Тем­пест-Маун­тин уни­что­же­но до кон­ца и что где-нибудь в огром­ном мире нет чего-нибудь подоб­но­го? Кто осме­лит­ся, зная то, что знаю я, вспо­ми­нать о неве­до­мых под­зем­ных пеще­рах без пани­че­ско­го стра­ха за свое буду­щее? Я не могу без содро­га­ния видеть коло­дец или вход в мет­ро… Поче­му вра­чи не в состо­я­нии про­пи­сать мне лекар­ство, при­но­ся­щее успо­ко­е­ние во вре­мя гро­зы?

То, что я уви­дел в заре­ве вспыш­ки выстре­ла, было настоль­ко оче­вид­ным, что в тече­ние целой мину­ты я сохра­нял спо­кой­ствие. Затем до меня дошла суть уви­ден­но­го, и на неко­то­рое вре­мя я поте­рял рас­су­док. Пред­став­шее мое­му взо­ру суще­ство вызы­ва­ло тош­но­ту это была омер­зи­тель­ная беле­сая горил­ло­по­доб­ная тварь с ост­ры­ми жел­ты­ми клы­ка­ми и сва­ляв­шей­ся шер­стью, конеч­ный резуль­тат деге­не­ра­ции чело­ве­ко­по­доб­ных мле­ко­пи­та­ю­щих, чудо­вищ­ное порож­де­ние жут­кой попу­ля­ции кан­ни­ба­лов, бес­чис­лен­ные поко­ле­ния кото­рых оби­та­ли в страш­ной под­зем­ной изо­ля­ции. Я уви­дел вопло­ще­ние хао­ти­че­ско­го, още­рив­ше­го­ся Стра­ха, кото­рый кра­дет­ся по пятам жиз­ни, одер­жи­мый жела­ни­ем погу­бить ее. Застре­лен­ное мною суще­ство издох­ло, но я успел пере­хва­тить его пред­смерт­ный взгляд. Гла­за его были того же стран­но­го свой­ства, что отли­ча­ло горя­щие зен­ки суще­ства, встре­чен­но­го мною под зем­лей, и вызы­ва­ли они такие же безум­ные ассо­ци­а­ции. Один из них был голу­бой, дру­гой карий. Это были раз­но­цвет­ные мар­тен­сов­ские гла­за, гла­за из древ­них легенд и пре­да­ний; гла­за, открыв­шие мне в парок­сиз­ме напол­няв­ше­го под­вал без­молв­но­го ужа­са, во что пре­вра­тил­ся этот исчез­нув­ший род, оби­тав­ший неко­гда в страш­ном, отре­зан­ном от мира доме на вер­шине Тем­пест-Маун­тин?

Примечания:

1. Тем­пест-Маун­тин (англ.) — Гора Бурь
2. Олбан­ская кон­вен­ция — име­ет­ся в виду пер­вая попыт­ка поли­ти­че­ско­го и воен­но­го объ­еди­не­ния коло­ний Англии в пери­од англо-фран­цуз­ской борь­бы за зем­ли в Север­ной Аме­ри­ке. С этой целью в 1754 г. в г. Олба­ни и был созван Кон­гресс Пред­ста­ви­те­лей коло­ний.